Идеальный враг

Соренс Грейс

Идеальный враг

Глава 1

Результат первой игры – это еще не показатель.

Анабель

– Сколько можно постоянно вести себя как избалованный ребёнок пяти лет? – голос в гостиной заставляет меня остановиться на полпути. Опустив ладошку на лестничные перила с силой, сжимаю её. Владелец голоса рассержен, а это означает одно, что сейчас лучше не попадаться ему на глаза.

– Байрон, ты слишком строг с Аной, она очень чувствительна, а поддержка отца не помешала бы…

Не успевает мама договорить, как по комнате раздаётся сильный и резкий хлопок, по всей видимости, удар рукой о стол.

– Не смей, не смей этого делать! – злость пропитана в каждом слове, а по воздуху разносится яд, заставляющий чаще, хватать кислород ртом.

– Но дочь…

– Заткнись! – ещё один удар, но уже звонкий, а после приглушённое оханье, Байрон ударил маму по лицу.

Первое, что у меня возникает, желание оказаться рядом с ней, обнять. После врезать надменному и отвратительному человеку, так чтобы боль, обида, разочарование, злость лавиной обрушилась на голову этому мерзкому человеку, с которым по волю судьбы мне приходится жить под одной крышей, дышать одним воздухом и терпеть его присутствие рядом.

– Никогда слышишь, никогда не смей называть это отрепье дочерью, тем более моей! У меня есть только одна дочь, поняла!

Далее следует гробовая тишина, несколько секунд всё словно застыло, а после тяжёлой поступью Байрон Стайрос покидает гостиную, ставя жирную точку в сегодняшнем разговоре сильным хлопком двери.

Мама стоит спиной ко мне, а взгляд её направлен в приоткрытое окно. Как же безмятежна, и спокойно она сейчас выглядит. Аккуратно собранные волосы в толстую косу, лёгкое платье голубого оттенка обволакивает её хрупкую фигуру, а руки сцеплены за спиной. Вся эта картина выглядеть идеально, за исключением того, что пальцы рук она безостановочно сгибает, сжимает.

– Мамочка… – шепчу подходя. Моё сердце не устаёт обливаться кровью при виде того, как этот монстр мучить её, – Мам!

– Да милая, уже готова? – руки расцепив она быстро смахивает, по всей видимости, с щёк слезы, – Завтрак готов, правда, Белла не вернулась ещё, да и папа…

– Мам! – вновь зову, после разворачиваю её к себе, глаза блестят, на правой щеке горит алым след от пощёчины. – Не нужно делать вид, что всё нормально, я прекрасно слышала, этот ублюдок снова поднял на тебя руку!

– Ана, детка, – ласково проводит ладонью по моим волосам, всего десять минут назад я заплетала их в косу, но из – за того, что они непослушные, причёской уже назвать нельзя.

– Это твой папа, мой муж, не нужно так выражаться. Бывает так, что случаются невесёлые дни, сегодня именно такой, к тому же молодой девушке не к лицу такие словечки!

– Ты не должна это терпеть! – отрицаю, немного отстраняясь от мамы. Меня бесит то, что она постоянно находит тысячи отговорок тому, почему Байрон так себя ведёт. – Это уже далеко зашло, а то, что Байрон меня ненавидит, для меня это не секрет!

– Анабель, ты не должна так говорить! – мама всё ещё продолжает защищает своего мужа, пытаясь меня переубедить, но это так глупо и смешно, что я лишь фыркаю, проходя к столу, – Ана…

В это время открывается входная дверь и на пороге появляется Изабель в чёрных велосипедках и топе, на шее свисают наушники, а по её возбуждённому виду понятно, что сестра вернулась с пробежки.

– Всем привет! – не замечая наших растерянных взглядов, она проходит к холодильнику. Достав оттуда бутылочку воды, Изабель делает несколько жадных глотков, снова смотрит на нас, – Эй, вы чего такие перепуганные, где папа?

– Это, милая, он ушёл… – поспешно тараторит мама, с её лица исчез испуг, она вновь привычная мама. – Да, он ушёл уже на работу!

– Понятно, понятно! – качая головой произносит Белла, запихивая в рот кусок ветчины, – А ты чего молчишь, завтракала?

– Не успела, – пытаясь скрыть свою раздражительность и злость. Изабель не виновата, что меня ненавидит Байрон Стайрос. Да и вообще, у сестры некая суперспособность в упор не замечать, что твориться в этом доме и какой же ублюдок – её папаша!

Моя мама, Лилит Эмирсон выросла в прекрасной семье. Дедушка и бабушка очень любили её и оберегали, но вот такая забота с ними и Лили сыграла злую шутку. То ли от навязчивой заботы и отекания, либо оттого что для юной Лилит мир казался безопасным и дружелюбным она встретила и полюбила Байрона Стайроса, на то время обычного студента подающий огромные надежды.

Ей пятнадцать, ему девятнадцать. Юность, максимализм и гормоны сыграли все, и через год на свет появилась крошка Изабель, моя сестра, плод сумасшедших чувств и полнейшей безответственности. Но к общему удивлению, даже несмотря на то, что Байрон относился строго с Лилит, они прожили первый год в любви и согласии, что не сказать о последующих.

Через какое-то время ситуация дошла до пика. Нехватка денег, осознание того, что оба не готовы к взрослой жизни, а ответственность вбила приличный такой клин в семейный лад.

Каждодневные скандалы, ругань, драки всё это стало обыденной рутиной в их семье, пока моя дорогая мамочка решила это прекратить. В одно прекрасное утро Лилит собрав небольшой чемодан и забрав Изабель, сбежала от законного супруга, деспота и тирана.

Но Байрон Стайрос не был согласен с таким исходом, и в течение года искал сбежавшую семью, и ему в итоге удалось. Байрон нашёл Лилит и Беллу в Болгарии, у местного фермера, ныне моего покойного отца, с которым мне не было суждено познакомиться.

Да, Лилит забеременела от мужчины, которого знала меньше года, но так сильно влюбилась в заботливого, доброго, дарящего безопасность мужчину. Стефан был старше мамы на десять лет, но это не помешало им понять и полюбить друг друга.

Байрон появился внезапно, разъярённый, призывая маму одуматься и вернуться, но Стефан не позволил, за что и поплатился.

Один выстрел и его безжизненное тело рухнуло на тротуарную плитку, возле огромной корзины с яблоками, которые каких-то десять минут назад они вместе с Лилит собирали, пели песни и клялись в любви.

Байрон забрал Лилит и дочь, его даже не остановило то, что вместе с семьёй он забрал плод любви двух людей, Стефана и Лилит, ему было наплевать, так как он одержим идеей причинять боль всем, забирая надежду и любовь.

Через несколько месяцев появилась я, плод настоящей любви и объект ненависти, напоминание того, что слабости и неприменения обитают в этом доме.

Эту историю я знала с самого детства, как и то, что Байрон всей душой ненавидит меня, да и он, не уставая, мне практически ежедневно об этом напоминать. К слову, его чувства взаимны, я также испытываю неотъемлемую и жгучую злость к этому отвратительному человеку.

У нас с сестрой несущественная разница в возрасте, которую я практически не замечаю, каких-то два года, но мы прекрасно понимаем друг друга, словно близнецы. Чувствовали настроения, даже иногда, и физическая боль передавалась нам в пространстве, но вот внешне природа разбросала нас по разным сторонам. Она высокая, светло-русая красавица, с изумительно правильными и прекрасными чертами лица никогда не оставалась в тени. Её небесно-голубые глаза, походили на полуденное ясное небо, такие добрые и притягательные, что не хотелось оторвать взор, а любоваться и любоваться. Веснушки, рассыпанные на щеках и носу, лишь доказывали, насколько матушка, природа влюблена в Изабелу.

Каждое движение, каждая улыбка настолько грациозны, что иногда я задумывалась, что моя сестра что – то совершенно нездешнее, словно присланная нам на землю, из какой- то неведомой стороны, где царит любовь и покой. Но всё же была одна деталь, которая возвращала меня с небес на землю, и это неповторимый взгляд, доставшийся сестре Байрона, немного прищуренный, с искоркой, цепкий, иногда пытливый, словно что-то подозревает или затевает.

Знаю, да и много раз слышала от него, как он гордится тем, что его Белла переняла его манеры, что глаза, это их семейная чуть ли не реликвия. А меня это коробила, но не оттого, что самый близкий для меня человек, имеет общее, с дьяволом воплоти, я просто не хотела даже позволять себе думать о том, что Изабела хоть в чем- то может походить на него.

Я же, напротив – противоположность ей, волосы прямые и тёмно-русые, которые постоянно выбивались из любых причёсок, которые я сооружала на голове. Глаза карие, практически чёрные, безжизненные, в которых читалось практически ничего, мне удавалось производить впечатление ёжика, который закрывается от мира колючками. Стоя у зеркала и рассматривая своё лицо, все больше приходила к выводу, что кроме, как обыкновенное, я не могла его назвать. Я была тенью, обыкновенной тенью своей прекрасной сестры, не похожая ни на кого, ни на деспота Байрона, ни на мученицу мать, словно сама по себе.

Закончив этот завтрак, который напоминал минуту молчания, так как ни мама ни я не желали разговаривать после того, что случилось, а Белла всё время переписывалась в телефоне, изредка бросая на нас вопросительные взгляды, да в отличии о меня в колледже Белла популярна, у неё есть куча друзей и воздыхателей, что не сказать обо мне.

– Ана, детка, ну что случилось? – спросила мама, когда я стояла возле посудомойки, скрывая грязную посуду, обняв за плечи.

– Мы кажеться, всё обсудили, нет? – злость всё ещё согревает меня, и непонимание, но матери словно память отшибает каждые пять секунд. Вот её бьёт Байрон, а вот она уже стоит, улыбаясь, машет нам вслед.

– Анабель, милая моя девочка, пожалуйста, не воспринимай всё так близко к сердцу! – попытки исправить испорченный завтрак увенчиваются провалом.

– Мама, всё нормально, проехали! – вздохнула и обняла её, мне было неприятно смотреть, как моя мама расстраивается, и это даже перевешивает то, что я зла на неё. – Я всё знаю!

Обхожу свою машину, плюхаюсь на водительское сиденье, Белла у же расположилась на пассажирском, достав блеск, красит ими губу.

– Готова? – как только машина приветственно рыкнула, Белла спрашивает меня.

– А у меня есть выбор? Дай подумать, – зависаю на несколько секунд, делая вид, что у меня серьёзный мыслительный процесс, – Ах да, у меня нет выбора! – Давай, поехали, а то опоздаем! – фыркает она, закрывая козырёк с маленьким зеркальцем.

Университет находился в тысячи миль от дома, на закрытой территории, где мы находились с понедельника по пятницу, а на выходные возвращались домой. Такой распорядок меня не смущал, даже, наоборот, радовал, так как я могла целых пять дней не сталкиваться с Байроном, но очень скучала по маме и была в режиме ожидания, что вот-вот откуда-нибудь прилетит.

Глава 2

Анабель

Меня не любил такое ощущение весь университет, с персоналом и самими его постройками.

На территории располагалось несколько кампусов, разбитых по факультетам, на территории каждого кампуса зоны, где была мужская и женская часть. Я жила в северной части, кампус-север, незатейливо гласила табличка у тропинки ведущую на территорию. Тут собрались студенту факультетов управления, бизнеса, менеджмента и юриспруденции, самая большая часть приходилось на север, видимо, в соединённых штатах Америки был дефицит всей нечисти под названием менеджеры и банкиры.

На юге расположились факультеты психологии, педагогике, медицины и биоинженерия, Белла входила в их число, её факультет был самым престижным, так как биоинженеры славились выпускниками по всему миру гениальными и известными. Запад занял спортивный факультет и военная кафедра, преимущественно в западных числились парни, тем самым их кампус был самым шумным, славясь грандиозными вечеринками. Восточная часть была занята обслуживающим персоналом, преподавательским составом, и практически не вызывал интереса у студентов.

В центре расположимся сам университет, с тремя зданиями, остроконечными, больше похожими на башню, соединёнными на втором и третьем этажах между собой туннельными проходами. Они представляли собой стеклянные коридоры, в которых на переменах толпились студенты.

Двор университета был самым любимым для меня, вокруг располагались беседки и скамьи, затерявшиеся среди огромных величественных деревьев и кустистой растительностью. В тёплое время года буйство красок поражало, а беседки с полукруглыми каркасами оплетала вьющаяся роза, различных оттенков, заполняя ароматом всё вокруг.

Парковка заполнена различными марками машин, тут можно было отыскать Порше и ламбарджине соседствующую с небольшими пикапами и старенькими моделями, наподобие моей тойоты.

Объясняется такой размах очень просто, раз в год двадцать мест присуждалось абитуриентам, которые выиграли конкурс, преимущественно в это число входили дети из малообеспеченных семей, так как богачам незачем напрягаться, для них местечко всего припасено заботливыми родителями. Ещё десять мест выдавали для воспитанников детских домов, и хотя никто не воспринимал их, для меня они били немного опасные и намного взрослее нас. Будто они прожили эту жизнь на лет пять семь дольше, чем мы, хотя по факту все были ровесниками.

Я сюда попала не просто так, естественно, для меня было куплено место заботливой мамой, которая выбила у Байрона обещание, что, как и Изабела я буду ходить в этот колледж, но вот осознание того, что я, буду должной этому мерзавцу, не давала мне покоя, и поэтому я просто отправила документы на отборочный тур. Какое же было удивление и моё и семьи, когда я заветное место выиграла, и полноправно могла гордиться тем, что сама вершу свою судьбу.

Но вот не все были рады тому, что я такая особенная, если, можно сказать. Как только в моём потоке узнали, что из двадцати бюджетных мест занимаю я, приёмная дочка конгрессмена США, входящего в палату представителей конгресса США, как с цепи сорвались.

Каждый, который себя хоть немного позиционировал защитником общество, кричал мне в спину, что я избалованная эгоистка, забравшая места того, кто действительно заслуживает здесь учиться. Многие просто крутили у виска, удивляясь тому, что вместо того, чтобы спокойно взять уже купленное, пошла и испытала судьбу, напрягалась, как нищеброда.

Но громче всех кричала и возмущалась первая красавица, президент кампуса Север, и по совместительству единственная дочка ректора университета Салли Мур.

Да и вообще, её титулов просто не пересчитать вот так на память, тут тебе и чемпионка по большому теннису, и титулованная красавица, успешный организатор добровольного движения «МИР», самый молодой активист и член общество молодых руководителей в нашем университете. Мне иногда кажется, что легче сказать, чем Салли не занимается, так как подозреваю, в расписании девушки вряд ли найдётся свободная минутка.

В первую нашу встречу стало понятно, что нормальных отношений нам с ней не иметь, как только я появилась на пороге школы, всё внимание было обращены к такому чудовищу, как я, прямая цитата Салли. За очень короткий промежуток времени она состряпала петицию об отмене моего гранта, призывая голосовать за отчисления, так как загубила жизнь человеку. Вот только это лишь догадки и разговоры, и предполагаемый студент лишь упустил возможность, так как, умнее оказалась я, а значит, и место по праву заслуженное. Но даже спустя два года, как мы учимся вместе, ни проходит и дня, чтобы Салли Мур не напомнила мне о том, насколько я ничтожна.

Такая красивая, высокая с копной волос пшеничного оттенка, Салли могла посмотреть так, что стыла кровь в жилах свысока, своими светло-зеленными глазами, вздёрнув аккуратный носик. Я давно подозреваю, что не так она и милосердна, и добра ко всем, как желает показать, этот взгляд её выдаёт, ту надменность и жестокость, которая возможно в ней копиться выдаёт, но пока она словно девушка с картинки, без изъяна, популярная и успешная.

Мне всегда было любопытно побывать в её голове, узнать, чем обосновывается такое поведение блондинистой принцессы, почему от ненависти ко мне она забывает обо всём, и только я как красная тряпка для быка маячу перед носом. И пускай мне никогда не быть с такой, как она подружками, интерес испытывала я всегда, возможно потому, что ненависть тоже проявление чувств. Страшнее всего знать, что человеку ты безразличен, то, что он не испытывает к тебе ровным счётом ничего, пустоту. А так, эта энергия, которая также меня подпитывает и веселить, когда в общем коридоре, мы, схлестнувшись огненными взглядами, пытаемся проявить себя, поставив оппонента на места.

На данный момент у нас ничья, где-то Салли обходила меня, а именно оценки, похвала преподавателей, всё то, что меня выводит из себя- учёба. Я же любила задавать Салли неудобные вопросы, вспоминать о том, что отец Салли не последний человек в колледже, и всё, то что хотя бы издалека напоминает о том, от девушка имеет особое положение. Салли бесилась, краснея и шипя, она каждый раз попадается на эту удочку, пытается доказать, что всего заслужила сама.

Мысленно посылаю в космос сигналы, чтобы моё появление и пребывание хотя бы сейчас ни стало всеобщим достоянием, утренняя стычка не повлияло на меня положительно, а упадническое настроение ни придаёт мне сил отбиваться от них всех.

Не успеваю отойти, как на спине чувствую тяжесть чьих-то рук, немедля разворачиваюсь, встречаясь со светло-зеленными глазами подруги.

– Привет, красотка! – Робинсон, смеясь, смотрит на меня, – Господи, что у тебя с лицом? – она так громко это говорила, что половина всеХ, кто, находился рядом, развернули на нас свои любопытные взгляды.

– Роб, ты можешь тише! – шикнула я, – Чего кричишь? – Роб обдёргивает коротенькую чёрную юбку, хватая меня под руку, и с заговорщическим тоном продолжает.

– Видела листовки? Миниски я пыталась раскрутить на признание, но та, как в рот воды набрала, ничего не сказала, ни слово! А могла бы и не выделываться, наверняка забыла, как в прошлом месяце мой отец не хило ей так сделал скидку на свадебные кольца, ну ничего, я даже рада, что свадьба с Финчем сорвалась, поделом ей!

– С мистером Финчем! – с нажимом поправляю. – Плевать!

С Роби впервые встретились в библиотеке университета на нулевом этаже. Девушка пыталась забрать свои книги, но не могла назвать номер своего абонемента. В руках Робинсон была куча мелочей, которые девушка пыталась удержать. Стопка разноцветных тетрадей, несколько ламинированных папок, связка ключей с пушистым розовым помпоном, хлебные палочки и возможно что-то ещё, что не смогла я сразу рассмотреть.

– Девушка, по фамилии я не могу найти вашу учётную запись, мне нужен номер, чтобы авторизовать, либо… – стройная молодая девушка, пыталась объяснить Робинсон, которая пыхтела, поправляя сваливающие тетради.

– Ну как же так? – голос, уставший немного раздражённый, – У нас через пару часов первая лекция, а мне туда без этих книг нельзя. Представите, какое произведу впечатление, заявив о себе как о тупице, которая даже книги из библиотеки не может забрать. К тому же я даже в комнату не заехала, а вещи, вещи? Их огромное количество, столько чемоданов, пожалуйста…

– Я правда не смогу! – не отступала молодая библиотекарша, но в её глазах, безусловно, читалось сожаление. – Можете, поищите на почте, его всем рассылали.

– О нет… – протянула та.

– Простите, я могу помочь! – не выдержав говорю, так как понимала, что это может затянуться надолго, а у меня также лекция совсем скоро, – Давай тетради положим сюда, – показываю на невысокий столик у стены, библиотекарша безмолвно кивает, словно ей меня послал всевышний.

Робинсон послушно скидывает всё барахло, удовлетворённо вздохнув.

– Что дальше? – вздёрнув брови в упор смотря на меня Робинсон, – Я, кстати, Робинсон Мэдинктон!

Какое же было удивление, когда мы поняли, что живём в одном кампусе, на одном этаже, в одной комнате. Да, Роби оказалась моей соседкой, с этого дня мы стали с ней неразлучны.

Взбалмошная, немного разбалованная, неудержимая Роби из богатой семьи, наследница крупной корпорации по обработке и продаже драгоценных металлов. Единственная дочь, в которой души не чаяли, любимица и сокровище. Её детская непосредственность так подкупает меня, что даже не представляю реальности, где мы с Роби не встретились, такого просто не должно случиться. Невысокая, темноволосая красавица пухлыми губками и невинными кареглазым взглядом подкупила вмиг. Она добра, смелая и смешная, а свобода в её нраве настолько обезоруживала, что невозможно при виде красотки не улыбнуться.

Мне действительно повезло с ней, она столько раз мне помогала пережить травлю в группе, столько раз вытирала мои слёзы в комнате, и всегда была на моей стороне. Даже при условии, что у меня будет ещё одна жизнь, я не смогу отплатить ей тем же. Да, мы находились на разных полюсах, она любимица со счастливым детством и невероятно любящей семьёй, я противоположность, у которой всё идёт наперекосяк, но, возможно, такие обстоятельства и стали связующие.

Робинсон учится на юрфаке, мечтая стать государственным защитником, и знаете, я практически уверена в этом на сто процентов, у этой малышки хватка как у тигрицы, и если чего-то хочет, то непременно это получает. Острый ум вперемежку с желанием помочь заставляет окружающих верить и слушать Робинсон, поэтому её любят тут, многие прислушиваются её советам и считают везением, если та дружит с ними.

– Как прошли выходные? – толкнула меня в плечо Роби, – Если честно сегодня было очень паршивое настроение, хотелось остаться дома, но мама как заведённая трещала о том, что я не имею права подводить отца, наверняка ещё тешится надеждами о том, что я передумаю, и стану личным адвокатом отца!

– Нормально, – отрезала, пытаясь улыбаться, но, возможно, это выглядело не слишком, естественно, и я прекращаю стараться. Благо Робинсон всё прекрасно понимает, и моё положение ей известно. Мы ничего не скрывали друг от друга, я прекрасно знала о её отношениях с отцом, и то, что при исключительной любви мистера Мэдинктона к Робинсон, которая чувствуется за версту, его ожидания, что дочь всё же склонить на свою сторону с выбором профиля. Та, в свою очередь, знает все тайны моего существования, и постоянно мне говорить, насколько этот Байрон – придурок, продолжая на мне отыгрываться.

– Ну, малышка… – Робинсон смешно сморщила свой нос, что мне стало весело. – Он ничего не понимает, ты сокровище, а этот старый пердун, козёл! И пускай он провалится в своём конгрессе…

– Ага, вот только этого никогда не бывать, к тому, что он придирок можно добавить и то, что он умный придурок, и вряд ли сделает ошибку! – улыбаюсь, стараясь не портить настроение единственному человеку, который хорошо ко мне относиться – Как у тебя дела?

– Это было невероятно… Ана, я бы осталась там жить… – она прикрыла глаза и улыбнулась, а после вздохнула. Девушка на выходные летала на Бали, познакомилась с местным красавчиком, и всё это транслировала в сторис. Я даже немного завидую ей, Роби свободна, и это говорится о том, что она свободна душой и духом. Ей плевать на мнения окружающих, и то, что о ней подумают, – И тебя забрала!

– Ага! И жили мы с тобой долго и счастливо…

Через час мы уже спустились в общий двор, где собралась добрая половина учащихся. Завидев светлую голову Бэллы машу ей рукой, но, та не обращает никакого внимания, так как окружена сокурсниками, бросив эту идею, возвращаюсь к Робинсон в компании нескольких девчонок с курса, которые вовсю обсуждают сплетни.

– В прошлом году они придумали соревнования, помните? – Фрэя, девочка со светлой кожей, сдвинув брови, произносит, – У меня до сих пор болят икроножные мышцы… интересно что на этот раз?

– Думаешь по этому поводу собрания? – улыбаюсь я, Фрэя славится своим сварливым характером, но вполне добрая и безобидная.

– А ещё из – за чего весь университет собирать? – поджав губы мотаю головой.

– Миниски достаточно изобретательна… – не успев договорить, чувствую лёгкий толчок в спину, резко разворачиваюсь, сталкиваюсь со взглядом синих глаз, точнее, красивых синих глаз. Я пришибленно смотрю ему в лицо, глаза словно океан во время шторма, в нём читается отвращение и холодность, не нахожу что сказать, просто пялюсь, одновременно пытаясь сопротивляться натиску, глубины, напротив.

– Нет, непохожи! – он посмотрел на меня будто я какой-то экспонат, который пристально изучает, но никакой симпатии я не чувствую, наоборот, холод, на мгновение его синие глаза потемнели, и я ощутила себя абсолютно голой, но вскоре он переводит взгляд на сестру и широко улыбнулся. – Увидимся… Изабелла… – он это произнёс с нажимом на последний слог и хрипотцой в голосе, по моему телу пробежались мурашки. Что это вообще было?

Глава 3

Анабель

Он уходить. Аккуратно лавируя между студентами, секунд десять продолжаю всматриваться в спину человека, взгляд которого словно прожог меня изнутри. Не могу сказать, что в нём прочитала враждебность, нет, но ощутила физически напряжение, которое вибрациями передавалось от незнакомца, а ещё дикий интерес. Не могу сказать, что я ханжа, и стараюсь парней, нет, но все те, с кем мне доводилась ходить на свидания, принимать ухаживания и рядом не стояли. Никогда я не испытывала такого трепета, граничившего со страхом, и интереса узнать, услышать ещё раз голос, то, как он выговаривает слова.