Возмездие Света

Андрей Горбачев

Возмездие Света

Когда наступил краткий миг между жизнью и смертью, момент, пока я ещё оставался собой, вся моя жизнь пронеслась предо мною с момента рождения. Я вспомнил Алана… «Спасибо тебе… что была его светом во тьме…».

Глава 1

Я стоял в коридоре, упрямо пиная носком башмака по старой прогнившей половице, пытаясь не замечать, как мама ругала меня. Половица упорно не поддавалась, как бы сильно я не старался ударить её, но мне во чтобы-то ни стало нужно было достать мой подарок, провалившийся в щель. В итоге я хорошенько размахнулся ногой и стукнул что есть силы по старой доске, и громко ойкнул от боли, ударив ступню.

– Алан, ты совсем меня не слушаешь! Сколько раз тебе повторять, чтобы ты не убегал далеко от дома! Вот подожди у меня, вернётся отец из поездки, я ему всё расскажу. Вчера соседка мне сообщила, как… – я лишь закрыл уши ладошками, устав слушать одно и то же каждый день.

– Мама, я уже совсем взрослый, мне почти что семь лет!

– Так тебе же только вчера шесть исполнилось! Ну погоди, Алан, вот придёт твой брат, и он тебя выпорет!

– Мамочка, я обещаю тебе больше не уходить далеко. Мне же скучно дома! Хочу-у гуля-ять! – с этими словами я размахнулся и, что было силы, ударил половицу в последний раз. Носок башмака застрял в образовавшейся дыре, а я обрадовался, что смогу добраться до утерянного подарка.

– Горюшко ты моё, зачем ты ломаешь пол? – приговаривала мама, вытаскивая мою застрявшую ступню в поцарапанном ботинке. И как ты теперь пойдешь, Алан?

Я же рылся в образовавшейся норе в поисках подаренного мне Ланом рыболовного крючка, внезапно укололся обо что-то, но это оказался лишь старый ржавый гвоздь: «Вот бли-ин, невезуха!»

– Хочу гулять! – топнул я ботинком, глянул вниз на него и увидел, что подошва с носка стала отваливаться.

«Теперь точно не отпустит», – огорчённо подумал я, старательно наступая другой ногой на сломанный край ботинка, пытаясь спрятать его, но не удержался и шлепнулся на пол. Но к счастью, мама ничего не заметила или сделала вид, я даже подумал: «Спасибо, мамочка!»

– Ладно, иди уже. Но чтобы дальше нашей улицы не уходил! Ясно тебе? – кричала она, но открыла входную дверь и шлёпнула меня напоследок.

«Ура-а, наконец-то я убежал от неё! Пойду-ка я опять к реке, посмотрю на рыбок и попробую снова их поймать, – думал я, радуясь, что так легко отделался сегодня».

Перепрыгивая через несколько ступенек, я сбежал по старому крыльцу нашего двухэтажного дома прямо на мостовую. День был в самом разгаре и газовые фонари ярко освещали все улицы города, лишь потолок пещеры далеко в вышине угрюмо темнел и немного пугал. Я заметил, что в доме напротив ставни распахнуты настежь и внутри на большом письменном столе ярко горят свечи, освещая смешные девчачьи игрушки, разложенные по комнате на полках и кровати, и огромного белого плюшевого мишку на подоконнике.

«Фу-у, как можно в это играть? Вот глупые девчонки! То ли дело… – я вдруг чуть не расплакался от обиды, вспомнив, что потерял свой рыболовный крючок дома под половицей. – Брошу тогда хлебных крошек в речку и поймаю рыбок руками! Или даже червей накопаю, как Лан мне показывал, они для приманки ещё лучше, чем хлеб! Вот только где же мне их взять?»

Я заглянул за угол соседского дома напротив. Там, в глубине двора, неподалёку от небольшой деревянной постройки, распространяющей дурной запах вокруг, я заметил большую грязную лужу и радостно кинулся к ней. На её берегу в рыхлой жирной земле я накопал с десяток длинных толстых червей и сложил их всех в битый стакан, найденный неподалёку в большой куче мусора. После я тщательно вытер ладошки о белую рубашку, чтобы мама потом меня не ругала, что я опять с грязными руками вернулся домой. Пробегая мимо чёрного хода соседского дома, я оглянулся по сторонам и, никого не увидев, громко постучал по двери, а затем со смехом припустил вниз по улице, пока меня не поймали.

Я быстро бежал по внутренним дворикам разных домов, пару раз даже споткнулся и в итоге порвал штаны на коленке. Но мне повезло найти кусок тонкой ржавой проволоки и заштопать дыру. Закончив, я вздохнул с облегчением, а то бы мама непременно набила мне задницу, опять увидев испорченной новую одежду.

И, наконец, я вышел к высокому обрыву у быстрой подземной реки, по верху которого шла покрытая деревянным настилом дорожка. Мне пришлось обходить опасный обрыв, но я чуток поспешил и рано начал спускаться, поскользнулся на глиняной горке и удачно скатился по ней прямо к самой воде.

– Ура, вот и рыбки, сегодня я точно вас поймаю! – обрадовался я, доставая червей и бросая их в воду подальше от берега.

Я обернулся и увидел большущую палку с острыми сучками по всей длине, лежавшую в куче неподалёку. Крепко схватив её обеими руками, я подкрался к воде и замер в ожидании. Ждать мне пришлось довольно долго, но через некоторое время я заметил длинное узкое тело в воде и приготовился нанести меткий удар.

Вдруг сзади в самый неподходящий момент раздался громкий испуганный визг, я даже подпрыгнул от неожиданности и с огорчением успел заметить, как, махнув хвостом, рыбка опять уплыла. Я сердито обернулся, ища того, кто же сегодня посмел помешал моей рыбалке.

В стороне, где обрыв был ещё крутым и высоким, ухватившись за доски дорожки, висела, вцепившись в них тонкими ручками, какая-то мелкая черноволосая пигалица и громко визжала от ужаса. Я вскарабкался наверх, на дорожный настил, и подошёл к тому месту, где барахталась девчонка. Склонившись, я заглянул в её большие серые, полные ужаса глаза. Она же воскликнула:

– Помоги мне, пожалуйста… Я воды боюсь и плавать не умею!

– Ты мне всю рыбу распугала, так тебе и надо!

Девчонка ещё громче разревелась, как вдруг одна её рука сорвалась, а глаза расширились от страха.

– Ладно, так и быть, давай сюда руку! – сказал я сердито, хватая её за ладонь, потом попытался взять за другую, но не удержал и упал прямо в реку следом за ней.

Плавать я умел хорошо и, крепко схватив малявку, я поддерживал её на поверхности, стараясь при этом грести к берегу. Но быстрая холодная речка нас понесла и, кроме того, я почувствовал, что рыбка вернулась и сильно несколько раз укусила меня за лодыжку. Громко вскрикнув от боли, я чуть не выпустил пигалицу и начал быстрее махать ногами, стараясь выплыть к самому берегу. Девчонка же смотрела на меня глазами, полными ужаса, и больно вцепилась мне в бок.

Я с большим трудом вылез на незнакомый песчаный берег и следом вытащил из воды мокрую тощую девочку, едва стоящую на ногах. Потом упал на песок от усталости, отплёвываясь от попавшей в рот грязной воды.

– У тебя кровь на ноге! – прошептала она. – Надо замотать тряпкой также, как мама делает!

– Это всё ты виновата! Ты чего у реки делала, если плавать совсем не умеешь!

Девчонка вновь разревелась, но всё же ответила:

– Прости, я гуляла и заблудилась, мы недавно совсем переехали!

Я же молчал, изредка всхлипывая и пытаясь оторвать рукав у рубашки, чтобы замотать раненую ногу. Мерзкая рыбка порвала штанину и глубоко укусила меня несколько раз. Наконец рукав поддался и с громким треском оторвался, и я стал наматывать его поверх раны.

– Можно я завяжу?! – девчонка кинулась мне помогать.

Я сжал зубы, чтобы не заплакать при мелкой, но закатал штанину и отдал ей оторванный рукав. Она всхлипнула, но быстро намотала его поверх раны и туго завязала в узел края, а я взвыл от боли.

– Прости-и! Я… я… Яна, – пробормотала она.

– Что? – удивился я, забыв про ногу.

– Меня так зовут… Яной. Прости! А где мы теперь? – она в испуге замотала головой.

Я осмотрелся вокруг и испугался – везде нас окружали только холодные каменные стены пещеры, светящиеся в темноте от растущего на них мха, ещё я заметил на одной стороне реки длинный узкий песчаный берег, уходящий вдаль.

– Не знаю, нам надо назад идти, вверх по реке, а то мама заругает за грязную одежду и за то, что мы потерялись, – ответил я, сердито глядя на Янку. – Меня Алан зовут и вообще, я ходил ловить рыбку. Скажешь потом моей маме, что это ты за меня ухватилась и порвала мою рубашку и штаны, а то она мне жопу надерёт! Поняла?

– А-а-га, – испуганно закивав головой ответила Янка.

Я попытался подняться, но тут же упал, стиснув зубы из-за боли в ноге.

– Давай я помогу!

– Ты мелкая совсем, а мне уже почти семь лет! – снова почему-то соврал я. – Сам пойду, поди не маленький!

– Мне уже шесть с половиной, – промямлила она.

– Вот тогда иди рядом и не мешай! – ответил я девчонке, со стыдом опираясь на её хрупкое плечо и ковыляя по берегу.

Стены пещеры мерцали в слабом зеленоватом свете от мха и ещё каких-то растений, растущих на них, и отражались от поверхности тёмной и быстрой реки. Я боялся темноты и к тому же сильно болела нога и, чтобы не упасть, крепко вцепился в плечо пигалицы. Я чувствовал, как сильно она устала, придерживая меня. Янка же тащила меня молча и настойчиво, и я был благодарен ей за это.

Мы ковыляли где-то в течение часа, потом присели передохнуть на песок. Я достал из кармана остатки промокших кусков хлеба:

– На, ешь! Ты маленькая, а я не хочу, – сказал я, проглатывая слюну.

Но Яна разделила размякшую корку и большую её часть молча затолкала в меня. Потом мы снова долго шли и скоро совсем замёрзли на холодном ветру, дующим нам навстречу в лицо. Малявка так вся совсем дрожала от холода и на следующем привале сидела, прижавшись к моей спине, громко стуча зубами. Потом заревела.

– Ты чего?

– Мне страшно, Алан!

– Ха, нашла чего бояться! Тут же нет никого!

– Я боюсь, вдруг из темноты вылезет монстр и съест меня.

– Тогда я ему кулаком как дам по башке! Не плачь, мы сейчас немного отдохнём. Ты же мелкая – можешь вздремнуть пока, только не долго, а то мне страшновато. А потом мы снова пойдём!

Янка сжалась в комочек и заснула, всхлипывая и вздрагивая во сне. Я сидел и смотрел на бегущую реку и в чёрной журчащей воде мне чудились всякие твари.

А вскоре мы увидели мигающий свет фонарей и незнакомых людей, спешащих от города нам навстречу. Нас вынесли из пещер и отдали нашим мамам и, как оказалось, Яна и была той самой девчонкой, что поселилась по соседству напротив нашего дома.

Потом я долго болел от рыбьих укусов и сидел дома, а где-то на третий день после того, как нас нашли, Яна с её мамой пришли проведать меня. Просили мою маму меня не наказывать и подарили мне новую рубашку.

– Алан, спасибо, что меня вытащил! Давай будем дружить? – спросила Янка, стоя возле моей кровати и протягивая мне принесённый подарок. – Её моя мама сшила, держи! И я вот тут крестик вышила!

– Пасибо! – угрюмо пробормотал я. – Хорошо! А ты будешь ко мне приходить, а то мне скучно болеть одному? Обещаешь?

– Да! – радостно ответила Янка и крепко пожала мне руку, улыбаясь.

В этот день у меня появился мой первый и действительно настоящий друг, вернее – подружка, и с тех пор мы были с ней вместе – всегда.

***

– Алан, просыпайся! Сынок, тебе сегодня в школу идти и будет некрасиво, если ты опоздаешь, вставай! – услышал я сквозь сон и с трудом разлепил глаза.

– Я не хочу-у в школу, мама, мне Лан сказал, что там плохо и скучно на уроках!

– С твоим братом я ещё поговорю, раз ему скучно там оказывается! Между прочим, твоя подружка соседка тоже сегодня идёт в первый класс!

– Янка пойдёт? Ладно… – я быстро оделся и поплёлся на кухню, откуда мама меня отправила умываться.

Пока я был в ванной, кто-то постучал во входную дверь, послышался чей-то приглушённый разговор:

– …мне на новую работу сегодня, я хотела попросить вас отвести мою дочку до школы, пожалуйста, – услышал я, проходя мимо прихожей.

Выглянув, я увидел Янку и её маму, разговаривающую с моей. Проходя на кухню, я приветственно помахал улыбающейся Янке рукой, удивившись её непривычному одеянию. Впервые за всё время её длинные чёрные волосы были заплетены в две аккуратные, длинные, смешные косички с большими белыми бантами. Я заметил, что и одета она в этот раз больше не в мальчишечьи штаны и рубашку, а в строгий чёрный пиджак со складчатой юбкой до колен, украшенный белыми кружевами. Увидев её в таком непривычном одеянии, я прыснул со смеха, а Яна покраснела и стыдливо уставилась в пол.

– Хорошо, мы пойдём вместе, тем более они в одном классе будут учиться, – ответила мама соседке. – Если хотите, вы и завтра, да и потом её приводите, нам не сложно помочь и Алану с ней веселее.

Янина мама обняла дочурку и велела ей слушаться нас, а на прощанье попросила меня:

– Алан, прошу, проследи за Яной, чтобы её не обижали, а то она очень боится идти, хоть и храбрится.

– Не переживайте, тетя Катя, – ответил я ей. – Я всегда буду её защищать!

Янина мама подошла и крепко обняла меня, потом помахала нам с Янкой рукой и ушла. Быстро позавтракав, мама нарядила меня в тёмный костюм со светлой рубашкой, чистые и блестящие, чёрные ботинки с толстой подошвой, вызвав на этот раз приглушённый смех Янки, и мы с ней и моей мамой пошли в нашу школу, что расположена на противоположной стороне городка. Я надел на спину свой чёрный рюкзак и забрал у Янки её смешной розовый. Он был не тяжёлый, но слишком большой для моей мелкой подружки.

– Спасибо! – сказала она, обгоняя нас, улыбаясь.

Потом остановилась и внимательно посмотрела на меня, несущего её рюкзак в правой руке.

– Хочу запомнить, как ты мне помогаешь! Алан, я нарисую потом твой портрет!

Янка уже целый год по вечерам рисовала акварелью, изображая то свою любимую игрушку – большого плюшевого мишку, то нашу улицу или каких-то существ в виде тёмных клякс, так как боялась темноты, как и я.

По дороге Яна рассказывала нам, где её мама с сегодняшнего дня будет работать:

– На «тер-маль-ной стан-ции», – с трудом выговорила она. Тогда мы сможем купить билет в другой город, а я там научусь кататься на коньках.

Но вдруг она осеклась:

– Хотя, если честно, я не хочу больше уезжать отсюда! Никогда, никогда!

Мы долго шли по петляющим улицам, в это время ярко освещаемым фонарями, мимо обшарпанных двух- и трёхэтажных домов. В центральном районе города обошли высокое круглое здание, упирающееся прямо в потолок пещеры и немного постояли у красивого фонтана с плавающими рыбками, а в итоге едва не опоздали в школу. На прощание мама спросила:

– Я сегодня приду поздно вечером, после работы, вы же запомнили путь до дома?

– Да мама, Лан меня на прошлой неделе уже два раза водил сюда, чтоб я хорошо дорогу запомнил.

– И Яну не забудь забрать!

– Конечно, она ведь мой лучший друг! – ответил я и потащил Янку к школьному крыльцу.

Снаружи школа была красива – высокое трёхэтажное здание, окрашенное в белые и светло-зелёные цвета, с небольшими балконами на втором этаже и кирпично-красной черепицей на остроконечной крыше. Вокруг пролегала мощёная дорожка, освещаемая круглыми светильниками. Но внутри школы было темновато, в больших классах освещения едва хватало, несмотря на многочисленные газовые фонари на стенах и потолке. На лестничных проёмах окна за ненадобностью вообще были закрыты кирпичной кладкой, ситуацию спасали лишь веселые детские рисунки, вывешенные поверх грубо оштукатуренных стен.

Меня посадили за первую парту рядом с Николаем, а Янка сидела позади нас. В нашем классе было всего десять учеников, и мы все быстро довольно сдружились, даже с Антоном, хотя мне пришлось побить его раз, когда он обидел Яну, обозвав её малявкой и утащив смешной розовый рюкзак. На переменах мы бегали по школьным коридорам, играя в догонялки или в прятки.

Три урока показались нам вечностью и, когда прозвенел последний звонок, все учащиеся кинулись к выходу. Мы с Янкой уже выбегали из класса, когда зашла наша учительница математики и попросила Яну задержаться, а я решил тоже остаться.

– Яна, присядь. Алан, а тебе нужно уйти, у нас с Яной будет серьёзный разговор, – тревожно сказала она.

– Я обещал её защищать. Не уйду, вот… – и сел рядом с Янкой. – Мы вместе с ней домой пойдём, у неё мама на работе, а она одна не найдёт дорогу до дома!

– Хорошо… Яна, я должна сказать тебе, что твоя мама… она сегодня… она… умерла на работе… сорвалась в лаву на термальной электростанции.

Янка побледнела и замерла.

– Ч-ч-то? Не-е-ет! Это неправда, моя мамочка не может умереть! – зарыдала Яна, ударив руками по столешнице. – Врёте вы всё!

Учительница пыталась её успокоить, твердила что-то про приют для детей, и то, что нужно собрать в доме свои вещи, но Яна вскочила и помчалась на выход из школы, а я едва поспевал следом за ней.

– Алан, побежали быстрее домой! – с зарёванными глазами она стукнула меня по груди кулачками. – Пожалуйста… Алан… я не знаю дороги!

Мы быстро неслись, петляя по улицам, пару раз Янка даже упала, споткнувшись и оцарапав коленки, но сердито глянула на меня и сказала, чтобы я не останавливался. Вскоре мы подбежали к её дому. Двери уже были настежь открыты и какие-то люди в рабочей одежде выносили всю мебель, одежду, игрушки. Яна с плачем накинулась на них, попыталась зайти в дом, но её грубо оттолкнули в сторону. Я успел подбежать и взять лишь большого плюшевого мишку и, дёрнув Янку за руку, быстро скрылся с ним за углом дома, слыша Янин топот позади себя. К счастью, за нами не оказалось погони, мы убежали во внутренние дворы к берегу речки и сели на растрескавшиеся от воды доски у обрыва. Янка вскочила в слезах и вдруг попыталась спрыгнуть с обрыва в тёмную воду, всё так и не умея плавать, но я вовремя схватил её за руки и оттащил от края.

– Мама-а-а! – громко рыдала и билась она в моих неуклюжих объятиях. – Пусти меня, Алан! Отпусти!

Яна брыкалась и вырывалась, она рвалась к краю обрыва, больно стукнула меня кулаком по голове, пока я крепко сжимал её, изо всей силы удерживая и молча терпя все побои, пока она не затихла.

– Яна, держи мишку, а то он тоже заплачет, – ответил я ей, погладив её по макушке. – Не реви, я буду с тобой.

Мы долго сидели на берегу, смотрели на тёмные журчащие речные потоки, отражающие свет фонарей и большие каменные сосульки, растущие с потолка. Лишь когда наступил вечер и фонари стали слабее светить, Яна перестала рыдать, лишь молча вздрагивала, теребя намокшего плюшевого медведя.

– Пойдём, Ян!

– Мне некуда больше идти, – всхлипнула она. – Я останусь тут!

– Ну уж нет! Пойдём к нам, я знаю, моя мама пустит тебя! – я схватил её за руку и потащил упиравшуюся Янку к себе домой.

Моя мама стояла в слезах на пороге. Уже было поздно, но, взглянув на нас, она ничего не сказала, лишь молча провела нас в дом.

– Мамочка, помнишь, ты обещала подарить мне котёнка ко дню рождения и кормить его, ты тогда сказала, что нам хватит денег ему на еду. Мамочка, я не хочу больше кота… пусть Яна… будет жить с нами, я буду делиться с ней своей едой… и вообще – я с утра не хочу завтракать! Ну пожалуйста, мама!? – просил я, крепко стиснув Янку за руку, чтобы она не убежала, а Яна стояла в слезах на пороге со своею игрушкой.

– Хорошо, Алан, – ответила мама.

Мы поселили Яну в одной из свободных комнат на втором этаже, прямо напротив моей. Целый год мы жили одной большой крепкой семьёй, пока не пришла весть о гибели моего отца, работающего в другом городе, где-то далеко от нас. Я его плохо помнил, ведь он уехал очень давно. Было грустно и больно, теперь настал Янин черёд успокаивать меня.

А потом у нас кончились деньги, и следующий год выдался голодным для всех, неурожайным. Нам пришлось отдать Яну в приют «Солнышко» для осиротевших детей, потому, что там их кормили сытно и вкусно за счёт городской казны, и теперь уже Янка приносила мне в школу обед в знакомом розовом рюкзаке. А каждое утро я всё так же отводил её в школу из «Солнышка», а потом после уроков провожал назад до него.

Частенько мы задерживались у неё допоздна, и тогда нас кормила тётя Вера, работающая в «Солнышке». Янка пыталась учить меня рисовать и помогала мне делать домашние задания. А иногда мы слонялись по городу, особенно часто в центральном квартале. Там стоял большой и красивый фонтан с рыбками, которых я в шутку пытался поймать, за что и был бит охранником Собора, расположенного поблизости.

«Спасибо Янке за то, что она спасла меня, облив тогда охранника холодной водой», – не раз думал я впоследствии.

А однажды мы залезли купаться в фонтан и стали, смеясь, кидаться друг в друга рыбёшками. А после с визгом убегали от того же охранника, сначала поймавшего Янку, но я вовремя вырвал её из его рук, а сам попался в итоге. В тот день он плёткой избил мне всю спину, и я валялся дома в кровати два дня, пока Янка лечила мне рану ужасной вонючей мазью. Потом, отведя моего старшего брата в сторонку, они пошептались и вскоре ушли, а через пару часов вернулись, принеся мне поломанную плётку того охранника.

***

С начала четвёртого класса я решил устроился работать на Станцию метро. Работа была не сложной и не слишком тяжёлой: один-два раза в неделю я таскал разные грузы, посылки и подметал там перрон, наблюдая за проносящимися вдаль редкими поездами. Часть заработанных денег я отдавал маме, а половину относил Янке, чтобы она могла покупать себе всякие девчоночьи радости, оставшись совсем одна без родных. Поначалу она наотрез отказалась, но я напомнил ей те голодные годы и то, как Яна подкармливала меня, а после сказал, что обещал её маме заботиться о ней. Яна в ответ лишь грустно улыбнулась, но согласилась принять мою помощь.

В конце же этого учебного года моему брату Лану исполнилось уже восемнадцать, он учился в старшем классе и оканчивал школу. Я хорошо помню тот день, когда мы весёлой компанией шли гулять в центр города. Я, как всегда, тащил Янку за руку, а Лан шёл рядом со мной и сообщил нам:

– Алан, я завтра пойду проходить Испытание! Вам на уроках пока не рассказывали о нём?

– Нет, только в общих чертах. Это будет в Соборе? – спросил Яна.

– Что за Испытание, нам же ничего не рассказывали, Ян? Я не помню такого…

– Тебе надо меньше спать на уроках, Алан! Ты, видимо, опять задержался до ночи на Станции? Извини…

– Вот тут, – Лан махнул рукой в сторону высокого круглого здания на центральной площади города. – Говорят, там, в середине Собора, стоят каменные палки с круглыми навершиями на концах, нужно будет прикоснуться к одному из них и загадать желание.

– А что будет потом?

– Я не знаю… Вам же рассказывали о Золотом городе, что стоит высоко где-то над нашими пещерами? Я хочу побывать там! Если пройду.

– Да брат, нам учитель истории подробно описывал его красоты. Вы знаете, что в последнее время этот город частенько мне снится?

– Это когда ты на уроках храпишь и бормочешь что-то во сне? – спросила Яна.

– Не знаю, я точно не помню, что мне привиделось. Я уверен только лишь в том, что во сне я хожу по улицам Золотого города.

Мы погуляли, я купил на свои деньги им сладостей, почти как взрослый, а вскоре Лан вернулся домой. Я же, проводив как всегда Яну в приют, пришёл домой слишком поздно, когда все уже спали. На следующее утро я проснулся только к обеду. Дома никого уже не было.

«Сегодня же выходной и в школу мне идти не нужно. Мама опять на работе, а Лан уже ушёл», – подумал я и тут же вспомнил про его Испытание, вскочил и быстро оделся, затем побежал прямо к Собору.

На центральной площади было многолюдно, как и всегда в выходной день, только в этот раз все молча стояли и смотрели на здание Собора, внутри которого раздавались громкие неразборчивые голоса, сновали смотрители, а охрана никого вовнутрь не пускала. Обычно ежегодные дни Испытаний проходят тихо и незаметно: люди заходят в Собор с центрального входа и вскоре выходят с другой стороны.

Насколько я знал по урокам истории, в нашем городе за последние несколько веков так никто ни разу и не прошёл Испытания. Сегодня же всю очередь перед Собором, пришедшую проходить Испытание, совсем разогнали, а все двери здания были плотно заперты. Я кинулся к ним в поисках Лана, почуяв неладное. На противоположном конце площади я заметил спешащих Яну и маму, которую Янка под локоть тащила ко входу в Собор.

– Яна, а вы что тут делаете? Вы брата не видели?

– Алан, я бежала к тебе, так как подумала, что ты снова проспал. Мы же хотели тут сегодня погулять, ты совсем забыл? Но я встретила Лана, он как раз заходил внутрь Собора и помахал мне, увидев. Я направилась дальше, но меня догнал смотритель и попросил срочно привести твою маму с работы.

Мы подошли к дверям Собора, но внутрь пропустили лишь маму. Мы с Янкой, расстроенные, уселись возле фонтана и ждали почти что до ночи. Часы на Соборе пробили одиннадцать вечера, когда мы увидели мою маму, идущую к нам одну и в слезах. Она молча подошла к нам.

– Лан прошёл Испытание… – сказала она дрожащим голосом. – Но мы его не увидим, они сейчас направляются на север к лифту.