Другие. Саша

Комната хранила следы прошедшей ночи, и он невольно улыбнулся царящему бардаку и пропитавшему всё вокруг запаху дыма. Фениксы – настоящая и единственная слабость экзистенциалистов. Соблазн, которому невозможно не поддаться. Необъяснимо, зачастую аморально и безумно, но… Один раз попробовав, отказаться уже не получится. Гибельный путь. Путь, на который следом за Льё ступил и он, Саша. Хотя Льётольв любил Аду, а это совершенно другая история, более сложная и тяжелая, наложившаяся на естественную природную тягу, на проклятие экзистенциалистов.

Всё же падение в пропасть, которое Саша предчувствовал ещё полгода назад, продолжалось. Оно не остановилось со смертью Сёртуна – главного врага, и смерть Льё тоже не смогла уменьшить скорость. Теперь сильнейший и самый уязвимый в сообществе – Саша. Но на пару с Якшей ему не справиться, даже вместе с Адой. Его разум поспешно искал выходы, лазейки, что-то такое, о чем никто никогда бы не подумал. А руки надевали рубашку на обожжённое тело, не справляясь с пуговицами, поднимали окурки и одежду.

Мундштук.

Саша подхватил его, держа на манер кисти, и тяжелый вздох вырвался из груди. В дверь постучали, в щели появилась голова Майи.

– К нам кто-то пришёл, – шепнула она.

– Иду.

В ванной все ещё шумела вода, а за входной дверью обнаружился Якша с пакетами. Одетый, как и всегда, с иголочки – в черную косуху не по погоде, обтягивающие джинсы с поперечными нашивками на коленях и черную футболку с кричащей белой надписью “FUCK”. Длинные белые волнистые волосы распущены, что частенько Сашу раздражало.

– Привет, господа хорошие, – бросил Якша, проходя в номер и позволяя товарищу закрыть за ним дверь. – Еды вам принёс. Кофе и прочая ерунда.

Он протянул Саше пакеты, скинул куртку и не разуваясь устроился в гостиной на кресле, которое до этого занимала Майя.

– А чего вы мрачные такие? Ярослав, – протянул он руку Майе, перегибаясь через журнальный столик. Она как раз усаживалась во второе кресло, мрачно посматривая на гостя.

– Майя, – откликнулась “серая мышь”.

– А… Наслышан-наслышан. Феникс тут? – обратился Якша к Саше.

– В душе. Выйдет, тогда и поговорим серьёзно, обо всём сразу, – экзистенциалист взял стакан с кофе и вернулся на диван.

– Плохо выглядишь, Саш.

– Посмотрел бы я на тебя после всего этого дурдома.

– Мне, знаешь ли, тоже досталось, – отмахнулся Якша. – Никто ж не думал, что ты вместо того, чтобы увезти Аду в буфер, тупо сбежишь с ней. Повезло, что я далеко был.

Тихо скрипнула дверь, все посмотрели в сторону ванной. Ада выходила медленно, завёрнутая в полотенце, всё такая же бледная, но с решительным лицом. Она бросила суровый взгляд на Якшу и забралась на диван рядом с Сашей, передавшим ей свой стакан с кофе.

– Приветствую, Феникс, – стушевался он.

– Здравствуй, essentia, – строго отозвалась Ада. – Рассказывай.

– Тебе лучше? Как рана? – шепнул Саша, пока сущность шуршала пакетами, прежде чем заговорить.

– Не знаю. Сам потом посмотришь, – откликнулась Ада и подобралась ещё ближе.

– У тебя жар.

– Да.

– Это плохо.

– Плевать.

– Вы о чём там? – окликнул их Якша, закидывая в рот снеки.

– Говори давай, нечего тут, – осадил его Саша.

– Ну а чего говорить? Мне предъявили сразу, как только разобрались, что ты сбежал. А я что? Меня в Ярославле и близко не было, о твоих планах я ничего не знал. Так и сказал Марселю. После уже от тебя сообщение пришло. Я чуток занят был, – неоднозначная полуулыбка пробежала по его лицу.

– Почему не отвечал?

– Телефон посеял. Ты чё, не видел, я тебе с другого номера звонил.

– Возможно… Не суть. Так что Марсель?

– Да бешеный просто. Сначала паниковал: они же всех угробили, на кого он рассчитывал! И ты предал. Кстати, поздравляю, ты официально объявлен преступником и заочно изгнан из сообщества. Так что если кто-нибудь узнает, что я с тобой встречался, то мне тоже придётся того… – он чуть помолчал. – Хотя так и так придётся. Я ж твоя сущность.

– Ты готов? – Саша старался рассмотреть даже мелкие движения и взгляды Якши, чтобы понять, насколько он честен и не ведёт ли двойную игру. С него сталось бы, просто из-за обычного страха. Он вдруг будто забыл, что сам не так давно корил себя и за трусость и за решительное предательство сообщества в пользу Льё.

Пока Якша тянул с ответом, потягивая кофе и оглядывая присутствующих, Ада пробралась под руку Саши, чтобы он её обнял, и сильнее сжалась. Им было жарко из-за её горячего тела, а экзистенциалисту – тревожно. Никогда он не видел, чтобы Фениксам было настолько плохо и так долго по времени. С ней происходило нечто странное и явно нехорошее.

– Готов, что уж… У вас, как я вижу, тоже что-то интересное произошло?

– У Фениксов в сообществе какие настроения? Арма? – Саша проигнорировал вопрос Якши, не желая тому ничего объяснять, пока сам не разобрался до конца.

– Арма… Та ещё старуха. Безумная. Обвинила Марселя в попрании устоев нашего общества, раскопала инфу про его убитую сущность, в общем… Грядёт масштабное противостояние. Вот только рядовые не хотят идти за своими командирами. Позиция наблюдателя нынче считается в сообществах самой безопасной, ну кроме отшибленных на голову Фениксов и некоторых экзистенциалистов. А самое забавное, – он рассмеялся, но Саша обратил внимание, как крепко при этом руки сжали стаканчик с кофе, – и та и другая сторона хочет раздобыть Аду. Говорят, она совершенно особенная из-за пары с Денебом. И тебя, Саш, тоже все хотят. Вы теперь сильнейшие. А если ещё и объединитесь, что, видимо, уже произошло, то всем остальным крышка. Никто не хочет умирать…

– Ожидаемо, – резюмировал Саша.

– И это всё?

– Audi, multa, loquere pauca (Слушай много, говори мало (лат.)). А что ещё ты от меня ждал? Ада ранена, восстанавливается тяжело. Я без твоей поддержки в пекло лезть тоже не могу. Тем более с нами человек и больше никого. По сути, боевая единица у нас одна – я. Принимать ничью сторону не собираюсь, кроме справедливости. Вот за неё и буду сражаться. Только сначала вылечу Феникса.

– Так что, плана нет?

– Нет.

Майя, до этого молча слушавшая разговор и искоса поглядывающая на Аду, отставила стакан и с вызовом бросила Саше:

– Ты всех нас подвёл под монастырь.

– Хочешь сказать, что я сделал что-то не так?

– Конечно! С какого перепугу ты бросился увозить Аду, спасать её и, как я теперь понимаю, предал своих? И меня прихватил!

– Мы кажется говорили об этом? Хочешь попасть в лапы Марселю? Пожалуйста! Вали! Прямо сейчас собирай свои манатки и чеши отсюда. Пусть он вытрясет из тебя всю личность, препарирует её, отыщет хоть что-нибудь полезное. Это даст нам время. Давай! Пошла вон! – сорвался Саша, не узнавая себя. Майя испуганно притихла и вжалась в кресло.

– Красава, – хохотнул Якша. – Где растерял экзистенциальную интеллигентность?

– Тогда, на набережной. Когда отбивался от Магнуса.

– Давненько. Хорошо ж тебя тогда братец Льё отделал.

– Скорее наоборот, – буркнул Саша, стараясь успокоиться.

– Брата Льё звали Магнус? – подала голос Ада.

– Да, потому он и носил двойное имя. В память…

– Мы что-то делаем не так, – монотонно продолжила она. – История бесконечно повторяется, словно мы ходим по кругу, попали в какую-то временную петлю. Раз за разом проходим одинаковые события, только зовут нас каждый раз по-новому. Нужно разорвать этот круг, Саш. Ты сильный. Ты истинный экзистенциалист! Придумай что-нибудь!

– Без тебя я не справлюсь, Ада.

– Давайте решать, а? Я так не могу, мне нужна определенность, – взмолился Якша, уничтожая вторую пачку снеков.

– До вечера останемся здесь. Феникса не трогаем, ей нужен покой. На вас, – Саша указал на свою сущность и Майю, – провизия в дорогу, смена одежды, лекарства. Всё, что, может понадобиться. В ночь будем выезжать.

– Куда?

– В сторону буфера.

День Z. Ада.

Проводив Якшу с Майей, Саша занялся приготовлениями к отъезду: в первую очередь закрыл счёт за гостиничные номера, привёл себя в порядок, пока Ада спала. Во всяком случае, он старался верить в это. Новостная лента соцсетей и мессенджеры были подозрительно пустыми и привычно-обыденными. Никаких намеков на движения внутри сообществ. Либо затишье перед бурей, либо великолепная массовая маскировка. Ему бы сейчас не помешал хороший дружеский совет, какие бывало давал Льётольв.

Саше всё казалось, что лучший из лучших просто сдался. Не захотел продолжать жить так, как жил. Может, он даже искал смерти, чувствуя в ней освобождение. Только зачем утащил за собой Денеба, если знал, что по-другому не получится? Обрек Аду на вечные мучения, боль и вину. Льё был эгоистичным, самовлюбленным, но не до такой степени, чтобы настолько жестоко обойтись с любимой женщиной. Значит, всё произошло случайно. Да и кто мог ожидать, что Марсель с Сёртуном зашли так далеко?

Феникс тихо простонала что-то во сне, и Саша подобрался к ней, осторожно приложив ладонь ко лбу. Жар не спадал.

– Ада?…

В ответ тишина.

– Адочка? – шепнул он, приблизившись к её лицу.

Она открыла глаза и долго смотрела на Сашу, будто бы пыталась собрать его образ из осколков, искала в своей памяти.

– Саша?

– У тебя что-нибудь болит? – с незнакомой ему нежностью, он провёл рукой по влажным волосам Ады, борясь с желанием прикоснуться к губам. – Ты стонала во сне.

– Мне нужен обмен, Саш. Я слишком слаба. Мне нужен Ден.

– Его нет, ты же знаешь… Что за обмен?

– Когда я не справлялась с собой, когда убивала себя, Денеб окутывал меня туманом, дарил то холод, то тепло. Он успокаивал. Только он. Был и ещё способ, быстрый, грубый, но… – Ада села, вцепившись в руки Саши до побелевших костяшек. – Как без него?

– Я не понимаю, как это работало.

– Они оба знали.

– Их нет! Слышишь? Нам нужно что-то другое. Частичка ведь тоже сущность? – Саша заглянул в глаза Фениксу снизу вверх, почти уложив голову ей на колени. – Обратись к ней.

– Она слаба. Маленькая. И Ден так далеко.

– Ты же слышала его тогда, в деревне? Да? Попробуй, выйди из тени, позови.

– Будапешт.

Ада вдруг застыла, отпустив Сашины руки, и перестала дышать. Всего несколько секунд, но такие долгие, что экзистенциалист испугался. Он поднялся, обхватил голову Феникса и поднял к себе.

– Что там?

– Льё! Он ведь смог восстановить моё крыло, вернее, ускорить восстановление! Он просто нарисовал! Меня, а потом себя рядом. Вокруг – огонь. И я одна, с крылом. С новым. Большим! Саша!

– Нет, – он помотал головой. – Я не художник.

– Тогда как? Как ты работаешь?

– Музыка, Ада… Звуки.

– Не понимаю.

– Это сложно. Сложнее, чем рисунки Льё. Suum cuique.

– Попробуй… Пожалуйста.

– Адочка… – он всё же увлек её в свои объятия, в который раз поддаваясь желанию чувствовать Феникса так близко, как это возможно. – Он любил тебя. Поэтому всё получилось. Он был идеальным. И у него была такая же сущность.

– А Якша?

– Он предатель.

– Как ты узнал?

– Заглянул в голову. Он слишком нервничал. Ел то, что никогда не ест. В курсе состояния Марселя и Армы, при этом говорит, что в сообществах все притихли. Тогда откуда информация? С кем он успел пообщаться? Явно не из рядовых. Кто бы стал говорить с сущностью предателя? И как его спокойно отпустили после задания?

– Нас ведь тоже отпустили.

– Знали, что я должен был забрать тебя в случае того исхода, который и случился. Иначе бы не вышло. Они доверяли мне, поэтому ничего не заподозрили.

– Ты ведь догадывался, да? Что всё так? – Ада в бессилии утянула Сашу на диван, улеглась к нему на колени и внимательно посмотрела в глаза.

– Конечно.

– И пустил его?

– Чтобы убедиться. И усыпить бдительность.

– Расскажи, что задумал.

– Мне нужно твоё согласие, Феникс.

– Да.

– Я ведь ещё не озвучил предложение.

– Плевать, что ты хотел предложить. Я согласна, если это поможет мне отомстить.

– Моя идея слишком рискованная.

– Ну?

– Ты знаешь, как экзистенциалист и сущность становятся рабочей парой?

– Нет.

– У каждой пары, конечно, своя история. Универсальных методов нет. Всё решается в зависимости от личных особенностей экзистенциалиста и сущности. Ошибки случаются. Так что… Не всегда это красиво и волшебно, как хотелось бы. Когда я был ещё совсем мальчишкой, как и Якша, мы учились в спецшколе. Для таких, как мы. Не знаю, как заведено у Фениксов, у нас же классы были смешанными, поскольку возраст не влияет на установление особой связи. Учителя присматривались к нашему взаимодействию, проверяли границы и объемы силы. Уже позже оказалось… – Саша чуть помолчал, невольно вспоминая те далекие времена, товарищей, с которыми теперь оказался врагами.

– Что оказалось? – Ада замерла, слушая его, и теперь требовала продолжения, теребя пуговицу на расстегнутой рубашке экзистенциалиста.

– А… Что мы со Льё по силе совершенно одинаковы. Вот такая ирония. Только он был гораздо более сообразительным, честным и целеустремленным, чем я. Трудолюбивым даже. Он уже тогда мог бы совершенно спокойно считаться истинным. Меня же всегда губила мелочность и трусость. Да и дружил я крепко и близко… Ни с кем. А у Льётольва был Денеб. Уже тогда, хотя и…

– Знаю. Он должен был стать сущностью той девочки, да? Которая потом умерла.

– Да… Они говорили тебе?

Ада только кивнула и отвернулась, уткнувшись в его живот.

– Так вот я и остался без сущности. Чтобы раскрыть потенциал экзистенциалиста полностью, нужна резонирующая essentia, схожая по многим пунктам. Мне же все подходили только наполовину. Я долго ждал, дольше, чем следовало бы. Пока не появился Якша. Дурак дураком, но от природы вполне себе одаренный. Не Денеб, конечно. Но лучше, чем все прочие. Из-за того, что совпадение не было идеальным, провалилось три попытки нашего объединения. Тогда кто-то предложил, скорее в шутку, чем серьёзно, попробовать что-то вроде переливания крови. Прямые инъекции.

– То есть, берут у тебя и переливают ему? И обратно?

– Ага. Два шприца, одномоментно. Только это сработало плохо. Поэтому пришлось… Пить.

– Кровь?

– Ага. Чтобы отторжения не было. Сначала выпить, потом вколоть. Снова выпить, снова вколоть.

– Это бред какой-то…

– Зато получилось. С Деном было бы проще.

– А ты знаешь, как они стали?

– Только догадываюсь. Слухи ходили. Сами они не рассказывали. Ибо после повторяли в более сложных комбинациях. Условно это выглядело так, будто бы Льё вливали вместо крови Денеба.

– Господи… К чему ты мне это рассказал? Не просто так ведь, да?

– Да. В тебе есть частичка Дена. Значит, ты на какой-то процент – сущность. У вас с ним происходил обмен, как ты говоришь. Значит, есть резистентность. Мы могли бы попробовать стать частично рабочей парой. И убрать Якшу. Связались бы друг с другом для усиления и поддержки. М?

– Сказала же, согласна.

– И не страшно? Неизвестно, каким будет результат. Мы и умереть можем.

– Смерти я уже не боюсь.

– Тогда по рукам?

– Да.

– Вот же ты… Феникс, – с нескрываемым восхищением прошептал Саша. – Познакомься мы чуть раньше…

– Устроили бы секс-марафон, не более, – усмехнулась Ада в ответ.

– Твоя дорогая серая мышь вообще этого не понимает, кстати. Для неё всё, что в постели происходит – таинство какое-то, чуть ли не священное. А ты вот так просто говоришь…

– И делаю. Если хочу, – она ухватила его за шею и притянула к себе, легко коснувшись губ.

– И всё же, Ада, я – не замена Дена и Льё.

– Но хотел бы?

– Не уверен. Проклятие экзистенциалистов, слышала? Просто не могу тебе отказать…

– Вот и не отказывай. Не влюбляйся только, – и словно в насмешку, она снова поцеловала его.

– Никогда, – шепнул Саша, безуспешно пытаясь совладать с собой. – Ты издеваешься.

– Каменный Саша, – рассмеялась Ада, ускользая из его рук.

– Будешь тут каменным, – он тяжело выдохнул. Тело, действительно, слишком сильно реагировало на Феникса, полностью игнорируя сигналы разума.

– Пойду переоденусь.

– Стой. Дай посмотрю, что у тебя с боком.

Ада молча вернулась к нему и без смущения сняла полотенце, откровенно наслаждаясь напряжением экзистенциалиста. Он же внимательно осмотрел рану, которую Феникс не перевязывала после душа, стараясь не прикасаться.

– Гораздо лучше, чем было.

– А говорил, что не можешь мне ничем помочь. Лжец.

– Это не я.

– Мне лучше знать, ты или нет.

С этими словами она бросила полотенце на пол и слегка пошатываясь удалилась в спальню, оставив Сашу наедине с мыслями и чувствами. Оставив его думать над будущим. Оно теперь зависело, пожалуй, от него одного. И права на ошибку не было. Чуть поразмыслив, он открыл карту в телефоне, нашёл ближайшую аптеку и принялся ждать, когда вернутся Якша с Майей. Проникнуть в буфер проще на общественном транспорте, но Ада не готова к такому путешествию. Значит, нужно максимально близко подойти к куполу на своей машине, а дальше прорываться тем же способом, что и вырвался Льё с компанией несколько дней назад. Без сущности этого не сделать, а Саше хотелось бы оставить его за пределами буфера. Пазл не желал складываться: то ли не хватало деталей, то ли руки были неумелыми.

Он попробовал представить Аду совершенно здоровую, без ран и ожогов, светящуюся невидимым светом, полыхающую ярким огнём, с невероятными крыльями Феникса. Может быть, это могло подействовать на её состояние? Только как? Льё рисовал. Ему было гораздо проще. С каким звуком ассоциировалась у Саши Ада? Треск поленьев в костре? Нет. Шум воды? Тем более нет. Когда он увидел её впервые? На суде. Она была собранная, чуть напуганная, но жутко злая при этом. Держалась за Льётольва и излучала столько огня, что чуть ли не искрила. Они оба тогда выглядели свободными, и звучали бы так же – легко, радостно и чуточку тревожно. Как какая-нибудь фортепианная пьеса, или ноктюрн.

Параллельно с размышлениями, Саша начал перебирать пальцами по подлокотнику, имитируя игру на фортепиано. Почти десять лет своей жизни он посвятил обучению, прекрасно владел не только этим инструментом, но в последнее время боялся подступиться. Слишком много тревожных воспоминаний. Откуда-то из глубин памяти, ещё с тех давних пор, когда он мечтал поступить в консерваторию, всплыла мелодия, написанная Листом. Вот она точно похожа на Аду: немного грустная, но изящная, со своим, особенным, настроением. Больше напоминающая яркую осень, когда ещё высокое, но холодное солнце, золотящее листву, сменяется порывистым дождём. Да, она именно такая: непостоянная, красивая, иногда холодная, иногда как бабье лето – внезапно нежная.

Саша растянулся на диване, позабыв о том, где он и кто он такой. Курить не хотелось, есть тоже. Даже недостаток сна не чувствовался. Феникс права, он – сильный, и если бы захотел чуть раньше, то занял бы место Мота запросто. Но в его картине мира должность Марселя принадлежала Льё. Вместе бы они составили отличное руководство сообщества. Может, удалось бы избежать нынешней ситуации.

– Дурак ты, Сашка… – пробормотал он себе под нос, и закрыл глаза.

Тишина. Аду не было слышно, сквозь плотно закрытые окна не доносилось никаких звуков, в коридоре за дверью никто не ходил. Пустота. Только билось экзистенциальное сердце, в ему одному известном ритме, выбивая свою собственную мелодию, которой подчиняется жизнь, желания и даже мысли. Саше вдруг захотелось ощутить под пальцами тяжесть чуть желтоватых костяных клавиш старого пианино, что стояло у него дома, в самой дальней комнате, оборудованной под библиотеку, а бабушкой пафосно называемой “музыкальный зал”. Она хотела увидеть единственного внука на большой сцене, но не дожила пару лет до его выпускного. Каждую субботу бабушка заваривала травяной чай, пекла бисквитный пирог с ягодами, покупала к нему мороженое, и просила Сашу играть ей старинные романсы, небольшие пьесы Чайковского, Прокофьева и Грига, арии из опер, названия которых она постоянно забывала. Наверное, после её ухода в нём что-то и надломилось. В двери стучалась взрослая жизнь, обязанности экзистенциалиста, и будущее, непохожее на то, что рисовали ему родители.

– Саш, – раздался тихий знакомый голос.

– Я тут, – ответил он едва слышно.

– Вижу… Что ты сделал? – ему показалось, что Ада опустилась рядом на пол.

– Ты слышала когда-нибудь фортепианные пьесы Ференца Листа?

Вместо ответа, он почувствовал, как прохладная ладонь Ады сжала его руку, а нежные губы едва коснулись её.

– В Вене…

Саша улыбнулся, не открывая глаз. Видеть сейчас Феникса было выше его сил. Слишком многое заставила она его вспомнить, снова почувствовать. И это ласковое прикосновение, сравнимое с поклонением, – пугало и холодило душу, вместе с тем наполняя её теплом.

– Думаю, из нас получится отличная пара.

– Я хочу, чтобы от Марселя не осталось и горстки пепла, Саш.

– Так и будет. Знаешь, – он сел, обхватив её ладони, осторожно перебирая тонкие пальцы, уже не покрытые ожогами, – мне не нужна власть, и я не стану занимать его место. Пусть всё будет по справедливости.

– Справедливая месть. Да.

– Да…

Нутром он чувствовал, как каждая минута, проведённая рядом с Адой, переворачивает его экзистенциальную сущность. Ему хватит недели, чтобы оказаться полностью в её власти, не влюбиться, нет, стать одержимым, привязанным, готовым сгореть заживо, но не отпустить. Значит, времени нет. Саша поднёс её ладони к губам и принялся целовать. Сначала каждый пальчик, добираясь до запястья, и обратно.

– Не сходи с ума…

– Поздно. Ты меня уже отравила. Собой.

– Я…

Что хотела сказать Ада, Саша так и не узнал. Входная дверь распахнулась, и в номер ворвались ссорящиеся Якша с Майей. В руках они несли несколько огромных пакетов, которые оказались брошенными в прихожей. Поспешно отпустив Феникса, экзистенциалист отошёл к окну, делая вид, что его мало интересует происходящее.

– Впервые вижу такого нудного человека! – возмущался Якша. – Ей же всё не так! Вода не такая, еда ерундовая. Да какая разница! Если это всё съедобно.

– Он не глядя брал с полок всё подряд! – отстаивала себя Майя.

– Я же брал нормальные продукты!

– Ты ценник видел?

– О Боже! Это мои деньги. Какого чёрта ты их считаешь вообще?

– Вы всё купили? – крикнул Саша.

– Да, – саркастически выдал Якша. – Не без труда. Будто мамонта добывали.

– Сигареты, – скомандовал экзистенциалист, протягивая руку в пустоту гостиной.

Якша замешкался, отыскивая в пакетах табак и тихо матерясь. Майя по-актерски демонстративно вздохнула и удалилась в ванную. Наконец-то сущности удалось найти сигареты, и пачка полетела прямиком в ладонь Саши вместе с зажигалкой. Он закурил, открывая окно, наслаждаясь горьким привкусом крепкого дыма.

– Позабористее ничего у тебя нет? – уточнил он.

– Ты ещё балуешься? – удивился Якша.

– Просто спрашиваю.

– Найдётся.

– Слежки не было или чего-то подозрительного на улице?

– Тишина.

– Тогда отдыхаем несколько часов. Можно спать, есть, что угодно. Но не выходить. Документы сдаём мне. Поедем до Москвы на машине, подберёмся настолько близко, насколько получится. Дальше будем пробиваться сквозь купол.

– Каким образом? – уточнил Якша.

– Мы выбирались на электричке, пробивали втроём. Еле удалось, – добавила Ада.

– Попробуем сделать иначе. Есть два варианта, – продолжал Саша, методично выпуская густой серый дым, и готовясь закурить следующую сигарету. – Первый. Добираемся по шоссе до купола, делаем брешь в этом же месте и торжественно въезжаем на машине в чудесный Московский буфер. Этот вариант самый простой. Перемещаться по городу удобнее будет, да и вообще… Не хотелось бы вмешивать людей в наши возможные разборки.

– А второй? – Якша достал упаковку с чипсами и закидывал по одному кусочку в рот, подбрасывая их высоко вверх.

– Менее приятный. Если поймем, что все входы перекрыты, то бросим машину на подъезде, сойдем с дороги, отойдем от шоссе максимально далеко. Пешком, конечно. Пробьем купол в неохраняемом месте. Соответственно, дальше придётся пользоваться или ногами или общественным транспортом.

– Второй вариант лучше, – резюмировала Ада.

– Почему? – удивилась сущность, пропуская кусочек засушенной картошки в соли мимо рта.

– Меньше шансов быть обнаруженными. Да и чтобы затеряться в Москве нужно слиться с обычными людьми. Так что давайте сразу действовать так. Неизвестно, получится ли у нас быстро разобраться с куполом. Лучше, чтоб не было свидетелей. А шоссе даже ночами забиты машинами.

– Логично.

– Логично, но твоё состояние, Ада, – Саша сурово глянул на неё и тут же отвернулся к окну, – нестабильно. Мне не хотелось бы оказаться в ситуации, когда тебя нужно срочно грузить в такси или тащить на себе.