Дэнко

Пока я одевался, меня посетила огромная «жаба». С чувством, похожим, на гремучую смесь зависти и глубокого сожаления об упущенной выгоде, я суетно подумал:

«Интересно, а сколько запросили эти наглецы, Егор и Макс? Они, что, сразу решили попасть на обложку "Форбс", бессовестно и предательски воспользовавшись, надеюсь, временными трудностями на нашей всеми любимой планете?»

Я уже было решительно схватился за телефон, чтобы с горячечным блеском в глазах справедливо обличить Макса в его низком падении. Чтобы жестко, по-мужски сказать: «Эй, босота! Сколько же ты запросил сребреников у доверчивых, чистых в помыслах, совершенно не искушенных в тонкостях борьбы за денежные знаки небесных сантехников?» Но, к счастью, мой многострадальный разум, помутившийся от блеска пиастров, просветлел. Внезапная атака жадности позорно отступила, и я, оправдывая себя тем, что почти все, кто внезапно получает огромные деньги, проходят через подобный нравственный барьер, полностью успокоился. Короче, захотят – сами скажут, а впрочем, это и не столь важно. А когда я вспомнил, что у меня скоро будет миллион, я вообще подобрел сверх меры.

Выскочив на улицу, как ангел белокрылый, но с копытами, рогами и хвостом, я быстро зашагал в сторону инкубатора грез молодого безумного гонщика. Уже через двадцать минут я был в салоне и сидел в навороченной, черной, как сама ночь, эксклюзивной тачке. Менеджер, стоявший рядом, взглядом, полным уныния и скуки, смотрел на мой скромный прикид и вяло рассказывал о том, насколько эта тачка крута и какие скидки меня ждут, если я куплю ее до субботы. Сегодня был понедельник, 20 июля 2026 года. Причем это был мой день рождения, который я никогда не справлял, убежденно полагая, что по минимуму неприлично контролировать и считать дни и часы своей жизни. Они дарованы Богом, и я как-то подзабыл, был ли я на собрании «компетентных лиц», где обсуждалось количество этих дней.

Проповедник из автосалона продолжал трындеть, а я крутил шнурованную качественной кожей баранку баварского монстра и с наслаждением представлял, как мчусь в гордом одиночестве на предельной скорости по немецкому автобану. Чарующие грезы будущего миллионера рассеял кощунственный вопрос продавца, ветром встречным принесенный:

– Молодой человек, извиняюсь. Вы на стоимость этого автомобиля обратили внимание?

Момент моего жизненного торжества наконец пришел. Я спокойно отпустил штурвал, развернулся в кресле, посмотрел ему прямо в глаза, подавляюще прищурившись, и тихо сказал:

– Оформляйте.

Это надо было видеть. Он побледнел, физиономия расплылась и сплющилась, сотворив угодливую улыбку, достойную описания гениальным пером А. П. Чехова.

После окончания всех триумфальных для меня процедур, связанных со сменой хозяина, этим родословным скакуном и подписанием обязательства трехдневной оплаты, я метнулся в банк. Открыл без лишней суеты счет с пролонгацией и, проверив заодно надежность канала связи с моими покровителями, передал Светлане реквизиты.

Светило ярко солнце, окрыленный, я шел по улице и по рекомендации моей обожаемой начальницы на чистейшем английском языке обсуждал по телефону условия приобретения домика на Кипре. Все работало как часы, хотя дом на Кипре для одинокого молодого парня – это нонсенс. Я элементарно дурачился, а точнее, хвастался, говоря достаточно громко, чтобы прохожие видели, какой я крутой мен. Конечно, всем было по барабану, но для меня лично очень важно. Новая жизнь, новые привычки. Их нужно вырабатывать и тренировать.

Я шлялся по Москве до десяти вечера и заметил наиприятнейшую перемену: все девушки стали обращать на меня внимание, хотя одет я был по-прежнему. Представьте себе, этот факт для меня, бывшего охранника массажного салона, оказался приоритетным и более значимым, чем деньги, работа с «инопланетянами» и прочими чудесами, произошедшими со мной за короткий отрезок жизни. Ну а что вы хотели от двадцатитрехлетнего холостяка?

Уставший, но безмерно довольный, я вернулся домой и, не включая свет, плюхнулся в кресло. Впервые я почувствовал, что в жизни, кроме падений, бывают и взлеты. Мне было очень хорошо. Так, в сидячем положении, я и заснул.

Ранним утром меня безжалостно вытащил из сказочного гарема трезвон мобильника. Я обнаружил себя лежащим в кровати. Видать, ночью, в полудреме и на автопилоте, перебрался туда.

Чертовым садистом оказался Макс.

– Чего тебе надо в такую рань? Летаешь, наверное, как Егор? Ну, и летай себе мимо, – недовольно пробурчал я, взглянув на часы сквозь узенькую щелку век. Было пять часов.

– Владик! Братан! Да ты чего? Я звоню тебе с приветом, рассказать, что солнце встало… и защебетало, что ли, оно?.. Не помню. А знаешь, откуда звоню?

– Из ада, конечно, – мрачно оборвал я его ликование.

– Не-е-е. Это потом, а пока я в Пекине! В Китае, представляешь, недоделанный мой! И знаешь, кто я?

– Сам ты недоделанный. Понятно кто! Китаец на рисовом поле. Хотя нет, ты же рыжий. Значит, тогда конь китайца, да еще с большими. мм.

Мою справедливую грубость он пропустил мимо ушей.

– Максим Леонидович Зотов! Ведущий специалист совместной российско-китайской компании, занимающейся освоением новых энергетических источников! Звучит? – торжественным голосом объявил он.

Я искренне удивился, но вовсе не из-за стремительного карьерного взлета Макса.

– Да-а! Вот это темпы, я понимаю! Никакого бюрократизма, голая эффективность! Вот это мы попали в железные тиски ударников инопланетного труда. Вот теперь до меня дошло, что мы предохранители. А то я сначала, признаться, подумал, что ты, получив подъемные, рванул за бугор рыскать по притонам. А если серьезно, рад за тебя, Максюта, безмерно! Ты только держись, братишка!

Он явно не понял моих опасений:

– Да брось ты тупить, Владик! Знаешь, я сейчас болтаю на китайском, как на русском. На мне костюмчик такой… прям и не знаю, кто на ком сидит. За это я не то что предохранителем – диодом стать готов!

– Ну а как ты туда так добрался? – спросил я. – Что-то быстро.

– А вот здесь стоп, табу! Ты лучше спроси об этом свою прелестную зазнобу. Кстати! Она, наверное, сейчас на прослушке, – успокоил он.

– Понял тебя. Ты там поосторожней, о святом говорят стоя. И вообще, нам здорово попадет за проявление эмоций. Прогрессивки лишат точно! Я и не знаю, как мы будем объяснять нашу болтливость. Если только скажем, что понесло.

– Да ладно! Рабочие погрешности. Думаю, простят по молодости лет. Мы же не Высшие существа, а простые пацаны. Они поймут! Ну пока, Владик! Увидимся на просторах Вселенной! – с какой-то тоской в голосе простился Макс.

– Пока, дорогой! Обязательно увидимся! – подбодрил я его.

Положив мобильник, я сел в кровати и серьезно задумался.

Вот это да! Вот это дела! Если говорить по-взрослому, серьезнее не бывает. Макс в Китае! Егор призраком летает по Европе. А куда ж меня закинут? Знаю три языка, конечно, хотелось бы в Японию, но выбор явно не за мной. Сейчас я снова солдат и должен быть готов ко всякой работе, но желательно не фанатично героической.

Хлопнув громко в ладоши, чтобы спугнуть негативные мысли, я бодро зашагал под душ. Обливание ледяной водой по утрам было еще одним средством просветления, наравне с дыхательным комплексом. А потом надо будет срочно погрузиться в простые, немутированные массы москвичей.

Закончив водные и прочие процедуры, облачась в единственный мой прикид на торжественный случай, я вышел на улицу. И прогулочным шагом последовал в сторону предполагаемого счастья. В моем кармане завибрировал смартфон, и у меня взлетели брови, когда я прочитал эсэмэску от Светланы в два слова: «Проверь счет». Я мысленно поблагодарил ее за то, что она не устроила мне дискомфорт в голове за привольный разговор с Максом. План маршрута созрел моментально: автосалон, одежда, ресторан, а вечером в шикарный ночной клуб, достойный моего нового статуса. Изменения этого грандиозного замысла могли скорректировать только мои многоуважаемые боссы. Первые три пункта моего праздничного забега я исполнил на одном перевозбужденном дыхании. Разумеется, я не забыл прикупить родителям и сестре Ольге кучу дорогих подарков. Родственников я уважал и любил, но на приличном расстоянии. Потому-то и снял квартиру на противоположном конце Москвы сразу после возвращения из армии. Наше общение было простым и незамысловатым – мы регулярно перезванивались и, узнав, что все живы-здоровы, продолжали следовать по своему жизненному пути.

С ночным клубом дело обстояло особо. Для посещения увеселительного заведения с преобладанием женского пола, а главное, чтобы иметь там стопроцентный успех, нужно было создать образ богатого преуспевающего иностранца. Во всяком случае, мне так казалось. До этого я ни разу не был в подобном месте, и моя задача, конечно, усложнялась, но молниеносные перемены в моем сознании должны были стать козырем при таком раскладе. Тяжелое заболевание под названием «хроническое безденежье» с его ужасающим влиянием абсолютно на все, прошло буквально только что, и рецидивы чувствовались. Кем бы прикинуться? Японец отпал сразу – не хватит мне таланта актерского перевоплощения, а вот англичанина, продвинутого специалиста по информационным технологиям, я слеплю легко. Особенно в таком нереальном облачении, цену которого постоянные посетительницы сверкающего и мигающего полигона, на котором присматривают бойфрендов, высчитают в мгновение ока.

В десять часов вечера с чувством победителя и одновременно жертвенным желанием отдать всего себя на растерзание самой обаятельной и привлекательной я ворвался в клуб. Именно так – ворвался. Ну а что, парень я хоть куда: если смотреть полицейским взглядом – 185 сантиметров, спортивного телосложения, правильные черты лица, брюнет, правда, нос великоват и с горбинкой, за что имею необидное прозвище Грузин, но вообще я убежденно считаю, что мужчина-красавец – это насмешка и ошибка природы.

Уверенно подкатив к стойке бара, я на ломаном русском языке сделал заказ: двойной виски без льда. Затем, медленно и не слишком часто поднося стакан ко рту, стал, словно засланный разведчик, свыкаться с незнакомой обстановкой. Нет, не как разведчик – как командир подводной лодки, высматривающий в перископ, как бы лучше подобраться к крейсерскому кораблю противника. Допинг постепенно оказывал свое положительное влияние, и восхитительный объект в конце концов был зафиксирован. Дело оставалось за малым – запустить себя, как быструю торпеду, поразить цель одним, тщательно подготовленным выстрелом.

Она и правда была прекрасной. Блондинка с длинными распущенными волосами, умопомрачительными ножками, стройная и высокая. Но абсолютно неотразимым в ней был убийственный (и чрезмерно опасный) взгляд раскосых зеленых глаз, ну прямо как у беды, была такая песня в прошлом или позапрошлом веке. Она профессионально танцевала, причем в гордом одиночестве. Этот момент упускать было нельзя, и я решительно бросился в атаку, подготовив остроумную шутку для безотказного знакомства. Походкой офицера британского королевского флота я направился к ней сквозь толпу порядком затуманенных граждан. Танцевал я хорошо, чувство ритма было заложено во мне с рождения, но, к сожалению, это был единственный подарок от Бога. Она заметила меня, и я, приободренный ее взглядом, стал демонстрировать свое умение танцевать уже рядом с ней. И вот наступил тот миг, когда я для начала предложил угостить ее любимым напитком. На мое счастье, она согласилась, мило кивнув очаровательной головкой. Мы подошли к бару и стали непринужденно перебрасываться сдержанными комплиментами на тему наших качественных телодвижений под музыку. Выбрав подходящий момент, я все-таки вставил в разговор свою юморную заготовку – на английском языке, разумеется, с последующим переводом. Ее реакция на мой выпендреж оказалась совсем не такой, как я ожидал. На чистейшем английском, поправив точеной ручкой челку и хитро прищурив изумрудные глазки, она иронично ответила:

– Да, хорошая шутка. Знаешь, я искренне удивлена твоему идеальному произношению, но нас, русских, всегда легко определить в толпе. Мы – как кошка в стае голубей…

Я растерянно улыбнулся, а она, протянув мне миниатюрную ладошку, добавила на русском:

– Светлана!

Ох и ничего себе. Ошарашенный, наверняка с глупым лицом, я осторожно пожал ладошку и коротко представился:

– Владислав!

Она улыбнулась мне, показав еще раз свои волшебные детские ямочки на щеках, и я мгновенно осознал, что сражена наповал не она, а я, и, по всей вероятности, навсегда. Но главное – я ясно почувствовал ее искреннее расположение ко мне, а обманываюсь я в этом крайне редко. Промелькнула мысль: «Может, для меня наступило время чудес? Наверное, я чем-то заслужил это.» – других объяснений потока невероятных приобретений у меня не было.

Я трепетно взял ее за руку и с довольной улыбкой повел на танцпол. Часа два, прерываясь на короткий отдых у стойки бара, мы галопировали под музыку, смеялись и болтали, как будто знали друг друга уже давно. Я был искренне удивлен, насколько я стал красноречив и свободен – выдавал такие шутки, что профессиональные юмористы взялись бы за написание трагедий, не иначе. Света была умна, я бы даже сказал – мудра, и у нее получалось одним лишь взглядом передать свое поддерживающее одобрение нескончаемому словесному потоку, льющемуся из меня. Ночь превратилась в сказку, во всяком случае, для себя я решил, что эта наша встреча на порядок важнее и чудеснее, чем все предшествующие события.

Музыка стихла, мы вышли на улицу. Я сильно пожалел, что еще не получил машину и приехал в клуб на такси. Вдруг это ударит по моему имиджу? По неосторожности я высказал это вслух. Светик – я ее уже так называл, а она меня Владиком – рассмеялась:

– Ну что ты волнуешься! Сегодня я на колесах, так что разберемся. Выше нос! Впереди только свет!

Окрыленный ее словами, я решительно взял ее за талию и медленно подтянул к себе. Она не оказала никакого сопротивления – наоборот, положив руки мне на грудь и приподняв голову, глазами разрешила себя поцеловать. Я нежно коснулся ее губ, она неумело ответила и, опустив взгляд, прошептала:

– Владик. Мне с тобой сегодня было очень хорошо. Не торопись, пожалуйста.

– Конечно, моя милая, – ответил я.

Мы не торопясь направились к ее машине. Света подвела меня к «трешке» BMW, такой же, как у меня, но красного цвета. Наше одинаковое предпочтение баварскому совершенству уже не удивляло, похоже, моя удивлялка полностью атрофировалась дня два назад.

Дорога была свободна, и через пятнадцать минут мы подъехали к моему дому. Света молча протянула визитку и, пряча глаза, робко произнесла:

– Владик! Я буду очень ждать твоего звонка… Спасибо тебе за то, что ты появился в моей жизни.

Меня переполняли чувства, но я боялся сделать что-то не то и не так. Расставаться с ней не хотелось, причем никогда. Неважно где, хоть на потолке, но только рядом с самым дорогим мне человеком. Мне неимоверно хотелось именно сейчас ощутить аромат ее волос, обнимать ее, нежно касаться губами ее лица и шеи. Однако я хорошо понимал, что из тактических соображений, через две минуты нужно будет спокойно отпустить эту чудесную бабочку.

Я бережно прижал ее ладошку к губам и тихо сказал:

– Светик! Мне лучше всех, и это благодаря тебе! Буду с нетерпением ждать тебя во сне.

«Так надо!» – приказал я себе. Вышел из машины и, не оборачиваясь, побрел в свою одинокую каморку Буратино.

Потом я долго не мог уснуть – лежал на кровати и, улыбаясь, вспоминал нашу встречу. Я забыл обо всех и обо всем. Глобальные проблемы мира, неведомые измерения и тайны Вселенной ушли напрочь из моего сознания – осталась только она. Ничего странного, я всегда был такой, мягко выражаясь, увлекающийся и теряющий из-за этого чувство реальности. Обычно все проходит быстро и безболезненно, но я подозревал, что теперь меня ждет другой сценарий. Волновало одно: сколько я ни пытался, не мог воспроизвести в своем воображении другую Светлану – космическую. Выходило так, что я предатель и изменник, ведь та Светлана была моим идеалом. Я до боли зажмурился и сквозь зубы процедил:

– Ну ты и тварь, Влад! Любовь налево, любовь направо! А в итоге что получается?

Может, я вообще не могу любить? Гормоны на мозги давят, трясет безжалостно… А дальше, что дальше? Разобраться со всем этом нужно на трезвую голову.

На этой мысли я провалился в сонное царство. А вывел меня на свет Божий немного тревожный голос Галатеи:

– Владик! Открывай глазки! Переутомился, бедняжка. Ты ж не Макс, закалка не та, да и чувственный очень.

Я с трудом разлепил веки и задышал учащенно, как марафонец после забега. Галатея, то есть Светлана № 1, замолчала, а я стал лихорадочно растирать лицо. Никак не мог сообразить, во сне она мне сказала это или по встроенному внутри моей головы телефону.

– Молодец! Все хорошо! – медитативным голосом продолжила Светлана № 1.

Виноватым дрожащим голосом я нервно затараторил:

– Света! Извини, нехорошо как-то получилось! Сон, что ли, кошмарный приснился. Ничего понять не могу!

Она же ласково, как мама, стала меня успокаивать:

– Давай сразу с тобой договоримся, дружочек. Пчелы в одну сторону, а мед – в другую. И прекращай копаться в себе. Открою тебе маленькую тайну. Ты очень хороший человек, иначе я бы с тобой так не беседовала. Поверь, с Максом и Егором я разговариваю кратко и только по делу. Они совсем другие, и ты прекрасно понимаешь, что я знаю о вас намного больше, чем вы о себе. Ты обязательно во всем разберешься и все ясно увидишь. Просто давай будем друзьями и будем доверять друг другу. Сегодня прими это как должное, а завтра обдумаешь основательно. Хорошо?

Слушая ее, я чуть не замурлыкал от удовольствия, как кот, которого гладят по головке. Очень люблю, когда меня хвалят, особенно таким теплым, ласкающим уши голосом.

– Да, конечно, да! Спасибо тебе! Давно не слышал столько приятных слов о себе. И особенно я благодарен за твое искреннее предложение дружбы, хотя твой неповторимый голос греет мое сердце намного больше, чем дружба. Когда тебя нет, я забываюсь, а когда вновь слышу тебя, ощущаю тепло и радость. Извини меня за признание, но ты и сама знаешь, что так все и есть. Может, это болезнь какая-то?

Она рассмеялась и ответила полушутливо:

– Ну вот, именно потому, что ты такой, у меня особенное отношение к тебе! Понял наконец, двоеженец! Сегодня я вышла на связь с тобой, чтобы загрузить работой, но делать этого не буду, в связи со стрессовым переосмыслением реальности твоим подсознанием. Особенно не вникай, что это такое. А уж если так вышло, то мне придется кольнуть тебя еще разок, но не очень больно, жив останешься точно. Пожалуйста, придумай мне другое имя, а то запутаешься впоследствии. У тебя, несомненно, большое и светлое чувство к этой замечательной девочке, и у вас все будет прекрасно. Обижаться не буду, несмотря на то что женщине быть на втором месте неприемлемо ни при каких условиях… Шучу, дружище!

Я немного смутился, но она была права, и мне пришлось, преодолевать сомнения, предложить замену:

– Ты не против имени Оля? Так мою сестру зовут. У нас с ней непростые отношения, но я ее очень люблю.

– Договорились! Короткое, но звучит очень мило. Однако не так, как звуки божественных симфоний Моцарта.

После этих слов меня прошил холодный пот. Бетонным блоком на меня обрушилась мысль, которая превратила меня в соляной столб.

Узнали. Я же спрятал глубоко мысли о Моцарте и не слушал его музыку уже более полугода! Ну, теперь все! Хана! Спишут на берег по инвалидности! Стоп! Не паникуй, она же говорила, что все будет хорошо.

– Успокоился? Теперь давай разберемся с этим. А то ты вечно будешь хранить этот секрет и бороться с ветряными мельницами, – как эхо, долетели до меня ее заботливые слова.

– Прости меня, Оля! Но я думал, что вы не узнаете, тем более что я не слушал музыку очень долго.

– Ну и плохо, молодой человек! Зря ты испугался. Сделаем так. Ты мне все расскажешь сам, несмотря на то что знаю про надуманную фобию больше, чем ты сам о ней знаешь. И мы от нее избавимся навсегда. Согласен? В конце же я скажу тебе заветное слово, которое установит совершенное равновесие в твоем сознании. Слушаю тебя внимательно!

Глава 5

Она замолчала, а я, преодолевая внутренне сопротивление, начал свой печальный рассказ:

– Это произошло три года назад, приблизительно через три месяца после моего возвращения из армии. В то время я стал усиленно заниматься дыхательными упражнениями из комплекса нашего старшины Тусова. Однажды, чрезмерно увлекшись процессом, я переборщил и нарушил ритм. По молодости, но больше по глупости, конечно. Последствием оказалось чрезмерное насыщение мозга кислородом, и я упал в обморок. Сколько провел времени без сознания, не знаю – после того как я открыл глаза, сил хватило только на то, чтобы добраться до кровати. Проснулся ночью, разбитый и подавленный, а сверх того, панический страх заставил меня лихорадочно искать спасительное средство от него же самого. Я долго стоял под иглами ледяной воды в душе, дышал в бумажный пакет, судорожно метался по комнате, но страх не уходил. Тогда, доведя себя до полного изнеможения, я снова рухнул в кровать, трясущимися руками схватил смартфон и стал искать в Интернете «металлику». Элементарно решил громким звуком заглушить вой страха. Второпях набрал «слушать музыку м», не дописав «метал», и нажал на кнопку поиска. На экране появился список симфоний Моцарта, и я, удивившись, выбрал Концерт № 4 для фортепиано с оркестром, потому что было нереально заново вводить текст. И все!!! Дальше, как говорится, одни последствия. Стоило мне услышать первый звук, донесшийся из динамика, как страх моментально исчез, и я уснул. Утром, открыв глаза, я ощутил себя другим, если можно так сказать – как-то по-иному видящим и слышащим. Завораживающая музыка, ощущаемая каждой клеточкой тела, освежающим мощным потоком текла внутри меня, а не снаружи. Я не испытывал никакого волнения или растерянности. Все было ясно и понятно: симфонический оркестр и я – солист. В тот момент это было нормально и естественно для меня. Хотя если подумать… Простому двадцатилетнему парню, искалеченному средней общеобразовательной школой, с нулевым знанием музыкальной грамоты открылась дверь в мир гениальных творений Моцарта. Я его услышал! И приблизительно неделю пробыл за пределами реальности. Я дирижировал и играл на всех музыкальных инструментах, преобразившись в единый слаженный организм, но руки были не мои. Получая фантастическое наслаждение, я со слезами на глазах благодарил Бога. А также, с искренним почтением, всех музыкантов Его оркестра и всех людей, создающих идеальные творения и оживляющих звук. В этот период времени Моцарт в моем понимании обожествился. Как я вышел из этого состояния, убей, не помню. Но не забуду никогда двух дней, проведенных в страшных ломках и кошмаре после музыкальной эйфории. В последующие три месяца я быстро восстановился и жил нормальной жизнью, абсолютно успокоившись. Устроился на работу охранником… Но каждый раз по дороге в салон мне приходилось проходить мимо витрин большого магазина музыкальных инструментов. Страх повторения случившегося у меня все же был, и я, закрывая глаза, пробегал это место вслепую. Однако все-таки пришло время, когда мне захотелось проверить себя, и я остановился напротив виолончели. Я простоял у витрины два часа, завороженно слушая Концерт № 17 в соль мажоре, звучащий в моей голове. К моему величайшему удивлению и радости, как только прозвучал последний аккорд, все стихло, а сам я остался цел и невредим. Более того, я был неправдоподобно бодр. С другой стороны витрины стояли продавщицы, смеялись и показывали на меня пальцем. Но мне было совершенно все равно, я был счастлив, хотя и опоздал на работу. В следующую смену, специально выйдя из дома на два часа раньше, я повторил эксперимент. Результат был тот же, но ночью ужасно разболелась голова, и я сильно разволновался. На следующий день я с опаской решился послушать музыку в наушниках. Божественное удовольствие сменилось тошнотой и рвотой на двадцатой минуте симфонии. Помню, я испугался до смерти и сам себе поставил диагноз: наркотическая зависимость. Конечно, я никуда не собирался обращаться за помощью, а преодолев ужас, вышел на борьбу с этим несчастьем самостоятельно. Было все: снижал дозу, срывался и снова начинал войну. В итоге, как я уже говорил, более полугода не слушал ни одного произведения Моцарта. Всё! Мне больше нечего добавить.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.