Калабрийский Король

Никому не было известно. Один лишь я знал причины своей одержимости. Это чувство росло вместе со мной, пока я терпеливо ждал, когда придёт время, чтобы начать действовать.

Мне не хотелось загонять её в рамки. И я был достаточно терпелив, чтобы после она не стала винить меня в том, что я забрал у неё возможность учиться, хотя она проходила домашнее обучение, и быть свободной, хотя она также выбирала клетку вроде своей фермы, за периметр которой практически не выходила.

Жизнь, что у неё была сейчас, была более ущемленной, чем когда-либо будет со мной.

– Кому-то же из нас должны нравиться женщины, – отшучиваясь, ответил я.

Отец свёл брови и кинул очки на стол, изо всех сил пытаясь включить свой рабочий хмурый вид. Но считанные секунды спустя его губы всё же не выдержали и растянулись в широкой улыбке.

Мартин Риверо любил людей.

И я шутил. Женщины нравились ему. Реже, но всё же.

– Мне нужно было пороть тебя.

Я резко выдохнул, смеясь.

– Оставь свои извращения для «друзей».

Папа цыкнул и покачал головой.

– Молчу, – выставив ладони перед собой и откидываясь на спинку кресла, протяжно ответил я.

Он не скрывал этого, но и не распространялся. Быть таким, как мой отец было нормально, только большинство из наших людей всё ещё оставались традиционалистами и не принимали никого, кто хоть как-то отличался от принятых ими норм.

Хотя иногда в наш дом всё же заглядывали Солдаты Калабрийцы и они ужасно пугались каждый раз, когда встречали меня на кухне посреди ночи. Им было страшно быть пойманными. Но наша вилла была большой и папа всегда предупреждал меня, когда у него были «гости». Этим ребятам было не о чем беспокоиться.

Вопреки своей болтливости, я умел держать секреты. Люди могли на меня положиться.

– Почему? – поинтересовался отец.

– Что?

Я сложил руки на груди и делал вид, будто не понимал его.

– Почему она? – добавил он.

– Потому что я так хочу? – выгнув бровь, просто и без подробностей ответил я.

– Сантьяго, – строже произнёс мужчина передо мной.

– Что? – я улыбнулся. – Раньше моего «хочу» было достаточно.

– Раньше, когда ты был ребёнком.

А теперь через пару дней мне исполнится двадцать один. И кажется, я уже начинал чувствовать боль в коленных чашечках.

Мне было любопытно: это признак старости или того, что мне нужно было научиться держать себя в руках и переставать падать на колени при виде фотографий Амелии? Эта девушка не вела социальные сети и всё, чем я мог довольствоваться – снимки от папарацций с её выходов в свет вместе с родителями.

На одном из них она пытается ударить фотографа своей книгой, её лицо выдаёт гнев и она скалится, как разъярённая антилопа – моё любимое.

Я почувствовал, как вновь начал забываться, думая о ней, а уголки моих губ медленно стали подниматься вверх, выдавая довольное выражение лица, пока папа всё ещё глазел на меня.

– Конечно, если ты хочешь, я могу вновь начать вламываться в твою комнату и просить укачивать меня, – предложил я. – Только боюсь тогда тебе придётся отменить все свои планы на ночь, потому что двухметровый, загорелый, полуголый, молодой парень, – не унимаясь, перечислял свои достоинства я, – займёт место на кровати рядом с тобой.

Папа взял в руки ранее брошенные на стол очки и продолжил слушать меня.

– Хотя… – я задумался. – Разве что-то изменится?

Он довольно усмехнулся, наклонился и открыл полку справа от себя, но вместо того, чтобы убрать туда их, достал небольшой кожаный ремень.

Мои брови подскочили вверх.

– Откуда это здесь? – шокировано поинтересовался я.

– Приготовил для тебя.

Я мигом встал со своего места и смеясь, стал пятиться назад. Отец же в это время начал играться вещицей в своих руках.

– Ну же, иди сюда, – он поманил меня к себе.

Я покачал головой, продолжая отходить назад.

– Может в следующий раз? – нервно хихикая, предложил я.

Папа встал со своего места и успел сделать пару шагов навстречу ко мне, после чего я резко развернулся и быстрым шагом, чуть ли не бежав, скрылся от него.

– Извращенец! – напоследок выкрикнул я, когда мой смех эхом начал распространяться по коридору.

– Не возвращайся до полуночи! – с нотками безудержного веселья послышался голос отца.

– Есть, сэр!

Мой папа был красивым мужчиной. Если бы я не знал его, то никогда бы не поверил, что этот светловолосый мачо готовился отпраздновать пятидесятилетие в следующем году. По форме он в разы превосходил меня. И по опыту. Во всём.

Я стремился стать похожим на него, хотя он никогда не просил меня об этом. Всё, что я слышал от него, когда был маленьким это: «Не смей позволять людям говорить, что с тобой что-то не так, Сантьяго. Нет никого, кого бы я любил больше тебя. Нет никого, кого бы я защищал яростнее тебя. И нет никого, кто бы смог заменить тебя для меня».

Он восполнял любовь обоих родителей внутри моего сердца, поэтому я давно перестал чувствовать нужду во встрече со своей матерью. Хотя меня всё ещё интересовало её происхождение.

Я снял рубашку с перил и перекинул её через плечо. Закатное солнце забило в глаза через окна второго этажа и я поморщился, думая, чем именно мог бы заняться этой ночью один.

Интересно, чем была занята она?

Амелия.

Я не знаю, почему ушёл от вопроса отца. Возможно, меня пугала мысль о том, что он подумает, что я сошёл с ума. Прошло столько лет, а я всё ещё продолжал жить с мыслями о ещё одной встрече с ней.

Но папа был не менее сумасшедшим, чем я.

Или я пошёл в мать?

***

– Что значит её нет? – скрипя зубами, переспросил я, сжимая телефон между плечом и ухом, склонившись над монитором, продолжая отслеживать скачки и падения процентов в программе сегодняшних ставок.

– Вы сказали беспрекословно выполнять все её приказы…

– Но не позволять ей водить себя за нос!

– Она…

Я бросил трубку и отшвырнул телефон в сторону, не собираясь слушать его оправдания. И где мне теперь искать её? На пляж она не сунется, зная, что в скором времени мне доложат о её побеге и я, по её мнению, первым делом решу заглянуть туда. Дома, пока в нём были ребята, она тоже появляться не хотела. Поэтому единственное, что мне оставалось, это кататься по городу в поисках леди на велосипеде.

Мы вернулись в порт сегодняшним утром и я попросил Кристиана немного задержать Амелию в его машине, а сам отправился на другой конец города на своей, чтобы успеть сделать её утро привычным, не испортив весь последующий день.

После каждый занялся своим делом и я оставил одного солдата неподалёку на случай, если она решит выбраться из дома, потому что меня рядом уже не будет.

– Что-то случилось? – спросил меня Антонио, сняв наушники и на секунду отвлекаясь от просмотра камер.

Я покачал головой, глубоко вздыхая, надеясь на то, что я найду свою жену раньше, чем это сделает Триада или кто-либо другой.

– Если не считать того, что я женат на непрекращающейся проблеме – ничего.

– Женщины, – вздохнул он, возвращая свой взгляд обратно к компьютеру перед собой.

Нет, женщина. Одна. Пылкая и непослушная. Сама себе на уме. Никто и близко не походил на неё. Не то, чтобы я сравнивал. Но даже так, за всю свою жизнь я не встретил никого, кто бы смог напомнить мне её. Только она. Единственная.

– Сантьяго…

– Что?

– Подойди сюда.

Я молча кивнул другому парню, сидящему в углу слева от меня, чтобы он подошёл и продолжил следить за постоянно меняющимися числами, а сам направился к Антонио, который начал раздражённо трясти ногой под столом.

– Опять.

Мои глаза упали на его монитор и я заметил черное пятно вместо пятьдесят четвертого сектора, что означало, что кто-то отключил камеру в тот момент, когда он отвлёкся на меня. Ближайшие сектора были перевёрнуты вверх тормашками, смотря в потолок, черт возьми.

– Я проверю, – сказал я, снимая кобуру с пистолетом со спинки кресла.

– Не наводи шум. Скачки начнутся через двадцать минут. Если ты напугаешь лошадей, всё пойдёт против нас.

Я прекрасно знал это, поэтому закрепил глушитель, вылетая из комнаты и бегом спускаясь вниз по винтовой лестнице. В голове в это время выстраивалась общая картина помещений. Сектор за сектором, отслеживающийся камерами наблюдения, пока не дошёл до нужного мне.

Конюшня.

Обе руки вытянулись вперёд, держа пистолет и ища цель, но я не собирался стрелять, пока, «он» не вынудит меня. Антонио был прав, сейчас было не время, только стоило, наконец, поймать грёбаного воришку, возомнившего из себя спасителя.

Тень проскользнула за углом и я остановился, прислушиваясь к ней.

– Тише, – прошептал голос.

Лошадь громко заржала, ослушиваясь, и… девушка зарычала ей в ответ.

– Ты что хочешь остаться здесь? – негодующе спросила она.

Я улыбнулся.

Довольно забавно. Незнакомка разговаривала с ней, будто та могла и на самом деле ответить.

– Нет? Тогда будь тише, иначе нас поймают. Идём.

Тень стала отдаляться, собираясь украсть ещё одну лошадь прямо перед началом скачек, но я вышел из своего укрытия, чтобы остановить наглую воришку.

Только увидев того, кто держал поводья, медленно и аккуратно двигаясь к выходу, опустил оружие, замирая на своём месте.

Алебастровое платье спускалось почти до пят девушки, коричневый кожаный ремень затягивался на её талии, а молочно-шоколадные локоны, украшенные блестящими заколками, были слегка непривычно волнистыми, и всё это впридачу к моей прекрасной жене Амелии – воровке лошадей и моего сердца.

Она не заметила моё присутствие позади себя и продолжила идти дальше, мельком поглядывая по сторонам. Девушка поднимала голову, на всякий случай ища новые камеры, которых здесь ещё не было, потому что от всех имеющихся она уже заранее избавилась. Она знала это место настолько хорошо, что не глядя под ноги, переступила через штырь торчащий в земле.

Чёрт её возьми.

Я собирался вспомнить точное количество пропавших лошадей, но мои глаза опустились к голым ступням Амелии, когда она начала передвигаться на носочках, стараясь не издавать лишних звуков.

– Где твоя обувь? – заявляя о своём присутствии, подал голос я.

Девушка резко остановилась, её спина выпрямилась и она застыла, словно статуя. Может она думала, что сможет сделать вид, будто её присутствие почудилось мне, или обладала даром невидимки, но я всё ещё смотрел на кружевные рюши, украшающие её.

– Я уже поймал тебя, Zorra, тебе не сбежать.

Только я в который раз ошибался с ней. Вместо того, чтобы признать поражение и повернуться ко мне, Амелия сорвалась со своего места. Сено вылетело из под её ног и практически врезалось в моё лицо, когда она вместе с лошадью мигом исчезли за углом конюшни.

Но я не собирался просто так отпускать её.

– Скорее! – прокричала она.

Сердце забилось быстрее. Я кинулся в погоню.

Как бы хорошо Амелия не знала это место, я знал его ещё лучше. Я был здесь, когда ипподром только строился. Папа таскал меня с собой на важные встречи, проверки, и я даже поучаствовал в его открытии, разрезав ленту. Ещё пару раз он угрожал кому-то забетонировать их тела в момент закладывания «коробки», но я больше не видел этих людей. Вероятно, они всё-таки договорились.

Или прямо сейчас я бежал по их костям. Как бы то ни было, это мало волновало меня.

Я пересёк стойло и оббежал конюшню с другой стороны, давая своей жене поверить, что она снова утёрла мне нос, а затем оказался прямо перед ней в тот момент, когда она напоследок оглянулась назад, чтобы увидеть меня.

Наши тела ударились друг об друга и Амелия полетала назад, но мои руки быстро оказались на её талии, прижимая её к себе.

Её грудь тяжело вздымалась то ли из-за страха быть пойманной, то ли…

– Что такое? – улыбнулся я. – Не научилась проигрывать?

Ладони девушки ударились о мою грудь, отталкивая меня от себя, и я сделал шаг назад, неохотно освобождая её. Амелия была разъярена. Её лицо покраснело, редкие веснушки засияли ярче от лучей солнца, падающих на них, а брови нахмурились, превращая её в злого Бемби.

Вместо ответа мне она снова промолчала, но ухватилась за, потерянные несколько секунд назад, поводья, наверняка, планируя новый побег.

– Ты никуда не пойдёшь, – предупредил я, кладя руку на лоб лошади.

Она брыкнула головой, давая мне знак, что моё прикосновение было неприятно ей, но прежде, чем я успел убрать ладонь, Амелия скинула её.

– Сдашь меня полиции?

Я прищурился, глядя в её золотисто-песочные глаза за мгновение до того, как она закатила их, получив мой ответ:

– О, у меня есть более интересный вид наказания для тебя.

Девушка сжала поводья в кулаке и громко затопала на месте. Не видел, чтобы кто-то злился милее её. Она оттолкнула меня назад, повернулась спиной и стала ласково поглаживать лошадь по лбу. Та прикрыла веки, едва почувствовав её прикосновение.

Почему животное доверяло ей? Как часто Амелия тайком прокрадывалась сюда, навещая своих четвероногих друзей?

– Я не брошу тебя, Альма, – снова тихо, чтобы я не расслышал, прошептала она.

Я молча наблюдал за ними, пока они делали вид, будто меня здесь и вовсе не было, а затем мои глаза спустились ниже и я снова столкнулся с голыми ступнями девушки.

– Где твоя обувь? – повторил я.

Амелия ненавистно покосилась на меня.

– За углом.

Я быстро глянул туда. Отходить от неё на расстоянии пяти метров было небезопасно, но я всё же стал медленно пятиться назад, продолжая безотрывно следить за ней. Только заглянув за угол, встретился с пустотой.

– Здесь ничего нет.

– Как нет?! – воскликнула Амелия.

Она отпустила поводья и на носочках подбежала ко мне. Её лицо выдавало неподдельное удивление, что значило, что кто-то правда украл её обувь.

Зачем она вообще разулась?

– Ничего страшного, – вздохнул я.

Девушка уже обернулась в мою сторону, чтобы в очередной раз ударить или накричать на меня, но я быстро нагнулся, перехватывая её, и закинул себе на плечо. Моя рука обняла её за бёдра, удерживая на месте, когда она начала брыкаться.

Женские ладони стали наносить удары по моей заднице и я улыбнулся, идя обратно к лошади.

– Я знал, что она тебе нравится, но чтобы настолько, – зля её ещё больше, пошутил я.

И как только слова слетели с моих губ, кулак Амелии ударился о мою поясницу. Я со стоном выгнулся, но не отпустил её.

У моей девочки был хороший удар.

Мы подошли к боку Альмы, которая смотрела на меня недоверчивым взглядом, и я скинул Амелию со своего плеча, усаживая её на лошади. Девушка смахнула волосы, упавшие на лицо, и грозно посмотрела на меня.

– Что ты делаешь?

– Собираюсь наказать тебя.

Амелия перекинула ногу через туловище Альмы и положила руки по обе стороны от её гривы, держась и успокаивая лошадь своими прикосновениями. А я ухватился за поводья и начал шагать вперёд, собираясь убраться с ипподрома до начала скачек. Но прежде, свободной рукой вытащил телефон из кармана, нашёл в контактах знакомый номер и нажал на него.

– Она не вернётся на скачки, – смотря на меня сверху вниз, пригрозила Амелия.

– Не вернётся, – подтвердил я, набирая сообщение.

Я практически слышал её мысли, когда она нахмурилась, пытаясь предположить мои дальнейшие действия, но так ничего и не придумав, спросила:

– Тогда куда ты нас ведёшь?

Глава 8

Свидание.

Лучше бы он сдал меня полиции.

Хотя пляж, который я так любила, был совсем неплох. Но что будет после него? Мы с Сантьяго вернёмся домой, а Альма на ипподром? Может он сделал мне одолжение, позволяя ей пропустить сегодняшние скачки, но ей придётся выйти на следующие и так по кругу, пока она не постареет или не умрёт во время них.

Такой исход событий меня не устраивал.

Теперь, если с его ипподрома снова пропадёт лошадь, он первым делом подумает на меня и будет прав. Но и выводить их оттуда, даже после того, как он поймал меня, я не могла прекратить.

Больше было некому. Они надеялись на меня. Ждали, когда я приду за следующим из них.

А в приюте на окраине города становилось всё меньше места. Вскоре мне придётся тащить их на виллу и прятать, как я делала это с только что вылупившимися птенцами на ферме, когда была ребёнком.

Может Сантьяго и идиот, но точно не слепой. Сложно не заметить восьмисот килограммовое животное под своим балконом. Поэтому у меня оставалось чуть меньше недели на то, чтобы придумать новый план по их спасению.

– Так значит ты… воровка? – риторически спросил Сантьяго.

Я слабо держалась за Альму, когда она медленно и размеренно шагала по берегу в его сопровождении. Парень разулся и нёс свою обувь в свободной руке, а другой крепко держался за поводья, не давая нам и шанса бросить его здесь одного.

Мы не собирались. Но это было бы возможно, если бы не его мёртвая хватка и моя сумка с угощениями и книгой, перекинутая через его плечо.

Я посмотрела на него вниз, отвечая:

– А ты убийца. Продолжим дальше констатировать факты?

Парень покачал головой, улыбаясь.

Он уже поймал меня, поэтому было бы глупо отнекиваться и пытаться уверить его в том, что всё было не так, как он думал.

Он всё правильно понял.

Мне было всё равно на статус «воровки», если это спасало их жизни. И меня нисколько не волновало, что со мной будет когда меня в конце концов поймают, а также, что об этом подумают люди. Вероятно, репутация Сантьяго бы пострадала из-за этих разговоров.

Хотя, сейчас мне казалось, что ему было плевать на то, что это я была ей. Он был больше поражен и заинтересован в том, почему именно я была ей.

– Как ты отключила камеры?

После того, как я сделала это в первый раз, они перешли на многокабельный источник питания, из-за которого вывести камеры из строя обычным замыканием проводников было невозможно, поэтому пришлось вспоминать один из курсов, что я прошла в университете. Домашнее обучение шло на пользу – я не видела людей и у меня было больше свободы в опытах. Бизнес информатика была скучна, поэтому при малейшей возможности заняться чем-то более увлекательным, но схожим с тем, что я изучала, я хваталась за это.

Желание выкинуть свой телефон в урну после полугодичного курса кибербезопасности родилось во мне, но я сохранила эту штуковину для заказа доставки книг и доставала из тумбы несколько раз в месяц по надобности. Новости и социальные сети – люди – не интересовали меня, поэтому и нужды в пользовании не было.

Работать с глушителем для видеонаблюдения было не лучшей идеей, поэтому поразмыслив, я решила рисковать и применять светодиоды. Они действовали недолго, поэтому я всегда торопилась, чтобы остаться незамеченной.

Как и сегодня.

Но вместо этого я дала Сантьяго свой ответ в виде молчания.

– Как прошла мимо охраны?

У них происходит пересменка ровно в полдень. Один из них – самый крупный – всегда опаздывает, потому что курит и отчитывается перед бабушкой за свой, по её мнению, неплотный обед. Мужчина постоянно делает вид, что хочет поскорее закончить этот разговор, но улыбка расплывается на его лице всякий раз, когда женщина на другом конце трубки поднимает голос и обещает купить ещё один контейнер для него. Ему приятно её внимание, но он не хочет признаваться в этом, сохраняя образ, когда вокруг ходят люди.

Чтобы узнать об этом, мне приходилось продолжительное время уходить с ипподрома без спасённой лошади. Но это делалось для того, чтобы получше понять систему этого места и не наложать, когда наступит день моего возмездия.

И последние месяцы у меня отлично выходило.

А если бы Сантьяго не было там сегодня, то и последующие тоже.

Какой чёрт его дёрнул спуститься?

Но я снова промолчала, не раскрывая своих карт.

Если он поймал меня сегодня, не значит, что я не найду другой способ выводить оттуда лошадей. Ему не нужно было знать, что я умела и на что была готова ради них.

Это не поможет мне.

Сантьяго понял, что я ничего не расскажу ему, поэтому смиренно выдохнул. Но я не заметила раздражения, давления и злости в этом, что странно.

Наверняка, теперь, когда он знал о том, что я воровала лошадей с его ипподрома и могла легко сбежать от охраны, он просто собирался запереть меня дома. Это было сравнимо с тем, что сделали родители, отправив меня на ферму.

Ты создаешь проблемы – тебя отправляют подальше или «отключают» от внешнего мира, где ты теряешь эту возможность и вспоминают лишь тогда, когда ты становишься полезным.

Но Сантьяго удивил меня, гордо заявив:

– Ловко.

Я опустила свой взгляд вниз, таращась на него.

Ловко?

– Хорошая работа. Может мне стоит взять тебя в команду? А? – он поднял голову, глядя на меня, когда улыбка появилась на его губах.

– Работать на убийц? – приподняв одну бровь, спросила я. – Нет уж, спасибо.

– Мы не убиваем твоих друзей.

Ещё как!

– Но то, что вы заставляете их делать, убивает их, – разозлившись по щелчку пальцев, сквозь зубы, прошипела я.

Травмы, после которых они не могут вернуться на ипподром, делают их бесполезными для таких людей, как он.

– У них лучшее содержание в стране, Амелия. Мы делаем всё возможное, чтобы сохранить их здоровье.

– Мы? Кто мы? Ты появляешься на ипподроме, только чтобы забрать вырученные деньги, совершенно не следя за работой на нём. Понятия не имеешь, как твои работники обращаются с ними, – я мягко похлопала по шее Альмы, говоря о ней и об остальных лошадях там. – Чем их кормят? Как часто меняют воду в поилках?

Я бы могла бесконечно перечислять минусы сия заведения, но боюсь во мне не было столько терпения, чтобы сдержаться и не надрать зад Сантьяго минутами позже.

– А ты следишь за мной, – пропустив все мои слова мимо ушей, довольно ответил он.

– Ты не слышишь о чём я говорю с тобой.

Я разочарованно отвернулась от него, не желая видеть его лицо.

Он не понимал и, по-видимому, даже не пытался. Этого следовало ожидать. С чего бы ему жалеть животных, если угрызения совести не бились в нём, когда он убивал людей? На самом деле я не знала убивал ли он когда-нибудь, но его работа заключалась в этом, поэтому следовало верить фактам и тому, что он никогда не отнекивался, когда я называла его убийцей. Не считая этого раза.

– Я слышу больше, чем ты говоришь.

Мои мысли?

– И что же это? – продолжая смотреть на закат в противоположной стороне от Сантьяго, спросила я.

– Ты хочешь помочь им, потому что кто-то когда-то не помог тебе. Кто это был?

Что…

Сердце в груди сжалось до размера крупицы, не позволяя мне делать новые вздохи и выдохи.

Оди.

***

Амелия, 10 лет

– Тебе они тоже не понравились? – любопытно спросила я.

Одиссея фыркнула, повернув свою голову немного в сторону. Её голубой неодобрительный взгляд говорил сам за себя.

– Понятно, – хихикнула.

Мы находились в её стойле, сено щекотало мои голые ноги, а в нос ударял запах, обычный для фермы – немного неприятный для тех, кто заходил сюда впервые, но я уже привыкла. Перед тем, как ворваться сюда, мы встретились с несколькими незнакомцами на входе, которые морщились и с презрением осматривали всё вокруг.

Не приходите сюда, если не готовы встретиться с дерьмом. Буквально.

Я водила щёткой по жемчужному хвосту Оди, аккуратно расчёсывая его.

Когда-то очень давно мы договорились, что она моя, а я её. И с того момента мы принадлежали друг другу. Одиссея была особенной для меня. Я была для неё другом, наездницей и сестрой.

На свете не существовало никого, кого бы я любила больше неё.

Лошадь заржала, топая задними копытами на месте.

– Прости, – я быстро распутала колтун на её хвосте, вытаскивая из него колючки, и отложила расчёску в сторону. – Но тебе не нужно было лезть туда одной.

Ещё час назад мы были на поле, но поднялся сильный ветер и моя книга улетела в колючие кустарники. Одиссея, не послушавшись, прыгнула в них. Я, конечно, последовала за ней. После того, как мы выбрались, её туловище уже кровоточило в некоторых местах, я же отделалась простыми царапинами на локтях и икрах, но она отказывалась идти обратно на ферму, пока я не оседлала её.