Кошка Белого Графа

Спину продрало ледяной дрожью, вмиг прогнавшей сон.

– Скажу на случай, если ты не знала. За проникновение в чужой сон полагается каторга. Но сначала будет разорвана твоя связь с незримыми мирами и с Небылью тоже. Захват тела карается казнью через повешение.

Он смотрел на меня безжалостными совиными глазами, а я разглядывала хищный рисунок его ноздрей, четкую линию скул и не могла понять, куда делся добродушный человек, который отогрел на своей груди замерзшую кошку.

Как убедить его, что я никуда не проникала и, тем более, ничего не захватывала. Поорать мяу на все лады? Порвать обивку на диване или расцарапать ему лицо? Так ведь пристукнет еще. Даром что снежные кошки числятся священными животными.

– Не имеет значения, для себя ты это делаешь или для Нежи, – продолжал граф, – итог будет один. Кстати, нашу с тобой общую богиню зовут именно так – Нежа. Люди часто ошибаются, а она этого не любит, учти.

Так вот что означало ее «Зови правильно». Что ж, учту теперь.

– Дар оборотня открывает многие двери. Но хождению по снам тебя явно не учили, а меня – да. Врожденные способности тоже пока при мне, как и пара маленьких семейных секретов.

Он встряхнул шар, и над елками, над избушкой закружилась метель.

– Знаешь, что это?

Еще одна модная игрушка для богатых. В руках не держала, но видела. Только в этой в придачу к зимнему пейзажу – магия.

– Это ловушка, способная пленить душу того, кто был рожден с даром. Поцелован богами, как говорили в ста- рину.

Губы графа дрогнули в невеселой усмешке, и я вспомнила поцелуй Снежи и поцелуи Свена и Свяны до того.

– В мире снов дар служит калиткой, через которую в сон проникает чужой. Однако незваному гостю стоит помнить, что тот, за чьим телом он явился, может оказаться сильнее. Подумай об этом, пока приходишь в себя. А после мы поговорим. – Даниш-Фрост постучал указательным пальцем по стенке шара. – Не пугайся. Если не будешь запираться, все пройдет без неприятностей.

Я почуяла, как шерсть на загривке встает дыбом. Снова в эту душегубку? Ни за что на свете! Даже если это мой последний шанс хоть разок почувствовать себя чело- веком.

Граф положил шар в замшевый мешочек с меховой подкладкой и спрятал под сюртук. Тот ни капли не встопорщился, словно шар в мешочке чудесным образом стал пло- ским…

Не спи, Карин, не спи! Иначе не проснешься.

Но зачем графу выдумка о похищении тел, так похожая на старые сказки о похищении душ?

Или… от сумасбродной идеи закружилась голова. Что, если таков замысел богини? Ввести оборотня, потерявшего свое человеческое тело, в сон Белого Графа и…

Странные существа – боги. Если чего-то хочешь, скажи прямо, а не напускай тумана. Сослужить службу. Какую? Может, граф в чем-то провинился, раз потерял свою силу, и богиня желает, чтобы я заняла его место? Стала мужчиной?! Абсурд. Хотя какие открываются возможности… Сделаться владелицей целого графства!

Но чего в таком случае потребуют от меня Свен и Свяна? Выйти замуж по их указке? Вернее, жениться, коль скоро я окажусь в мужском теле.

Мысли путались. Казалось, карету качает, как судно в шторм, и я поняла, что не сдержу клятвы…

Разбудили меня запахи съестного и позвякивание столовых приборов: граф обедал. Ел фрикасе из куропаток и маринованную спаржу. Увидев, что я открыла глаза, достал чистую тарелочку, отложил две ложки фрикасе и подвинул столик к моему дивану.

Заботливый какой! Пыточных дел мастер тоже зовет к узнику лекаря, чтобы тот помог бедняге дожить до следующего истязания.

Однако я проглотила все, что дали – силы мне понадобятся. Покосилась на спаржу.

– Мало? – спросил граф и подложил мне еще куропатки.

Так всегда. Люди думают, раз ты кошка, то овощи не ешь. А я ем, и с удовольствием! Но просительно мяукать, показывать лапой и заглядывать в глаза не буду.

Как видно, проспала я недолго. День был еще в разгаре, снеговые облака разошлись, светило солнце. Ехали мы уже не по реке, а через голую рощу. Неровности дороги карета одолевала плавно, без подскоков и тряски – не знаю, стараниями графа или нам просто везло. Граф, кстати, приоделся: сорочка была застегнута на все пуговицы, а горло прикрыто шейным платком из черного шелка, повязанным по всем правилам салонной моды.

Когда мы разделались с фрикасе, он достал из волшебного сундучка другой сундучок, латунный, от которого шел запах сырой рыбы и тянуло зимней стужей.

Под крышкой в самом деле обнаружилась половина рыбной тушки, мясистой, жирной, из тех, что ловят в северных реках, а потом в бочках, живьем, везут на перекладных к королевскому столу. Но эта рыбина была уже крепко заморожена, и волшебный сундучок умудрился мороз сберечь, непонятно только зачем.

Граф поставил кусок вертикально и, придерживая двумя пальцами за хвост (даже смотреть холодно!), повел вдоль него рукой. Мне почудилось, что воздух в этом месте словно бы надломился, замерцал острыми гранями, а потом с розовато-белого рыбьего бока пошли сами собой нарезаться тоненькие ломтики и ложиться в латунное корытце, сворачиваясь в стружку. Стружка была прозрачная и красиво просвечивала на солнце.

Сбоку корытца имелось второе отделение. Граф достал из него круглую баночку, откупорил, и я чихнула.

– Прости, Кошка. Соль и перец лучшая приправа к строганине. Есть еще горчичный соус, но боюсь, он тебе тоже не подойдет. Угощайся так, – и он переложил мне на тарелочку одну рыбную стружку. – Первейшая строганина в Ригонии. Из сига, выловленного моим приятелем гобром в Йагун-ягге. Прислали прямиком из тамошнего Приюта.

Строганина? Слышала я об этой причуде. Одна из наших заказчиц, мать невесты, жаловалась, что жених одержим затеей поразить гостей нарезкой из мороженой рыбы. Дескать, среди понимающих людей это самый писк. «Предложить почтенным господам сырую рыбу! – сокрушалась она. – Я же со стыда сгорю! Словно мы дикари какие или нищие, ни запечь, ни зажарить не можем». И я была целиком с ней согласна. Ни человеком, ни кошкой сырое есть не буду!

– Не хочешь? – удивился Даниш-Фрост. – Ты не знаешь, от чего отказываешься.

Он вел себя дружелюбно и предупредительно, совсем как вначале. Впору думать, что снежный шар и слова про каторгу и казнь были всего лишь продолжением дурного сна.

Я бы и подумала, если бы встречаясь со мной взглядом, граф не отводил глаза, а его улыбка не казалось нерешительной и… виноватой, что ли.

Когда с обедом было покончено, граф сказал:

– Вижу, силы к тебе вернулись. Не будем откладывать.

Он достал из кармана знакомый замшевый мешочек. В мешочке угадывалось что-то маленькое, заметно меньше снежной ловушки, и я решила пока не беспокоиться.

– Ты неслучайно оказалась на моем пути, – заявил Даниш-Фрост. – Я должен знать, что тебя связывает с Нежей. Не бойся. Если ты в беде, я помогу, насколько это в моих силах. А если совершила что-то плохое… обещаю разобраться и не действовать сгоряча.

Он вытряхнул из мешочка крохотный шарик, сжал его в ладонях, и шарик начал увеличиваться в размерах, на глазах превращаясь в сферу с елками и снегопадом внутри.

Вот теперь самое время для беспокойства!

Солнце мазнуло бликом по гладкой макушке сферы. Я соскочила на пол и закрутилась в углу между графским диваном и дверцей кареты, как делают кошки, выбирая место для облегчения.

Какой густой ворс у ковра. А под ним войлочная обивка. Вывести запах будет ой как непросто!

– Что ты делаешь? – озадаченно произнес граф.

Я присела на напружиненных лапах и отставила хвост.

Отошла на пару шагов, сделала еще круг и посмотрела графу в глаза.

Теперь сообразили, ваше сиятельство?

Сказать по правде, с пола его глаза было видно плохо, зато свой взгляд я постаралась сделать как можно более выразительным.

Право слово, стоило затеять это представление уже ради того, чтобы увидеть оторопь на его лице!

Граф резко дернул шнурок – как только не оборвал? Карета остановилась.

А с какой поспешностью он кинулся отворять мне дверь – словно это я была графиней, а он услужливым лакеем!

В перелеске стояла тишь, снега дремотно гудели что-то про себя, и я без страха выскочила наружу. Граф вышел следом.

– И не стыдно вам, барышня Кошка? – пошутил он, неловко улыбаясь. – Такая милая, такая нарядная – и портить ковер. Нехорошо.

Стыдно, еще как стыдно. Сейчас под шубой, наверно, красная, как редис. Но простите, ваше сиятельство, в вашу ловушку я больше не хочу!

Куст бузины, осинка, еще куст – все тонкие, насквозь прозрачные. И снег, как назло, ровный, ни одного большого сугроба, чтобы прикрыл от глаз мужчин.

– Далеко не уходи, – велел граф.

Он смотрел прямо на меня – не в сторону, не под ноги, не в стенку кареты. Я приподнялась на задних лапах и махнула передней. Отвернись, бесстыдник! Отошла на несколько шагов, оглянулась и снова махнула. Как меня совестить, так он горазд, а самому такт выказать… Понял наконец. Криво усмехнулся, встал спиной.

Кучер на передке утопал в своем тулупе, спрятав нос в воротник.

Я завернула за дерево, у которого намело в три кошачьих роста.

А оттуда дала деру.

Хорошо быть снежной кошкой. Шкурка белая, поступь неслышная, легкая – кажется, не бегу, а лечу… Ой!

Снег, только что стелившийся под лапы мягким ковром, разошелся, открыв мерзлую землю, а потом взметнулся и облепил меня со всех сторон. Перед глазами замелькали серые стволы, синее небо в паутине ветвей, искристый наст, и я поняла, что качусь, заключенная в снежный ком – снаружи только голова и хвост.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Домашнее женское платье, разновидность домашнего халата, пеньюара, XIX век.