По острому лезвию ножа

– Я слышал о случившемся, – хриплый голос Демьяна раздался будто издалека, врезаясь в сознание мощным, быстротечным потоком. Раздался, заставив судорожно выдохнуть и поправить наспех завязанный галстук. Киллиан сдержанно кивнул, пристально всматриваясь в грустное, изнеможенное лицо отца. С каждым новым днем Вайт старший все реже появлялся дома, полностью углубившись в свою сложную, повседневную работу, и его общение с единственным сыном свелось к минимуму. Между ними царило ощутимое, пронизывающее каждую клеточку тела, каждый нерв напряжение, и чтобы хоть как-то сгладить острые углы, мужчина торопливо налил в начищенный до кристального блеска стакан дорогого виски, который когда-то ему с радушной щедростью подарил один из деловых партнеров. Сделав глоток, он все так же хрипло добавил: – Мне жаль, – горько и искренне.

Парень снова кивнул, не в силах вымолвить ни единого слова на жалкую попытку отца хоть как-то наладить разрушенные отношения. Этот откровенный, задушевный разговор больше похож на долгую, мучительную пытку, и меньше всего ему хотелось обсуждать ошеломительную потерю с человеком, который был так далек для него.

Вайт старший пустился в старые и, пожалуй, единственные воспоминания, связанные с семьей Макдэвон, и Киллиану ничего не оставалось, кроме как слушать и кивать в определенные моменты, создавая умелую видимость заинтересованности в разговоре. Мысли снова блуждали вокруг странных обстоятельств гибели близкой подруги. Он до сих пор отчетливо помнил ее потухшие, безжизненные глаза, вымученную улыбку и отчаянные попытки забыться в алкоголе. Он помнил и понимал, что не видел очевидного крика о помощи, не обратил должного внимания на ее поведения, наивно списывая это все на привычную избалованность и усталость от светского образа жизни. А сам Киллиан продолжал следовать своему четкому образу, носить эту маску и придерживаться определенных правил, только для того, чтобы не привлекать внимание, не выделяться.

Взгляд сместился к двери, и он увидел, как Кессади вместе с Анникой тихо крались по коридору, вероятнее всего, рассчитывая проскочить и остаться незамеченными. Наступила мертвая тишина. Вайт старший тоже это заметил и громко кашлянул, привлекая к себе внимание. Девушки застыла и медленно зашли в комнату. Если Анника выглядела уверенной и радушной, так как уже имела дело с главой семьи Киллиана, то в глазах Кессади застыл немой ужас. Со стороны казалось, будто на ее точеные, хрупкие плечи что-то давило, а сама она будто съежилась от столь властного напора и позорного разоблачения.

– Анника, как я рад встрече. А кто эта юная леди? – ласково спросил Демьян, тем самым нарушив неловкую, затянувшуюся паузу. Его глаза выражали крайний интерес, а тонкие губы тронула широкая, но фальшивая улыбка. Уверенно протянув руку, он впился взглядом в девушку, и та незамедлительно приняла рукопожатие и тут же отступила назад под жестким натиском.

Пламенный румянец обжег нежные щеки, вызывая новый приступ неконтролируемой паники. Ей совершенно не хотелось оправдываться перед отцом Киллиана или же выслушивать его осуждения. Кессади не вписывалась в традиционные рамки предпочтений богатых людей, уступая место более роскошным и эффектным дамам, способных лишь одним стуком дорогих, брендовых каблуков привлечь внимание. Как бы горько это не звучало, она была обычной.

– Отец, это Кессади Деланс. Мы вместе делали проект, – спокойно вступил в разговор парень, схватив девушку за руку и увлекая за свою спину, подальше от беспощадного гнета Демьяна.

– А твоя спутница не умеет разговаривать? – он едко усмехнулся, попутно наливая себе еще один бокал виски. Глаза снова впились, но на этот раз в сына, который привык к подобному взору и оставался непоколебимым. Он осушил свой бокал.

– Кессади Деланс, мистер Вайт, – уверенно представилась, снова показываясь на виду. Набралась мужества и даже выпрямилась, пытаясь держаться на одном уровне. Мила, невинна, и, вероятно, не обделена острым умом, раз набралась смелости замять столь неловкую ситуацию, выставляя ее в свою пользу. – Очень рада познакомиться с Вами, – уклончиво пролепетала, покосившись на Демьяна, видимо, ожидая новых каких-то едких, непозволительных комментариев, но тот упорно молчал, одарив обоих лишь коротким кивком.

– Думаю, нам уже пора, – отозвался мальчишка, тут же оживившись и устремившись к двери, в след за своей подружкой. Она все поняла. Анника неловко улыбнулась и тоже скрылась за дверью.

– Всего Вам доброго, мисс Деланс, был рад познакомиться.

Но Кессади этого уже не слышала. Выйдя из душного кабинета, она тут же прижалась к стене, тяжело дыша от накатывающей паники. Страх медленно заполнял все тело, сковывая его тугими узлами тревоги. Надо успокоиться. Она больше никогда не встретится с Вайтом старшим, больше не будет чувствовать себя настолько несовершенной. Это не ее мир, не ее место, и пора уже, наконец, убраться из этого роскошного особняка. В голове блуждало множество противоречивых мыслей. Множество бессвязных слов, которых ей так хотелось высказать этому деспотичному тирану, для которого даже родной сын всего лишь пешка в искусной игре под названием выживание. Уткнувшись лицом в колени, девушка с трудом подавила рвущиеся наружу истошные рыдания, вызванные сильным напряжением.

Киллиан покосился на дверь, ожидая, что отец покинет кабинет, но этого не произошло. Куинс тут же подоспела к подруге и утешительно погладила ее по плечам. Она аккуратно присел рядом и тихо спросила:

– Ну ты чего?

Та подняла на нее затуманенный взгляд и слабо улыбнулась, из-за всех сил стараясь не сорваться. Не объяснять же, что огромное, социальное различие затапливало хлесткой, беспощадной волной, не на секунду не давая забыть, кем она являлась. Не объяснять же ему, что Вайт старший, прекрасно понимая, что девушка не просто какая-то девчонка из группы, ясно дал понять, что категорически против их дальнейшего общения. Как объяснить, что у них нет ничего общего?

Шатенка рывком поднялась с пола. Пора убраться из этого дома, пока собственные терзания не довели ее до сумасшествия. Киллиан еще острее ощутил исходившее от нее волны печали, и продолжил хранить молчание, даже когда они спустились вниз.

– И что он мог в ней найти? – с отвращением спросила девушка, глядя в окно на удаляющуюся парочку. Вайт любезно придержал дверь для девушек, и совсем скоро машина скрылась из вида. Злоба клокотала внутри, грозясь вырваться безудержным потоком. Почему кому-то все, а кому-то ничего?

– Прекрати, Триша, – сурово осадила ее другая, тут же всучив в руки влажную тряпку для уборки. Две, казалось бы, разные девушки, устроившись на работу, смогли найти общий язык и даже подружиться, дойдя до той стадии отношений, когда начинаешь доверять даже самые сокровенные тайны, не опасаясь осуждения или же публичного прорицания. Но сейчас между двумя лучшими подругами пробежала искра раздора, заставляя их обеих хмуриться. – Займись лучше делом, а не своими грязными, влажными фантазиями, – в ее голосе было столько яда, что Триша прыснула от тона и обвинения в свой адрес. Глаза мгновенно вспыхнули адским, уничтожающим пламенем. Руки невольно сжались в кулаки. Ноздри раздувались от злобы. Пара блестящих, волнистых прядок выбилось из плотного пучка, ниспадая на перекошенное от ярости лицо юной девушки.

– Язви и дальше, Менди, ну вот увидишь, она была здесь последний раз. Видела мистера Вайта? Он был вне себя от ярости, когда узнал о том, что его драгоценный сын путается с этой…

– Ой, прекрати, они просто общаются, – Менди была поражена до глубины души алчностью и подлостью той, кого она с уверенностью называла подругой. Называла. Неужели богатство, роскошь и власть так способны поменять человека? Покачав головой, она снова вернулась к своей работе, заканчивая столь неприятный разговор. Дом должен сиять безукоризненной чистотой. Но не прошло и минуты, как она тихо добавила: – Если Вайт младший узнает, что это ты настучала, то тебе не жить.

Тем временем город укутывала блаженная тишина, не предвещающая ничего плохого.

– Спасибо, что подвез, – голос Кессади звучал как-то устало и без эмоционально, что Киллиан нахмурился. Вдруг прочные стены рухнут под натиском переполняющих чувств, и она откроется, станет плыть по плавному течению доверия. Он был готов к громким крикам, сопровождающимися истеричными смешками. Был готов к потоку соленых слез, стекающих по нежным щекам. Был готов ко всему, чему угодно, но явно не к такому безразличному и пустому состоянию. Неужели поведение отца так сильно задело ее? – Спокойной ночи, – девушка махнула рукой на прощание и нажала кнопку лифта.

– До завтра, – коротко бросил тот и подождал, пока она скроется в дверях лифта. И что теперь ему со всем этим делать? Тяжело вздохнув, парень вышел из подъезда. Анника одарила его понимающим взглядом.

Когда Кессади подошла к двери, она не сразу заметила неприятный сюрприз. Только когда тусклый свет подъезда упал на аккуратно сложенную пополам записку, ключи тут же выскользнули из хрупких пальцев. Но та умудрилась ловко поймать их в последний момент. Новый приступ страха стрелой пронзил и без того измученное тело. Внутри все сжалось, по спине прошел табун мурашек, а голова закружилась от переполняющих мыслей. Что все это значит? Подобрав записку, она огляделась по сторонам, нервно облизнув пересохшие губы. Вдруг за ней кто-то следит? Вдруг кто-то ждет удобного момента для нападения? Деланс сглотнула и тут же вошла в квартиру, закрывая дверь на замок и тяжело дыша от перенапряжения.

Девушке казалось, что она уже достаточно эмоционально истощена от событий минувших недель, но тут злосчастная судьба подкидывает ей новую проблему, еще больше опуская на колени перед грузом жесткой несправедливости. Не было даже слез, чтобы снова оплакать свою потерю. Не было сил, чтобы неистово кричать, утопая в собственном горе. Не было желания даже как следует обдумать то, что делать дальше и как жить. Яркий свет осветил прихожую, и она зажмурила глаза, стараясь привыкнуть к этому. Затем открыла их и посмотрела на себя в зеркало. Перед ней стояла худая девушка со спутанными волосами, с темными кругами под глазами и с потухшим, почти что безжизненным взглядом. Чудовищная реальность опустилась душащим облаком, заставляя открыть записку. Это было короткое послание, составленное из вырезанных, цветных букв.

«Любое спасение временно. Придет и твоя очередь».

Самые худшие страхи, самые немыслимые опасения разом подтвердились. Слезы брызнули из глаз новым, быстротечным потоком. Она в ловушке, и эта ловушка тут же захлопнулась, загоняя ее в угол, как затравленного зверя, которого поймал хищник.

Смерть Джулии не была трагичным стечением обстоятельств. Это было охотой.

В это время Киллиан уже почти доехал до своего особняка, по дороге подбросив Аннику. Сильвия и Трой тоже уже разошлись. Глаза смотрели на дорогу, а мысли блуждали вокруг происшествий сегодняшнего дня. Напряжение, горечь, потеря, странные фантазии, встреча с отцом.

Он вышел из машины и тут же поплелся к дому, поеживаясь от сильного порыва не утихающего ветра, который, казалось, пробирался до самых костей. Нажав на звонок, он стал нетерпеливо ждать, когда же массивная дверь откроется, и парень ощутит приятное тепло и запах дома.

– Мистер Вайт, – отчаянно краснея, одна из служанок отступила в сторону, чуть наклонив голову. Пламенный румянец обжег щеки, и тот коротко кивнул. Он даже имени ее не знал, точнее не удосужился запомнить. Слишком настырная, раздражительная, а такие, как правило, не вызывают никакого интереса. Он поднялся в свою комнату, даже не замечая, как Триша разочарованно смотрит ему вслед, сгорая от злости и несправедливости. Чем она хуже какой-то простушки?

Закрыв дверь в свою комнату, он лег на кровать, отсутствующим взглядом уставясь в потолок. В голове упорно продолжали крутиться события минувших дней, и мозг услужливо подкидывал все новые, маленькие детали, которые он старательно пытался забыть.

Громкая, навязчивая мелодия уведомила о новом звонке, вырывая из тягостных раздумий. Сначала парню не хотелось брать трубку. Это мог быть отец, Анника или другие друзья, обеспокоенные завершением такого вечера, но, однако он заставил себя достать телефон. Кессади.

– Киллиан? – голос звучал обеспокоенно. Сердце сжалось от тревоги. – Мне страшно. Мне очень-очень страшно.

Глава 5

Следующие несколько недель принесли за собой обильный дождь, укутывая плотной пеленой ухоженные домики Бергимена. Наступил ноябрь.

Кессади провела рукой по влажным волосам, смахивая с себя блестящие капли. Погода была крайне приятной, и она впервые почувствовала себя свободной, не обремененной прочными путами злой судьбы. Она впервые ощутила себя в полной безопасности. Киллиан же медленно плелся позади, грязно ругаясь себе под нос. Он ненавидел влажность. Он ненавидел осень и не находил в ее серой красоте ничего чарующего и по истине прекрасного. Как можно любить лютый, пронизывающий до костей холод, граничащий с адским пламенем? Как можно любить мокрый, дождь, который, медленно кружась, застилает глаза своим обилием? Как можно наслаждаться этим и видеть в данном времени года что-то сказочное?

– Ну чего ты там? – Деланс звонко рассмеялась. Капли продолжали плавно опускаться на ее распущенные, слегка волнистые волосы, придавая ей схожесть с русалкой. Она закружилась, расправив руки, и многие проходящие мимо студенты косились в ее сторону с явным неодобрением. Она даже убрала зонт. Вайт резко остановился. Он смотрел, как ветер плавно развивал ее густые локоны. Смотрел, как ее слегка румяное от холода лицо расплылось в искренней, счастливой улыбке. Смотрел, как ярко поблескивают ее глаза в тусклом свете. Кажется, в это самое мгновение он стал понимать, почему осень так прекрасна.

Парень продолжал пожирать ее глазами, будто стремясь запомнить каждую черточку ее лица, каждую эмоцию, которая захватывала девушку в эту секунду, каждый изгиб ее тела в этой куртке. Девушка сама замерла словно статуя. Изо рта вырвалось облачко пара, и она сделала неуверенный шаг вперед, позволяя себе подойти чуть ближе, ощущая слабые отголоски дорогого, но стойкого одеколона, которым он непременно пользовался каждое утро сразу после чашки крепкого кофе.