Тени не исчезают в полдень

И теперь Воронцов стоял у калитки, единственный одетый идеально по форме. Всё в нем от стрижки фейд, вечно аккуратных тёмных волос до военной выправки и спортивного телосложения вписывалось в образ идеального полицейского. Алек уже не раз задумывался, есть ли у Андрея выходные.

– Быстро вы, ребятки, не подвели. Уж извините, что в воскресенье. – На этих словах Воронцов развёл руками и посмотрел на Влада, вызвав общий смех. Про образ жизни Акимова давно знала вся команда.

Вот никогда Андрей, любитель порядка и совершенства, не упрекал подчинённых за подобное несоответствие нормам. Он весело окинул взглядом разношёрстных коллег и никому не сделал замечания. Вот только улыбка медленно сползла с его лица и сменилась серьёзной сосредоточенностью. И тут же все поняли, что время шуток вышло и, как по команде, вспомнили о деле.

Цепочкой все пятеро прошли сквозь калитку и оказались по ту сторону забора-крепости. Стеклянный глаз камеры ожил и снова замер.

Вблизи особняк выглядел ещё более величественным. Огромное двухэтажное здание возвышалось над ровными дорожками, газонами и выстриженными рядами кустов. Во дворе царил изящный минимализм, что сложно было сказать о самом особняке. Необычная форма и выпирающие друг за друга этажи, ровные углы и контраст цвета создавали неповторимый стиль. Алек даже заметил на застеклённой веранде второго этажа бассейн, а на ровной поверхности крыши расположился среди холодного камня, как оазис, ещё один ярус сада. Снизу сложно было разглядеть, но клумбочки, газон и кресла Алек заметил точно. Он бы рассматривал особняк и дальше, но Андрей махнул рукой, и вся компания двинулась за ним по выложенной круглыми камнями дорожке. По обеим сторонам росли одинаковые кустики-шары самшита. А сама дорожка подходила как раз к крыльцу.

Андрей открыл дверь и остановился, пропуская остальных. Вслед за Владом Алек вошёл в просторный коридор, который поистине можно было назвать холлом небольшого театра. Пушистый коврик под ногами не походил на обычные грубые коврики для обуви. Ровный свет лился на паркет с одинаковых, расположенных в виде паутинки лампочек.

Изнутри особняк производил ещё большее впечатление, чем снаружи. Алек разглядывал его, как восьмое чудо света, после своей двухкомнатной квартирки. По стенам располагались картины, рядом – чёрные кресла, даже чайный столик. Двери с обеих сторон были закрыты. Коридор раздваивался: справа закрученной змейкой лестница вела на второй этаж, слева же проход расширялся и переходил в огромную гостевую комнату. Именно туда и повернула Камилла.

Стоило Алеку переступить порог, как его восторг испарился, красота особняка померкла. Невозможно было рассматривать интерьер и любоваться картинами, когда самая ужасная из них открылась перед глазами. Белая мраморная плитка была запачкана бурыми пятнами. В самом центре комнаты, у стеклянного столика, в неестественной позе застыло тело мужчины. Его белая рубашка насквозь пропиталась кровью, лицо исказилось в гримасе ужаса. Алек не раз видел печать смерти, но в этот раз всё было по-другому. Мороз пробежал по коже противными муравьиными лапками. Алек поёжился. Было в этом убийстве что-то мистическое… Или это снова разыгралась фантазия. В любом случае Алек быстро пришёл в себя и уже профессиональным взглядом окинул тело.

На вид жертве можно было дать лет сорок-пятьдесят. Ровная стрижка, дорогая одежда, кольца на толстых пальцах, золотой кулон – все детали наталкивали на мысль, что убитый и есть хозяин особняка.

– Бахилы хоть наденьте, – раздался раздражённый голос.

Алек оторвался от разглядывания тела и заметил серый чемоданчик. Сам же Олег Элинский расположился на диване и записывал что-то в блокноте. Рядом в кресле, сгорбившись и закрыв лицо руками, сидела молоденькая девушка. Олег поднялся, отложил ручку. На секунду взгляд его мутно-голубых глаз остановился на коллегах. Олег никогда не менялся. Он всегда выглядел серьёзным, всегда укорочены у висков и зачёсаны наверх были светлые волосы, всегда крылась строгость в геометрически прямых чертах лица. Олег снова наклонился над телом. Обычная картина начала любого расследования. Он был настоящим профессионалом в своём деле. С того момента, как Алек три года назад пришёл в отдел состав уже не раз пополнялся и перестраивался, а Элинский, как и Андрей, оставался незаменимым кадром.

– Что нового? – послушно надев бахилы, спросила Камилла и первой приблизилась к телу.

– Ножевое точно в сердце, смерть, судя по всему, была мгновенной, били сильно. Чисто мужское убийство. По телу остальное после вскрытия. – Олег кивнул на девушку в кресле, подавая знак, чтобы кто-нибудь занялся ею.

Камилла поняла намёк, отступила от тела, оставив его санитарам и судмедэксперту, и перешла к более привычной для себя работе. Пожалуй, допросы всегда хорошо давались именно Камилле. Во-первых, женская часть свидетелей тянулась к ней инстинктивно как к единственной девушке в отделе. Во-вторых, Камилла видела людей насквозь и легко находила общий язык с каждым. Она умела превращать холодные допросы свидетелей в простые откровенные беседы.

Андрею не пришлось раздавать поручения. Ребята сами разошлись по ближайшим комнатам особняка. Макс достал ноутбук и устроился на диване на месте Олега. Сомнений насчёт личности убитого уже не было, осталось только найти досье.

Алек решил остаться в зале, в первую очередь, конечно, потому что сгорал от любопытства. Очевидно, что и Андрей, и Камилла знали больше. Алек не мог ждать собрания в отделе и убил двух зайцев одним выстрелом. Обыскивая зал, он легко мог слышать каждое слово Камиллы.

– Расскажите мне всё подробнее, – попросила Стрельцова, устраиваясь в соседнем кресле. – Кто вы? Вы знаете, что здесь произошло?

Свидетельница подняла голову и едва слышно сквозь слезы ответила:

– Диана Нагилёва. Это… Это мой отец.

Алек не сдержался и ещё раз взглянул на девушку. В ней сложно было заметить сходство с убитым. Алек назвал бы Диану красивой несмотря на растрёпанные волосы и красные глаза. Подобранная со вкусом одежда идеально сидела на её стройной фигурке. Черты лица остались мягкими, даже горе не смогло их ужесточить. Страдание придавало Диане что-то ангельское и кроткое. Живость и неподдельность её эмоций не могли не задеть даже чёрствого человека.

– Я не видела, ничего не видела, – лепетала Диана, стирая ладонью слёзы. – Я пришла только… И Маша вызвала полицию.

Жестом Камилла остановила сбивчивую речь девушки. И Алек понял, что допрос будет не из лёгких.

– Кто такая Маша? – мягко и строго одновременно спросила Камилла.

– Девочка-служанка, она прибежала на мой голос, – довольно чётко объяснила Диана и, взяв себя в руки, продолжила уже спокойнее. – Я ничего не трогала, я увидела всё также, как сейчас. Я не знаю, что здесь случилось, правда, не знаю.

Диана заламывала пальцы, поправляла волосы, не зная, куда деть дрожащие руки. Слёзы стояли в её глазах, голос дрожал, как натянутая струна.

– Вы только не думайте, что он был плохим человеком. Он любил меня, и Тёму тоже любил. Просто он слишком жёсткий… – Голос Дианы снова оборвался.

Камилла подсела к ней поближе, аккуратно обняла за плечи, что-то прошептала на ухо. Алек уже не мог расслышать её слов. И девушки вышли из зала.

Алеку пришлось вернуться к своим прямым обязанностям. Он ещё раз обошёл зал, стараясь сосредоточиться на деталях, а не разглядывать непривычно богатую обстановку. Наконец Алек остановился напротив тумбочки с фотографиями. Алек взял центральную – самую большую, в золочёной рамке. На ней был запечатлён мужчина лет тридцати в тёмно-синем костюме. Зачёсанные волосы и дерзкий взгляд придавали некоей живности, но пугающей, жестокой. Что-то в этом человеке было от жертвы: схожие черты лица, цвет глаз, вкус в одежде. Но нельзя было в молодом франте на фото узнать обросшего бородой толстого хозяина особняка. Этот парень походил скорее на повзрослевшего Влада. Алек вздрогнул и поспешно поставил фото на место.

Рядом с центральным снимком были ещё два. На одном тот же молодой человек держал за руку красивую девушку в длинном чёрном платье. Оба улыбались и выглядели поистине счастливыми. На втором трое детей, двое мальчишек и девочка, смеялись, повернувшись друг к другу. Этот снимок был явно не постановочным, настоящим. От него веяло весельем беззаботного детства.

Алек пересмотрел содержимое ящиков тумбочки, но не нашёл ничего достойного внимания. И всё же обыск не прошёл впустую. Планшет и телефон оказались на своих местах. Ещё один телефон Олег обнаружил в кармане жертвы. Все деньги тоже были на месте, в сейфе, который едва удалось вскрыть. Банковский счёт в полном порядке. В общем, всё было до странности нормально, будто убийца ничего и не тронул. И такая с первого взгляда простота настораживала Алека.

Он слишком хорошо знал, что может скрываться за простотой.

Глава 3

Через два часа коллеги собрались в отделе, чтобы обсудить промежуточные результаты и найти нить, с которой можно будет начать распутывать клубок. Алек, как обычно, занял своё место у крайнего стола, рядом с Владом. И первым к докладу приступил, тоже как и обычно, Олег.

На теле никаких следов борьбы. Время смерти – около пяти часов назад. Отчёт о вскрытии ещё не готов. Единственная странность – купюра возле тела, новая, свёрнутая точно пополам, значит, она едва ли могла выпасть из кармана или кошелька. Таков был основной смысл доклада Олега. И последняя странность оживила Алека. Это уже походило на нечто показное, демонстративное, выбивалось из рамок простого.

Макс быстро занял место Олега и сходу прикрепил к прозрачной доске снимок, на котором Алек узнал убитого.

– Нагилёв Владимир Петрович, сорок семь лет, вдовец, местный богач, построил капитал на бирже, ещё молодым продал компанию отца, теперь живёт припеваюче. Помимо особняка, у него есть и квартира в Санкт-Петербурге, которая теперь сдаётся за немаленькие деньги.

– Этот Нагилёв скупой до безумия, – подхватила Камилла. – У него трое детей, все разъехались, так и не дождавшись от отца денег. Старший, Артём, в Москве сделал свой бизнес и о наследстве уже не вспоминает. Средняя, Диана, могла уехать за границу, но не бросила отца и осталась, живёт в соседнем городе на средний достаток. Вот она говорила об отце с искренней любовью. А Нагилёв только пользовался её добротой.

Алек видел, что эмоции переполняют Камиллу. Он и сам не мог забыть дрожащего голоса Дианы. Насколько же порочным должен быть человек, чтобы после смерти никто не жалел о нём… И эта смерть… От неё веяло холодом, безумной твёрдостью. И только слёзы Дианы смягчали её.

– А третий ребёнок? – напомнил Алек, воскрешая в памяти фотографию из особняка.

– Младший, Виталик, сбежал из дома в шестнадцать и, по словам Дианы, в тайне уехал из города и поступил в школу-интернат. Теперь у него своя жизнь. В последний раз Диана получала от него сообщения шесть лет назад.

– Вот так семейка, – присвистнул Влад. Сам он расположился в кресле, закинув ногу на ногу, и вступать в обсуждение не собирался.

– Как по нотам. Теперь самое интересное, – подключился Андрей. И все разошлись, уступая ему место у доски. – Если я ничего не упустил, то дом охраняется, как крепость. Все вы видели калитку. Без разрешения изнутри она не откроется. Забор не просто высокий и гладкий, по верху проведена сигнализация. Незамеченным не перелезешь. Если удастся преодолеть забор, то сам дом защищён не меньше. Сигнализация у дверей и окон. Они всегда закрываются изнутри, камеры по всему двору и особняку. Нагилёв был помешан на безопасности.

Андрей помедлил секунду и резко закончил:

– Значит так, как убийца проник в особняк?

– Нагилёв сам впустил его. – Алек высказал самое очевидное предположение.

– Вероятно, – задумчиво протянул Андрей, постукивая кончиками пальцев по доске. – Это был человек, от которого он не ждал ничего плохого. Кто-то, кто пользовался его доверием.

Андрей вопросительно посмотрел на Камиллу. И та поняла намёк.

– Похоже, таких людей было немного. Две девочки из прислуги, Диана, двое близких друзей. У Дианы алиби железное. Её в магазине засекли камеры и видели по меньшей мере трое посетителей, я успела проверить. С остальным пока неясно.

– Значит, прислуга и двое товарищей. Больше никто? – на всякий случай переспросил Андрей.

– Никто. Нагилёв не доверял людям, боялся обмана. Он думал, что все только за его деньгами и охотятся, – пренебрежительно отозвалась Камилла.

– Что значит купюра? – перебил Андрей.

– Месть! – Макс подскочил, и все взгляды одновременно устремились в его сторону. – Ну или выгода.

Именно это предложение и вертелось на языке Алека, но объяснение пока было слишком расплывчатым, чтобы высказывать его вслух. Впрочем, Макс никогда не боялся смелых теорий.

– Всё ведь сходится. Огромные деньги и жадность Нагилёва могли стать хорошим мотивом. Кому перейдёт наследство? – Макс всё сильнее распалялся с каждым словом.

Наверное, в эту секунду все, как и Алек, подумали, как этот простой вопрос не пришёл в голову раньше. Не получив ответа, Макс схватил ноутбук, и его пальцы забегали по клавиатуре. Андрей же воспользовался общим молчанием:

– Значит так, пока рано что-то говорить. Нам нужно больше фактов. На гипотезах далеко не уедешь. Олег, на тебе, как всегда, вскрытие. – Андрей пошёл по кругу, раздавая поручения. – Макс, найдёшь всё о наследстве и завещании, кому выгодна смерть Нагилёва. Камилла, поговори с теми товарищами, да и вообще с окружением. Алек, видео с камер и всё об особняке…

Услышав своё имя, Алек готов был сразу бежать к машине. Это дело уже захватило его. Пусть с первого взгляда всё казалось обыденным, даже скучным, слишком уже много было подобных сюжетов. Но после долгого бездействия для Алека новое расследование стало глотком чистого воздуха. И не последнюю роль в этом играл особняк. Теперь без чужих взглядов Алек мог осмотреть его вдоль и поперёк, не вызывая насмешек и осуждения.

До особняка Руденко довёз Андрей и, к удивлению его, не уехал. Работы было достаточно и для двоих. Компания Андрея стесняла Алека даже меньше, чем общество Влада. С ним можно было никого из себя не строить. В добрых шутках Андрея никогда не было злого умысла. Люди тянулись к нему, сами не понимая этого. С Андреем просто было легко. И Алеку в том числе. Всегда приятно чувствовать рядом надёжную опору, твёрдое плечо более опытного товарища, и не быть скованным строгими рамками.

Андрей ничего не сказал, когда Алек чуть не отпрыгнул от камеры, которая на металлической ножке, как змея, выползла из-за калитки. Руденко же поймал себя на мысли, что Влад не упустил бы возможности подколоть. Камера щёлкнула, и Андрей легко открыл массивную калитку.

Снова дорожка, снова дверь в особняк. Алек не стал останавливаться в саду: времени и так немного, а всё самое важное внутри. Андрей сразу скрылся за одной из первых дверей особняка, оставив Алека одного среди лабиринта комнат.

– Вам чем-то помочь? – раздался полный приторной любезности голос. И только потом из-за раскрытой двери появился человек. Это был мужчина средних лет в костюме с обложки журнала. В нём Алек не нашёл ничего примечательного: черты простые, незначительные, обычные. Такого встретишь и не запомнишь.

Алек не успел ничего спросить. А незнакомец уже продолжал тараторить:

– Вы ведь из полиции? Я здесь управляющий. Очень жаль, что всё так вышло. Я плохо знал Владимира Петровича. Я только недавно здесь работаю. Но, может, смогу вам чем-то помочь.

Не хватало ещё, чтобы этот управляющий поклонился, как дворецкие в прошлом веке. Он не вызывал доверия у Алека. Слишком уж старался услужить. Но сейчас именно такой человек и был нужен.

– Где у вас камеры? – коротко спросил Алек.

– Сейчас, сейчас всё покажу, – засуетился управляющий. – Только камеры у нас многие отключены…

Ну конечно, как всегда. В самый нужный момент отключаются камеры, появляется какой-то новый не внушающий доверия управляющий. Всё это показалось Алеку максимально подозрительным. А вот сам управляющий, похоже, так не считал.

– Но не переживайте, внешние камеры работают.

Это было уже лучше. Любой, кто прошёл в дом, попал бы на внешние камеры. Тем более, что одна из них прямо над калиткой. Управляющий закрыл за собой дверь и двинулся вперёд по коридору.

– Где вы были сегодня около пяти часов назад? – Не теряя времени, Алек начал допрос. Но управляющий будто и не заметил жёсткости в его голосе.

– Дома. А как Маша позвонила, я сразу приехал сюда. Так и думал, что нужна будет моя помощь.

– У вас есть доступ ко входу? – продолжал Алек.

– Доступа ни у кого нет, кроме Владимира Петровича. Только он может открыть калитку и отключить сигнализацию. Он или тот, кто уже внутри. Обычно это кто-нибудь из девочек.

Слова управляющего подтверждали теорию Алека. Убийца – человек, знакомый Нагилёву, тот, кому он доверяет. А таких людей слишком мало. Тем более на внешние камеры убийца должен был попасть. Дело вдруг начало казаться лёгким. Алек уже представлял, как на пятиминутке назовёт имя убийцы. Но его планы с треском рухнули.

Управляющий привёл Алека в комнату, похожую на просторный рабочий кабинет. У окна стоял буквой Г длинный чёрный стол. Два монитора соединялись в один большой экран, разделённый на множество квадратов, на каждый из которых передавалось видео с камеры. Алек сразу заметил, что слепых зон у этой системы немного и обойти наблюдение почти нереально, тем более не зная его устройства. А если учитывать сигнализацию, так вообще невозможно.

Управляющий опустился в кресло на колёсиках. Вот если бы в отделе было такое же, Влад, наверное, не вставал бы с него. Кадры замелькали на мониторе и остановились на нужном времени. Алек попросил включить записи с самого утра, чтобы ничего не пропустить.

Довольно сложно одновременно сосредоточить внимание на десятках камер. Но Алек следил в основном за калиткой. Около восьми часов утра друг за другом вошли двое девушек, за ними – молодой человек, за которым Алек проследил до самого особняка. Но парень вышел около десяти. Он не мог быть убийцей. Одна из девушек незадолго до убийства тоже покинула особняк. Больше на записях никто не появлялся. Сам Нагилёв не выходил и вообще не мелькал на экране.

Алек пересмотрел записи на повторе несколько раз, но ничего нового так и не появилось. Всё выходило как-то совсем уж невероятно. Как мог человек проникнуть в особняк и не попасть ни на одну камеру? Алек ухватился за последнюю возможность.

– А сигнализация работала?

– Работала, но сегодня не включалась. – Управляющий указал на угол экрана.

Алек пересмотрел записи за всё оставшееся время. Камеры засекли и Диану, и управляющего, подтвердив их алиби. Из кабинета Алек выходил куда менее уверенный в успехе. Теперь оставалась надежда на единственных возможных свидетельниц.

Долго искать Алеку не пришлось. Сразу в коридоре он столкнулся с одной из девочек и столкнулся в самом прямом смысле этого слова. Алек повернулся, чтобы закрыть дверь, когда на него кто-то налетел и едва не сбил с ног. Инстинктивно он отшатнулся к стене. Только девушке повезло меньше.

– Извините, я не заметила вас. Я такая невнимательная. Извините, – пролепетала она, собирая разлетевшиеся бумаги.

Но Алек и не собирался принимать извинения. Он наклонился, потянулся за папкой и чуть снова не столкнулся с девушкой, на этот раз лбами. Вконец смущенная Маша схватила папку, взгромоздила её сверху покосившейся стопки и хотела поскорее сбежать. Её щеки пылали. Алек пытался и никак не мог поймать её взгляд.

– Подожди. Мне нужно поговорить с тобой. – В порыве он коснулся руки Маши и сразу пожалел об этом.

Неосторожные слова и обращение на ты ещё больше смутили девушку. Она смотрела на Алека с непониманием и странной покорностью. И теперь неловко стало уже ему. Алек понял, насколько двусмысленно было всё происходящее.

– Извините, – стараясь исправиться, Алек вернулся к официальному тону, – я не это имел в виду.

Маша вопросительно приподняла брови. Она уже пришла в себя и с чисто женским любопытством наблюдала, как Алек выкрутится из неудобного положения. А Руденко невольно любовался её почти детской красотой. Длинные тёмно-русые волосы спадали на плечи и волнами стекали по белой блузке. Поблескивали в свете люстр фиолетовые камни в серёжках-висюльках. Глаза её казались Алеку почти чёрными и до невозможного глубокими. Маша улыбнулась. Алек мысленно одёрнул себя и решил использовать главный козырь.

– Уголовный розыск. Я задам вам несколько вопросов, – по-привычке выпалил он.

Тень пробежала по лицу Маши. Она послушно кивнула, скрылась за дверью и вернулась уже без бумаг. От смущения и любопытства не осталось и следа. Она казалась совсем другим человеком, серьёзной, сосредоточенной, даже подавленной. Даже в словах Маши больше не было эмоций, и голос звучал как-то надтреснуто. И Алек пожалел, что так резко перешёл к сути вопроса. Та живая девочка нравилась ему больше.

– Спрашивайте. Я постараюсь ответить.

Алек предложил пройти в зал, и Маша согласилась, также холодно, без энтузиазма, будто ей вдруг стало просто всё равно. Это была защитная реакция. Алек не раз с ней сталкивался. Но что могла скрывать эта девушка?

Что могла скрывать? Неправильный вопрос. Алека уже обезоружила наивность Маши. Почему, ради чего скрывает? Это волновало его на самом деле.

– Как давно вы здесь работаете? – Алек решил начать с классического вопроса.

– Полгода, – односложно ответила Маша.

Алек устроился на диване, наслаждаясь своим положением «почётного гостя». Маша села напротив, в кресло, спрятала ладони между коленями. Она явно старалась скрыть волнение. Алек решил пока делать вид, что ничего не замечает.

– Расскажите всё, что знаете. Любая мелочь может помочь.

– Ничего я не знаю, – возмущённо заявила Маша и скрестила руки на груди. Слишком резко, даже грубо. – Я не слышала ничего странного. Прибежала в зал только на крик Дианы и сразу вызвала вас.

Нельзя было поспорить со столь категоричным ответом. Алек даже пожалел, что сейчас рядом нет Камиллы. Она нашла бы лазейку.

– Не было ли в доме кого-нибудь из посторонних? – Алек решил подойти с другой стороны.

Маша отрицательно покачала головой и, смягчившись, добавила:

– У Владимира Петровича редко бывают гости. Сегодня утром почти никто не заходил. Вчера никого не было. Я правда не знаю, кто мог это сделать.

Последняя фраза была так искренна, что Алек поверил. С каждой минутой дело становилось всё сложнее. Выходило, будто Нагилёва убил невидимка.  И для Алека оставался только один человек, который ещё мог что-нибудь прояснить. И этот человек как раз показался на пороге зала.

Вторая девушка совсем не была похожа на Машу. На вид Алек дал бы ей лет двадцать пять. Необычный стиль прослеживался и в тёмной дерзкой одежде, и в странной причёске. Её чёрные волосы были сбриты с одной стороны и закрывали с другой часть лица. Серёжка в виде кольца и броский макияж дополняли образ. Алек не понимал только, как могут эти совершенно разные девушки работать вместе.

Эта новая Алеку сразу не понравилась. Она слишком напоминала тех дерзких, самоуверенных дамочек из бара. Но выбора не было. И Алек взглядом указал девушке на кресло. Проигнорировав его жест, та опустилась на диван. И Алеку пришлось уступить своё место и отодвинуться к подлокотнику. О личном пространстве она, похоже, не слышала.

– И что здесь происходит? – небрежно спросила девушка.

– Кира, это… – попыталась было предупредить Маша, но Алек перебил её.

– Уголовный розыск. Я задам вам несколько вопросов.

– Не надо вопросов, сама всё знаю, – бросила Кира. Уж от неё Алек больше не ждал стоящей информации. Но Кира оказалась на удивление хорошим свидетелем. – Работаю я здесь два года. И я не служанка. Я присматриваю за особняком, а то управляющие слишком часто меняются. Об этом месте я знаю всё. И сразу скажу: незамеченным здесь не останется никто. В убийстве этом есть что-то мистическое… – Кира выдержала драматическую паузу, – оно невозможно.

Резкое завершение на секунду повергло Алека в странное состояние оцепенения. Он вроде и понимал слова Киры, но мозг отказывался анализировать информацию. Алек участвовал во многих сложных делах. Но это… Это выходило за все рамки. Одновременно оно было самым обычным и самым невероятным из всех.

– Может, вы замечали что-то странное в поведении Владимира Петровича за последнее время? – чтобы скрыть замешательство, спросил Алек.

– Конечно, замечала, – фыркнула Кира. – Скажи же, Маш, он будто собственной тени боялся.

Больше ничего Алек добиться не смог. Кира говорила много, но её слова не могли приблизить к разгадке. Нагилёв вёл себя странно последние дни, опасался чего-то, почти не выходил, оглядывался, чуждался всех. Кира тоже ничего не слышала, об убийстве узнала только после вызова полиции. Она как раз уходила, поэтому и не застала основных событий.