Хороший мальчик

– Мы не пара… – смущённо потупила взгляд в парту Алексеева.

– Ну, так а в чём же проблема? – Наталия Владимировна развела руками так, словно речь шла о простых, до боли очевидных истинах, которых мы, нерадивые школьницы, почему-то не понимали. – Ты посмотри, какой парень за тобой бегает, как он ухаживает! Умный, перспективный, на золотую медаль идёт. Семья у него хорошая. Да во времена моей молодости таких с руками и ногами отрывали, а тут вот он – готовенький! Только возьми – и твоё!

Я осторожно посмотрела вбок, в сторону лучшей подруги и, ожидаемо, застала её в весьма уязвимом положении: Даша вся съёжилась, скрючилась, как ёжик, стараясь всеми силами и не встречаться взглядом с противной учительницей, добивающей её каждым своим словом. Она с силой сжимала в пальцах руки фломастер и всё никак не решалась продолжить работу над газетой.

Я неуверенно протянула к ней под партой руку, но тут же осеклась: на телефон пришло уведомление.

«Э, чё за игнор?» – увидела я сообщение на экране смартфона и тут же поспешно выключила его.

– А, Даш? – всё никак не унимался голос учительницы. – Ну не молчи. Такой мальчик хороший, а ты носом воротишь. Вот я когда в школе училась…

– Когда вы в школе учились, Наталия Владимировна, – сказала вдруг я, решительно вмешавшись в разговор. – Были совершенно другие времена. Тогда, как известно, и солнце светило ярче, и трава зеленее, и люди добрей были. А сейчас всё совершенно по-другому: ценности поменялись и представления о том, что хорошо, а что плохо – уже совершенно иное.

– Вот этого-то я и боюсь, Ася! – Наталия Владимировна чуть ли не подпрыгивала на месте, продолжая сводить с ума нас обеих своим писклявым голосом и постоянным покачиванием в стуле. – Боюсь того, что ваше поколение, пока ему не разжуешь и на блюдце не положишь, ничего нормально сделать не сможет. Вот мы в вашем возрасте уже и по дому помогали, и дрова кололи, и сами себе платья на выпускной шили. А вы чего? Вы ж ни черта не умеете, всё вечно, вот это вот, ноете! С вами же серьёзно решить ничего не выходит! Выдумали какие-то себе проблемы, отговорки… со скотом и то проще договориться, чем с вашим поколением..

– А вы не пробовали с людьми не как со скотом разговаривать? – тембр моего голоса опускался с каждой фразой всё ниже и ниже, и Даша видела, как сжимаются под партой мои кулаки. – Попробуйте как-нибудь, помогает.

– Ась, не надо, – еле слышно прошептала искоса смотрящая на меня напуганная Даша.

– А хамить старшим – нехорошо, – цокнула в ответ классная руководительница. – Это вот как раз то, о чём я говорила. И все вы такие. Один только у нас Тёма – лучик надежды в тёмном царстве. Какие манеры, какое воспитание!.. Всех бы так воспитывали…

Странный диалог наш так ничем и не увенчался. Годы жарких споров с учителем по ОБЖ, считающим, что девочки должны уметь отличать армейские погоны друг от друга исключительно для того, чтобы удачнее выскочить замуж, научили меня тому, что доказывать что-то преподавателям – бесполезно. Итог, как не крути, всегда будет один: они правы, а мы – потерянное поколение. Исправить людей невозможно, когда они и сами не хотят исправляться, считая всех вокруг тупее себя. И, не смотря на всякие противоречивые слова, неизменным и весьма печальным оставался лишь один факт: больные люди сами воспитали больное поколение, и, оставшись недовольными результатом, обвинили во всём телефоны.

Когда мы с Дашей, наконец, закончили работу над стенд-газетой и хотели уже развернуться восвояси, Наталия Владимировна попросила меня задержаться ненадолго. Она вообразила, что раз мой отец – электрик, значит я, по какой-то странной, неясной мне логике, должна разбираться в принтерах. Уже собравшая вещи Даша сказала, что подождёт меня в коридоре и вышла, оставив меня с учительницей наедине. И пока я мучила провода школьной аппаратуры, поочерёдно вставляя и вынимая их из розетки, Наталия Владимировна продолжала свою долгую возвышенную тираду о жизни, взрослении и традиционных ценностях. Половину из её речи я, к счастью, даже не расслышала, ползая на коленках под учительским столом в поисках нужной кнопки. Когда же я, наконец, её нашла , победно прожала, откуда-то сверху до меня донеслось:

– … и ведь жалеть потом будет. Да, конечно, девочки больше любят плохих парней, но какой бы были они с Тёмой красивой парой… Ася, ну хоть ты ей скажи! Может, тебя послушает. Сил нет смотреть на то, как девчонка такого парня теряет по глупости.

– Наталия Владимировна, – из последних сил прокряхтела я, устало выбираясь из-под стола и отряхивая руки от серой пыли. – А почему бы Даше самой не решать, кого ей отшивать, а кого нет? Что я, нянька ей что ли, в самом деле? Поймите же, что Даша не любит плохих парней. Она просто не любит Ягелева. И она имеет на это право. А он ещё пристал к ней, всё равно что лишай, ну разве это по-человечески? Вот, сейчас, кажется, должно заработать.

Принтер и вправду заработал после того, как я выключила и включила его пару раз. Наталия Владимировна назвала меня гением компьютерной техники, выразила благодарность и отпустила. Я закинула рюкзак себе на плечо и молча вышла из кабинета.

В школьном коридоре уже, конечно, никого не было. Уборщица давно прошлась по полу шваброй, все банкетки стояли ровно, и почти все двери в классные комнаты были закрыты на ключ. За окном светило радостное майское солнышко, чирикали птицы, и на фоне всего этого великолепия, рядом с Дашей, которой я велела ждать меня в коридоре, стоял Артём, прости господи, Ягелев.

Он о чём-то расспрашивал Алексееву, то и дело пытался коснуться её рук, сжимающих у груди рюкзак, но та мягко отстранялась от одноклассника, при каждой его попытке приблизиться, и неловко улыбалась.

– Эй, ты! – глаза мои налились кровью. – Ты что здесь делаешь?! Я же сказала тебе держаться от нас подальше!

Я налетела на одноклассника, оттолкнув его от подруги и чуть не сбив обоих с ног. Артём отпрянул как ошпаренный и крикнул:

– Шарапова, ты в своём уме?!

– Это ты, видно, не в своём! – закричала в ответ я. – Сколько раз тебе ещё повторить, чтобы ты к ней не подходил? Прицепился, репей, хрен отдерёшь!

– А тебе-то что?! – с вызовом в глазах, Ягелев сделал мне шаг на встречу, пока из последних сил Даша пыталась нас разнять. – Не к тебе же прицепился, вот ты и бесишься!

– Что?! – я взревела он ярости и принялась закатывать рукава, уже готовая как следует навалять придурку. – Ты в зеркало себя видел, медалист?!

Я хотела было уже наброситься на Ягелева с кулаками, но Даша схватила меня за плечо, умоляя не делать глупостей.

– Ася, стой! – Алексеева вжалась в мою руку всем телом, и я почувствовала, как она дрожит. – Артём уже уходит, правда, Артём?

– А ты его не выгораживай! – голос мой надрывался параллельно тому, как я пыталась высвободиться из хватки подруги и двинуть по лицу этому белобрысому пай-мальчику, но Даша держала крепко. – Он тебя преследовать не перестанет, пока я ему парочку конечностей не сломаю!

– «Преследовать»?! – Артём самодовольно усмехнулся, вскинув подбородок вверх. – Ха! Это называется «ухаживать», хотя откуда тебе знать, да? Ты в жизни своей кроме кроссовок и мячей хоть что-нибудь видела?

– Ну, всё, красавчик, ты нарвался, – я клацнула зубами и подалась было вперёд, но Даша изо всех сил утянула меня за предплечье обратно. Я махнула рукой так, что смогла кончиками пальцев шлёпнуть Артёма по плечу, но на этом дело и закончилось. Даша продолжала сдерживать мой пыл своими крепкими объятиями.

Украдкой я видела, как бешено, в панике бегают её глаза, когда она наблюдает за нашей руганью. Даша металась из стороны в сторону, пытаясь утихомирить то меня, то своего воздыхателя. Она и сама не знала, чью сторону занять и что сказать или сделать для того, чтобы всё это прекратилось. В конце концов, когда я в очередной раз крикнула что-то едкое в сторону Ягелева с указанием на его румяные щёки и фарфоровую кожу, Алексеева не выдержала и завизжала, зажмурив глаза и заткнув уши руками:

– Да прекратите вы уже орать, в конце-то концов!

Мы с Артёмом тут же застыли в недоумении, и перевели свои взгляды в её сторону.

Бедняжка стояла между нами, словно меж двух огней. Она вся сжалась, точно готовясь к нападению, и пальцы её с силой впивались в кожу собственной головы, стягивая волосы.

– Как дети малые! – брови её сдвинулись, и Даша жадно глотала воздух ртом, словно задыхалась. На глаза её вот-вот должны были навернуться слёзы страха и отчаяния, голос дрожал. – У меня нет ни сил, ни желания слушать вашу ругань! Либо решайте вопросы мирно, либо я перестану общаться с вами обоими!

Я поняла, что мы её напугали. В тот же миг мне стало совестно, и пыл мой поиссяк. Артём держался достойнее, как и всегда: стоял, вытянувшись во фрунт, с каким-то отчуждённым взглядом, хотя и с нотками грамотно замаскированного беспокойства. И кажется, он совсем не ощущал себя лишним и не думал убираться прочь.

На наши крики из класса показалась Наталия Владимировна.

– Девочки, вы чего тут устроили?! – строго спросила она нас, едва заметно улыбнувшись Ягелеву. – Вы почему ещё здесь?! Марш домой, иначе я вам живо занятие найду!

– Наталия Владимировна! – захлёбываясь от возмущения, я сделала шаг вперёд, указывая ладонью на Артёма. – Ягелев…

– … уже уходит, – миролюбиво перебила меня Даша. – И мы тоже уходим.

Она схватила меня за руку и потащила за собой к лестнице, ведущей вниз по этажам. Не успев ничего сообразить, я успела лишь коротко оглянуться на оставшихся позади Артёма и старую учительницу. Последним, что я разглядела прежде, чем зелёная стена возникла перед моими глазами – был мягкий жест Наталии Владимировны, заговорчески поманивший к себе Ягелева, и первые его пара шагов ей навстречу.

– Чего он от тебя хотел?! – был первый мой вопрос, едва только мы с Дашей вышли на улицу.

– Какого хрена ты так себя ведешь?! – Алексеева почти прошипела это, отпустив мою руку. – А если бы я тебя не остановила, ты бы и с кулаками на него полезла?!

– Если б потребовалось, то и полезла бы! Чего он хотел?!

– Да какая разница, чего он хотел?! – Даша продолжала кричать, выпучив на меня свои широко раскрытые голубые глаза. – Ты ведёшь себя неадекватно! Хочешь уподобиться его примеру?!

– Ты на чьей вообще стороне?! – каждое слово вылетало из моей глотки, срываясь на визг и хрип. Голова гудела, и я мало соображала, что вообще несла. – Я – твоя подруга, а не он! Я тебя пыталась защитить!

– Не надо меня защищать, Ася! – Даша с силой клацнула челюстью, разве что только слюной меня не обрызгав. – По крайней мере, точно не так! Я не собираюсь принимать ни чью сторону, ни твою, ни его!

– Чего. Он. От тебя. Хотел?! – всё не унималась я.

Даша тяжело выдохнула, и ноздри её раздражённо запыхтели.

– Снова признавался в любви! – крикнула она вновь, но уже тише. – Просил дать ему шанс!

– Ах, ша-анс?! – саркастично всплеснула руками я. – Вот уж действительно, с чего это вдруг мне вести себя неадекватно! А разве вы не выяснили с ним всё ещё полгода назад? Разве он не «просто друг», который понял тебя с первого раза?!

Горячая ненависть, смешанная с острым чувством ревности, бурлила где-то глубоко внутри меня. Даша вдруг резко побледнела, на мгновение брови её подлетели ко лбу. Алексеева хотела что-то сказать, но вместо слов с её губ вылетело лишь два коротких вдоха и выдоха, полных возмущения. В ту же секунду, Даша нахмурилась и, так ничего и не ответив, молча отпихнула меня в сторону, направилась к школьным воротам. В ужасе я поняла, что сказала лишнего.

Я остыла в одно мгновение, осознав, что перегнула палку. Тотчас сорвалась с места, побежала вслед за ней, на ходу прося прощения и обещая, что такого больше не повторится.

– Не нравится мне всё это, – произнесла вдруг тихо Алексеева, когда мы уже двинули домой уличными дворами.

Мы были на полпути к своей улице, когда Даша, наконец, решила со мной заговорить.

– А? – подняла я на неё виноватый взгляд.

Даша шла загруженная, задумчивая. В голове у неё явно путались мысли, и от того, что всё это происходило именно с ней, да ещё и в разгар экзаменов и громкого бракоразводного процесса её родителей, наверняка било по ней с двойной силой.

– Он весь день мне написывал, – тихо продолжала Даша. – А теперь ещё и после уроков подкараулил. Я реально думала, что он всё понял и не будет больше лезть ко мне со своей любовью. Выходит, ты была права, и я на самом деле ни черта не разбираюсь в людях. Прости, что накричала.

– Это ты меня прости, – устало вздохнула я. – Я действительно перегнула, и я больше не буду, если тебя это пугает.

Даша промолчала, и я точно поняла: молчание это означало согласие.

– Однако, такие как Ягелев не понимают с первого раза,– пробубнила я, аккуратно разминая пальцы за спиной. – Они и со второго, и с третьего не понимают. Они думают, что девчонки «ломаются» лишь для того, чтобы привлечь к себе ещё больше внимания.

– Но это бессмысленно! – выпучив глаза, воскликнула Даша. – Какой смысл мне говорить «нет», при этом подразумевая «да»? Только больные так общаются!

– Или те, кто ведёт двойную игру, – хмыкнула я. – Желает подчинять и пользоваться.

– Но я не хочу никем пользоваться, – Алексеева пнула ногой лежащий на дороге камень, и тот улетел куда-то в сторону. – И уж тем более, не хочу, чтобы пользовались мной.

– Пусть только попробует, – заверила её я, почёсывая костяшки пальцев. – Я ему такое равноправие полов устрою, мало не покажется!

Даша мрачно взглянула на меня, и я спохватилась.

– В смысле, поговорю с ним, разумеется! – оправдываясь, залепетала я.

Даша посмотрела на меня ещё раз, и вдруг лицо её просветлело, а рот растянулся в улыбке. Подруга рассмеялась, и я усмехнулась вместе с ней.

– Не бойся, я с тобой, – расслабившись, я тоже улыбнулась и приобняла Алексееву за плечи, крепко прижимая её к себе. – Я ведь через три дома от тебя живу, помнишь? Ты только скажи, и я выйду! Если для тебя это так важно, то я и пальцем его не трону, но если он…

– Вот этого-то я и боюсь, – вдруг устало перебила меня Даша, опустив голову.

Я опешила и немного растерялась, упустив смысл её слов. Мы остановились, и Алексеева повернулась ко мне лицом, посмотрела в самые глаза и сказала серьёзно:

– Ты выйдешь. Ты разберёшься. Ты меня защитишь, я знаю, ты сможешь. Но что мне делать, когда мы сдадим экзамены и разъедемся? Ведь я не могу всю жизнь прятаться за твою спину.

– Так вот о чём ты… – протянула я, и кое-что в моей голову вдруг же встало на места. – При всей моей ненависти к Ягелеву, не думаю, что он увяжется за тобой до самого Питера.

– Ростова, – вдруг мрачно исправила меня Даша.

– Ростова? – нахмурившись, переспросила я. – Ничего не понимаю, ты ведь мечтала уехать именно в Питер.

– Мечтала, – вздохнула Алексеева и с еле заметной обидой во взгляде глазами проводила пробежавшую мимо бродячую кошку. Она словно всеми силами старалась смотреть куда угодно, но только не на меня. – Но мечты эти, похоже, так мечтами и останутся. Буду поступать поближе к дому, чтобы можно было «следить» за мной и моим «поведением».

Последнюю фразу она произнесла противным, нарочито писклявым голосом, и я поняла, что это была прямая цитата. Мне мигом всё стало ясно.

– Мама? – осведомилась я.

– Да, – сухо ответила Даша.

– Из-за папы? – вновь зачем-то уточнила я, прекрасно зная ответ.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Анжелика» – серия романтических книг французской писательницы Анн Голон о приключениях вымышленной красавицы-авантюристки по имени Анжелика.

2

«Ромашки» и «васильки» – известные советские конфеты, до сих пор выпускаемые кондитерской фабрикой «Красный октябрь».

3

Шифоньер – шкаф для одежды, гардероб.

4

Клавдий Птолемей – александрийский астроном, математик, географ и астролог.

5

Текст известной песни «Школьные годы чудесные» советской группы «Непоседы».