(Не) его ребёнок. Роковая ошибка

– Юль, ты успокойся, а то ещё молоко пропадёт, и ты Алён тоже, – стало понятно, что муж сестры всё слышал, – я не собирался подслушивать ваш разговор, но не смог стоять в стороне, когда услышал, как ты Алёна плачешь, – мужчина подошёл к жене, приобнял её за плечи, усадил за стол напротив меня.

Перед Юлей появился стакан с водой, Семён присел рядом.

– Алён, – перевёл взгляд с жены на меня, – я знаю тебя не первый год, и знаю, что на измену ты не способна, вам нужно сделать ещё один тест.

От слов мужа сестры с губ срывается истерический смех.

– Я уже предложила Грише сделать тест в другой клинике, он отказался, – отвечаю Семёну.

– Он просто зол, им движет отчаяние, сначала мать с отрицательным тестом, её слова о том, что будто видела тебя с другим мужиком, и к завершению ваш сделанный тест тоже отрицательный, вот у него и сорвало крышу. Алён, – голос Семёна изменился, так же как и взгляд, – я верю тебе, верю что не изменяла своему мужу, но что если Глеб действительно не сын Григория? – выпалил на одном дыхании муж сестры.

– Сём? Ты сам понял, что сказал? Ты не веришь в измену, но следом сам об этом говоришь!

– Как он может быть не его сыном? – одновременно с сестрой.

– Так девочки, тихо, – поднял обе руки вверх, – Юля, я не имел в виду измену! А как Глеб может быть не сыном Григория, нужно выяснить в клинике, где вы делали ЭКО, что, если там произошла ошибка, и вместо материала твоего мужа, использовали чей-то чужой? Об этом вы явно не подумали.

Вокруг воцарилась тишина, я и Юля во все глаза смотрим на Семёна. А что если его предположение окажется верным?

Голова гудит от роящихся в ней мыслей, если даже Семён со своим предположением окажется прав, или же всё-таки это подлость свекрови, то сути моего семейного положения это не изменит. Наша семья с Гришей распалась! Слишком гадко он себя повёл, такому уж точно нет прощения!

Перевернувшись на спину, приоткрыла глаза. Блики уличного фонаря играли тенями ветвей дерева на белом потолке. В квартире сестры тишина, все уже спят. День был очень трудный и эмоциональный. Мы с Юлей провели всё время в разговоре, сестра как могла поддерживала, всё время ругала Григория, порывалась ему позвонить и сказать, какое он ничтожество, но ни я, ни Семён не дали Юли выплеснуть пар на Григория. Ужин готовил Семён, а также присматривал за детьми.

В клинику Ситникова решила отправится с самого утра, помимо предположения Семёна, мне нужно предупредить Льва Борисовича о скором суде. Уверена, клинику коснётся наш с Гришей развод, ложь свекрови выйдет за пределы нашей семьи, на суде молчать я не собираюсь! С меня хотят содрать немалые деньги, за то, чего я не совершала! Да и Ситникова могут обвинить в мошенничестве!

Мысли всё кружили и кружили в моей голове. Казалось, я должна была вырубиться после такого дня, но сон не шёл, Глеб просыпался дважды, выпивал бутылочку смеси и вновь засыпал, даже на руках не приходилось качать. То-ли чужое место на него так подействовало, то-ли Семён его так утомил, весь вечер играл с моим сыном. А сердце разрывалось в клочья, перед глазами весь вечер стояла картина, как Глебка тянется к отцу, а эта сволочь безжалостно отстраняет его от себя с каменным выражением лица.

Когда в окна забрезжил рассвет, мой организм счёл, что с него хватит, и меня наконец-то накрыло покрывалом сна. Но поспать долго не удалось, вскоре меня разбудил проснувшийся Глеб. С постели поднялась с огромным трудом, глаза слипались, в висках пульсирует тупая боль. Занявшись Глебом, смогла раскачать себя, но спать всё равно хотелось, да головная боль не желала отступать.

– Держи, – протянут мне таблетку обезболивающего Семён, появившись на кухни.

Муж сестры был уже одет, и готов отправится на работу.

– Может вас подкинуть? За руль в таком состоянии лучше не садится, – продолжает Семён.

Он прав, за руль нельзя, к тому же я не одна поеду, Глеб едет со мной, Юля с двумя маленькими детьми не справится. Крошечная Вика появилась на свет с помощью кесарево сечения, и Юли ещё нельзя поднимать тяжести, а Глебка уже совсем не маленький.

– Если ты не опаздываешь и подождёшь нас минут десять-пятнадцать, то мы с радостью, обратно приедем на такси, – забрасываю в рот таблетку, запиваю водой.

– Буду ждать внизу, – отвечает Семён.

Муж сестры покидает квартиру, а мы с Глебом спешим в комнату. Вниз спускаемся ровно через пятнадцать минут, машина Семёна стоит прямо около подъезда. Открыв заднюю дверь, обнаруживаю детское кресло, усаживаю Глеба, занимаю место рядом.

Первые десять минут мы едем молча, мужчина сосредоточен на дороге, а я же обдумываю, как начать разговор с Ситниковым. У меня нет даже тех тестов, что сделала свекровь и мы, они все остались в квартире Гриши, только слова. Что если Ситников пошлёт меня далеко и надолго?

– Алёнка, – зовёт меня Семён, – не грузись так, всё будет нормально, – словно мысли мои читает, кидает взгляд через зеркало заднего вида.

– Что-то мне страшно, Сём, – вздыхаю и передёргиваю плечами от волны озноба.

– Тебе нечего боятся, ты не изменяла, за себя ты знаешь, пусть боятся те, кто всё это заварил. Я сегодня поговорю со своим юристом, обрисую ситуацию, попрошу заняться твоим разводом…

– Сём, ты сейчас серьёзно? Ты забыл кто твой тесть? – напоминала про своего отца.

– Точно, что-то я загнался, – хохотнул мужчина, – прости, просто тут отец Юлькин, родной, появился, так что у меня теперь два тестя, попутался в общем я, – поясняет Семён.

– Юлин отец появился? – приоткрываю рот от удивления.

– Ага, через неделю после выписки приехал к нам домой, Викушке кучу подарков привёз, прощение на коленях у Юли просил, умолял давать видеться с внучкой. Говорит раз не видел как дочь растёт, то хоть посмотрит, как внучка будет расти, – невесело усмехается Семён.

Юлин отец бросил их когда моей сестре было три года, ушёл к другой женщине, алименты он всегда платил, но встречаться с дочерью не встречался, присылал подарки на праздники, и на этом всё! И вот теперь спустя двадцать восемь лет он появился! И как только совести хватило?

– И как Юля отреагировала? – а ещё мне интересно почему сестра со мной такой новостью не поделилась?

– Не очень хорошо, не рада она ему, чужой он ей, отцом ей твой отец стал. Она всё детства ждала его, а он только с появлением внучки приехал, – морщится Сёма.

– Но как я понимаю, она позволила ему приезжать, или нет? – в душе поднялась обида за сестру.

Она рассказывала мне, как ей было тяжело в детстве. Получала подарки, а отца в живую не видела, подружки над ней смеялись, обзывала лгуньей, говорили, что подарки её мать покупает, а Юля якобы говорит, что отец.

– Ей трудно, Алён, детская обида не покидает душу, и в тоже время она хочет с ним общаться, но между ними такая пропасть, да и к тому же она боится Ирину Алексеевну обидеть. Тёща ещё не знает о его появлении.

– Да, с Ириной будет не просто, она так сильно ненавидит бывшего мужа, что мне прям страшно представить, что она устроит, узнай, что этот припёрся к Юли, – мачеха за Юльку глотку перегрызёт, да и не только за Юльку, за меня она тоже горой всегда стоит.

– Приехали, – произносит Сёма, останавливая машину, – может мне с вами сходить? – поворачивается ко мне.

– Я бы не отказалась от поддержки, но как же твоя работа? – внутри зарождается мандраж.

– Я сам себе начальник, отругать меня явно никто не сможет, сейчас только предупрежу секретаря, что задерживаюсь, и пойдём общаться с этим Ситниковым, – доставая телефон из внутреннего кармана пиджака, говорит Семён, а мне даже легче становится, мне очень нужна поддержка.

Ситникова пришлось дожидаться более получаса, у него была планёрка с врачами клиники. Чем ближе приближалась встреча с главой клиники, тем страшнее становилось мне. Он весьма влиятельный человек, его клиника одна из самых лучших в городе, его клиенты очень состоятельные люди. Обследование и лечение в этих стенах стоит приличных денег, муж потратил огромную сумму на все мои процедуры с ЭКО. Если Григорий и его мать действительно подадут на меня в суд, и Глеб действительно окажется не его сыном, то даже не знаю где брать такие деньги! Папа, конечно, меня не бросит, отдаст всё, но боюсь после этого он сам будет на мели!

Вот только если мой малыш и правда не сын Григория, то я в этом не виновата, и не обязана платить за чужую ошибку, виновата будет киника! Но как на это отреагирует Ситников и признает ли вину своих сотрудников?

Дверь кабинета хозяина лечебницы открылась, люди в белых халатах и брючных костюмах, стали по очереди выходить в коридор, ведя разговоры между собой, в нашу сторону они даже не смотрели. Последним появился сам Ситников, он явно собирался покинуть свой кабинет, но заметив меня, остановился, приподнял в удивлении брови.

– Алёна Ивановна? Доброе утро, вы ко мне? – заговорил доктор, когда я поднялась к нему на встречу.

– Здравствуйте, Лев Борисович, да я к вам, дело очень важное, – голос задрожал, рядом по правую руку встал Семён, протянул Ситникову раскрытую ладонь, представляясь доктору.

– Что-то с ребёночком? – киваю на его вопрос, во рту вмиг пересохло, язык прилип к нёбу, – проходите, – отступив на шаг в сторону, пропустил нас в свой кабинет.

Порог переступила на ватных ногах, по спине заструился холодный пот, и если бы не Семён, то рухнула бы, не сделав и шага дальше.

– Не волнуйся, всё хорошо, – шепнул мне на ухо муж сестры, удерживая меня за плечи и подталкивая к большому столу.

Меня усадили на самый ближайший стул, Семён забрал к себе Глеба, Ситников занял своё место во главе стола.

– Так что у вас случилось, Алёна Ивановна? – скрещивает руки в замок на столе.

– Да, случилось…, с трудом выдавливаю из себя и замолкаю, в ушах появился противный звон.

Ситников ждёт моего продолжения, но горло словно тисками сдавило, не то, чтобы говорить, дышать с трудом получается.

– Лев Борисович, – подаёт голос Семён, – давайте я вам расскажу в чём дело, Алёна сильно переволновалась, и вряд ли сможет всё нормально объяснить, – приходит на помощь муж Юли.

– Я не против, расскажите, с чем вы пришли, – кивает Ситников.

– Дело в том, что супруг Алёны, Григорий сделал тест ДНК, по которому выяснилось, что Глеб, – кивает на моего сына, – не приходится ему сыном, но как вы знаете, было проведено ЭКО в вашей клинике, – выражение лица Ситникова стало хмурым, – у нас есть два варианта, либо тест поддельный, благодаря свекрови Алёны, у них не очень хорошие отношения, да и всю эту кашу заварила именно та женщина, принеся отрицательный тест который она сделала не спросив разрешения родителей ребёнка. Но дело в том, что Алёна с мужем после сделали ещё один, и он как вы понимаете тоже отрицательный. Второй вариант заключается в том, что в вашей клинике была допущена ошибка, при которой попутали материал Григория с чьим-то другим. Но это ещё не всё, сам Григорий собирается подать в суд, с обвинением вас и Алёны в заговоре. Уж не знаю, кто подал ему такую идею, но Григорий уверен, что Алёна забеременею от другого мужчины, а вы скрыли наличие беременности и выдали её за ЭКО, получив при этом деньги за сокрытие обмана, – договаривать Семён.

В кабинете воцаряется тишина, мы с Семёном смотрим на Ситникова в то время, как сам хозяин клиники мрачнее с каждой секундой.

– Покажите мне результаты теста, – холодно и очень властно, взгляд что острые иглы пронзают всё тело.

– У нас их нет, они остались у Григория, он выгнал Алёну с ребёнком из дома, – отвечает Семён.

– В какой клинике был сделан второй тест, вы были там, Алёна Ивановна? – спрашивает Ситников.

– Да, была, – киваю, выталкивая из себя слова.

Дальше называю адрес лаборатории, в которой давали анализы.

Ситников берёт свой мобильный телефон, что-то ищет в нём, а поле прикладывает к уху. На протяжении десяти секунд он слушает гудки.

– Анастасия Яковлевна, доброе утро, я к вам по очень важному делу, нужна ваша помощь, – сменив тон с холодного на деловой, заговорил мужчина.

Кто такая Анастасия Яковлевна, мне не известно, но чувствую, эта женщина нам поможет, возможно она является хозяйкой той лаборатории, в которой мы делали тест.

– Анастасия Яковлевна, мне нужен один из результатов проведённого в вашей лаборатории теста ДНК, – от услышанного понимаю, как права я оказалась, эта женщина и правда хозяйка лаборатории, – я был бы вам очень признателен, если бы вы прислали мне копию теста на мою почту, – продолжает мужчина, а в моих ушах усиливается звон.

Что если сейчас пришлют копию теста с совершенно с другим результатом? Что если он будет положительным?

– Ребёнок, Евдаков Глеб Григорьевич, отец Евдаков Григорий Альбертович, – слышу, как Ситников сообщает данные сына и мужа.

Какая у мужчины память? Он помнит нашу фамилию, и отчество мужа.

– Спасибо, жду, – говорит хозяин клиники и завершив разговор, кладёт телефон на стол.

Вновь тишина, напряжение буквально искрит в воздухе.

– Мы во всём разберёмся, Алёна Ивановна, выясним всю правду, – разносится голос Ситникова, – начнём с ещё одного теста ДНК, но уже в моей клинике, материалы вашего супруга у нас имеются. Если тест и правда окажется отрицательным…, – тут мужчина поджимает губы, его взгляд становится чернее бездны, – то проведём проверку, и выясним, как такое могло произойти.

Глава 6

ГРИГОРИЙ

– Гриша! Ой-ой, что это, что, что здесь случилось? Ограбили? Ох! Сыночек?! Гришенька? – вопль матери пробрался через марево выпитого накануне алкоголя.

Поморщившись, обхватил голову обеими руками, сжал виски. Увидела сломанную мебель.

– Гриша! – голос приближался, звоном отдаваясь в гудящей голове.

Разговаривать, а уж тем более видеть мать, совершенно не хотелось. Читать в её глазах «я же тебе говорила, а ты меня не слушал», слушать её причитания про Алёну, какая она гадина, тем более.

– Ох, сынок! Живой! – в дверном проёме появилась фигура матери.

Женщина прижимала одну руку к груди в районе сердца, второй держалась за косяк двери, на лице испуг.

– Ты…, почему квартира в таком виде? Ты почему в ботинках и на постели? А это что? – фурией пронеслась через всю спальню, остановилась у нашей с Алёной постели, на которой сейчас полу трупом лежал я.

Нагнувшись, мать с пола подняла две пустые бутылки из-под конька, взгляд ошарашенный, губы задрожали.

– Гриша, – с нотками паники в голосе, – ты…, ты вновь за старое? Зачем? Зачем, Гришенька?! – вскрикивает мать.

От её визга голову пронзило острыми иглами.

– Замолчи, – выдавил с раздражением и болью в голосе.

– Что? – охает мать, роняя пустую тару на пол.

Звон бутылок корёжит.

– Ты зачем пришла? – с трудом принимаю положение сидя, на душе погано, тело ломит, изо рта несёт что из кошинного лотка.

– Что значит «зачем»? Я твоя мама, я волнуюсь за тебя, сынок! Я пришла, чтобы приготовить тебе завтрак! – отвечает женщина.

От её слов губы кривятся в усмешке.

– Гриша, сыночек, – голос матери дрогнул, – скажи мне, скажи, что ты не взялся за старое, прошу, Гриша! – опускается на колени около кровати, руками хватается за мою ногу, смотрит встревоженным взглядом.

– Не взялся за что? – смотрю на ней с усмешкой, – ну, говори, мам.

– Ты сам знаешь, за что, – взгляд матери блуждает по моему лицу.

– Ты имеешь виду наркотики? – по взгляду понимаю, что да.

В юношеском возрасте, связался с не той компанией, всё случилось после того, как отец ушёл из семьи. Брак между родителями был ошибочным, по залёту матери. Отец долго терпел закидоны своей жены, постоянные скандалы, ревность матери привела к разводу. Я тогда винил мать, что отец ушёл, вышел из-под контроля, подсел на запрещённые вещества. Мать боролась как могла, искала меня ночами по «друзьям», забирала домой, закрывала в комнате, не давала денег, приводила домой врачей. Меня лечили в тихую, никто не знал, что я употребляю.

Из бездны меня вытащил отец, по просьбе матери забрал к себе в тайгу, там он обосновался после развода, стал строить свой бизнес лесопромышленности. Дела отца быстро шли в гору. Оторванный от «друзей», привыкшего мира, я стал приходить в себя. Первый месяц был самым сложным, во мне кипела агрессия, что загнанный в ловушку зверь бросался на отца и его подчинённых. отец со мной не церемонился, вправлял мозги увесистой оплеухой, а бывало и кулаком в морду, за частую ходил с синяками на скулах и под глазами. На второй месяц стало легче, агрессия испарилась, и отец стал втягивать меня в свой бизнес. Через год я вернулся обратно к матери, точнее в родной город, за это время я смог хорошо заработать, работая у отца.

Первым, что я сделал, так это купил себе квартиру, вторым шагом было восстановление в институте, третьим открытия собственной строительной фирмы.

– Можешь не переживать, к старому не вернусь, – отвечаю с минутной паузой, за которую лицо матери побледнело.

– Но ты…

– Напился? – перебиваю, видя, как она косится на пустые бутылки, – это всего лишь алкоголь, мне паршиво, понимаешь? Мне пор-ши-во! – говорю по слогам, – я семью потерял!

– Это ты из-за той дряни?! Тебе не должно быть паршиво! Ты должен радоваться!

– Чему?! Чему я должен радоваться?! Тому, что остался без жены и ребёнка? Тому, что выгнал их на улицу?! – вскакиваю с постели.

– Ты всё правильно сделал! Так с ними и надо! Она обманула тебя! – чересчур резво вскакивает на ноги, упирает руки в бока, – эта дрянь тебе изменяла, повесила приблудыша тебе на шею, и сама уселась, ноги свои кривые свесила и радуется, что охмурила такого богатого дурака! – кричит в ответ.

– Да мне всё равно родной он мне по крови или нет! Глеб, мой сын! Жаль, что поздно осознал, жаль, что не вернуть вчерашний день, всё что я сделал, или день, когда ты пришла с этим дурацким тестом! Кто просил тебя лезть в мою семью?! Кто?! – рву глотку.

Всю ночь думал о том, каких дров наломал, прокручивал в голове всю жизнь с Алёной, заглушал внутреннюю боль спиртным, и ближе к утру понял, что безумно люблю жену и сына. Тест отрицательный! В этом есть и моя вина! Я так грезил ребёнком, что совсем слетел с катушек, заставил Алёнку пойти на ЭКО. Она согласилась, хоть и очень боялась. Каждый раз, когда эмбрион не приживался, Алёнка впадала в депрессию, я же замыкался на пару недель в себе. Она так хотел осчастливить меня отцовством, что собирала себя по кусочкам и шла на новую процедуру. И вновь неудача! Возможно, она поняла, что нам не стать родителями из-за моих проблем, которые появились у меня после употребления запрещённых веществ, и пошла на измену. Алёна не знает, про моё грязное прошлое, но знает, что есть проблемы по зачатию, и она смогла сделать меня счастливым отцом, и если бы не мать…

– Ты что такое говоришь? Гриша! Это не твой ребёнок и я никогда его не приму! Мы найдём тебе другую девушку, здоровую, она сможет родить тебе твоего ребёночка, ты…

– Прекрати! – обрываю мать, – какая другая, какого моего ребёночка?! Ты прекрасно знаешь, что проблемы не в Алёнке, а во мне! И ты прекрасно знаешь почему! Никакой другой в моей жизни не будет, я верну жену и сына, вымолю прощенье, а ты мама, и слово плохого Алёне не скажешь и Глеба примешь, как родного, если же нет, то порог моего дома ты больше не переступишь, – качаю головой.

– Ты не посмеешь! – взвизгивает, – неужели ты променяешь меня на блудную девку с чужим выродком? Родную мать на эту шлюху?! Ты…

– Закрой рот, мама, ещё одно плохое слово про мою жену и сына, и ты меня больше никогда не увидишь, ты поняла меня? И я не промениваю тебя, я просто хочу вернуть свою семью! Я дурак, поддался эмоциям, наслушался твоих бредней, – прикрываю глаза, в голове мелькают кадры вчерашнего.

Глебка у моих ног, боль в глазах любимой, а я как последняя мразь отвернулся от них!

– Я очень надеюсь, что любовь Алёны не исчезла после моих слов, после того что я сделал, и она меня простит, вернётся назад, – говорю тихим голосом, и говорю я это не матери, говорю сам себе.

– Я не допущу этого! Я не дам тебе с ней сойтись! Убью гадину, – совершенно не слыша моего обещания, бросает угрозу в сторону Алёны.

– Только попробуй к ней приблизиться, тебе тут же будет обеспечена койка в психушке.

Глава 7

АЛЁНА

Ситников тарабаня пальцами по столу, изучал присланный ДНК тест, я надеялась на то, что он будет положительным, а Григорию прислали фальшивый, но мои надежды таяли видя выражения лица хозяина клиники.

– Тест действителен, между вашим сыном и мужем нет родства, – не отрывая взгляда от монитора компьютера, говорит Лев Борисович, – если, конечно, материалы не были подменены лаборантом, но зная Анастасию Яковлевну, продажных подчинённых она не держит, но как говорится и на старуху бывает проруха. Мы сегодня же сделаем vip-анализ, уже завтра утром будут готовы результаты, и уже тогда будем предпринимать меры по выяснению, как такое получилось, – посмотрев на меня поверх очков, что слегка съехали вниз по переносице.

– Если действительно была допущена ошибка в вашей клинике, как нам узнать, кто настоящий отец мальчика? – задал вопрос Семён.

От вопроса мужа Юли, в груди что-то ёкнуло! В голове за последние сутки было столько мыслей, даже рассматривая такой вариант, как о возможной ошибке клиники, я совсем не задумывалась о биологическом отце Глеба. Казалось бы, меня уже нечего боятся, но вот возможное появление левого мужика, который по воли судьбы может быть отцом Глеба, сковало душу ледяными щупальцами.

– Этот вопрос доверьте мне, если тест ДНК будет отрицательным, мы сможем найти биологического отца Глеба, если потребуется, будем проводить ДНК с клиентами, которые попадут в круг возможных претендентов, – отвечает Ситников.

– Лев Борисович, – зову доктора, – если на самом деле была допущена ошибка, я бы не хотела выяснять, чей материал был использован, – поджимаю губы, пальцами сжимаю край стола.

– Вы не хотите знать, от кого ваш ребёнок? – склоняет голову на бок.

Чувствую взгляд Семёна.

– Я не то чтобы не хочу, но вы должны сами понимать, у того мужчины тоже семья, его материал не просто так оказался в вашей клиники, он клиент, тоже пришёл за чудом, и я не хочу рушить чужую семью, – качаю головой.

– Алёна Ивановна, я всё понимаю, – начинает Ситников после минутной тишины в кабинете, – но как вы говорите, ваш муж собирается идти в суд с обвинением нас с вами в мошенничестве, к этому делу обязательно будут привлечены правоохранительные органы. Будут выяснять абсолютно все детали, к тому же моя клиника очень известна, поднимется шумиха, уж лучше будет признать наличие ошибки одного сотрудника, чем обвинение во взятке, – поясняет мужчина.

Вновь тишина, хочется возразить, но Ситников слишком реалистично обрисовывает возможную картину будущего.

– Я вас поняла, – опускаю взгляд на колени.

– Давайте мы сейчас пройдём в процедурный кабинет, и возьмём у вашего сына материал для теста, – предлагает Ситников.

В ответ только киваю, и как-то устало поднимаюсь из-за стола, следом Семён с Глебом.

Дальше всё, как в тумане, у Глеба берут кровь, мой малыш плачет, с ним плачу и я. Семён не отпускает нас на такси, сам везёт в их с Юлей дом. Выйдя из машины с Глебом на руках, и сделав пару шагов в сторону подъезда, и подняв взгляд, останавливаюсь. У самого подъезда стоит машина мужа, а сам Григорий стоит рядом и смотрит на нас с Глебом.

Сердце остановилось, безжалостно пропуская удары, а следом бросилось в галоп. Все нервы превратились в натянутые струны, ещё чуть-чуть и начнут рваться. Что он здесь делает? Зачем приехал? Неужели не всё ещё сказал?

Оглянулась назад и с долей облегчения выдохнула. Семён не уехал, как собирался, видимо заметил Григория, и вышел из машины.

– Я провожу вас, – поравнявшись со мной, произносит муж сестры, хмурым взглядом смотря на Григория.

– Спасибо, – шепчу в ответ и делаю шаг вперёд, хочется, как можно скорее скрыться за дверями Юлиной квартиры.

Григорий тоже начинает двигаться нам на встречу, между нами, не больше десяти метров, которые с каждым сделанным шагом сокращаются.

– Алён, – подаёт голос муж, а у меня внутри всё содрогается от его голоса.

Мои чувства живы, я люблю этого мужчину, несмотря на его обвинения, все его слова, поведения. Вот только простить я его больше не смогу! Назад дороги нет, только вперёд, завершать то, что начал муж. Развод! Никогда не думала, что он будет в моей жизни.

– Давай поговорим? – останавливаемся друг напротив друга в паре шагов, он буквально преграждает путь.

Сегодня муж выглядит иначе, какой-то помятый, но что странно, он не выражает ярости, что ещё вчера топила его с головой.

– О чём? Мне кажется, ты вчера всё сказал, или же твоя мама ещё, что-то придумала, ей мало той лжи, что вы уже вылили на меня? – говорить очень трудно, но легче чем с Ситниковым.