Необычная жизнь обычного человека. Мужская сторона отношений, любви, дружбы, семьи

Ездили в Обсерваторию, в Голливуд, парки какие-то, рестораны. В кальянные. В одной кальянной я познакомился с владельцем. Он был иранцем, и мы с ним быстро нашли общий язык. Он всегда приглашал меня на кухню, чтобы показать, как делать настоящий кофе. Я – кофейный фанатик. И вот он каждый раз при мне лично делал кофе. Варил его на песке на специальной штуке какой-то. «Only for u my dear friend», – постоянно говорил он мне. И мы частенько начали проводить у него время. Брали по одному или два кальяна и тусили с Юрой. Он нам накрывал поляну. По-персидски, как положено. И мы сидели, отдыхали.

Однажды мы сидели с одним колумбийцем из нашей школы. И он предложил нам поехать покурить травки. Мы согласились. А я еще и пива напился… Мало того, что я бухой, я еще и траву поехал курить. Поехали мы на Woodland Hills. Там засели где-то в горах и начали курить. И тут меня накрыло. Мне казалось, что везде копы. Все! Мне хана. Мне слышатся сирены полицейских. Мне кажутся маячки полицейские. Я к этому колумбийцу – мол, все, нам хана, братан, посадят. Он ржет надо мной. Время было около 6-ти утра. Меня никак не отпускает. Юра в таком же состоянии сел за руль и повез меня домой. Мне надо было на работу. Я быстро переоделся кое-как и пошел на работу – такой же обдолбанный и бухой.

Менеджера, с которым я работал, звали Мисаэль. Приятель мой, можно сказать. Он был мексиканец. И он пытался мне внушить любовь к Мексике, к мексиканской еде и культуре. Он возил меня по Мексиканским ресторанам. Говорил, что вкусно, что остро. Что, как и с чем есть. Какие-то мексиканские традиции. У него получилось привить мне любовь к мексиканской кухне. Я и по сей день ее обожаю. Ну, значит, я прихожу на работу. Обдолбанный и бухой. И он мне: «Артур, я конечно, понимаю, что ты русский и у вас нормально пить с ночи до утра, но ты помни, что тебе на работу утром. Чтобы никто тебя в таком состоянии не видел». Он сажает меня на drivethru – по-нашему «Макавто». Ну и значит, сижу я там. И принимаю деньги. Выглядело это так. «Hello! – говорю я, принимаю деньги, даю сдачу. – Have a nice day! Пошел на хуй». И закрываю окошко. И так каждому. Они все равно ни хрена не понимают. И тут подъезжает ко мне тетенька. Беру деньги. «Have a nice day! Пошла на хуй!» – говорю я и закрываю окошко. И тут мне в окошко – тук-тук. Я открываю. Она мне: «Ты че, блять? Охуели, что ли?» Мои эмоции передать невозможно! Пару секунд молчания в ступоре! «АААА! Простите, пожалуйста. Я не хотел!» Она закрыла окно и уехала. Вот блин. Из 100 клиентов на русском может разговаривать максимум 1. Это потолок.

Потом началась самая интересная история моего проживания и работы. В «Макдоналдс» устроилась она. Маленькая мексиканочка, скромная. С маленькой грудью, но очень милая. Стройная. У меня прямо екнуло тогда. Ее звали Арели. До сих пор мы с Юрой шлялись по клубам и трахали все, что попадется. Даже в сортире. А тут я понял, что надо завязывать.

Вы даже себе представить не можете, насколько Америка – извращенная страна. От нее прямо воняет сексом и развратом. В Америке можно заразиться любой венерической и инфекционной болезнью, передающейся половым путем. Помнится, кто-то рассказывал, что в Англии висел плакат: «Чтобы не заразиться, не трахайся с американцами». И это чистая правда.

Единственная проблема с Арели была в том, что она ни хрена не говорила по-английски! Но я ей, конечно, сразу же понравился. И она всегда подходила ко мне, нежно обнимала и что-то говорила на испанском. Что-то красивое. У меня даже в ушах музыка начинала играть.

Мы с ней влюбились друг в друга. Ну, не влюбились, конечно. Так… Для меня это было экзотикой какой-то. Что самое смешное, мы с ней в основном разговаривали жестами. Как глухонемые. Но мы понимали друг друга. Она была на машине. Я же со своими пьянками и гулянками даже права не мог получить. Все деньги уходили на баб, бухло и гулянки. И вот я ее начал возить. Вернее показывать самые романтичные места Лос-Анджелеса, откуда видно весь город.

В один прекрасный вечер мы заехали на гору в Woodland Hills. Заглушили мотор. Было темно. Звезды и огни города. Никого нет. Я достал сигару, которую купил в «Cевен Элевен». Приоткрыв дверь, начал покуривать, как настоящий мачо. Она приблизилась ко мне. Выкинула сигару. И закрыла дверь. Мы начали целоваться. А затем раздеваться. Благо Юра мне постоянно презики засовывал в карман. Заботливый он парень. Мы разделись и занялись любовью в сером «Фольксвагене-жуке». Как сейчас помню. Как же мексиканки трахаются! Вы себе не представляете! Да у меня в жизни секса лучше не было, чем с Арели. После наших плотских утех она повезла меня домой. Я высунулся в люк и орал что-то по-русски типа «Ты лучшаяя». А она ехала и смеялась. Марина стояла у входа со своим парнем Борисом. Но мы их не видели. Я вышел из машины и встал напротив фар. Арели вышла ко мне. И мы начали страстно целоваться. И тут Марина крикнула: «Артур, ты чего там делаешь?» Дуреха. Напугала девочку. Арели с перепуга только сказала мне: «Bye! Asta manyana!», что значит: «Пока, увидимся завтра». Села в машину и уехала. Со свистом.

Жизнь в Америке мне не особо нравилась, но ничего поделать я не мог. С Ромой зато отношения у нас улучшились. Он жил отдельно. Я приезжал к нему иногда в гости. И мы просто весело проводили время. Иногда ездили вместе с афганцами в Малибу, чтобы искупаться.

Нет, природа, конечно, там очень красивая. Афганцы любили лакшери. Один из них ездил на «Ауди-А4», и мы постоянно с ними ездили в Малибу, потом в спа-салоны. Они там не такие, как у нас. Там в них сразу и теннисный корт, и баскетбольный, и волейбольный, различные сауны, джакузи, релакс, спортзал и т. д. Но с Юрой, конечно, было по-другому. С Юрой мы ездили на рейвы. Рейв – это дискотека для всех возрастов без ограничений. Поэтому туда мы ездили вообще без проблем. Только стояли километровые очереди.

Для меня рейвы были тоже большой дикостью. Только представьте, сколько там колес употребляют люди. Там было несколько залов, и в каждом играли разную музыку в разных клубных направлениях. И сидят там люди на полу, обдолбанные какой-то херней, втыкая в разноцветные лампочки, которые были у многих на руках в виде браслетов. Короче, втыкают и пускают слюни на пол при полнейшем объебосе.

Курили травку. Без нее там вообще никуда! Травка там присутствует на любых мероприятиях. Любой подросток, сколько бы лет ему ни было, курил там травку!

Но мы там цепляли телок. Бывали и такие, которые предлагали трахнуться в машине за 10—20 баксов. Но мы таких избегали всегда. Нахуй они нужны?! А вдруг у нее там целый букет болезней? Мы снимали более или менее нормальных телок, которым можно было надавать в рот в сортире или за углом клуба напихать в анус белка стопроцентного. Так и жили.

В школе я закончил 9-ый класс и переходил на новый уровень. У меня добавились новые предметы, которые я уже изучал в России. А что-то осталось. Например, каллиграфия. На английском меня перевели на третий уровень, ESL3, и у меня была учительница-республиканка, которая была жестким русофобом. Она меня ненавидела больше жизни. Бывали случаи, когда она мне что-то там втирала, и я посылал ее по-русски. Она все это записывала на листочек. Потом общалась с русскоговорящими. Они ей переводили, и она, написав записку, выгоняла меня из класса к канцлеру.

Но мне и тут везло. При хорошем раскладе меня могли выгнать из школы за унижение учителя. Но канцлер была с русскими корнями. Ее дедушка с бабушкой во время революции приехали в Америку из Одессы. Каждый раз, когда я к ней заходил, она спрашивала:

– Что, Артур, опять?

– Ну да, – отвечал я.

– Тогда просто посиди. На следующем уроке пойдешь в свой класс.

Русские есть русские. Мы всегда поймем друг друга.

У меня появился предмет SEX education – сексуальное образование. Там нас учили, как правильно одевать презервативы, куда нужно чпокать, какие венерические заболевания имеются и т. д. В общем, всему, что связано с сексом и детьми. Короче говоря, учили детей, которые и так все знают лучше, чем сам учитель. Особенно латиносы. Они там в 11 лет уже рожают. Как кролики. В 16—18 лет с двумя детьми.

Ближе к концу 2008 года отношения с отцом не улучшились. Была все такая же рутина… После школы он меня уже не забирал. Меня либо Юра довозил до дома, либо Арели (если она на работу ехала в тот день), либо я ехал на автобусе. Мы меньше проводили времени с отцом. И его начинало бесить, что дети (точнее двое детей) от него начали отдаляться. И он решил меня вывезти в Лас-Вегас.

Красивый город, конечно. Но мне, 17-летнему подростку, там было нечего делать. Там все для взрослых. Мне даже нельзя было сидеть возле игровых автоматов. Даже с отцом. Часов там нет нигде! Чтобы вы забывали о времени и проигрывали там все свои деньги в казино. Мы ходили по разным «Сизар Пэлас», где снимали множество фильмов. Рестораны там, конечно, просто шикарные. Там работают одни из лучших поваров мира. И можно пальцы съесть от удовольствия. «Белладжио», конечно же. Танцующий фонтан. Отец иногда играл в казино. Но человек он не азартный, поэтому он проигрывал 10—30 долларов и уходил. Там игровые автоматы вообще везде! Даже на заправках. В минимаркетах. Даже в туалетах. Вообще без разницы, где их ставить. Реклама с проститутками везде. Это единственный город в Америке, где проституция легальна.

Я ходил с отцом и Шерри на разные выступления. Похоже на театр, но там это шоу разные. Все бои в Америке проходят в Лас-Вегасе.

Были мы там пару дней. Потом на машине ехали обратно. Впечатлений, конечно, море. Можно мне позавидовать немного: не каждый бывал в Лас-Вегасе. Новый год мы с Мариной уже не встречали дома с отцом. Нет, встретили, конечно. Попили шампанского. Отец с Шерри ушли спать, а мы с Мариной пошли к русским соседям – Тамаре (которая была влюблена в Рому и которую он трахал несколько раз по синьке) и ее брату Мише. Миша – бывший наркоман, которого родители еле вытащили из этого дерьма. Там мы, конечно, нажрались. Тамара постоянно приставала ко мне. Трогала меня за яйца и хер, потому что я был похож на своего брата, и называла меня «sex-mashine». На утро мы всей толпой уснули у Тамары в комнате. Я уснул на Тамаре, лежа в ее больших сиськах. Маринка рядом с нами. И еще какие-то там ребята. Уже не помню.

С начала 2009 года дела пошли вообще не в гору. Помню момент, когда я работал в две смены. Меня попросили остаться и поработать сверхурочно в ночь. Обещали доплатить, потому что человек заболел. И я отработал 16 часов. Вымотанный, выжатый, как лимон, засунув наушники в уши, я шел домой без сил. На переходе горел зеленый свет. Я почти спал на ходу. И в тот момент, когда я переходил дорогу, я почувствовал, как чья-то рука толкает меня в спину, причем очень так сильно толкает. Пролетев где-то полметра, я чуть ли не падаю, но стою на ногах. Буквально в миллиметрах от меня пролетает машина на огромной скорости. Но что самое интересное, сзади меня никого не было! На улице пять утра. И пусто. А кто меня толкал? Для меня это было как-то непонятно. Может, ангел-хранитель? Он же ведь у всех есть… Не знаю… Мистика какая-то…

Кризис начался ужасный в Америке. Сокращения на работах в больших количествах. Рома тогда уже перебрался жить в Голливуд из комнатки бабушки. В принципе, все шло, как шло. Был уже апрель месяц. Весна. А там это вечное лето. Рому сократили на работе. Меня-то сократить не могли. У «Макдоналдса» всегда будет нужда в работниках. А вот его с места кассира в продуктовом сократили. Деньги у него остались только на оплату жилья. И он уже не мог находиться в Америке, да и меня от нее уже подташнивало.

Был вечер. Отец с Шерри куда-то уехали. Я сидел перед компьютером, общаясь со своими друзьями в Москве. И мне позвонил Рома. Сказал, что все очень хреново, что он хочет улететь домой, что у него нет денег на билет. Я звоню Юре и прошу его приехать за мной – мол, надо в Голливуд ехать к Ромке. Он заезжает за мной, и мы едем к Ромке. Жил он скромно. С Денисом, соседом по квартире. Мы приехали, я сел за компьютер и купил ему билет на начало мая до Москвы прямым рейсом. И сам загорелся огромным желанием ехать домой. Через неделю он должен был улететь домой.

Мы с Юрой поехали по домам. Юра меня выкинул где-то по дороге, так как ему нужно было куда-то ехать. Я сел на автобус без билета и поехал. Ну не хотел я платить 1,50 доллара за проезд. Но, блять, там есть отдельный полк полиции, который дежурит по так называемому «метро». И проверяет билеты. И надо было им остановиться возле моей остановки! Я выхожу из автобуса, и они меня тормозят. И как назло, блять, у меня в кармане поддельный билет, который мне сделал армянин Артем. Ну, чтобы кататься бесплатно. Прошел, показал и пошел в салон. И они, сука, находят этот билет. Статья…

Мне одевают наручники, сажают на скамейку. Берут мой билет, мой ID и начинают оформлять мне повестку в суд. Я в панике, конечно. Я подписал бумажки. И они меня отпустили. Сняли наручники, и я под подписку пошел домой. Отцу я, конечно, ничего не говорил. Суд был назначен на 21 июня. Вот блять…

Я тут же позвонил Роме. Рассказал ему. Он ничего не сказал. Разберемся! Разберется он, блять… он через три дня домой, блять… И тут я действительно понял, что надо нахуй сваливать из страны! Сидеть за подделку документов не хочу. Тем более, что я еще несовершеннолетний.

Через неделю отец отвез меня до школы. Он знал, что Рома летит домой, и сказал мне, чтобы я сидел в школе. Но хуй там! Я типа пошел в школу, а сам свернул в «Ralph`s» и позвонил Роме. Он ответил, что подберет меня с Денисом возле магазина. Через полчаса они приехали, и мы поехали в аэропорт. Попрощавшись с Ромой, я сказал ему: «Скоро увидимся, брат. Через месяц».

Было начало мая. Рома прилетел домой 1-го или 2-го мая. Я начал тосковать по дому. По России… по моей родине.

Моя страна. Моя земля. Родная и любимая. Мне так надоели эти пальмы, океан и вечное лето… Я хотел увидеть снег. Я хотел поесть русского белого хлеба, который там не найти нигде! Я хотел домашних пирогов! Я хотел увидеть маму, по которой очень сильно скучал и которой так не хватало. Мне не хватало моих московских друзей и русских девушек. Придя домой, я сказал отцу, что хочу поехать домой. Он принял это спокойно. Я сказал, что не хочу жить в Америке. Что мне здесь не нравится. Что я полечу домой. Он достойно это принял и сказал: «Хорошо». А еще он сказал, что Марина ему тут без меня не нужна. Пусть проваливает вместе со мной. Я купил себе билет до Москвы, отец купил билет Марине. До дома оставался месяц. Я начал всем говорить, что я собираюсь домой. Все мои уже были в курсе. Мама тоже была рада, что мы возвращаемся. Я начал у всех спрашивать, какие подарки им привезти. Аленка закала духи от «Burberry». Ребята там тоже что-то заказали. Я уже не помню. В «Макдоналдсе» я сказал, что я увольняюсь и лечу домой. Арели тогда сильно расстроилась и плакала в подсобке, обнимая меня. Говорила, что хочет полететь со мной – на ломаном английском и наполовину на испанском. Я ей говорил, что если она хочет, я заберу ее с собой. Естественно, я пиздил. Делать мне больше нечего, что ли?! Но утешить как-то ее надо было. Все в «Макдоналдсе» были расстроены моим увольнением. Ведь меня там все любили. Я всегда был душой компании. Веселый парень. Работящий. Общительный и безотказный. По случаю моего ухода меня сделали лучшим работником года и устроили небольшую вечеринку. Сделали торт на заказ со словами: «Thank you, Arthur. Will we miss you». Приятно, конечно. Подарили мне открытку, в которой каждый из сотрудников написал мне теплые слова. Арели писала на испанском.

Провожали меня все. Стив Хо, хозяин «Макдоналдса», написал мне письмо и свои контакты для того, чтобы я по его рекомендации мог устроиться в «Макдоналдс» в России. На должность менеджера. И выписал мне чек на 300 баксов. Я прямо рад был. Круто, конечно. В школе я 10 классов уже закончил. Как бы лето приближалось. Отец забрал мои документы из школы. С ребятами своими я тоже уже попрощался – со всеми, с кем тусил, проводил время, курил траву и бухал, со всеми, кого трахал и т. д. Все были опечалены. Особенно Даниэль. Мы с ней всегда были в контакте.

Где-то за неделю мне нужно было ехать за подарками для родных и друзей. И мы договорились с Юрой, что он заедет за мной. Решили поехать в «Burberry shop», а затем в Голливуд. За подарками. Утром мне позвонил Юра и сказал, что его машину украли. Разбили переднее стекло, залезли в машину и украли. Через полгода его машину найдут в канаве. Оказывается, это был тот самый узбек. Не он сам, конечно, а по его наводке.

Делать было нечего. Я позвонил Наде с просьбой помочь. Той Наде из колледжа. Она согласилась, подобрала меня у дома, и мы поехали искать этот магазин. Мы нашли его только в Beverly Hills, объездив множество богатых районов. Такое ощущение, что это прямо эксклюзив какой-то… Как кусок золота… Зайдя в магазин, мы начали осматриваться. К нам подошла продавщица и начала спрашивать, что мы ищем. Мы ответили, что духи. Она нам показала, где стоят духи. Мы с Надей разговариваем на русском. Оказалось, что продавец тоже была русская. Она услышала нашу речь и присоединилась к диалогу. Я ей сказал, что это подарок девушке. Тогда она предложила написать ей именную открытку от «Burberry» с пожеланиями от Артура и магазина. Я, конечно, согласился. Она написала открытку и упаковала все это дело в фирменный пакет. Затем мы поехали в Голливуд. Я понакупал там всякого хлама, чтобы всем хватило, и Надя повезла меня домой.

ВОДОЧКИ НАМ ПРИНЕСИ, МЫ ДОМОЙ ЛЕТИМ!

19 июня был самолет до Москвы. Ну, сначала до Джорджии, потом до Москвы. Мы должны были лететь с пересадкой. Не спали почти ночь с Мариной. У нее багажа… Огромный чемодан с меня ростом, три сумки и портфель. Она, блять, как с рынка домой ехала. И все это были ее вещи… У меня подарков-то меньше – одна сумка и портфель.

Самолет у нас был в 7 утра. В 5 утра проснулся отец, собрался. Мы попрощались с Шерри. Поблагодарили, сели в машину, и отец повез нас в аэропорт. Ехали мы молча. Отец лишь говорил мне, чтобы я не забывал язык и учился. Чтобы читал газеты на английском и смотрел новости. Тогда я не забуду язык. Но я как-то пропускал все мимо ушей. Мыслями я был уже дома. Через 20 часов я должен был быть дома. В России. В Москве.

Сдавая багаж, Марина попросила меня взять ее портфель, так как у нее и так много сумок. Я взял ее портфель, свой. Сдал все нормально. А потом поставил ее чемодан и сумки на весы… Вот там был перевес… Отец заплатил 200 баксов за ее перевес. Это больше, чем все шмотье, которое было в этих сумках! Женщины, блять…

Сдав свой багаж, мы пошли на регистрацию. Марина попрощалась с отцом и пошла на эскалатор. Я подошел к отцу, поцеловал его, обнял, поблагодарил за все, что он сделал для нас. Марина на эскалаторе начала кричать ему: «Я сюда еще вернусь». А отец мне тихо на ухо сказал: «Вы, может быть, сюда еще вернетесь, но меня уже не будет на этом свете». Это были последние слова отца, которые я услышал. И запомнил. Прозвучало очень трагично. Я отпустил отца и пошел на эскалатор.

Я поражаюсь! Как же люди умеют чувствовать свою смерть! Отец чувствовал, что умрет… Это магия чисел. Мы улетели 19 июня в 7 часов утра. А папа умер 19 июля в 7 утра. Я такого понятия, что у каждого из нас своя миссия в этой жизни. И когда мы ее выполняем, мы уходим на тот свет. Видимо, и папа выполнил тогда свою миссию. Он сделал все, что мог. Он показал нам страну. Все ее прелести и разочарования. Он дал нам второй язык, на котором мы свободно разговариваем и который нам действительно пригодился в жизни. А взамен он остался совсем один. В чужой стране и в чужой земле. Забытый и никому ненужный. Под надгробной плитой на чужом языке. Мой отец. Мой бедный отец. Господь, не будь с ним очень строг… У него случится сердечный приступ, который он, к сожалению, уже не смог пережить… Каким бы плохим он ни был последние годы своей жизни, это человек, который дал мне жизнь. Который запретил матери делать аборт. Который старался изо всех сил, чтобы научить меня жизни и показать мне мир. Он радовался, когда я родился, и старался сделать меня лучше. Он делал мою маму счастливой, когда они жили вместе. Мне его не хватало в детстве. Он гордился мной. Старался научить уважать эту жизнь. Он всегда все понимал и поддерживал. Он – мой отец. У каждого человека есть отец. И у каждого он самый лучший.

Пока мы ждали наш рейс в аэропорту Джорджии, я пошел в «Duty Free», чтобы купить американского шоколада для своей сестры Насти, которая живет в Крыму. По пути купил себе кофе. Я затарился шоколадом «Hershey’s» и побежал на посадку.

В этом самолете нас ожидали места не возле сортира, как в прошлом, а уже в середине салона. Наши места были крайними по левой стороне. Я сидел возле прохода. Все время полета я слушал музыку и смотрел фильмы на своем любимом «PSP». Больше делать было нечего. Параллельно я мечтал о свежем нарезном белом хлебе, которого я не ел два года, и о пирожках, которые готовит мама. На данный момент больше мне мечтать было не о чем. Я просто истекал слюнями.

Мы летим над Подмосковьем. Я понимаю, что до дома осталось совсем чуть-чуть. Осталось несколько минут до посадки, мы снижаемся. Моей радости не хватало места в моем организме. Я вижу многоэтажные дома и говорю Марине: «Мы дома». Она посмотрела на меня, как на сумасшедшего. Ей казалось, что я совсем слетел с катушек от этого шестнадцатичасового перелета.

Время было около 10 часов утра. Самолет сел с первого раза. Как только мы встали на колеса, я закричал на весь самолет: «Земляяяяяя!» Люди начали смеяться. Я засунул все свои электронные причиндалы в портфель с нашивками «Кипелова», «Арии», «Короля и шута», «Алисы». Мы пошли к выходу. Когда мы шли по трапу, моей радости не было предела.

Мы прошли таможенников, затем очень долго забирали багаж. Марина-то набрала с собой хуеву тучу вещей, как на рынок. Забрав все свои чемоданы, мы устремились на выход, где нас ждала Ира, сестра ее мужа и Стас (друг). Обнявшись со всеми, мы вышли на улицу. На улице накрапывал дождик. Но мне было все равно. Главное, что я дома!

Идя до машины, я читал все надписи только потому, что они были написаны по-русски! И все разговаривали на родном мне языке! Моей радости не было предела. Дойдя до машины, я закинул свою сумку на заднее сиденье Ириной «Хонды». Я сел назад, а сестра ее мужа села на переднее сиденье. Марина поехала в машине Стаса.

Пока мы ехали в Бутово, я дал Ире брелок (сувенир), который я накануне купил в Голливуде. У меня их был целый пакет. Я ехал и всю дорогу смотрел в окно и удивлялся, вновь видя «Жигули» от «копейки» до «семерки» и автомобили типа «Лада-Калина» и прочую хренотень.

Наконец я вижу наш дом. Стас и Марина немного отстали от нас. Выйдя из машины и кое-как достав свою сумку (в «Сивике» только две двери, поэтому выбираться оттуда крайне неудобно, тем более с моим ростом 183 сантиметра), я поднял голову. На балконе стояла мама с Димой и наблюдала. К этому времени Стас с Мариной уже подъехали к дому. Я закинул свою сумку и портфель на плечо и быстрым шагом припустил домой.

Я поднялся на 12-й этаж и пошел к двери. Открыв ее, мама кинулась мне шею. Я сам жутко по ней соскучился и начал ее целовать. Затем я обнял Рому со словами: «Ну вот и месяц прошел, брат! Как и обещал». Обнял Диму. После всего этого я спросил у мамы, где пироги и хлеб. «На кухне», – сказала она. Придя на кухню, я взял из корзинки 5 пирожков. Нет, не от жадности. Я просто по ним соскучился. Я начал их молотить, как орешки – один за другим. Потом я взял свежий белый хлеб и, отрезав горбушку, пошел в комнату. Еще с собой и пару ватрушек захватил.

В комнате уже был накрыт стол. И мы ждали родственников. Я жутко хотел есть и пить, но я не сел за стол, а сразу же пошел звонить Насте – моей подруге детства, с которой я знаком с лагеря. Было 21-е число – ее день рождения. Она была безумно рада, что я позвонил. Я сказал, что я уже в Москве, дома. Она попросила встретиться, но я не мог. После этого я полез в «Скайп». Там был Игорь, и он уже начал созывать народ для встречи со мной. Все мои друзья с Мосфильма ждали меня. Мама отговорила меня, поскольку мы ждем гостей, которые тоже хотят меня увидеть. И я остался дома. Мы сидели до вечера, и я съел все пироги, которые были дома и весь белый хлеб.

На следующий день, отоспавшись, я взял духи «Burberry-London», которые купил Аленке, и поехал на Мичуринский проспект. Предварительно позвонил своему брату Андрюхе и сказал, что буду через час. Андрей – это мой друг с пеленок. Самый первый кореш. Наши мамы обе многодетные. Мы гуляли вместе, когда я был уже в коляске, а Андрей еще в животе сидел. Так, собственно, и началась наша с ним дружба. Все свое детство я проводил у них в гостях. Мы приходили к ним с мамой. Они жили недалеко от нас. Мы с Андреем играли в его игрушки и приставку. Так, собственно, и прошло наше с ним совместное детство.