Как я прогуляла урок некромантии

– Ну? Нет идей? Совсем? – он, словно бы делая мне великое одолжение, ответил:

– Поднять скелеты, дорогая, – со скорбью в голосе. – Просто подними их, и пусть тащат. Не надо всё делать самой. Приличная ведьма сама только указания раздает.

– Я приказываю тебе поднять скелеты! – мне подумалось, что я неплохо выкрутилась из положения, но кот скривил морду:

– Смешно. Ха-ха! Ты Формблю так же заяви на экзамене: мол, давай, дорогой магистр, поднимай свои скелеты сам!

– Он не дорогой, он – гадкий! – тут же возмутилась я и добавила. – Как и ты! Ты тоже гадкий. Не хочешь помогать.

– Милая моя… – кот довольно сощурился, – в обязанности фамильяра не входит полная замена жизнеспособности ведьмы.

– Так я и не собираюсь…

– А какая ведьма без колдовства? – каверзно подловил меня Чеш. – Только ты и есть. Единственная в мире ведьма, неспособная поднять дохлого скелета.

– Ну, ты и вывернул! – восхитилась я. – Может, ты и философию нежити за меня сдашь? А что, нарядим тебя в женское платье, повяжем платочек на голову…

– Мур-фыр! – ответил мой фамильяр, а потом сделал самую подлую в мире вещь: нырнул вниз с балкона, ловко перепрыгнув по выступающим перекладинам, добрался до головы ангела смерти, перенесся на крышку саркофага, а после и вовсе исчез в кустах шиповника.

Я посмотрела на это безобразие, свесившись с балкончика, и чуть не взвыла от злости.

– Оставлять меня наедине с мужчиной?! – крикнула ему вслед. – Не стыдно?!.. Ну, Чешуа, я тебе это еще припомню! Уж как припомню, вовек не отмоешься!

В лицо мне противно ударил прохладный ветер, отчего я разозлилась еще больше. И этот против меня!

Весь мир хочет посмеяться над неумехой первокурсницей ведьмочкой Геллой!

Откинув волосы на спину, я сжала кулаки.

Если Чеш думает, что я не выберусь отсюда – то пусть обломится. Выберусь. Обязательно выберусь! Наколдую такое, что земля разверзнется и затрясется. Все демоны ада выйдут посмотреть, кто посягнул на их покой.

Ох, как я их всех удивлю! Остолбенеют все, когда поймут, на что я способна.

Поставив саквояжик на пол, я принялась выкладывать подряд все зелья, которые могли пригодиться. И раствор сонных чар, усиливающий уже наложенное. И подчиняющее заклинание во флакончике на три раза – точно пригодится. Пусть и спущу всё в один раз, но зато точно подействует.

Через пять минут весь пол маленького балкончика был уставлен флаконами и порошками, консервированными зельями и артефактами, нужными в колдовстве.

– Если я смешаю всё по очереди, точно подействует. Первыми пойдут зелья оживления и заживления ран!..

Я вытряхнула содержимое в запасной котелок и подошла к краю балкончика.

– Итак!.. – с дикой улыбкой выдохнула я и активировала зелья заклинанием «Моментусофигентус». – Поехали!

Сначала поверх всего кладбища разошлась ярко-зеленая взрывная волна. Саркофаги, склепики, статуи и гробики особенно выдающихся магов слегка вздрогнули. Где-то осыпалась штукатурка, с дорожек мягким облаком поднялся гравий.

– Сработало! – довольно выдохнула я и вспомнила, что опять не поставила контур на кладбище. Поспешно, дабы ограничить магию в ее распространении, крикнула. – Закрытикуспериметрус!

Очертания кладбища вспыхнули фиолетовым светом.

Отлично. Теперь можно расслабиться и попробовать снова поднять зомбиков. По своему собственному вкусу сказать заклинание. Сыпнуть травку в котелок, заварить то, что хочу я, а не какой-нибудь там кот, магистр или учебник некромантии.

От понимания этого я почувствовала прилив сил. Вот теперь мне никто не сможет помешать. Вот теперь я точно сделаю так, как мне нравится.

– Внимание, упокоенные! Слушай мою команду! – я потянулась за новой скляночкой и шепнула в нее: «Ранызакрытус», а потом активировала ее заклинанием «Быструсдвингус» и вылила всё в котелок. Тот вспыхнул оранжевым светом – значит, зелья соединились. – Вставай и по команде стро-о-о-йся!

И жахнула что было силы в середину кладбища. Оттуда радиус захвата получается больше.

Зелье активировалось. Котелок разорвался на мелкие кусочки. Жаль, конечно. Но ради благого дела – съезжу и куплю новый. Или попрошу зомбиков принести тот, что забыла внизу на склепе.

Зелье из котелка моментально расплылось в разные стороны. Хорошо, что периметр не забыла, поставила. А Чеш еще считает меня безнадежной! Вон, как здорово получилось!

Кладбище ожило.

Задергалась, задрожало. Камень задвигался, выпуская из недр земли спешащую к своей хозяйке нечисть. Каменные двери склепов задрожали от глухих ударов. Даже за моей спиной, внизу, в мэрском склепе, пришло всё в движение.

Кладбище скрежетало. Кладбище двигалось и жило новой магической жизнью. Мне было радостно понимать, что я смогла, сделала это!

– Надеюсь, мэр не в обиде, что я потревожила его родственников?.. Впрочем, переживет! – отмахнулась я и, сев на корточки, принялась собирать разбросанные флакончики и засовывать их обратно в саквояж. – Сейчас они построятся, сейчас я им прикажу, что надо делать… Хи-хи!.. Настоящие ручные зомбаки. И у меня это получилось! Ха-ха!.. – где-то внизу слышались шаги. Наверное, восставшие разминают свои кости. – И магистр Формблю обалдеет, когда увидит, на что я способна, – бормотала себе под нос я, в красках представляя эту картину.

Я и удивленный магистр некромантии. Жаль, художника нельзя позвать, чтобы он запечатлел этот знаменательный момент. А может, среди восставших есть один? Надо бы спросить.

– Уже обалдел, Гелла, – раздалось невозмутимое за моей спиной. И я испуганно замерла, глядя прямо перед собой на стену склепика. Поворачивать голову и смотреть в сторону развороченного проема было страшно.

Вот же ж. Это у меня слуховые галлюцинации или… новые неприятности?

– Ну, что застыла, как надгробие моей бабушки? – с легкой издевкой спросил магистр, и я с горечью поняла: «Не послышалось. Он пришел. Чёрт. Вот же, чёрт!.. Я ничего не успела!»

Глава 6

Медленно я повернула голову и попробовала не ужаснуться. Не показать своей слабости. Дело было в том, что магистр Формблю всем и каждому внушал панический ужас одним своим присутствием. Его высокая накачанная мускулами фигура была выше среднестатистического мужчины. И крепче. Поэтому по Академии Гладостей ходили легенды, что в предках магистра затесались великаны.

И хотя великанов уже давным-давно никто не видел, в том числе и моя покойная бабушка, легенда жила и передавалась студентами из курса в курс.

А длинные черные волосы, доходящие – о всевышний! – до лопаток вызывали еще больше пересудов. Никто из знакомых мужчин не отращивал волосы. И уж точно не выкрашивал прядку в серебристо-белоснежный цвет.

Конечно, среди сторонников идеи «человечечности» магистра, коих было немного за все эти годы, и, если уж быть справедливой, то большая часть сторонников были сторонницами и тайными воздыхателями, так вот среди этих малахольных имелись свои объяснения его необычной прически: якобы много лет назад, когда магистр Формблю был совсем крохой, его хотела увести с собой богиня Смерти. Но уже тогда магистр отличался противным и вредным характером, из-за чего богиня не сумела завершить задуманное и поцеловала мальчика. И этот поцелуй – метка остался с ним навсегда. Он как бы показывает богине, кто не послушался ее, а потом и вовсе связался с некромантией и… стал противостоять ей.

В общем, не было в нем никакой человечности. Истинный монстр. А влюбленные дурочки, считающие, что его каменное сердце способно любить, как всегда обламывались. Говорили, что у магистра никогда не было возлюбленных. А если и были, то среди мертвяков и горгулий.

И вот здесь начинались новые легенды: кто-то утверждал, что магистр любил прошвырнуться по кладбищам в поисках подходящей красотки. И чем старше было захоронение, тем большего интереса удостаивался объект магистерской страсти.

Его видели с лопатами, с гробами, летающими в воздухе, кстати, зачем тогда магистру самому орудовать лопатой? – в этом мне виделся явный прокол рассказчика, с сомнительными простынями в руках и даже с женским платьем. Свидетельницы утверждали, что это было черное пышное платье с дорогой серебряной вышивкой. И вот откуда, спрашивается, они могли оценить качество этой вышивки? Трогали руками, стояли рядом и держали сверток?

– Ма-ма-ма-гистр Формблю! – запоздало поздоровалась я, застывая в крайне неудобной позе – вывернув шею и упав на колени.

Что поделать. Одно появление магистра способно сбить с ног.

– Хм-м-м… – ответил тот, сложив руки на груди.

Его черный, без единого узора очень простой костюм показался мне знамением моей смерти.

Ну вот скажите, кто из преподавателей еще одевается так просто и безыскусно? Никаких рубашек с манишками, никаких заколок на манжеты. Магистр предпочитал добротные хлопковые рубашки с минимальным количеством карманов и такие же крепкие черные брюки, больше подходящие рабочему или кладовщику. Как всегда, на нем были черные ботинки из грубо выделанной драконьей кожи. Не знающие сносу, но очень простые. И только такие привереды как я знали, что стоили эти ботинки, как половина обуви всего первого курса.

Конечно, бабушка никогда не скупилась на мою обувь. И те сапожки, что носила в данный момент я, стоили еще больше – кожа была тонкая, но прочная. И за красоту отделки пришлось изрядно доплатить.

Но вот теперь, стоя на коленях перед магистром, я вспомнила еще кое-что…

Еще одну легенду.

Говорили, что магистр очень любил наказания и пытки. Его подвальчик, в котором проходили наши занятия некромантией, простирался под всей академией и имел много ходов и выходов. И всех всегда волновал вопрос: зачем столько? Студенты считали, что так магистр незаметно приводит и уводит из Академии своих жертв. А жертвой мог стать каждый. И человек, не так посмотревший на Формблю – не с тем правильным выражением почтительности и покорности, и зарвавшийся студент, разговаривающий на его занятиях – так лет семь назад пропал один парень, Адольф. Исчез из Академии, и всё. Его долго искали родственники, приезжала комиссия с гоблинами и эльфами, но ничего не нашли. Даже костей или праха. Подозревали в злом умысле магистра Формблю, ведь он последним видел паренька и общался с ним на занятии. И как раз в тот день магистр при всех сделал замечание Адольфу – на лабораторной работе он посмел спросить у соседа, сколько укропа дать скелету для затравки. А ведь в условиях задачи был написан вовсе не укроп, а петрушка! Вот магистр и озверел, что студенты на втором курсе даже учебник под партой нормально прочитать не могут.

– Списывать не умеют! – ехидно цедил он, вытаскивая магией Адольфа из-за стола и подвешивая за одну ногу в воздухе. – Ни ума, ни фантазии.

И, разумеется, не было ни единой улики, что Адольфа закопал именно он. Комиссия ходила вокруг да около подвалов, опрашивала всех студентов и преподавателей. Узнала много нового, но отбыла ни с чем.

И вот теперь, глядя на черные идеально вычищенные ботинки Формблю, мне на ум пришла эта история. Что, если я тоже вот так незаметно пропаду? Сгину в подвалах жестокого магистра. Никто не знает, что я пошла на кладбище. Никто не будет искать меня здесь – ведь я должна быть на уроке.

– По-по-по-щадите! – выдохнула я и сложила ладони, призывая магистра к милосердию. – Я хорошая ведьма. Я… не сделала ничего плохого. Не надо меня убивать! Проявите… понимание… пожалуйста!

Формблю едва заметно поморщился.

– То есть, восставшее кладбище со вздернутыми в вечном голоде зомби ты считаешь благим делом? Хорошая ведьма. Действительно!.. И что ты собралась с ними делать? Воспитывать, обучать приличным манерам? Подвязывать салфетку у рта прежде, чем они сожрут жителей ближайшей деревеньки? Или ты всерьез считаешь, что поставленный тобой сла-а-абенький контур способен кого-то удержать? Воробья, к примеру?

– А он… не способен? – дернулась было я, но, заметив зазмеившуюся по тонким губам магистра улыбку, снова повинно склонила голову. – Я жахнула не туда. Надо было усилить периметр.

– Надо было, – послушно кивнул магистр, и от этого его согласия я еще сильнее вжала голову в плечи – грозное предзнаменование, очень грозное! – Они уже перелезают через забор. Бодро так… Силы ты в них вогнала много.

– Много! – эхом повторила я.

В мое сердце ядовитой змейкой заполз страх.

Всё! Он меня уничтожит. Даже не потащит в суд, к стражам или ректору. Он испепелит меня на месте, развеяв мой прах над потревоженными могилами, ведь родственников живых у меня нет. А дух бабули, иногда прилетающий в академию по старой преподавательской привычке, уже не сможет ничего предъявить или сделать магистру.

Никто не сможет отомстить за меня!

Отчего-то эта мысль вызвала щипание во внутренних уголках моих глаз. Резкое такое, будто я корень мандрагоры без перчаток резала.

– Ты что делаешь, Гелла? – подозрительно поинтересовался магистр. – Проклинаешь? Это зря. На меня не действуют проклятия. Я – некромант в шестом поколении. На мне родовая защита.

– Не проклинаю! – резко выдохнула я, испугавшись нового обвинения.

За проклятия, посланные ведьмой без диплома, полагались страшные наказания! Если проклятие слабенькое, насланное неинициированной и не принятой в обучение ведьмой, то можно было отделаться огромным штрафом. Заплатила денежки, отдала все фамильные драгоценности и зелья – и свободна!

С ведьмами без диплома, но обучающимися в ведьмовском круге или в Академии магии и знающими, как нехорошо просто так кидаться проклятиями – а чего, спрашивается, проклинать-то? жизнь у студенточек молодая и веселая, так что нечего смолоду грешить, – вот этим ведьмам полагалось как наказание тюрьмой, так и наказание с лишением силы. А уж если молодая неопытная ведьмочка вдруг посмела посягнуть на какое-нибудь важное и ценное в королевстве лицо, к коим обычно относили любого аристократа, то ей полагалась смерть. Ибо нечего насылать порчу на кого ни попадя.

Глаза защипало еще сильнее.

Мамочки мои, мамочки, глупые и претемные! Что же со мной происходит?

– Вы аристократ, магистр Формблю? – еле слышно спрашиваю я.

– Ты в этом сомневаешься? – вздернул смоляную бровь магистр.

Я нервно вздохнула и под его немигающим взглядом поднялась на ноги. Принимать смерть, так стоя! С достоинством.

Но… почему он вообще хочет моей смерти и вешает на меня такие страшные обвинения? Неужели не видит, что я чиста и невинна?!

– Я не слала на вас проклятия, – пытаюсь обелить себя.

Но голос дрожит. Как и всегда на уроках Формблю.

– Тогда что у тебя с глазами? Почему они косят? – настаивает магистр.

Я резко тру их кулаками. И вправду, что у меня с глазами? Почему режут до боли и не позволяют смотреть прямо?

Когда мои кулаки становятся мокрыми, я понимаю: магистр решил испытать меня. Уничтожить за провинность не сразу. А постепенно. Чтобы я сгорела от унижения и стыда.

– Как ты подняла целое кладбище – отчитаешься потом, – магистр черной тенью пронесся мимо меня и в одно смазанное движение вспрыгнул на парапет. – Что будешь делать сейчас? Придумала?

Я судорожно сглотнула. Проблеск надежды на искупление воодушевлял. Если магистр спрашивал мое мнение, значит, он давал возможность всё исправить. Он не собирается убивать меня. Во всяком случае, не сейчас. Он хочет, чтобы я исправила допущенную ошибку.

Была только одна загвоздка – я понятия не имела, что следует делать! Почему-то при виде магистра Формблю мои мозги сразу же делали ручкой. Будь они материальными и в человеческой форме, то это выглядело бы так: они аккуратненько ложились бы на спину и складывали на груди ручки, показывая, что сдаются на милость магистра и не собираются ничего предпринимать. Например, выручать хозяйку и вытаскивать ее из трудного положения.

И я не понимала, почему так туплю в его присутствии. Я ведь не нарочно. И не планирую выводить его из себя. И доводить его до белого каления тоже не планирую!!!

Только скажи я это вслух – не поверит. Только опозорюсь. Ведь в разные ненаучные глупости наш серьезный магистр не верит. Как он не верит в пагубное действие примет и народных суеверий.

– Ну… я… как-то не думала об этом… – приободренная, принялась болтать я, оттягивая момент принятия решений. – Они же не должны были пересекать периметр кладбища… И я всё равно хотела показать их вам, то есть… я поднимала их для вас.

– Я польщен! – отозвался магистр.

Неужели не злится?

– Ну… Это для того, чтобы вы засчитали мне прошлый зачет… То есть, исправили мою двойку…

Магистр посмотрел мне прямо в глаза и обманчиво спокойным голосом спросил:

– Правда?

В лесу где-то не слишком далеко от нас завыли волки. Я почувствовала, что еще пара минут – и я присоединюсь к ним. И буду выть от страха и отчаяния!

– Но… если учитывать, что вы находитесь здесь, то и разбредаться скелетам тоже как бы не следует… – резко сделала вывод я, надеясь, что магистр проникнется моим умозаключением.

– Ты считаешь, что заработала пятерку? – спросил Формблю.

О, кажется, я всё-таки довела его. Как в прошлый раз, когда я перехватила его у дверей ректора и попросила поставить мне три, а он выкинул меня в окно.

К счастью, метелка тогда была у меня в руках, и уже на подлете к земле я выровняла траекторию и почти без потерь – самолюбие не считать! – пролетела мимо столовой. Мой полёт видела вся академия. А слухи добавили к ним неприятные подробности.

Так вот теперь, как и тогда, вокруг его фигуры вспыхнула темно-синим цветом и стала загустевать тьма, изначальная магия…

Нужно было срочно как-нибудь спасать саму себя потому, что в этот раз метелки у меня не было. А магистр явно терял самообладание.

– Я… могу … призвать их всех обратно. Да! Обратно!.. А что?… Это хороший вариант. Призвать сюда, чтобы вы увидели их воочию… и оценили мое мастерство… Магистр Формблю, пожалуйста, не злитесь! Пожалуйста!.. – я вложила в слова всю душу, всю горячность, на которую была способна. – Я же не просто так всколыхнула все кладбище! Я из научных целей. Для практики… Из лучших побуждений!

– Ну, ладно. Попробуй, – усмехнулся магистр. – Если они послушаются тебя, стоя за периметром, так и быть, исправлю твою двойку на тройку. Но с большим-большим минусом и отработкой по четвергам.

– Замётано! – подпрыгнула на месте я и захлопала в ладоши.

Я и не рассчитывала получить его одобрение! Удача определенно стояла сегодня на моей стороне.

Правда, краем глаза я увидела, как Формблю не сдержался и возвел глаза к небу, как делал обычно Чешуа.

И этот привычный, такой родной жест как будто разрезал царившие в душе страх и неловкость. Раз Формблю пообещал, он сделает. Это вам скажет любой студент Академии Гладостей. Магистр был зол, мстителен, злопамятен и вспыльчив, но всегда держал свое слово.

Если считал, что ты не заслуживаешь тройки, то придерживался этого мнения и на экзаменах. А вот если давал тебе шанс…

С новыми силами и надеждами и уже без прежнего страха я подошла к парапету и глянула вниз.

А вот там творилось нечто!

Глава 7

Кладбище булькало и бурлило, как перекипевшее зелье! Могилы и склепы вздыбились, открывая проход зомби и скелетам, ожившим из-за моего колдовства. Они не жалели сил, чтобы выбраться наружу, поэтому разворачивали всё, что попадалось на пути. Даже чужие саркофаги, даже могилки домашних животных, которые тоже встали, чтобы последовать за своими хозяевами. Захоронения, такие древние, что над ними не осталось даже таблички, тоже были разворочены. Затоптаны, скинуты… Вместо красивого провинциального кладбища моему взору предстали колдобины и ямы, как после бомбежки взрывательным зельем. Как-то раз я попала на тренировочное поле боевых магов и… нечто похожее там и было. Только без надгробий.

– Вжмых-крах-приобретах!… – пробормотала я машинально заклинание уборки, придуманное моей мамой.

Формблю цыкнул языком, но вмешиваться не стал.

Ладно. Раз наблюдает – пусть. Мое дело – попробовать все варианты.

А что, вдруг сработает? Неплохо бы им прибраться и замести следы… А то, чувствую, завтра в Академию притащится мэр, и придется самой собирать все эти гробики по крупицам… Вряд ли магистр будет так добродушен, чтобы заступиться за меня.

К сожалению, из-под пальцев вышло слишком мало магии, чтобы восставшие зомби прониклись и воодушевились на уборку. Наоборот, я сделала только хуже: они заметили меня. Почуяли магию и с интересом подняли свои черепа.

– Недумайтекус – недумайтекус! – заорала я, выпуская следующее заклинание.

Увы. И оно рассыпалось сразу же за балкончиком и даже не долетело до земли. Растаяло в полете. Поджав губы, я поняла, что слишком ослабла. Если заклинания будут только на моей силе, ничего не получится. Надо было взять силу, подпитать себя. Смешать флакончики и устроить взрыв. Воссоздать мощную реакцию из нескольких противоположных по своей направленности заклинаний. Бабушка рассказывала о подобном опыте и прибавляла всегда, что это только на самый крайний случай. Когда идет вопрос о жизни или смерти.

И, глядя в темные как ночь глаза магистра Формблю – теперь он сидел на перилах, свесив ноги, и подпирал рукой подбородок, ожидая моих действий, – я понимала, что этот крайний случай настал.

Если я не верну назад и не упокою всех зомбиков, мне конец.

…Загвоздка была в том, что я уже использовала самые сильные бабушкины заклинания из тех, что знала. Скорее всего, в саквояжике были и другие мощные законсервированные заклинания, но я не со всеми была знакома, и не обо всех мне успела рассказать бабушка перед смертью.

А рисковать и вытаскивать заклинания наобум было глупо. Даже без подсказок я это понимала.

Если рисковать и экспериментировать, то с максимальной гарантией. С такой, чтобы я могла откуда-то вытащить много-много силы.

– Ну что? – поторопил меня магистр.

Он явно наслаждался моим ступором. Смятение и неуверенность были написаны на моем лице. Чего скрывать? Я и вправду не знала, как вернуть назад зомбиков, как заставить их послушаться меня… Свою силу растратила, когда поднимала, и скажите еще спасибо мирозданью, что способна стоять на ногах.

…А они медленно и всем кладбищем подбираются ко входу в мэрский склеп. Их манит моя магия и моя жизнь.

…Моя жизнь!

Воспоминание вспыхнуло так ярко, что я едва не вскрикнула от удивления. Кажется, я нашла способ. Нашла! Он не то, чтобы со стопроцентной гарантией – скорее, со стопроцентным риском.

– Что, придумала? – лениво спросил магистр, развернувшись корпусом. – К нам идут гости. Тебе следует поспешить.

– Да, верно! – соглашаюсь я и делаю шаг к перилам.

Если меня испепелят на месте, то я хотя бы буду знать, что получила за дело.

Если меня разразит гром, то я хотя бы не буду мучиться от стыда.

Если меня кинут через бортик вниз к зомби – что ж, перед смертью я буду знать, что хотя бы попыталась сделать всё от меня зависящее.

…А если он ответит, то я получу столько силы, что взорву весь город!

И я рывком потянулась к губам магистра.

Они были жесткими и мягкими… Приятными! Пахнущими вишней и чем-то терпким – кедром или можжевельником. И я поняла, что мне нравится этот запах, как и то, что я касаюсь его губ.

…Разве такое возможно?

Никогда еще я не видела магистра таким шокированным. Он сидел на перилах огромной неподвижной куклой и во все глаза смотрел на меня, не понимая, как я на такое страшное святотатство решилась.

«Сейчас убьет!»

«Сейчас проклянёт!»

«Сейчас сбросит с балкона!»

Я вжалась в его губы с такой силой, что, казалось бы, ничто не сможет меня оторвать. Вцепилась руками в предплечья и почувствовала, что сейчас всё-таки умру.

От страха и ужаса.

…Нельзя размыкать наш поцелуй!

Нельзя. Ведь иначе я точно подпишу себе смертный приговор. У меня не будет силы, и я не смогу пригнать всех зомби обратно. И опыт моей мамочки при знакомстве с моим папочкой мне уже не пригодится.

И только я подумала, что зря рискнула своей жизнью и у меня ничего не получилось, как он ответил. Приоткрыл рот и нежно лизнул мою верхнюю губу. Захватил ее в плен и неспешно втянул, заставляя меня издать странный вздох и пустить его внутрь.

Я опешила. Испугалась новых необычных ощущений и захотела отодвинуться, кляня на чем свет стоит своих маму и бабушку с их дурацкими нежизнеспособными советами, но… магистр не позволил. Теперь его руки сомкнулись у меня на талии и удерживали стальными твердыми пальцами, рискуя проткнуть меня насквозь при неповиновении.

Новый неожиданный вздох, вырвавшийся из самых недр моей груди, удивил всех. Магистр удвоил напор, приняв этот сигнал за призыв к действию. А я… сама не знаю как, стала мягким пушистым тестом в его сильных руках. И не могла никак противиться, не могла даже встать поровнее, ведь ноги окутала непривычная слабость, а сердце норовило и вовсе выпрыгнуть из груди.