Петля времени

Светлана Бондаревская

Петля времени

Что значит быть ребёнком в семье политиков, Джон знал с самого детства. Его отец, известный сенатор, с ранних лет учил своего сына всем тонкостям политической жизни. Ни одни выборы не обходились без обаятельной улыбки Джона. Его милое детское лицо смотрело почти со всех предвыборных плакатов отца. Привыкший к камерам, софитам и повышенному вниманию к себе, Джон рос высокомерным и наглым ребёнком. Он не обращал внимания ни на чьи чувства, мог с лёгкостью обидеть даже самых близких друзей, которых с каждым днём становилось у него всё меньше и меньше. Джон прекрасно разбирался в людях и умело манипулировал ими. Без больших затрат или потерь он мог получить желаемое в короткие сроки.

Начиная с младшей школы, Джон продвигался по своей пока ещё маленькой политической лестнице. Его талант руководить людьми удивлял даже отца. В старшей школе Джон без труда занял пост президента с перевыборами на второй срок. За ним шли не только ученики, но и учителя школы. Ничего не изменилось, когда Джон поступил в колледж. Он был снова в центре событий и объектом девичьих страданий. Ещё со старшей школы, когда подростковые гормоны плещутся через край, Джон был не обделён женским вниманием. Девушки ходили за ним толпами, преследовали практически везде. Одним мановением пальца он мог подозвать к себе любую из них и так же легко бросить. Он не заботился ни о чьих чувствах, он шёл по осколкам сердец и ни разу не поранил своего.

Друзей у молодого человека было много, вернее тех, кто так себя называл. Пока они подчинялись Джону и были ему полезны, он держал их возле себя. Никого из всех этих прихлебателей – так отзывался отец Джона о его друзьях – Джон своим другом не считал. Он знал, что они завидовали ему и были рядом из—за тени популярности, попадавшей на них.

Всё же в его жизни были два человека кроме родителей, которых он по—настоящему любил. Со своей младшей сестрой Кети Джон нянчился с самого детства. Все праздники для неё он устраивал сам. Все подарки покупал только те, которые Кети хотела: кукольный домик – значит кукольный домик, игрушечный пони – значит его. Джон очень заботился о малышке, окружая её своим теплом. Рядом с ней Джон становился совсем другим человеком. Маленькая Кети отвечала ему такой же беззаветной любовью. Она и дня не могла прожить без своего брата. Порой родители, сами того не осознавая, очень ревновали отношение детей друг к другу.

Второй любовью, а скорее настоящей дружбой, для Джона стала соседская девочка Саманта. Они дружили всю свою жизнь с самого раннего детства. Сколько себя помнил Джон, он помнил рядом с собой и её. Только с ней Джон мог быть откровенным, настоящим. Саманта не была красавицей, и Джон никогда не рассматривал её в качестве своей девушки. Он смотрел на неё как на друга, партнёра, советника. Саманта ничуть не обижалась на это, вернее она делала вид, что ей всё равно. Будучи умной девушкой, она просто ждала момента, а не вешалась на Джона, уподобляясь красоткам с колледжа. Саманта действительно была умна. Она многое схватывала на лету, не заучивала наизусть уроки и обладала тонким аналитическим умом. Она часто помогала Джону в его политических играх. Именно она писала ему все предвыборные речи, которые хвалил даже отец Джона – Майкл Олдсен. Именно она составляла все президентские программы Джона, отражающие насущные проблемы школы и колледжа. Именно ей Джон был обязан своим успехом, большей его частью.

Уже в самом начале учебы она выдвинула кандидатуру Джона на пост президента колледжа. Саманта знала как важна для его семьи эта роль их сына. Девушка уговорила его уйти из футбола на пике славы и полностью посвятить себя этой должности. Джон практически не сопротивлялся ей. Конечно, у Саманты были и свои мотивы поддерживать его во всём. Она тоже была нацелена на власть. Политическая карьера манила девушку своими красными дорожками узких коридоров Белого дома, а с Джоном попасть туда было гораздо быстрее и проще.

Джон всё ещё жил в доме родителей, хотя мог позволить себе жить отдельно. К своим девятнадцать годам он имел на счету ни одну сотню тысяч долларов. Но две причины не позволяли ему это сделать. Первая причина – это его младшая сестра, а вторая – это отцовский спорткар, на котором Джон частенько красовался возле колледжа.

Вот и сегодня, сидя, в отцовском спорткаре, Джон обдумывал свой разговор с тренером. Он должен сказать ему, что уходит из футбола. Должен сказать так, чтобы заполучить его в свои друзья, а не нажить большую армию врагов в лице футбольной команды. После тренировки, которая прошла очень плохо, и тренер постоянно кричал на Джона за его промахи, молодой человек спокойно ожидал в раздевалке спланированного разговора. Тренер ворвался в комнату, хлопнув дверью, но ни один мускул не дрогнул на лице Джона при его виде. Он одиноко сидел на скамейке и крутил в руках свой шлем. Молодой человек очень долго тренировался и не мог допустить ошибок.

– Джон, что с тобой такое сегодня? – в ярости прокричал тренер с порога. – У нас через месяц матч, а ты бегаешь по полю как беременная корова! Если и следующая твоя тренировка пройдёт так же, то на поле на матч выйдет Бишоп!

Джон печально поднял взгляд на тренера и, как бы приглашая его присесть рядом, пододвинулся на скамейке.

– У тебя что—то случилось? Ты заболел? – взволнованно спросил мужчина.

– Нет с этим всё в порядке, – тихо ответил Джон. – Но мне нужен ваш совет как наставника, как друга, как тренера, – Джон специально сделал акцент на слове «друг», чтоб поглубже зацепить чувства рядом сидящего человека.

– Я слушаю, мой мальчик.

– Дело в том, что я сейчас стою на пути выбора двух дорог с отличными возможностями. И эти дороги, взаимоисключающие друг друга, – Джон сделал паузу для большей важности момента. – Я могу пойти по дороге спорта. Сделать карьеру в футболе. Я могу стать политиком как мой отец, – Джон очень старался правильно донести свою мысль.

– Я не понимаю тебя, мой мальчик, – виновато сказал тренер.

Джон тяжело вздохнул.

– Я подал заявку на участие в выборах президента колледжа. А вы прекрасно понимаете, что эта должность исключает мою игру. У меня не будет времени на всё. И я буду плохо выполнять свою работу на поле и в кресле, – тренер согласно кивал головой, всё ещё не понимая, к чему ведёт Джон. – Но, с другой стороны, я не хочу уходить из спорта. Ведь здесь я смогу добиться очень хороших результатов и играть в высшей лиге.

– Да! У тебя есть все данные для этого, – согласился тренер.

– Вот я всё и взвешиваю теперь. И там, и там я смогу сделать карьеру, успешную карьеру. Но что мне выбрать? – Джон не дал ответить тренеру на этот вопрос. – Карьера в футболе будет недолгой, максимум до тридцати пяти лет. А что потом? Как вы возиться с детьми? – тренер вопросительно посмотрел на него. – Я не такой как вы. Я не люблю детей! Это вы самый лучший человек и так нас любите, – горячо сказал Джон, зная на какие чувства этого человека нужно надавить.

– О, мой мальчик, – тренер обнял его, даже не услышав всего подтекста этих слов.

– Карьера политика тоже может быть короткой, мы знаем сотни таких примеров. Но я не один из этих неудачников, – Джон не останавливался. Тренер сам ему должен сказать, чтобы он выбрал политику. И Джон все ближе и ближе подводил к этому разговор. – Сейчас я буду президентом колледжа и смогу влиять на некоторые решения. Я, например, хочу добавить спортивных часов и пересмотреть рацион питания, о котором вы так часто говорили, тренер.

– Это правильно! Очень правильно!

– А эта вторая кандидат Ребекка Бласер хочет ввести уроки музыки за счёт спортивных занятий. Музыки, тренер! Как вам это?

– Как?

– Да! Я ничего против музыки не имею, но не за счёт спорта! Я верно мыслю, тренер? – Джон уже сам загорелся своей речью, и его было не остановить.

– Конечно, Джон. Ты же умный мальчик, – воскликнул мужчина. – Уроки музыки! Да я ни одного своего часа не отдам этой музыке.

– Правильно! Главное – это хорошая физическая форма, – Джон уже мерил раздевалку шагами, эмоционально размахивая руками при ходьбе.

Тренер наблюдал за ним с уже принятым решением.

– Но я же не могу подвести свою команду! Как я могу уйти сейчас? Конечно, Бишоп отличный игрок, но он не я. И, если я уйду сейчас, меня возненавидят и скажут, что я предал их накануне больших матчей.

Тренер встал. Он подошёл к Джону и словно сына обнял его за плечи.

– За это не переживай. У нас достаточно времени, чтобы натаскать этого мальца. А ты иди и не отдавай мои часы этой музыке. Иди и сражайся там, а я буду здесь! – тренер показал пальцем в пол.

Джон улыбнулся. Всё получилось, как он и хотел.

– И вся команда будет голосовать за тебя. Это я тебе обещаю, сынок, – сильные объятия тренера заставили Джона издать невольный стон. – Мы все поддержим тебя, – тренер похлопал Джона по спине.

– Спасибо, – ответил он чуть не плача.

Джон заполучил себе очень большое количество голосов на выборах, почти ничего не делая. Когда они прошли и были объявлены результаты, то даже он сам удивился им. Почти все проголосовали за него. Джон победил с огромным отрывом от своей конкурентки.

– Саманта, стой! – Джон окликнул девушку, вышедшую из аудитории. – Сегодня у меня вечеринка дома, но мы должны написать с тобой речь на завтрашнее мероприятие в честь меня.

– И что ты хочешь? – с лёгким раздражением спросила Саманта, она то уже знала ответ.

– Чтоб ты пришла писать речь.

– Хорошо, Джон. Как всегда я рядом, – чуть с грустью сказала она. – Речь у меня уже есть. Я её писала заранее. Ты её можешь прочитать у себя на почте. Приходить к тебе я не собираюсь. Я позвоню.

– А как же пропустить пару стаканчиков за мою победу? – Джон игриво притянул к себе девушку.

– Ты в своём уме? – Саманта вырвалась из его рук.

Джон весело засмеялся, заставив её смутиться. Девушка строго посмотрела на него.

– Не распускай руки. Я не одна из этих, – она кивнула на проходившую мимо девушку, строившую Джону глазки. – Я позвоню тебе узнать твоё мнение о написанной речи, – но Джон её уже не слушал, провожая маслеными глазами красавицу по коридору. – Джон! – Саманта взяла его за подбородок и повернула к себе. – Джон!

– Что? – он еле сфокусировался на девушке.

– Прочти речь! Я позвоню узнать всё ли в порядке, – постаралась впечатать Саманта свои слова в память Джона.

– Хорошо, – и Джон сорвался с места за девушкой, игриво покачивающей бёдрами.

Возле дома на лужайке уже стояла табличка—указатель: «Здесь будет праздник в честь Джона». Весь алкоголь и закуски были уже приготовлены и только ждали появления гостей. До их прихода оставалось ещё немного времени, и Джон решил прочитать свою речь.

Он открыл ноутбук, но лень одолела его, и Джона потянуло в сон. Совладать с ним он не смог и отдался в мягкие руки Морфея. Молодой человек проснулся от холода. Не открывая глаз, он попытался нащупать плед, но ничего не смог найти. Тогда он попытался съёжиться ещё плотнее, но что—то жёсткое упёрлось ему в бок. Холод становился всё сильнее и пробирался своими холодными руками к самым костям. Джон открыл глаза и вскочил. Сна, как и не бывало. Он находился в совершенно незнакомом месте посреди развалин. С неба сыпал колючий снег, и было зверски холодно.

– Эй, ребят, хватит дурачиться, – попытался прокричать Джон, но его слова утонули в пелене падающего снега. – Эй, ну хоть кто-нибудь, – попытался он снова, но ответом была тишина. – Где я? Где все?

Паника овладела молодым человеком, и задыхаясь, он прокричал сквозь снег:

– Кто-нибудь!

Где—то очень далеко в снежной пелене он услышал голоса. Джон собрал все силы, которые были и побежал на звук. Он бежал по белым от снега развалинам. Бежал, не смотря на холод и колючий ветер. Ноги скользили по остаткам кирпичей и камней. Джон падал, больно ударяясь об их острые углы, но поднимался, хватаясь за остатки стен, и снова бежал. Его тело заледенело, и мышцы практически перестали слушаться его, но Джон бежал на голоса в надежде увидеть тех, кто его так жестоко разыграл. Выбежав из—за стены, он наткнулся на группу людей, что—то активно и громко обсуждающих. Они очень удивлённо и испуганно посмотрели на него, так же, как и Джон на них.

– Вы кто? – первым спросил он, переводя дыхание.

– Это ты кто? И как сюда попал? – спросил один из мужчин.

– Меня зовут Джон. Я проснулся тут и ничего не понимаю. Где я?

– Ты здесь, – ответила девушка. – Вот возьми, – она протянула Джону шкуру с серым мехом, – обернись и будет теплее.

Зубы Джона стучали как барабаны, отбивая ритм холода.

– Спасибо, – сквозь стук зубов сказал Джон.

– Ты как сюда попал?

– Я не знаю. Говорю же, что проснулся здесь, – с раздражением ответил молодой человек. – Что это за розыгрыш такой?

– Какой розыгрыш? – спросил мужчина. – О чём ты говоришь?

Джон трясся от холода и не мог больше говорить.

– Хорошо. Пойдём с нами, а то ты уже совсем замёрз. Дома посмотрим, кто ты такой и как здесь оказался, – сказал первый мужчина.

Еле передвигая замёрзшие ноги, Джон старался не отставать от группы. Девушка всё время шла рядом с ним и помогала ему пройти там, где было сложно. Она тихо смеялась над его неуклюжестью и нерасторопностью.

– Что ты смеёшься? – недовольно воскликнул он.

– Я первый раз вижу молодого человека, о котором надо заботиться, – девушка снова засмеялась.

– Тише, Анна, – обернулся мужчина. – Волки могут быть рядом, а нам не уйти от них с таким грузом, – он указал на замёрзшего Джона.

– Точно. Тебе не спасти тогда твои ясли, – засмеялись двое молодых людей. Им явно не нравилось то, что девушка уделяла своё внимание незнакомцу.

Джон опять чуть не упал, споткнувшись об очередной обломок. Он уже весь посинел от холода, и шкура больше не спасала.

– Потерпи немного. Уже скоро дом, – с заботой сказала девушка, снова поддерживая споткнувшегося Джона.

Он только слегка улыбнулся, и замёрзшие ноги опять подвели его. Он упал, и скатившись в низ, ударился головой о груду кирпичей. Его глаза смотрели в небо, и всё что он видел – это кружившаяся серо—голубая бездна и снег, снег, снег.

– Ну вот, – с досадой сказал один из молодых людей, ранее смеявшихся над Джоном, – как так можно ходить?

– Кто это вообще такой? Как он здесь оказался? – раздавались вопросы со всех сторон.

– Мы так и будем разговаривать? – строго спросил мужчина. – Скоро ночь и закроют ворота. Нам что спать с волками? Кидайте его на шкуру и понесли. Дома будем разбираться и рассуждать.

Молодые люди мгновенно его послушались. Положив Джона на шкуру, четверо мужчин осторожно понесли его. Через несколько минут вдалеке показались тёплые огни родного дома. Сколько переполоху наделало появление незваного гостя! Почти все жители небольшой деревни столпились возле дома лекаря и по очереди заглядывали в окно, пытаясь рассмотреть хоть что—то. Тусклый свет свечей сквозь замёрзшие окна не давал возможности видеть, что происходит внутри, и люди додумывали остальное сами. Наконец из дома лекаря вышел мужчина, который был в группе, нашедшей незнакомца.

– Что там? Кто это? – посыпались на него вопросы. – Уильям, скажи нам.

– Всё там нормально. Он будет жить. Мы не знаем кто это. Мы его нашли. Очнётся и сам всё расскажет, – грубо ответил он. – Кто стоит на воротах? Почему все здесь? Расходитесь и занимайтесь своим делом.

Зазвенел гонг, созывающий всех на ужин. В большом доме были накрыты столы, пахло едой и свежим хлебом. Все, кто не стоял на карауле, поспешили за стол. Еда заставила забыть о странном госте и успокоить свои мысли. В комнате стояла полнейшая тишина, нарушаемая звоном посуды. Никто больше не осмеливался задать вопрос о незнакомце.

– Сегодня хороший суп у тебя получился, – сказал Уильям, подходя к одной из женщин на кухне.

– Спасибо. Я не видела Анну. Она придёт или вы возьмете еду с собой?

– Она придёт, – с лёгким раздражением ответил мужчина.

В дверях он как раз и столкнулся со своей дочерью, девушкой, помогавшей незваному гостю.

– Почему так долго? – строго спросил Уильям.

– Я помогала Гарольду, – недовольно ответила Анна. – Я поем и отнесу еду ему и Находке.

– Находке? – удивился отец.

– Мы пока так назвали незнакомца.

– Смотри, долго не задерживайся, – всё так же строго сказал Уильям.

Он недовольно нахмурил брови и шагнул в морозную ночь. Его дочь была совсем как мать. Она окружала заботой всех, кто нуждался, помогала всем, кто просил, совсем не берегла себя, отдавая своё доброе сердце людям. Уильям печально зашагал к дому, где ждала его только пустота. Жена давно умерла, а дочь опять отдаёт своё тепло другим.

Анна помогла убрать комнату после ужина, вынесла остатки еды собакам, разложила по местам посуду. Немного поболтав с другими девушками и тихонько похихикав, обсуждая незнакомца, девушка пошла опять к дому лекаря. Ей не терпелось расспросить обо всём этого странного молодого человека, так внезапно появившегося здесь. Его лицо ей было очень знакомым, но откуда она могла знать его? Где могла видеть? В комнате, где всё ещё спал Джон, стоял стойкий аромат трав, которыми лечил лекарь. Девушка поставила миски с супом на стол и посмотрела на спящего юношу. Откуда этот странный молодой человек?

– Я принесла еды, – сказала Анна, обращаясь к тёмной фигуре возле огня. – Он всё ещё спит?

– Да, – ответил лекарь. – Спасибо за еду, но мне надо выйти. Он слишком отличается от нас своей энергетикой. Она у него другая. Очень агрессивная и тяжёлая для меня. Он чужак здесь. И здесь ему не место. Я опустошён им полностью.

Лекарь злобно посмотрел на Джона. Укутавшись в меховую куртку, он вышел из дома в морозную ночь. Анна печально смотрела на спящего молодого человека и всё никак не могла понять, откуда его лицо ей так знакомо. В полной тишине тёмной комнаты раздавалось только равномерное дыхание Джона и треск дров в очаге. Анна расслабилась и успокоилась. Сев на стул возле кровати, девушка стала ждать. Минуты ожидания тянулись очень долго, превращаясь в часы, и Анна задремала, откинувшись на спинку стула. Дом на мгновенье погрузился в полную тишину. Джон заворочался и застонал, разбудив Анну. Он резко сел. Его глаза бегали по комнате, пытаясь понять, где он, но в сумраке свечей мало что было видно.

– Где я? – испугано спросил он.

– Ты в доме лекаря, – ответила Анна.

Тяжело дыша, Джон пытался рассмотреть помещение, но глаза застилала пелена, и он почти ничего не видел.

– Кто ты? Твой голос мне знаком.

– Меня зовут Анна. Мы нашли тебя сегодня на развалинах, – спокойно ответила девушка. – Скоро ты сможешь видеть лучше. Ты сильно ударился головой, но скоро всё пройдет.

– Воды, – Джон протянул руку в поисках кружки.

– Сейчас, – Анна побежала за водой и одновременно зажгла еще одну свечу, чтобы в комнате стало светлее. – Вот пей, – Анна вставила кружку в руку Джона.

Жадными глотками он моментально осушил её.

– Я принесла поесть. Вот возьми. Здесь суп и хлеб.

Джон с аппетитом накинулся на еду. Ему показалось, что он не ел сто лет. Сильнейший голод в один миг при упоминании о пище сковал его желудок, мышцы и мозг. Как только блаженная тёплая жижа полилась внутрь, Джон довольно облизнулся, а желудок издал радостное урчание. Анна опять звонко рассмеялась.

– Какой ты забавный, – сквозь смех сказала она.

– Чем же это? – сердито спросил Джон.

– Ты такой необычный и странный. Кто ты такой? Как ты сюда попал?

– Меня зовут Джон Олдсен, и я не знаю, как попал сюда, – ответил он с набитым ртом.

При упоминании имени Анна вся напряглась и встала со стула.

– Как тебя зовут, говоришь? – смесь испуга и удивления прозвучала в её голосе.

– Джон Олдсен, – совсем не стесняясь, он доедал вторую миску супа.

– Джон Олдсен, – Анна очень тихо повторила его имя.

– Да. Да. Он самый. А теперь скажи, где это я, детка?

В его животе булькала тёплая еда, тело согревала одежда, а рядом находилась приятная девушка. Всё складывалось очень хорошо, и Джон улыбнулся ощущению блаженства. Анна подошла к большому шкафу и сняла с полки довольно толстый и большой альбом. Она открыла его, поднеся неугомонную свечу поближе, и с первой страницы на Анну смотрел Джон! Заголовок вырезки из газеты гласил: «Самый молодой сенатор страны». На следующей странице ещё одна пожелтевшая вырезка и ещё один снимок Джона, где он был уже постарше лет на тридцать. Подпись над фото больно резануло душу девушки: «Он уничтожил мир».

– Что ты там нашла, детка? – Джон уже окончательно пришёл в себя и стал вести себя как обычно нагло и самоуверенно. – Иди ко мне. Я кое—что тебе покажу, – он постучал ладонью по кровати возле себя.

Анна не замечала ни его слов, ни его действий. Девушка со слезами на глазах смотрела на старые вырезки из газет, заботливо кем—то уложенные в фотоальбом.

– Этого не может быть, – тихо сказала она.

– Конечно может! Иди ко мне, и я отблагодарю тебя. Вы классно всё устроили. Отличное шоу. Иди сюда, и я тебя вознесу на вершину моего блаженства, – наглый тон и улыбка на лице Джона вывели Анну из себя.

– Ты что ещё не понял, где ты? – накинулась она на него. – Тебе ли здесь быть!

– А что не так—то? – Джон пожал плечами. – Детка, если хочешь поиграть и поупрямиться, то я согласен. Я очень люблю играть.

– Ты доигрался уже, Джон Олдсен! Какой сейчас год как ты думаешь?

– Две тысячи пятнадцатый. Год моего триумфа, – Джон встал с кровати и стал снимать с себя рубашку.

– Как бы ни так! – победно воскликнула Анна. – Сейчас две тысячи двести четвертый год по старому летоисчислению или сто шестьдесят второй год по—новому.

– Что значит по—новому? – Джон всё ещё думал, что его разыгрывают. Он потихоньку подбирался к Анне, в надежде заполучить свою награду за победу на выборах.

– Сто шестьдесят два года назад началась и закончилась война, – Анна смотрела на нелепые движения Джона и не понимала, что он делает.

– А! Так мы играем в выживших, – Джон игриво передернул мускулами, стараясь впечатлить девушку.

– Мы – потомки выживших, – уточнила она.

– Это меняет дело! Но ты должна стать более любезной, – Джон осторожно подбирался всё ближе и ближе. – Я всё же победитель, а ты моя награда.

В комнату вошли лекарь и отец Анны.

– Что тут происходит? – гневно спросил Уильям.

– Парни, вы не вовремя, – очень раздосадовано, сказал Джон. – Я попросил бы вас уйти. У нас тут…– он не мог вспомнить имя Анны, – как её там зовут, – Джон показывал в сторону девушки, – всё только начинается. Зайдите часа через два.

Злобные искры вылетели из глаз Уильяма. Он схватил руками Джона за шею и поднял его вверх.

– Что у тебя начинается?

Джон что—то там хрипел, пытаясь расцепить руки, душившие его.

– Отец, прекрати! – Анна выкрикнула так строго, как только могла.

В тот же миг Джон упал на пол, жадно глотая воздух. Анна подошла к отцу и взяла его за руку.

– Я узнала кто это, – она кивнула в сторону хрипящего молодого человека. – Но теперь не знаю, что это значит и как такое может быть.

– Кто это? – почти в один голос спросили лекарь и Уильям.

– Это Джон Олдсен. Тот самый. Я по вырезкам из альбома всё сравнила. Это он, – с испугом сказала Анна.

Лекарь подошёл к раскрытому альбому, лежащему на столе. Он внимательно изучил несколько листов с фото на вырезках, постоянно сравнивая с Джоном.

– Это он, – наконец утвердительно сказал лекарь.

Наступила тишина. Все трое смотрели на Джона, всё ещё жадно глотающего воздух.

– Я не понимаю. Как он мог здесь оказаться? Он жил много лет назад, – Анна развела руками.

– На большой земле живет провидец. Он знает больше меня и сильнее меня, – сказал лекарь. – Когда придёт корабль, мы попросим капитана передать весточку ему, может он будет знать, в чём тут дело.

– Пока не говори ему, Гарольд, – сказал Уильям. – Посмотрим, что дальше будет. Эй, Джон, – он подошёл к молодому человеку и взял его за плечо.

Джон, испугавшись явного превосходства по силе, в страхе отпрянул от нависшего над ним мужчины.

– Да не бойся ты, – засмеялся Уильям. – Сейчас не трону, если будешь себя хорошо вести. Пошли со мной. Тебя определили в общий дом. Я покажу тебе твою комнату, – снисходительно сказал он.

– Подождите, – прохрипел Джон. – Какой общий дом? Какая комната? Давайте я пойду домой, я больше не хочу играть.

– Это не игра, Джон, – печально сказала Анна. – Давно уже не игра.

– Как это? – Джон нелепо улыбнулся. – Ты хочешь сказать, что сейчас какой—то там год?

– Две тысячи двести четвёртый.

– Да. Да, – Джон утвердительно замахал рукой. – Кто в это поверит? Игра зашла в тупик. Я не получил главного приза.