Великий артефакт преодоления счастливой жизни

Лето выдалось необычно жарким, изнуряющим для этой местности. Вечером приходила долгожданная прохлада, и мы выбирались на улицу. Старшая дочь с деловым видом бывалой няни катила коляску с мирно спящей сестрой. Андрей травил анекдоты, перепрыгивая через дорожные камни, держась за костыли. Я наблюдала за его показными трюками, понимая, насколько сложно они ему даются. Прохожие при виде нашей процессии отводили глаза.

При всей кажущейся легкости, бытовое существование Андрея было для него невыносимым испытанием. Вся напускная независимость давалась ему непросто: несмотря на былое атлетическое здоровье и занятия спортом, ходить на костылях ему было сложно. Но это не отразилось на характере моего мужа, он не сдавался. Старался не навредить окружающим, не «утопить» их в сожалении и чувстве вины, живя так, словно ничего не произошло.

Самым любимым занятием для мужа были наши поездки на озеро Неро. Купание давало Андрею возможность не нуждаться в опоре. Живописное озеро с его ожерельем храмовых построек, словно православная Мекка, придавало ему сил.

***

– Вот черт, – услышав эту фразу, я вынырнула из блаженного расслабленного бытия и дум под звон церковных колоколов, раздающийся над озерной гладью, окутавший меня, словно дымкой.

Андрей, балансируя в воде, явно что-то искал, разглядывая дно озера вокруг себя. Занырнув несколько раз, он с надеждой вглядывался в водоем – было видно, что он чем-то расстроен.

Я, взяв костыли, пошла ему навстречу, зайдя по колено в воду.

– Крестик оборвался, как же я так? – сокрушался муж. – Вместе с цепочкой…

Выбравшись из воды, он сел на берегу, вглядываясь в даль.

– Хорошее, конечно, место для такой потери, – продолжил он. – Жалко, памятный очень.

Я давно не видела Андрея таким задумчиво-грустным. Воздух словно замер, жара расплавила последние капли кислорода на Земле. Закат постепенно одевал озеро в ярко-красные цвета. Скоро наступит долгожданная прохлада.

***

Сочи, август, 1993 год

– Давай, давай быстрее, как всегда, опоздаем! – кричал Андрей, перескакивая через лужи, держа под мышкой дочь.

Летний сочинский ливень застал нас врасплох. Выйдя из дома нарядными для предстоящей процедуры неизвестного нам обряда, мы за считаные минуты превратились в мокрых котов, которых по неожиданной случайности облили водой из таза, выплеснув ее из окна.

– Поспешаю-ю, – вторила я мужу, держа босоножки в руке, с удовольствием шлепая по лужам и стараясь не отставать.

Во дворе сочинского храма вчерашние пионеры и комсомольцы, выстроившись дружными рядами, как на Первомай, готовились к таинству Крещения.

В начале девяностых прошлого столетия креститься стало очень модным. Сбросив эмблемы оков «серпа и молота», народ массово начал украшать себя нательными крестами, сменив красные косынки на православные платочки, и демонстративно потянулся к утраченным истокам предков.

Пополнив ряды страждущих стать новыми прихожанами и получив свечи в руки, мы прослушали пятиминутный курс для родителей о том, что ждет нас, как все будет происходить, ну и самое главное – где надо все оплатить. Настоятель церкви зачитал нам по бумаге, словно устав новобранцев, правила и своды; храмовая старушка сунула листы с молитвой в руки и велела повторять за батюшкой.

Мы выстроились в плотные ряды перед чаном с водой.

Настоятель храма зачитывал имена, люди выходили вперед и получали свою порцию освящения. Кто был мал ростом, того с головой окунали в чан; взрослых просто обливали.

Неожиданно, когда процедура была уже в самом разгаре, выяснилось, что нашей семье для участия в этом таинстве не хватало дополнительных «свидетелей», то есть собственно крестных. Оказалось, мать и отец формально не имеют права быть крестными своего ребенка. Но даже если в постперестроечную эпоху на это могли бы закрыть глаза после произведенной оплаты, то мимо того факта, что я была некрещенной, пройти уже не могли.

Выступить в роли крестного решил Андрей, уловив из краткой лекции информацию о возможности иметь по одному крестному любого пола и быстро купив три нательных крестика всем нам.

– Крестная мать должна не просто обладать знаниями, но и быть окрещенной и просветленной, – ворчала храмовая служительница, стоя под боком и отчитывая меня голосом партработника за несоответствующую длину юбки и яркую гамму моего платка. – Где это видано, чтобы ребенка и жену крестил отец! – возмущалась она, имея в виду моего мужа.

– Так всех он крестит, ваш отец, – оправдывалась я, подразумевая, конечно, батюшку.

Откуда было взять эти ритуальные знания нам, бывшим комсомольцам и пионерам, только снявшим святыни кумачей и в срочном порядке вливающимся в новые реалии?

– Родному ребенку и жене крестным быть, – не унималась главная по правилам. Видно было, как человек встроился в новый формат, не забыв прихватить с собой казенный менторский голос.

– Так ведь всем он отец теперь родной, – я искренне не понимала суть проблемы.

– Вставай в строй с ребенком рядом, заодно там и окрестят, – с досадой махнула рукой храмовая служительница.

Местный батюшка был крайне изумлен, но постарался не подать виду во время службы, когда в качестве единственного крестного родителя для двух особ женского пола в центр гордо вышел мой муж, словно артист одной роли в камерном зале.

– Конечно, так не положено, – произнес, останавливая нас после действа, батюшка. А потом, помолчав и пристально разглядывая нас, добавил: – Хотя вам это не помешает, кто там знает, как надо, идите с Богом.

И мы побежали на пляж, счастливые, веселые, с нательными крестиками на шеях, мало что понимающие в тот момент, кроме того, как нам повезло, что все получилось и что теперь можно отмечать новый государственный праздник Пасху с полным основанием и ощущением причастности.

***

Ростов Великий, август, 1998 год

– Хорошо как звонят, словно поют, – произнес Андрей, удобнее размещаясь на пляжном полотенце и оглядываясь.

Не так давно стайка местных мальчишек-рыбачков, видя, как муж, прыгая на одной ноге, без костылей спускается к воде, подбежали к нему помочь. После этого случая я выбирала места более укромные, острее понимая – каково это, быть не как все, отличаться физиологически. Вообще быть иным сложно. И дело не только в том, что ты слаб и уязвим, преодолеваешь простые для окружающих вещи с усиленным героизмом, ты еще всегда под пристальным вниманием, словно под лупой. Люди с интересом наблюдают за тобой, подбадривают и в большинстве случаев помогают, словно откупаются от собственного страха. Страха попасть в аналогичную ситуацию.

***

Брянск, август, 1998 год

Я не играю с государством в лотерейные билеты, изначально понимая, как устроена система наперстков, но, к сожалению, государственная система моей Родины не давала шанса на отказ сыграть с ней в занимательные игры времен перестройки. При всей внешней вариативности этих игр, в них рано или поздно прослеживался одинаковый сценарий: все счастливые обладатели ваучеров и прочих новых схем разбогатеть сталкивались в процессе этой игры в пирамидки с невозможностью перехода на следующий уровень, к вожделенной наживе.

Игры с государством для неискушенных советских граждан всегда отличались интересными и неожиданными сценариями без правил, но с обязательным участием в очередном, внезапно обрушивающемся, словно несущая конструкция дома, «экономическим торнадо», погребающим под собой человеческие судьбы.

Лето 98 года прошлого столетия не стало исключением в череде предлагаемых государственных реформ44.

– Как же так? Но ведь вчера мы подписали договор, я ведь вам объясняла ситуацию – мне срочно нужна квартира, я моталась на просмотры все лето, дочери старшей скоро в школу. Мне еще вещи перевозить. Я все заказала – и… – Я осела на стул, любезно предоставленный мне риелтором брянского агентства недвижимости. – Мне через пару недель мужа в онкологический центр везти на примерку протеза, я документы на полис оформить не могу из-за отсутствия прописки, что мне делать теперь? – словно в тумане, бормотала я, стараясь осознать, как за минуту мои возможности купить выбранную трехкомнатную квартиру в центре Брянска превратились в однушку на краю одного из спальных районов города.

– Ну, что мы можем? Мы в такой же ситуации, сами понимаете – дефолт, – суетливо перебирая бумаги, успокаивал меня молодой парень-консультант. – Вы не первая за эту неделю. Вообще, ужас что творится.

Я вышла из агентства словно на ватных ногах. В голове рой назойливых ос, каждая из которых жалила вопросом «Что делать?». Машина заказана; с больницей еле договорилась – единственный онкоцентр, который согласился взять Андрея на лечение; старшей в школу, район такой хороший был – удобный, да и как мы опять в однокомнатной вчетвером, денег как раз должно было хватить на трешку…

Я в ужасе старалась осознать реальное положение дел. Что делать, как сказать Андрею? Они, счастливые, ждут и радуются, что я так быстро нашла хороший вариант, мотаясь по десять часов с пересадками по маршруту «Ростов – Москва – Брянск».

– Девушка, постойте!

Молодой человек, успокаивающий меня пару минут назад в бюро, подбежав ко мне, выпалил:

– Не переживайте, не хотел говорить в кабинете. Короче, у меня есть квартира одной старушки – там, конечно, нужен ремонт и первый этаж, но вам даже лучше, мужу спускаться проще, лифт не нужен. Однушка большая, соглашайтесь, она пока не выставлена на продажу, по вашей цене как раз войдет с оформлением, пойдемте – у меня ключи с собой.

***

Брянск, сентябрь, 1998 год

Осень в Брянске в тот год была удивительно теплой. Мы обживались в своем маленьком собственном месте. Радовало наличие большой лоджии в нашей крошечной квартире, которую Андрей умудрился сам застеклить, пробуя стоять на протезе.

Мы с удовольствием гуляли с детьми, осматривая окрестности нашего жилища. Младшая усердно перекапывала песочницы в округе детских дворов, старшая быстро сдружилась с местной компанией и с удовольствием носилась по двору после уроков.

***

Брянск, ноябрь, 1998 год

– Забирайте домой, вы что, хотите, чтобы он умер у меня на столе?! – почти кричал завотделением, отведя меня вглубь больничного коридора. – Мы специально к нему не ложим пациентов, вы не видите?

– Не кладем, – машинально поправила я.

– Вот с такими заумничествами ехай в Москву.

– Поезжай, – зачем-то ляпнула я.

– Не надо портить тут нам статистику, девушка, – неловко перетаптываясь с ноги на ногу, заявил он. – Я выпишу все необходимые документы, рецепты на морфий, что угодно, только отправляйтесь домой.

Смысл сказанных только что слов начал слабо доходить до меня. Выйдя из здания больницы, я побрела к автобусной остановке, по удивительной случайности, находящейся за зданием общежития техникума, на курсах которого мне не довелось доучиться в связи с моим решением родить своего первенца.

Решив сократить путь, я брела между знакомых улочек. «Дети одни ждут дома, поздно уже, надо спешить», – размышляла я. Ришка, приходя со школы, с удовольствием сидит с младшей сестрой, но оставлять надолго восьмилетнего ребенка с полуторагодовалым всегда связано с определенными опасениями. Андрей второй месяц в больнице, последняя химиотерапия не принесла облегчения, стало заметно, что мы проигрываем эту войну, болезнь побеждает. Я моталась на другой конец города – каждая копейка давно на счету, – выполняла элементарные гигиенические процедуры и привозила домашнюю еду для неожиданно резко превратившегося в лежачего мужа. Больницы после дефолта напоминали дома страданий, особенно это было заметно в периферийных городах, к которым относился Брянск. Онкологические центры не могли в отсутствие элементарных лекарств быть панацеей.

Мои попытки сократить путь к автобусной остановке от онкологического отделения не увенчались успехом – город изменился за последние восемь лет. Знакомый некогда район оказался перестроен, и я неожиданно вышла к пустырю, не сразу разглядев стоящих возле костра людей. Конец ноября выдался морозным. Через пару дней декабрь, начнется предновогодняя городская суета.

Подойдя ближе, я поняла, что оказалась на импровизированной кухне, под самодельной конструкцией в виде навеса. Рядом с ней стоял старый диван. Возраст греющихся у костра людей, живущих на улице, определить было сложно.

– Заблудилась? – женщина в намотанном поверх куртки шерстяном платке окликнула меня. – Подходи греться. Озябла, поди? Теперь следующий автобус не скоро будет, по выходным плохо ходит от «Телецентра».

– Он и в будни не по часам маршрут сверяет, – буркнул стоящий рядом с ней мужчина в шапке-ушанке с металлической чашкой в руках, подходя ко мне. – Э, вон оно что, – приглядевшись, продолжил он. – Из больницы путь держишь?

– Кто у тебя там? – продолжила расспросы замотанная в платок женщина.

– Муж, – словно выдохнула я и заплакала.

– Ну, ну, будет, – подошедший еще ближе мужчина погладил меня по плечу. – Жизня, она такая штука, ты, главное, живи ее, просто живи, и все. – Дети-то есть?

– Двое дочерей, – продолжала всхлипывать я.

– Это уже большое дело – повезло, будет за что держаться тебе, девонька. Пойдем, проведу тебя до остановки, время сейчас лихое, негоже в таком состоянии по пустырям бродить, – предложил мужчина в шапке и бодро зашагал по вытоптанной тропинке вдоль осенних кустарников, ведущих через овраг к автобусной остановке.

«Как жить?» – думала я, бредя за новоявленным «Сусаниным», захлебываясь слезами, собранными за все это время, в невозможности проливать их буднично, находясь рядом с детьми или с больным мужем, разрываясь между ними и натыкаясь на человеческое равнодушие, начиная от испуганных местных родственников, боящихся заразиться, до живущего в свое удовольствие отца, находящегося в часе езды и словно забывшего о моем существовании. Родителей Андрея, у которых «давление» и они не могут… Старшей сестры Андрея, живущей в Сочи и самоустранившейся с начала болезни брата… Проезжающих мимо на морские курорты мачехи со сводной сестрой… В одночасье пропавших друзей и знакомых… Все словно растворились в тишине ожидания неизбежного, оберегая себя и свою жизнь от негативных эмоций и отстраняясь от забот о некогда близком и значимом для них человеке.

Наверное, так им было спокойнее, так легче молиться своим богам.

Со всей этой грудой неожиданно навалившихся на меня мыслей и эмоций, поблагодарив своего неожиданного спутника, я зашагала в сторону уже хорошо видимой остановки. Дома дети, они переживают и ждут. Надо сделать поделку в школу, постирать, погладить и… И жить, просто жить.

***

Брянск, декабрь, 1998 год

– Как ты будешь без меня?..

Голос Андрея напугал меня.

Вторую неделю мы были вдвоем с мужем. После недавнего разговора с заведующим онкологическим отделением я успела отвезти детей в Ростов Великий, понимая и четко осознавая, что нас с ним ожидает. Родители Андрея, к счастью, вняли моим мольбам вперемешку с угрозами и просьбами помочь оградить детей от предстоящих событий.

За эти недели я успела узнать, как правильно убегать от карауливших у аптеки наркоманов, охотившихся за обладателями рецепта с красной полосой для покупки морфина. К слову, участковый врач давно не посещал нас, а постоянная нехватка мизерного пособия сподобила меня научиться мастерски делать уколы и попадать в почти исчезнувшие от длительных терапий вены мужа.

Я научилась спускать с кровати похудевшего и изнеможенного болезнью Андрея, сажать его на расстеленный плед и тащить волоком, как медсестра бойца с поля боя, в туалет и ванную комнату.

Я наловчилась решать множественные бытовые проблемы, яростно сражаться с бюрократической машиной для выбивания нам дополнительных льгот на необходимые лекарства и частичную оплату коммунальных услуг.

Я смогла выбить первую группу инвалиду без ноги, имеющему в анамнезе онкозаболевание – то еще действо в стране, сменяющей режимы от полного коммунизма до капитализма со скоростью выпекающихся пирожков. Вместе с режимами менялись законы и постановления, которые трактовались, как было удобно бюрократическим сидельцам в креслах, сменившим символику флажков на стойке рабочего стола. Но то ли я поднаторела к своим двадцати семи годам в умении сразу доходить до сути вопроса, то ли чиновники видели в исхудавшей и изможденной проблемами молодой женщине всю силу решимости получить причитающееся. Мне в конечном итоге шли навстречу.

Однако «любезно» назначенные государством мизерные льготы еле-еле помогали балансировать между бедностью и крайней нищетой. В ход пошли украшения, одежда, бытовая техника. Холодильник был последним рубежом. Осмотрев свои однокомнатные владения – два дивана, шкаф для всех членов нашей маленькой семьи, необходимый набор кухонной утвари в составе двух сковородок и трех кастрюль, – махнув «Забирайте!» новым хозяевам нашего холодильника, я, взяв деньги, отправилась покупать нам с Андреем «новогодний праздник».

Городок наряжался в новогодние убранства. Праздничная иллюминация украсила улицы Брянска, преображая их, создавая впечатление сказки. Витрины магазинов радовали горожан новогодними инсталляциями, в городе уже царила атмосфера приближающегося праздника.

– Как ты справишься? – тихо спросил Андрей, не услышав ответа на свой первый вопрос.

Все эти дни я, свернувшись калачиком, спала рядом, сквозь сон следя за его дыханием. Андрей сидел, опершись на спинку дивана, и наблюдал за огоньками на нашей елке. В поисках этой облезлой бюджетной красавицы я обежала все рынки города, наталкиваясь на недоумение продавцов по поводу моих финансовых предпочтений на этот товар. К счастью, догадавшись заскочить на сельский рынок, где по дешевке торговали саженцами, я смогла приобрести этот кусочек праздника. Уцелевшая после переезда коробка с новогодними игрушками дала возможность украсить лесную «красотку», скрыв мишурой отсутствие веток и явные проплешины. И все же это был полноценный атрибут нашего праздника. Словно волшебный экспонат, он стоял посреди почти пустой комнаты рядом с детскими игрушками.

– Елка – шик! – словно услышав мои мысли, Андрей, подтянувшись, вполне сносно сел, чем еще больше напугал меня.

Почему-то это значительное для него, лежащего последнее время, ослабленного человека действие я не восприняла как победу, подобно тому как воспринимала каждый его шаг в многочисленных часах прошлых месяцев, когда он учился вставать на протез.

– А как сложится судьба у наших дочерей? – Андрей всем корпусом повернулся ко мне.

Его вопрос, словно огненная лавина, обрушился на меня. Прилагая усилия, чтобы сдержать подступивший к горлу вопль ужаса и желание разрыдаться, я сползла с дивана, повернувшись спиной к нему, и встала у окна, поправляя съехавшую звезду, украшающую верхушку елки.

Он не должен был увидеть мои слезы, предательски катившиеся, словно горох из порванного мешка.

– Дети? Дочери вырастут красивыми, будут похожи на тебя и меня, – не поворачиваясь, ответила я, стараясь говорить как ни в чем не бывало, словно мы обсуждаем обычные семейные будни. – Юлия, наверное, будет доктором, вон она как ловко с тобой играла в больничку. Карина будет помогать людям, она у нас спасатель, не может пройти мимо. Помнишь, как она соседке бидон с молоком несла на пятый этаж? Вся облилась, и всю лестничную площадку мыть пришлось потом.

Андрей засмеялся, вторя моей веселой интонации в рассказе.

– Потом они выйдут замуж и родят прекрасных детей… – продолжала я.

– Спасибо, что ты НИКОГДА… – внезапно прервал меня Андрей, и воздух словно остановился.

Все замерло, только тени от гирлянд на елке падали на стену возле дивана, где сидел мой муж, причудливыми узорами отражаясь на стене позади него.

– Давай ложиться, у тебя завтра тяжелый и трудный день будет, главное, чтобы вы были счастливыми, мои Бульчонки.

Андрей повернулся набок, как-то чересчур проворно, учитывая его физические возможности в последние дни.

Я легла рядом и прижалась к нему, думая о том, что же я могла забыть такого важного – запланированного на завтра, и почему это должно осложнить мой новый день.

…Проснулась я от боли в затекшей руке. Долго не могла пошевелить ею, не понимая, что Андрей, навалившись всем корпусом на меня во время сна, зажал мою конечность. Я не сразу сообразила, почему подвинуть его не получается. Он все больше заваливался на меня всем корпусом.

Сквозь шторы продирались лучи рассвета, озаряя улыбку на лице мирно спящего мужа, уснувшего навсегда.

Посреди комнаты мигала гирляндами невыключенная новогодняя елка, словно маяк, подающий сигнал SOS.

За окном начинался новый день.

***

Брянск, 16 декабря, 1998 год

– Гражданочка, сейчас же остановитесь! Вы что, сумасшедшая, ей-Богу! Стойте, я вам говорю!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Рулевой, выдерживающий курс корабля.

2

Капитан парусного судна.

3

Герой произведения Н. Некрасова «Дед Мазай и зайцы».

4

Кондитерская

5

Небольшое хлебобулочное изделие диаметром около 10–15 см в форме кренделя, популярное в Южной Германии, Австрии и немецкой Швейцарии.

6

ЮНЕСКО – специализированное учреждение Организации Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры. Остров Райхенау внесен в список Всемирного Наследия ЮНЕСКО в 2000 г.

7

В «Книге побратимства» из библиотеки южно-немецкого монастыря Райхенау на разных страницах помянника прочитываются записанные латиницей имена Мефодия (Methodius) и Святополка (Szuentebulc). И если Святополк и был в стенах Райхенау как пленник, то сравнительно недолго. Мефодий – три года.

8

Древняя славянская азбука, созданная славянским проповедником святым Константином (Кириллом) и его братом Мефодием.

9

ОБЖ – основы безопасности жизнедеятельности, один из предметов школьной программы

10

Учебно-производственный комбинат, на котором раз в неделю проходили профессиональную трудовую подготовку учащиеся старших классов. Они должны были на личном опыте познакомиться с трудовым процессом, почувствовать себя частью рабочего коллектива. Каждый из проходящих практику знал, что в случае чего без работы не останется и всегда сможет заработать себе на кусок хлеба. Занятия состояли из практической и теоретической частей. По окончании курса учащиеся сдавали квалификационные экзамены и получали «корочки» – документ, дающий преимущество при устройстве на работу.

11

Катушка, на которую наматывается гибкий материал – киноплёнка, магнитная лента, верёвка, проволока, кабель и т. п.

12

Ритмическая партия в музыке, играемая на низких частотах и придающая звучанию объем.

13

Строки из знаменитой песни на стихи А. Добронравова, написанной в 1971 году.

14

Телемост состоялся в июле 1986 года.

15

Артефакт в древнегреческой мифологии, символизирующий наказание за любопытство. Пандора – первая женщина, созданная Зевсом как копия богинь-женщин, – получила от своего создателя сосуд, который открыла, разнеся по всему миру несчастья, болезни и беды.

16

Отдел правоохранительных органов, занимающийся профилактической работой с несовершеннолетними.

17

Культовая обувь 80-х, пластиковые ажурные босоножки, изначально предназначавшиеся для пляжа или бассейна, но из-за своего удобства и невысокой стоимости использовавшиеся и в повседневной жизни.

18

Помещение, чаще подвальное, с самодельными тренажерами для занятий спортом.

19

Речь идет о фильме «Маленькая Вера», премьера которого состоялась в марте 1988 г. Получил известность как своеобразный символ перестройки – первый советский фильм, где был показан половой акт.

20

Часть спортивного костюма.

21