Травы и пламя

– Браслет больше не жжет? – Троф пожала плечами на вопрос старушки.

– Нет, он лишь светится.

– Он не будет тебя больше обжигать без веской причины.

– То есть до этого причина была веской? – Троф вскинула руки от досады – вот еще, браслету ли решать, делать Троф больно или нет.

– Видимо, я не знаю, что на уме у браслета.

– Странно, вы вроде бы нашли общий язык.

– Вещи мне не близки, чтобы с ними часто беседовать.

– А заклинания?

– У заклинаний есть свой характер. Вещь на то и вещь, она берет сначала часть своего создателя, а потом уже часть своего хозяина, вещам нельзя доверить свои секреты, они их просто не поймут. Заклинания же своенравны, они могут услышать тебя, поспорить с тобой, могут вовсе отказаться действовать, с ними уютно. Они создают, даже когда что-то разрушают, но без отваров они бесполезны. Лишь травы делают их настоящими, но все же не всесильными.

– Может, на нем заклинание, он же светится? Хотя для его создания использовались самые обычные нитки.

– Нитки-то обычные, а мастерица свое дело знала, она умеет договариваться с вещицами.

– Мастерица? Она, что ж, заклинания может накладывать?

– Конечно нет, глупости не говори, путница. Просто браслет делался специально для тебя, с мыслью о тебе и с какой-то целью, заклинания тут совсем ни при чем. Вещь просто взяла часть своего создателя и соединила ее с твоей энергией, поэтому он и сверкает. Он должен тебе помочь.

– Помочь в чем?

– Откуда мне знать, путница? Надо было спросить у самой мастерицы.

– Я не подозревала, что это может быть необходимо. Он казался мне обычной вещицей.

– Может, он обиделся? Не очень приятно, когда тебя недооценивают.

– Да, за это действительно стоит меня обжигать.

– У вещей бывает отвратительный характер, как и у людей.

– Почему вы решили сказать про заклинания? Вы же отрицали, что вы лекарь.

– Мне просто не было необходимости это подтверждать. Зато после этого заклинания ты теперь понимаешь, что я не желаю тебе зла. Без этого заклинания ты бы не решилась отдохнуть перед путешествием в присутствии меня.

Трофа подумывала, что признательна за заботу о ней этой старушке, вот только такая забота напоминала немного угрозу.

– Хорошо, я отдохнула, благодарю за это.

Троф и старушка замолчали, ночь опустилась на землю. Завтра к раннему часу они прибудут в Сумятицу, где Троф предстоит оставить старушку, дальнейший путь придется преодолеть одной. Старушка была чудной, хоть и вполне доброжелательная, она может знать что-то о других лекарях, точнее, об одном определенном, в особенности, как его победить.

– Нет, – неожиданно сказала старушка.

– Я ничего не сказала.

– Ты собиралась.

– Бабушка, вы и мысли читаете?

– Да чего там читать? У тебя на лице все написано, тебе бы научиться лучше скрывать свои эмоции, – бабушка с нравоучением хмыкнула.

– Меня это не беспокоит.

– Сейчас нет, со временем это изменится, посему был бы полезный навык. Со своими родными и близкими нужно быть искренними, в момент опасности это может быть минусом.

– То есть лекарь советует мне научиться врать?

– Лекарь советует тебе научится защищаться, некоторые защищаются через ложь и закрывают себя от других, но это может быть не твоим оружием и щитом. Выбери, что послужит для тебя.

– Бабушка, вы же знаете, что находится в Апогене?

– Твоя мастерица туда направляется, – Троф кивнула, значит, и про Араила из Апогена наверняка знает.

– Вы знаете, как ей помочь?

– Откуда мне знать такое? Я обычная старушка из Сумятицы.

Троф начинала злиться, эти игры ее сводили с ума:

– Бабушка!

– Что, путница? – лекарь невозмутимо смотрела на путницу и не понимала, в чем же она таком могла провиниться.

– Прекратите, я не раскрою ваш секрет, мне просто нужна помощь.

– Путница, тебе нужна надежда, я не могу ее дать. Ты двигаешься за мастерицей, что тебя ждет, когда ты нагонишь ее, я не знаю.

– Вы знаете его слабые стороны?

– Я не могу их раскрыть, да и ни к чему они тебе, путница.

Троф вздохнула, ей нельзя было сдаваться, но когда другой лекарь отказывает в помощи, руки сами опускаются. Хотя она и так знала, что лекари – не самые надежные источники помощи. Одни требуют твою жизнь за отвар, другие выдают травы, противные необходимому эффекту.

Может, то была месть за старые раны в том кровавом сражении людей и лекарей, а может, у них чудаковатое чувство юмора. Любопытно, старушка участвовала в том сражении?

– Я расскажу тебе историю, она будет тебе спутницей до следующего города. Нехорошо оставаться одной на пути, – Троф хмыкнула – с такими спутниками в одиночестве чувствуешь себя в большей безопасности. Голос старухи мелодично лился, и Троф, будто завороженная, все же начала с интересом слушать рассказ ее попутчицы.

– В тех лесах, что тебе могут встретиться на пути, существовала деревушка, созданная и не дожившая до твоего появления на свет. Всякий, кто был беден внутри себя или в миру, мог прийти туда и попросить о помощи. Будь то совет или отвар, приправленный заклинанием, но каждый житель этой деревеньки знал: никакой платы нельзя брать за свою доброту, иначе лекарю самому придется расплатиться за свой дар.

Со временем в совсем молодом юноше стали угадываться странные изменения. Он был хорош собой, многие девушки бегали восхититься его красотой, но холоден юноша был с каждой, ни одна не приходилась по душе. И вот стала его красота таять, высокий красивый юноша превращался в сгорбленного мужчину, шрамы все глубже рисовали лабиринты на его лице. Забеспокоились тогда жители, что происходит. Узнали они, что тот юноша берет плату за каждое свое заклинание, да и плату, что не снилась многим, а заклинания были черны, словно смоль. Решили жители его наставить на путь истинный, но поздно было.

Юноша не захотел терпеть несогласных, власть затмила его чистый когда-то взгляд, ему не хотелось жить в тени людей. Юноша собрал соратников и рано поутру, пока все спали, уничтожил деревню, а его верные волки гнали выживших так долго, что многие испустили свой дух на дороге.

Потом случилась война с людьми, и победили они того юношу, но не убили, он смог сбежать. Люди скрыли, что другие лекари помогли им в сражении, и объявили охоту на весь их род. Выжившим пришлось скрываться, но люди – странные существа, они продолжали ходить к лекарям за помощью. Но обиделись лекари на них, ведь они помогли тогда юношу одолеть, и теперь за каждую услугу требовали плату, плату – кому-то малую, а кому-то – неподъемную. Так и повелось: укрытые от глаз, они продолжили существовать и принимать путников, которые ищут их.

Рассказ старушки был окончен, но слова продолжали звенеть в воздухе. Старушка глубоко дышала, Троф показалось, что на момент у старушки выступили слезы, но наваждение быстро пропало. Троф смогла лишь выдавить из себя два слова:

– Мне жаль, – старушка махнула рукой.

– Не твоя вина, путница. Каждый ответственен сам за свои поступки. Мне нужно поспать, а то ты совсем меня уболтала, – старушка перебралась в повозку и тотчас уснула, а ее громкое бормотание во сне распугало даже птиц неподалеку, Троф улыбнулась.

Чем ближе становился город, тем реже был лес, появлялись фонари на дороге, что развеивало некоторые страхи Троф. В Сумятице она закупит провианта и спросит, куда ей дальше ехать, может, удастся даже переночевать. Старушка уснула, усталость Троф так и не одолела.

Через несколько часов рассвет посетил их компанию, и, немного проехав по каменной дороге, Троф увидела табличку с названием «Сумятица». Старушка снова заговорила, Троф встрепенулась от неожиданности, ей казалось, что она еще спит:

– Тебе не нужно заезжать в город, высадишь меня тут, сама сверни направо после второго знака.

– Почему, бабушка? Лошади нужно отдохнуть, а мне – провиант закупить, да и направление к Апогену уточнить.

Люция резко остановилась.

– Послушай свою лошадь, ей туда не хочется.

«Вот еще, слушать Люцию. Она устала, вот и не хочет дальше ехать, – в этот момент браслет угрожающе начал нагреваться. – Да чтоб вас».

– Ладно, поверну на повороте, – браслет вернулся в привычное состояние покоя.

– Хорошая девочка. Я про лошадь, – старушка улыбнулась, собрав свои котомки, она спустилась с повозки.

– Путница, запомни, в Сумятицу рановато еще тебе. Тебе нужно продолжить движение, приезжай в Сумятицу, когда у тебя уже не останется никакой надежды, тогда я напою тебя вкусным чаем.

– Почему вы живете там, бабушка?

– В этом мире я могу жить лишь в Сумятице в безопасности, этот город не может мне навредить, а вас, простых путниц, этот город любит пробовать на вкус.

«Города-монстры, безумные бабушки-лекари, не о том я беспокоилась, отправляясь за своей сестрой все же», – Троф вздохнула.

– Путница, слушай свой браслет и найди свое оружие до Апогена, иначе сама с собой не справишься.

– Вы что-то путаете, мне явно оружие для другого может понадобиться.

– Откуда тебе это знать? Хотя откуда мне это знать? Ох, голова старая, тяжело думается. Удачи, путница!

– Прощай, бабушка.

Силуэт ее спутницы медленно удалялся по дороге в Сумятицу, Троф повернула после второго знака Сумятицы и отправилась дальше.

Уже к вечеру Троф въехала в город Опаллен. С коммуной они не раз проезжали мимо этого города, но ни разу не останавливались в нем. Мама Троф любила говорить: «Туда приходят люди за счастьем, а нам и своего хватает». Что такого особенного было в Опаллене, Троф не знала.

Дорога в городе была из серого камня, а дома отливали от света заходящего солнца красным цветом, создавалось впечатление, что едешь по дорожке пепла, а вокруг полыхает огонь.

– Может, стоило ехать через Сумятицу, чем через огненную стену? – Троф заметно нервничала.

Счастье тут явно не пряталось, стены же начинали душить. Вдали показалось двухэтажное здание, через которое проходили черные глубокие трещины, а вывеска гласила «Фламма. Приют для путников». До следующего города далеко, а запасов было слишком мало, Троф решила все же переночевать здесь, выжила же она с лекарем две ночи, значит, и тут продержится.

Троф в этом городе беспокоили не только странные стены, похожие на непрекращающийся пожар, но и отсутствие людей, хотя в такое время жители обычно только возвращаются со своих работ.

Подъехав к приюту Фламма, Троф привязала лошадь и толкнула тяжелую деревянную дверь. Внутри помещения преобладал черный цвет, он будто бы засасывал внутрь и поглощал тебя, хотя он был лишь обычным цветом краски на стенах. Трофа подумала, что нужно найти хотя бы одного человека, пока эти стены не решили ее захватить в свои объятья.

Вокруг располагалось пара кресел и камин, в одной арке слева виднелась кухня, а около нее лестница. Маленькая конторка находилась в глубине комнаты и напоминала островок, на котором правили различные виды мхов и грибов. Подойдя к нему, Троф дернула ниточку и привела в действие колокольчик, шум от него отскочил от стен, кресел и даже лестницы, но комната от этого не оживилась.

– Может, на кухне кто-то есть? – Троф заглянула в соседнюю комнату.

Там, подставив под голову большую кастрюлю, спал мужчина, чей храп мог заглушить любые звуки вокруг. Троф подошла к нему и аккуратно потрясла его за плечо.

– Господин, проснитесь! Господин! – но храп сего господина был сильнее прикладываемых Троф сил, тогда она решила взять ложку и постучать по кастрюле, на которой отдыхал мужчина.

– Господин, просыпайтесь! – удар по кастрюле. Храп затих, но дальнейших движений не последовало. Троф ударила еще раз, глаза мужчины открылись, но снова ничего не произошло. Троф ударила в третий раз, вложив в удар все свое непонимание ситуации, и вот, наконец, мужчина подал голос, а точнее, он просто громко зевнул.

– Господин, я хочу заселиться в одну из ваших комнат.

– Заселиться? Благое, благое дело, бери, да заселяйся, – мужчина собрался снова устроиться на уже хорошо знакомой кастрюле.

– Господин, я не знаю, где что находится, сколько нужно заплатить, да и что мне и моей лошади поесть!

– Поесть? Так тут бери, что хочешь, и ешь, а комнаты все свободные. При выезде сочтемся, дай мне поспать, еще так рано, – после этих слов хозяин гостиницы рухнул в свое сладкое небытие, и храп вступил в свою прежнюю силу.

– Что ж, придется самой похозяйничать, – найдя ведро, Троф заполнила его водой и, собрав немного еды, отнесла Люции, затем выбрала одну из комнат на втором этаже и разместила свои вещи, комната была убранной и уютной.

– С таким-то хозяином и такие хорошие комнаты, – Троф хотела спуститься поесть и посмотреть, достаточно ли еды у Люции, но как только она присела на кровать, ее одолела сонливость, и она последовала примеру хозяина приюта, но уже на весьма мягкой постели.

Троф разбудил какой-то назойливый шум, она открыла глаза: оказалось, что это гам людей, доносящийся с улицы. Троф подбежала к окну.

– Сколько времени? Неужели я проспала до утра? – на улице ее ждал город, который жил своей активной жизнью. Люди переговаривались, договаривались, спешили, жили. Город не был похож на то место, в которое еще несколько часов въехала Троф.

– Подождите-ка, не может быть, – Троф взглянула на часы на стене.

– Все верно, два часа ночи, а на улице светло, будто бы сейчас день, – Троф, надев черную накидку с капюшоном и затянув шнурки на тяжелых ботинках потуже, прихватила с собой сумку и покинула комнату.

На первом этаже хозяин гостиницы сидел за конторкой и выглядел вполне проснувшимся:

– О, новая постоялица, приветствую. А я-то думал, что мне это приснилось. Я добавил еды твоей лошади, а то негоже бедняжке голодать.

– Здравствуйте, благодарю вас за это, сколько с меня?

– Нет-нет, как я говорил, сочтемся, когда вы решите покинуть нас. Кстати, когда вы планируете отправиться в путь?

– Я отбываю завтра днем.

– Днем? Как расточительно тратить такое драгоценное время на путешествие, но дело ваше.

«Почему все, с кем я встречаюсь, выглядят так странно? Не зря в детстве мы не заезжали ни в Сумятицу, ни сюда», – Троф с опаской смотрела на хозяина приюта.

– Господин, а что происходит на улице? Почему там так светло и много людей?

– Хм? Не знаю, все как обычно. В твоем городе нет людей?

– Есть, но мы спим по ночам, и улицы не озаряются таким ярким светом после полуночи.

– Хм. Расточительно. Это огонь в маленьких шариках, которые светятся в темноте и перекатываются по зданию, а люди просто работают, если не работать, то на что жить? Некоторые на что-то глазеют, кто-то чужие жизни тормошит, – с намеком посмотрел на нее хозяин, откуда же было Троф знать, что она так вероломно вмешалась в его вполне заслуженный сон в положенное время.

– А много огня у вас уходит на одну ночь?

– Огня много не бывает, огонь есть огонь. Вот он есть, а вот его нет. Не стоит о нем волноваться, пока он не обжигает тебя.

Троф инстинктивно прикоснулась к браслету.

– Сходи на наш рынок перед отъездом, там можно запасы пополнить, а какие там гимнасты выступают! Мне бы мои годы обратно, вместе с ними бы уехал бродить по городам!

Троф поблагодарила за совет хозяина приюта и решила отправиться на рынок, чтобы закупиться необходимым и взглянуть на ночной город и его жителей.

Добраться до рынка оказалось нелегко. Толпы людей просачивались, будто бы сквозь друг друга, успевая что-то продать, что-то узнать или просто познакомиться. Троф не готова была к такой навигации сквозь волны разгоряченных жителей, поэтому уже через десять минут ей наступили на ноги ровно тридцать один раз, ради приличия стоит умолчать, сколько раз Троф потопталась на чужих ботинках. Кислорода переставало хватать, казалось, что людей становилось все больше и больше, Троф словно тонула, путь до рынка она уже давно потеряла.

Троф начала искать, как бы ей выбраться из этого странного потока, недалеко от себя она увидела лестницу, которая вела через череду настенных огней на крышу дома, осталось за нее как-нибудь ухватиться.

Троф начала пробираться сквозь толпу к спасительной лестнице, но чем сильнее она сопротивлялась потоку, тем сильнее он тянул ее за собой. Троф предприняла еще одну попытку: «Нужно зацепиться за перила, тогда у меня будет шанс выбраться отсюда».

Троф покидали силы, она уже подумывала отдаться на волю случайных прохожих, сделав еще один рывок, она почувствовала, что кто-то схватил ее за руку, и это был не холод железных перил, а весьма теплая и мягкая рука. Рука тянула ее из потока, и Троф следовала за ней шаг за шагом, и она оказалась вблизи спасительной лестницы и с радостным выкриком схватилась за перила.

Немного отдышавшись, Троф взглянула на ладонь, которую продолжала держать, затем от руки она перевела глаза на ее спасителя. Перед ней стоял парень, который был примерно ее возраста, может быть, немного младше. У него были серые глаза и длинные русые волосы, он улыбался.

– Как тебе заплыв на нашей улочке? – он отпустил ее руку.

– Слишком много других пловцов, тут всегда так?

– Постоянно, только днем здесь можно находиться, но кто будет тратить тут свое время днем?