Колдовской замок. Часть VI. Ключ

Надо ли говорить о том, с каким удовольствием Анджелика набросилась на всю эту роскошь! И стоит ли описывать её ужас, когда она поняла, что сбегать в сквер не получится, потому что наступил день.

Под стойло оперативно приспособили два подсобных помещения на первом этаже, выходящих окнами во двор Архива Конгресса. Одно из них предназначалось в качестве спальни принцессы, ставшей единорогом, а другое служило ей для отправления естественных потребностей.

Как существо разумное и цивилизованное, Анджелика нуждалась в таком разделении. И по той же причине ужасно стеснялась положения, в которое попала.

Больше всего она боялась забыться и уронить яблоко там, где этого не следовало делать. Ведь ей не возбранялось ходить и даже скакать по всему Архиву, а инстинкты у неё нынче были лошадиные. (Или козьи?)

– Ну-с, теперь давайте обсудим, что у нас есть в отношении поисков ключа, после всех наших исследований, мытарств и приключений! – с видом председателя научного собрания сказал Библиотекарь, когда они решили все технические вопросы и расположились в пустующем читальном зале для разговора о проблемах насущных. – Как я понимаю, тетрадь капитана Барбаруса погибла?

– Не совсем, – со смущённой улыбкой сказал профессор Прыск и вытянул лапку подушечками вверх, как будто просил подаяния.

Сделав несколько вдохов и выдохов, словно спортсмен перед исполнением трудного упражнения, он подул себе на ладонь… конусом розового пламени!

Анджелика удивлённо распахнула глаза, а Библиотекарь издал такой звук, какой издал бы наверно художник, увидевший, как его лучшие творения летят в лужу.

– Не беспокойтесь, коллега, заявил нарушитель противопожарных правил, – этот огонь не повредит ничему. Без моего ведома. Вот, взгляните!

На раскрытой ладони у него лежал старинного вида компас, стрела которого показывала почему-то не на север, а на Библиотекаря.

– Зло-пьеса, как я понимаю, у вас в кармане?

– Совершенно верно, ответил Библиотекарь, нахмурившись, и отвёл в сторону борт пиджака, так что стал, виден внутренний карман, снабжённый миниатюрным сейфовым шифровым замком с вертушкой.

– Этот компас, – пояснил профессор Прыск, – показывает на местонахождение капитана Барбаруса, где бы он ни находился. Именно благодаря ему, будучи на борту галеона сеньора Самбульо, я смог определить, что мир, сквозь который мы пролетаем, это именно то, что мне нужно! Правда, это случилось в грозовых облаках, так что мне пришлось прыгнуть с огненным парашютом…

– И приземлиться мне на спину! – не удержалась Анджелика. – Я и так себя не помнила от страха, а вы меня окончательно перепугали!

– Ещё раз, дорогая принцесса, нижайше прошу у вас прощения! – церемонно поклонился профессор Прыск, не переставая при этом улыбаться. – А заодно, позвольте выразить вам искреннюю благодарность за спасение. Если бы не вы, меня ждала бы весьма жёсткая посадка на какую-нибудь крышу или мостовую. Полагаю, что при этом от меня осталось бы лишь мокрое место. Так что я обязан вам жизнью, принцесса Анджелика! Но, я продолжу. Для изготовления этого компаса мне пришлось пожертвовать единственной вещью капитана Барбаруса, какой я располагал – тетрадью его стихов. Но благодаря тому, что компас сотворён с помощью особой технологии огненной трансформации, я в любой момент могу сделать вот так!

Он снова подул на свою ладонь и предмет, лежавший на ней, вдруг изменился, превратившись из компаса в небольшую тетрадь с твёрдой обложкой без надписей.

– Я думаю, как компас, этот артефакт больше не нужен, и мы можем снова использовать его в качестве источника информации.

– Да, но что же вы узнали из этой тетради? – спросил Библиотекарь с нетерпением, а Анджелика инстинктивно поставила уши торчком.

Прыск рассказал об их с сеньором Самбульо открытиях, выводах и предположениях.

– Не солгу, если скажу, что провёл на борту огненных галеонов одно из самых приятных столетий своей жизни, – подытожил он. – У вас потрясающие предки, Анджелика! Жаль, что это семейство Самбульо попало в межпространственую карусель. Когда мы закончим разгадывать головоломку вашей нынешней ситуации, я обязательно попробую что-нибудь для них сделать!

Анджелика тихо заржала, не в силах совладать с охватившими её чувствами.

– Вы провели там столетие? – спросил Библиотекарь, любивший выяснять всё до конца.

– Приблизительно, – ответил профессор Прыск. – Возможно расхождение в десять – двадцать лет, ведь я не сразу догадался считать своё индивидуальное время с помощью зарубок на фальшборте, а никаких иных приборов для измерения у меня не было. Так что, как видите, я мог себе позволить хорошенько обдумать нашу проблему. Но всё равно, помощь дона Самбульо была при этом неоценима!

– Значит, у нас теперь есть точный адрес книги, в которой содержится ключ позволяющий перемещаться между мирами? – спросила Анджелика.

– Да, – ответил Библиотекарь, – у нас есть почти всё, что требуется. Беда лишь в том, что попасть в нужный нам мир в настоящее время проблематично!

– Разве у вас больше нет той книги, с помощью которой вы меня отправили туда, когда я хотела найти Фига и Быка?

– Есть-то она, есть, – сказал Библиотекарь с долей неудовольствия, – но беда в том, что она составляла с формуляром возвращения единую систему! Теперь же, когда формуляр утрачен, я не могу ручаться за то, что вы попадёте именно в то измерение, которое требуется. Можно, конечно, выписать новый формуляр, но у меня это врядли получится. Я не занимался такими вещами уйму времени. Вот если бы здесь была Фоллиана… Это ведь входило в её обязанности!

– А ваши собственные возможности? – спросил профессор Прыск. – Вы же способны передвигаться между любыми библиотеками, где бы они ни находились? А там, как раз есть библиотека…

– Я удивляюсь вам, профессор! – проговорил Библиотекарь, не без сарказма в голосе. – Вам должна быть известна разница между библиотекой и нагромождением полок, заполненных книгами!

– Собрание Великого Инквизитора не каталогизировано? – догадался профессор Прыск.

– Точно! Там полный хаос! Фактически, это свалка книг, в которой ничего невозможно найти. Кустарная каталогизация капитана Барбаруса – просто прорыв в цивилизацию по сравнению с дикостью, которую допустил в своём хозяйстве обормот Дульери! К сожалению, этой новацией я тоже не могу воспользоваться, так-как это не более чем любопытный эксперимент дилетанта.

– Но что же нам делать? – воскликнула Анджелика, которой рассуждения учёных мужей напомнили пословицу – «Куда ни кинь – всюду клин!» – Неужели выхода нет и всё потеряно?

– Что вы, принцесса, что вы! – спохватился Библиотекарь. – Выход всегда есть. Более того, этих выходов несколько, просто мы пока не знаем, какой из них лучше, и стараемся отмести все варианты, которые неприемлемы. Так легче найти правильный путь!

– Мне представляется наиболее правильным расспросить обо всём самого капитана, – сказал профессор Прыск. – Кстати, от мисс Фоллианы нет известий?

– Нет, – мрачно ответил Библиотекарь. – Видимо, поиски затянулись или что-то стряслось. Но я не чувствую никакой тревожной пульсации со стороны книги. Значит, панику пороть не стоит и можно ещё подождать. А иначе я бы уже давно был там.

– Но есть ещё одно предположение, – задумчиво произнёс Прыск. – Я почти уверен, что капитан Барбарус не утратил связь с миром, который является его Родиной. Если нам удастся эту связь найти…

– Но, как вы собираетесь её искать и где?

– Пока не знаю, но знаю, кто может мне в этом помочь. Вот только бы не быть при этом съеденным раньше времени!

Глава 88. Баланс добра и зла с точки зрения зла

– И ты отдала наконечник этим… Этому…

Казалось, глаза Огнеплюя сейчас выскочат из орбит, а сам он спрыгнет с койки, чтобы показать кое-кому, где раки зимуют. Но Мегги без труда уложила его обратно, сопровождая свои действия успокоительным – «Чи, чи, чи, чи, чи, чи, чи!»

Он был, ещё очень слаб, хоть врач, который извлёк пулю, просто светился от оптимизма. Но о своём пациенте эскулап отзывался несколько противоречиво. С одной стороны говорил, что парню сказочно повезло, а с другой, что в первый раз в жизни видит такой образчик, и что выжил он только лишь благодаря феноменальной физической выносливости.

Из этих слов Мегги поняла, что не встреть они дона Дульери, и не приведи тот к раненному этого доктора, Огги мог бы сейчас отправиться к Звёздному Дракону. В связи с этим она решила про себя, что отсыпет немного золота из своей подстилки для того, кто спас её брата или даже отдаст ему целиком подстилку Анджелики, ведь та врядли снова примет драконий облик и вернётся в пещеры.

Огнеплюй поправлялся, хоть и был ещё очень слаб. Мегги проводила с ним всё время, пока он не спал, стараясь развлечь брата разговорами. И надо же ей было сегодня проболтаться ему про наконечник! Впредь, следует сдерживать свою болтливость, что оказывается, не так легко, как она думала.

С доном Дульери они в последнее время беседовали постоянно. Чаще всего это происходило за ужином, так-как днём мафиози часто был занят, а потому ужины у него были обильнее и продолжительнее обедов.

Дульери любил рассказывать ей истории из своего прошлого, где злодейства перемежались с добрыми делами, и всё в конечном итоге представлялось оправданным и наполненным смыслом.

– Меня многие не понимают! – с хорошо разыгранной горечью говорил тот, кто взял на себя ответственность за зло в мирах населённых разумными существами. – Вот взять моих братьев. Ангел, которого вы знаете под именем Фигольчика, Фига или Фиглориуса, думает, что миры будут жить просто великолепно, если зло уничтожить или просто загнать в подпол и там запереть. Не буду терзать ваши ушки рассуждениями о пользе зла, скажу лишь, что даже если бы такой эксперимент удался, победившее добро мгновенно обрело бы собственную полярность. А это значит, что, оставаясь добром по названию, оно разделилось бы на «добро доброе» и «добро злое». А что это, как не деление на добро и зло «де факто»? Зачем, спрашивается копья ломать и идти на бесчисленные жертвы, без которых никакого низвержения зла не бывает, если в итоге получаешь то же самое? Я вам больше скажу – стремясь искоренить зло, «злое добро» начинает действовать радикально, применяя очень привлекательные жёсткие меры. Ведь это так просто – истребить всех сторонников зла! А чтобы закрепить победу, уничтожить всех сочувствующих злу и его сторонникам, а заодно всех подозреваемых в этом сочувствии и всех потенциально подходящих для кандидатов в такие подозреваемые. В итоге воинствующее «добро» совершает злодеяния настолько чудовищные, какие никакому злу не способны прийти в голову! Но самое забавное, (извините мой невольный злодейский сарказм), что «злое добро» в конце концов, подминает под себя «добро доброе», душит и уничтожает его, как очевидную угрозу для своего существования! В это трудно поверить, но история столь любимых вами людей изобилует такими примерами. Это повторяется каждый раз, когда человечество начинает очередную борьбу со злом или с тем, что ему представляется таковым. И каждый раз такая борьба заканчивается рождением нового зла, которое многократно больше и безжалостнее зла старого!

Дульери сделал паузу, чтобы отрезать кусок великолепного пирога и положить его на тарелку Мегги.

– Я вот понимаю ценность и необходимость добра, и вовсе не горю желанием его истребить или упечь за решётку. Я предоставляю добру расти на подконтрольной мне территории самостоятельно. Никак ему не препятствую и даже помогаю, но беру плату за свои услуги. Вот, например, этот пирог. Его создал замечательный кондитер, настоящий мастер своего дела. Это ли не добро? Этот человек живёт и творит свои шедевры под моим покровительством. Он платит мне дань, а я даю ему возможность спокойно жить и работать, потому что кулаки, дубинки и стволы моих людей, это хорошая гарантия безопасности для того, чьё призвание далеко от таких понятий, как боевое искусство!

Но, предположим, что кто-нибудь искоренит меня, как зло. Знаете, что будет? Этому кондитеру станет обеспечивать безопасность полиция. Казалось бы, какая разница? Разница в том, что для полиции, (представим, что она состоит из одних кристально чистых и честных сотрудников), этот кондитер и те, кто угрожает его спокойной жизни – хулиганы, мелкое и крупное ворьё, бандиты-налётчики, недобросовестные конкуренты, все имеют равные с ним, с кондитером права, и их жизнь объявляется равноценной его жизни.

Не верите? Тогда послушайте, что об этом говорят сами господа полицейские, и прежде всего их высокопоставленное начальство, когда выступает с публичными заявлениями. В результате, перевес оказывается на стороне врагов таких трудяг, как наш кондитер. Граждане живут в атмосфере постоянного страха и угрозы своему бизнесу и самой жизни. Преступники же чувствуют себя в известной мере безнаказанно, ведь сопротивление им со стороны законного «добра» гораздо ниже.

И что же мы будем иметь в итоге? Как следствие – весьма скверный пирог, созданный человеком разлюбившим своё дело из-за того, что оно не приносит ему материального благополучия, и из-за того, что заниматься им приходится в обстановке нервной, напряжённой и лишённой стабильности. Вот вам и добро!

– Но ведь можно найти какой-то баланс между добром и злом? – спросила Мегги, почему-то поглядывая на пирог с опаской.

– Ещё одна старая и неосуществимая идея! – улыбнулся Дульери. – Автор – мой дорогой брат, известный, как Умник. Этот думает, что жизнь можно подчинить математическим законам. Он и действует вечно по принципу – самое кратчайшее расстояние между двумя точками, это прямая! Конечно, заманчиво установить равновесие между добром и злом, но это невозможно, потому что обе эти силы активные! Мы боремся друг с другом, и от этого чаши весов постоянно раскачиваются. Есть мнение, что именно это обстоятельство приводит в движение всю мировую машину, но оговорюсь – это лишь мнение мыслителей, истина сокрыта, как от людей, так и от нас! В любом случае абсолютное равновесие невозможно, ведь остановка весов равносильна их исчезновению. Сильный перевес одной стороны тоже нежелателен, поскольку он грозит опрокидыванием самих весов. Спасение в спокойном отношении к временному перевесу той или иной чаши, в понимании друг друга и в уважении. И это было бы легко достижимо, если бы не Глупник со своими штучками!

– Четвёртый брат-близнец? – спросила Мегги. – Но, разве вы не говорили тогда на острове, что соединив его энергию со своей, вы обрели некую особую силу?

– У вас хорошая память, мисс Мегги! Да, я действительно так говорил, и повторю сейчас. Влияние таких моих братьев, как Умник и Глупник, даёт колоссальное преимущество над противником. И тот и другой, сущности изобретательные, но если Умник стремится остановить качание весов ради равновесия, то Глупник наоборот, вечно раскачивает их в опасном режиме! Дело в том, что повелитель глупости, сам чрезвычайно умён, но легкомыслен по своей природе. Ему бы всё развлекаться, да шутить! Причём, его игры и шутки, учитывая вселенские масштабы применения, бывают крайне жестокими. Это он придумал политику и религиозный фанатизм. Его замечательные идеи – атеизм и учение о всеобщем равенстве. Его уму принадлежит большинство азартных игр. Благодаря ему появились деньги и все финансовые махинации, связанные с обманом и жульничеством. (Правда, экономику, как средство обуздания этих махинаций, придумал Умник, поэтому она такая запутанная.)

Есть у него и невинные, даже полезные придумки, авторство которых иногда приписывают мне. Среди них – цирк, театр, кинематограф и прочие представления. Мы с Ангелом просто внесли каждый свою лепту, и это прижилось.

– Правда? Вот здорово! – воскликнула Мегги. – Если не секрет, что именно вы с Фигом принесли в искусство?

– Долго всё перечислять, но он, например, изобретатель музыки, а я акробатических трюков и острых сюжетов. В этом деле Умник тоже подвязался. Как вы понимаете, его часть в основном техническая. Ах, да! Наше любимое общее изобретение – карусели.

– Не может быть!

– Представьте себе, это так. Идея щекотать себе нервы подобным способом, конечно, принадлежит Глупнику. Я постарался сделать это развлечение опасным. Ангел, наоборот, изо всех печёнок старается сохранить жизнь тем, кто доверяет её ради забавы бездушным механизмам, способным разорвать, размозжить, раздавить человеческую плоть, как сам человек это делает с назойливыми насекомыми. Ну, понятно, Умник азартно делает эти приспособления всё более изощрёнными и совершенными.

– Я всегда так хотела покататься на каруселях! – мечтательно произнесла Мегги.

– Обещаю сводить вас в парк развлечений при первом же удобном случае! – поддержал её порыв доброжелательный злодей. – А если не смогу сделать это сам, то окажу покровительство тому, кто пригласит вас туда от чистого сердца!

Мегги не совсем поняла смысл обещания дона Дульери, но поблагодарила его за тёплые слова и добрые намерения.

Вообще-то, терпеливая драконесса давно уже соскучилась в этом подвале, несмотря на то, что здесь были все удобства, включая её любимый душ. Если бы не Огнеплюй, она давно отправилась бы погулять, невзирая на опасность встретиться с адептами Святого Мика, которые называли её, (как донесли информаторы Дульери), зелёной дьяволицей! Чтобы скрасить её досуг, дон велел принести несколько объёмистых коробок забитых книгами и журналами. Он обещал также провести сюда телевизионную антенну и доставить небольшой телевизор, вроде того, что был у них в мотеле. (Мегги нравилось это изобретение, но даже Анджелика не всегда могла объяснить ей, что происходит на экране.)

Возможно, это действительно развлекло бы её на некоторое время, но тут пришли сведения о возможном местонахождении пропавшей принцессы.

Глава 89. Ты мой козлик!

Барбарус: Ты уверена, что это здесь?

Фоллиана: Конечно! Если не веришь мне, то спроси у Чикады. Мы

встретились практически сразу после того, как я прыгнула

в книгу.

Барбарус: Я верю тебе, но мне странно, что твой отец не спешит

протянуть тебе руку, чтобы извлечь отсюда. Может быть

это из-за меня?

Фоллиана: Когда мы расстались, он не проявлял к тебе никакой

враждебности, и даже хотел познакомиться. А ещё, ты нужен

ему и профессору Прыску для решения проблемы с какой-то

принцессой Анджеликой. Это что, твоя бывшая любовница?

Или не бывшая?..

Барбарус: Что ты, Фолли, что ты! Про бывших любовниц я рассказал тебе

всё без утайки, как ты хотела. Принцесса Анджелика – ведьма,

которая ухитрилась низвергнуть моего воспитателя и

покровителя, Великого Инквизитора. Долгое время мы были

врагами, но, несмотря на то, что она была у меня в руках и

на мушке, ей каждый раз удавалось вырваться и ускользнуть!

Не знаю, как будет с этим делом дальше, ведь во время того

нашего противостояния, падре Микаэль тоже был моим врагом.

Я и после его преследовал, когда он потерял память и бомжевал

в городе, где я служил в полиции. До боли в рогах и копытах

стыдно, что я тогда это делал! Но, ведь я тогда же был наказан.

Фоллиана: Как?

Барбарус: Меня сбил трамвай, и я вынужден был уйти в отставку. Потом

поступил на службу к старому хозяину – бывшему Великому

Инквизитору, ставшему главой мафии под именем дона

Дульери. Тогда я в последний раз встретился с принцессой

Анджеликой, и опять потерпел поражение!

Фоллиана: Я читала кое-что об этом в старых газетных подшивках. Тогда

ты раскаялся и основал секту Святого Мика?

Барбарус: Я? Нет, это сделал кто-то другой. Возможно один человек,

удивительно похожий на Гранату Фигольчика и дона Дульери

одновременно. Прямо брат-близнец. Я с ним познакомился

после крушения небоскрёба «Пирамида». Он представился

журналистом, но интересовался почему-то не событиями,

связанными с «Пирамидой», а всем, что я знаю про Мика. То

есть про падре Микаэля. Вот я и рассказал ему, какой это

святой человек и как мне жаль, что я был с ним так груб и

жесток всё это время.

Фоллиана: Ты даже не представляешь, во что это выросло. Но как же нам

теперь быть? Отец меня почему-то не слышит. Наверное, там

у него что-то произошло. Можно было бы попытаться

выбраться самой, если бы здесь была библиотека. Сэр

Злоскервиль большой любитель чтения, но его кучу книг

библиотекой не назовёшь…

Барбарус: Так ведь она есть! Самая настоящая библиотека, причём

отлично организованная. Подарок прадеду нынешнего хозяина

от троюродного дядюшки барона Злохгаузена. Так гласит

памятная табличка на шикарном шкафу с карточным

каталогом, собранным неким Злоспе, который был у барона

домашним библиотекарем. По моей просьбе эту библиотеку

привели в порядок, так что мы вполне можем её посетить.

Фоллиана: Появиться в том замке, после всего, что было…

Барбарус: А кого нам бояться или стесняться? Злорд и Зледи уехали в

свадебное путешествие, как они сами об этом сказали.

Дворецкий Злырь набрал сумку сокровищ, которые вы с падре

Микаэлем рассыпали по всему залу, и был таков! Сейчас там

хозяйством заправляет Злинда, а она подруга Злоси, так что

препятствий нам никто чинить не будет.

Фоллиана: Тогда не будем терять времени – позовём падре Микаэля и…

Барбарус: А может, сначала сходим туда вдвоём?

Фоллиана: Но почему?.. Ах ты мой козлик шаловливый!

Глава 90. Довели девочку!

Анджелика взвизгнула, и в один прыжок очутилась на столе! Впрочем, она могла бы этого не делать, так-как вихрь, пролетевший у неё между ног, успел исчезнуть за дверьми читального зала и, судя по мягкому топоту двадцати лап, скрылся в лабиринте книжного хранилища.

Это было уже не в первый раз, но девушка никак не могла привыкнуть к гонкам, которые устраивали ежедневно один крыс, три кошки и кот.

Всё началось с того, что профессор Прыск попытался договориться с ведьмами. Последние были знакомы ей ещё с тех пор, как они с Драсей, падре Микаэлем, доном Клеофасом и пленённым Великим Инквизитором жили в пещере, пытаясь найти выход из запутанной ситуации с помощью «Зеркала Правды».

Потом она их встретила на вершине «Пирамиды». Тогда они работали на Дульери, и с их помощью была обездвижена банда Фигольчика/Драговски. Они же спасли зловредного капитана Барбаруса, выстрелившего в неё из пушки…

(Вот кого бы насадить на всепробивающий рог! Никаких проблем этим не решишь, но противный начальник стражи так достал её в своё время, что мечта о его жестоком убийстве стала для неё чем-то вроде отдушины в минуты, когда подступал гнетущий душу депресняк!)

В общем, это знакомство к дружбе не располагало. Воспоминание о лице её возлюбленного, искажённом мукой, когда ему в спину упирались лучи исходящие из ладоней этих самых ведьм, вызывало желание попробовать на них остроту своих копыт!

Правда для этого юрких и ловких кошек надо было ещё поймать. В скорости на открытом пространстве она превосходила их во много раз. А вот в умении на полном ходу менять направление, бежать зигзагом, лавируя между ножек столов и стульев, или вообще исчезать на ровном месте, ей было до них далеко! Тут лишь профессор Прыск имел шанс на успех, но в этой погоне он был стороной преследуемой, а не преследующей. Его ловили!

Анджелика не стала слезать со стола, а уселась на нём и опустила голову. Как же она от всего этого устала! Перед глазами всё ещё стояло видение чего-то смахивающего на сбесившийся розово-чёрно-рыже-белый шарф-боа, который, то куда-то исчезал, то снова начинал носиться по пустующим залам и коридорам Архива Конгресса.

Договориться с ведьмами не получалось – они что-то имели против профессора Прыска. Нечто большее, чем то, что кошка испытывает к крысе. Не один только гастрономический интерес.

Библиотекарь же, похоже, изнывал от любви, хоть на дворе был не март. Анджелика поняла это, когда прислушалась к его мяуканью. Оказывается хранитель мудрости, снова одетый в кошачью шкуру, декламировал на бегу стихи! Она узнала что-то из Петрарки и даже из Шекспира. Там были и некоторые сочинения капитана Барбаруса, с которыми ей довелось познакомиться.

В другое время это наверное было бы смешно, но сейчас… Сейчас ей всё надоело! Если бы кто-нибудь знал, как ей всё надоело!!!

Она устала, ей хотелось к Драсе. Плевать, что она теперь, то ли рогато-парнокопытная лошадь, то ли однорогая коза. Пусть берёт за уздечку и ведёт куда захочет! Пусть, хоть в ярмо запрягает или выставляет в зоопарке на всеобщее обозрение. Или может сам на ней верхом кататься, как на пони. Она ведь не такого большого размера, чтобы служить ему в качестве рыцарского коня…