Карфаген должен быть разрушен

Когда вскипел чайник, я залил себе в пластиковую тарелку с лапшой воды. Это заметил Андрей. И сказал:

– Если будешь так постоянно питаться, испортишь себе желудок и будешь вынужденным вегетарианцем. А в этом ничего хорошего нет. Вегетарианец – это болезнь. Но только у кого-то внутренние органы не переваривают мясо, а у кого-то голова забита ерундой. В нашем деле мужик без мяса долго не протянет. Ты, чай, не йог, и не светская львица, чтобы только зелёным чаем питаться. Поэтому к этой лапше за световой день налови себе голубей.

Если бы я ел, я бы подавился. Уж очень необычная была тирада. А с голубем, Андрей еще смягчил. Мог бы предложить земляных червей накопать – тоже ведь сплошные мышцы и белок. И усилий для их добычи не так много, как с голубем.

– Прениприменно приму к сведению, – сказал я. – И как будет возможность, сразу разбавлю лапшу таблетками, улучшающими пищеварение.

Залив в желудке лапшу почти безвредным растворимым кофе, я был готов к подвигам. И Андрей повел меня к нашему начальнику

Я думал, что он действительно начальник всего-всего. Но, к моему огорчению, Олег Юрьевич оказался начальником участка. И, как оказалось, он довольно хорошо знал Андрея. Причем мой попутчик числился у нашего начальника на хорошем счету. Поэтому меня закрепили за ним на первое время. Чему я был несказанно рад. Андрей мужик адекватный. К тому же здесь работает не первый день, и поэтому введет меня в рабочую атмосферу быстро. А если у меня возникнут вопросы, объяснит их после работы. Так и обговаривалось то время, пока я был перед лицом своего руководства.

– У нас здесь новое оборудование подвезли, – как бы невзначай заметил начальник. Ничего особенного, всё, как и раньше, но производительность немного повысилась. Я позже приду и покажу, как работать. Но в принципе, там всё просто. Даже сами разберётесь. Теперь новые обезвреживающие вещества привезли. Мы их добавляем в воду, чтобы от вредоносных бактерий избавиться и чтобы вода не цвела. Но для сотрудников этой химии не нужно. Вода для питья находиться между цехами. Есть и с газом, есть и без него. Всё, как всегда – там уже сами разберётесь.

Насколько я понял, наш начальник не горел желанием что-то нам показывать и объяснять. Но всё время обещал всё показать и рассказать. Схожего мнения был и Андрей:

– Не хочет теперь даже в цех ходить. А зарплату получает не маленькую.

Я промолчал. Читать чужие деньги меня отучил отец. И я как-то стушевался от фразы моего коллеги. А Андрей тем временем начал обучение:

– В общем, здесь пять скважин. Производительность каждой в четыреста литров в час. Для существующих линий розлива, это очень мало. И поэтому, работа завода осуществляется в две смены по двенадцать часов. Ночью работают не все линии, часть воды просто собирается в резервуары, чтобы за дневную смену разлить по бутылкам. Мы с тобой будем работать в первую смену. Во вторую смену будут выходить в том числе и Анатолий с Николаем, живущие вместе с нами. Поэтому видеться с ними мы будем довольно редко. Наша работа, в принципе, не сложная – следить за линией розлива. Разгружают продукцию грузчики в другом цехе. Если возникли неисправности, нужно вызывать техников по телефону. Самим умничать и чинить не надо – нам за это не платят.

Пока всё было понятно, ничего сложного. Следи за линией, по которой движутся бутылки, сами собой заполняются и закручиваются, и ничего больше. Но когда я увидел линию, сильно удивился: линий по розливу было несколько. И в каждой разливались воды в различные тары. Но дело было не только в объёме, дело было в том, что по рассказам моего коллеги, одна и та же вода разливалась под разными торговыми марками.

– Да, здесь есть линии, которые изготавливают воду под маркой конкурентов. И даже какие-то вкусовые и минеральные добавки внедряются в воду, чтобы никто ничего не заметил. Насколько я понял, директор здесь вообще беспринципный. Исходит из определения «деньги не пахнут». Своя продукция идёт не очень, а так и конкурентов поджимает, и свою продукцию под их марками продаёт. Контролирующие органы уже подкормлены.

Я задавал много вопросов Андрею. Всё казалось интересным, но мой коллега видел во мне только вчерашнего студента со скудными знаниями. И поначалу он отшучивался фразами типа:

– Не надо надеяться только на компьютер – включай голову…. Руки тебе даны не только, чтобы попу чесать.. Тебе нельзя доверять более тонких инструментов, чем лом и лопата – остальные поломаешь.

Работа действительно оказалась не слишком сложная, хотя для первого дня информации было очень много. Я наблюдал за процессом розлива и не видел ничего сложного – всё делала автоматика. Время от времени мне приходилось закидывать в специальный контейнер заготовки пластиковых бутылок для выдува. Дальше они уже сами заполнялись минеральной водой, идущей из резервуаров. Которые в свою очередь пополнялись из скважин.

К концу рабочего дня я уже устал, и не мог больше воспринимать новую информацию. Меня сменил не знакомый мне мужчина, который представился Павлом. Я доложил ему, что никаких неисправностей не было. И всё в норме. В общем, всё сделал, как и учили. Вроде и много не работал, а ноги едва волочил. Хотелось есть и спать. В обед мне удалось перекусить только моей почти любимой быстрорастворимой лапшой. Впрочем, сейчас в комнатке-контейнере меня ждет ещё одна порция этой лапши. И так будет продолжаться до тех пор, пока её запасы у меня не кончатся. А после этого, я перейду на студенческое самовнушение: талант должен быть голодным. И пока я голоден, я талантлив. Помогает это самовнушение слабо, но лучше думать так, чем думать о вкусной еде. Или придётся устраивать охоту на голубей.

На моё счастье, когда я вернулся в наше жилище, Андрей приготовил макароны по-флотски и достал ещё одну бутылку своего самогона.

– Сегодня пить много не будем. Только в качестве лекарства от усталости.

И после первой, включил свой планшет на телевизионную программу новостей. Для меня, человека, привыкшего к ежедневному общению с компьютером, в сложившихся условиях, новостная программа была, как глоток свежего воздуха. Хотя хотелось сесть за компьютер в своей комнате, посетить знакомые мне сайты, поиграть в привычные игры, но теперь это все не доступно. Ведь даже мой телефон я успел бездарно потерять. И теперь даже маленький экран планшета, транслирующий ненавистные мною когда-то новости, которые я раньше никогда не смотрел, казался вожделенным. Пусть просто издаёт звуки, пока мы едим. И этого уже будет достаточно.

– Не знаю как у тебя, а у меня недостаток алкоголя в организме. Пора это исправить. А то так и умру от авитаминоза, – заявил Андрей.

– Ага, будто в твоем самогоне витамины есть – не согласился я.

– Есть, – опроверг моё недоверие Андрей. – Мой самогон на травах настоян. А в них в любом случае есть необходимые мне витамины. К тому же не надо забывать, что этот самогон я делал с любовью. А это усиливает действие витаминов!

Ну как тут возразить. Любовь, вложенная в алкоголь, должна лечить от авитаминоза. Это даже пингвины знают.

Мои мысли опять перебила новость, что в Москве число людей, умерших от болезни, которая в народе уже получила своё название «московская чума», превысило третий десяток. Заражённых становиться всё больше. И когда крупными планами показали эту болезнь, а точнее, как она поражает людей, я вздрогнул. Огромные язвы покрывали тела людей. Кожа буквально сползала и открытые раны сильно кровоточили. После проявления этих первых реакций, люди мучительно умирали в течение пары – тройки дней.

Даже сильно урезанные репортажи казались страшными. Тем более, что всё это было почти рядом с нами. Да, мы пока не в Москве работаем, но сюда приезжают машины с большим количеством людей. Каждый из них может нести этот вирус в себе и заразить нас.

Репортер так же сказал, что причиной заболевания людей является контакт с бездомными животными. Власти Москву уже выделили деньги из бюджета для отлова бездомных кошек, собак и крыс. Владельцев животных предупреждали, чтобы они тщательно следили за своими питомцами и не допускали контакта с бездомными животными. Всех не привитых питомцев следует немедленно отвезти в ветеринарную клинику и провезти эту процедуру. Так же необходимо надеть ошейники или другие средства опознавания домашних животных. А вообще лучше не выпускать животных на улицу до тех пор, пока не пройдет пандемия. В пределах Москвы и московской области врачами вводиться карантин. Врачи совместно с представителями МЧС и Росгвардии будут ограничивать въезд и выезд граждан на территорию Подмосковья.

– Так, давай выпьем лекарство от всех болезней, – предложил Андрей – Алкоголь должен переварить вредные вирусы, даже если они к нам придут.

Спорить я не стал. Может, самогон действительно поможет от этой болезни. Но всё же с этого дня не стоит ни с кем здороваться за руку. Будем применять способ приветствия из Европы – с мужчинами будем здороваться кивками и поднятием шляпы, а с девушками будем обмениваться воздушными поцелуями. Хотя, девушек здесь я пока не видел.

После третьего рюмки и сытного ужина под очередной задорный тост Андрея, мы начали укладываться спать.

– И всё же я согласен с Николаем по поводу того, что Москва заслуживает эту болезнь, – сказал я.

– Поясни, – попросил Андрей.

– Молодежь, да и люди постарше, на Европу да на Америку смотрят. И всякую погань сюда тащат.

– Угу, – согласился Андрей. А затем со скептицизмом сказал: – У нас же в глубинке столько вдохновения можно почерпнуть. Там столько всего интересного и глубокомысленного.

Я даже и не сразу понял, что это ирония.

– Я немного не это хотел сказать, – начал пояснять я. – А то, что с каждым годом мы становимся слишком разными. Здесь – в Москве – действительно больше денег, и живут люди по-другому.

– А ты хочешь, чтобы все жили в бедности? – удивился мой друг.

– В равных стартовых возможностях, – поправил я. – Чтобы, как ты говоришь, в «глубинке», тоже были деньги и возможности нормально жить.

– Забудь, – оборвал мой порыв Андрей. – Такого никогда не будет. Люди изначально рождаются с различными возможностями. У какой-то девчонки уже в четырнадцать грудь формируется, а у кого-то и за целую жизнь не вырастит, сколько капусты не ешь. Кто-то изначально рождается пытливым умом и регулярно самостоятельно развивается, а кто-то, достигнув определенного уровня, хорошо, если пытается держаться на этом уровне. А скорее всего, начнет деградировать. И иммунитет у людей тоже различный.

– Ну, это же здесь находится правительство, которое повышает налоги, вводит дурацкие законы и потом всячески жирует на наши деньги, потому что эти самые законы делает под себя.

– Ага! – ухмыльнулся Андрей. – И ты думаешь, что именно эти люди сейчас возьмут и передохнут?

– Ну да, даже если и не передохнут, то никуда из столицы не уедут. – Даже удивился я непонятливости своего друга. – Ты же слышал, что собираются вводить карантин для людей, пребывающих и покидающих Москву. Куда им податься? У многих же московские замашки не вытравить и за сто лет проживания в глубинке. Они везде будут выделяться. Их поймают и отвезут обратно в Москву.

Андрей заржал в голос.

– Ну, ты и валенок! – подытожил он.

Я на него сильно обиделся из-за этого. Больше разговаривать с ним не хотелось. И я полез на свою койку, чтобы поспать. Андрей не стал меня останавливать, и разговора больше не начинал. Я слышал, как он еще долго сидел за столом, наливая себе самогон, и краем глаза видел, что он уже с головой ушел на просторы интернета. А я уснул.

Потом началась рутина. Дни сменяли друг друга. Я уже освоился и не сильно уставал на работе. В последнее время начал отказываться от предложения Андрея выпить после смены. Впрочем, мой соратник по несчастью, не сильно переживал по этому поводу. Он наливал себе пол стакана самогона, выпивал перед ужином, потом ел, выпивал ещё столько же и ложился спать. Так продолжалось почти месяц. Я даже удивлялся, откуда у Андрея столько алкоголя.

С Колей и Толей мы почти не общались. Изредка, когда мы завтракали, он возвращались для того, чтобы поспать. А когда мы приходили со смены, они, как правило, уже уходили на смену и наш общий временный дом уже был пуст.

Глава 3 Взрослая жизнь

Однажды, вернувшись со смены, я застал Андрея уже пьяным.

– Ты чего такой? – спросил я у него.

– Страшно мне становится. Мы здесь уже чуть больше месяца, а «московская чума» так и держится. Я думал, что пересидим здесь потихоньку и спокойно домой поедем. А сегодня узнал, что все авиа и железнодорожные перевозки в Москву и из неё прекращены. Когда восстановиться сообщения с внешним миром, неизвестно. Автомобили останавливаются на военных кордонах, установленных на основных трассах.

Признание друга меня как-то огорошило. Мы действительно, жили здесь довольно спокойно. Про новую болезнь, которую репортёры назвали «Кремлёвской чумой» или «Московской чумой» мы и не вспоминали. Хотя, на чуму она походила меньше всего – другие симптомы. Но это уже мало кого волновало. Название болезни крепко засело в сознании людей.

Не было у нас здесь ни телевизора, ни радио. На своём планшете Андрей в последнее время посещал только музыкальные сайты. И только когда я ложился спать, смотрел новостные ленты. Кроме Андрея я почти ни с кем не разговаривал. С остальными коллегами я как-то не нашёл общего языка.

– В интернете пишут, что болезнь распространяется, скорее всего, не через животных, а через водопроводную воду. И инкубационный период у него довольно большой около месяца. То есть просто так сложно определить есть он в организме или его нет. А мы с водой здесь связаны.

Это меня поначалу испугало. Но потом я вспомнил, что у меня есть профильное образование и это как-то не вяжется. Поэтому я скептически оценил наши шансы заразиться:

– Но, насколько я понимаю, водопроводная вода и наша артезианская это немного разные вещи. И как-то смешаться они не могут.

– И я так понимаю, – согласился Андрей, – но всё равно ситуация мне не нравится. Уехать уже не получится. Нас и отсюда не выпустят. Я имею в виду эту базу, не говоря уже о том, чтобы уехать куда-то на периферию. Армейские кордоны давно уже никого не выпускают. В самой Москве вообще ад творится. Ты просто последние новости не читал. Там тысячами люди мрут, сгнивая заживо. На улицах и людей почти нет, и магазины давно разграблены. В общем, апокалипсис в самом жутком его проявлении.

Новость меня тронула, но не очень сильно. Всё равно это где-то там – в далёкой Москве. А мы, хоть и в Подмосковье, но всё равно до нас болезнь не добралась. И, возможно, не доберется. Я, действительно, не читал новостей и не видел, как люди гниют. Поэтому воспринимал это как-то отстранённо. Но вот состояние Андрея меня действительно тревожило. Вроде, взрослый мужик, а здесь сопли распустил.

– Может тебе пить бросить? – решил я сменить тему разговора.

– А, может, тебе в Москву со своими советами сходить? – огрызнулся Андрей. – А то без них там люди умирают. Вот за что я теоретиков-ананистов не люблю, так это за то, что вы и сами ни в чём не разбираетесь и другим советы раздают. У меня бывшая жена такая же дура! Всё твердила, что мне не стоит пить, что алкоголь меня до добра не доведёт. А я алкоголем наслаждаюсь! Мне нравиться это чувство эйфории, которое я получаю. Так я отхожу от проблем. А такие советчики, как вы только здоровье подрывают.

– Это как? – удивился я. Его пьяный бред мне показался интересным.

Андрей всё же решил пояснить:

– Вот допустим, человек выпивает и не видит в этом ничего дурного. Появляется такой, как ты и за каждую рюмку начинает его ругать. Человек вначале противится. Потом вроде, как соглашается, что алкоголь это плохо. Но уже пьёт втихаря, чтобы его не ругали за это. Но ведь в сознании осталось, что пить вредно. И человек начинает терзать сам себя. Вроде, и выпить хочется, и нельзя. Вот когда уже начинает испытывать вину за потребление алкоголя, то и всё – кончился человек. Психосоматикой можно не только болезни лечить, их ею можно их ещё и вызывать. И вот уж после каждой рюмки человек начинает вместе с чувством вины чувствовать боли в правом боку. И если его сейчас вскрыть – до того, как он ещё заразился вирусом влияния социума, то печень будет в хорошем состоянии. Но каждый раз, когда он будет пить, он будет вызывать в себе болезнь. Как итог, будет внушать, что водка это зло и умрёт от цирроза печени.

– Ну ты и фантазёр, – удивился я. – Ладно, ложись спать. Тебе сейчас лучше поспать и печень свою полечить от цирроза психосоматикой.

Андрей послушал моего совета и лёг в кровать. А я, пользуясь моментом, взял его планшет и залез в интернет

Информация, которую я увидел, была чудовищной. За последние несколько недель наша столица практически вымерла. Тех, кто не успел вовремя убежать, уже не выпускали за пределы МКАД. На основных трассах были установлены загородительные кордоны. К ним были прикреплены внутренние войска, и даже кое-какая военная техника.

Антидот, вроде, как уже разрабатывали. Но, во-первых, его еще слишком мало, и всем желающим вколоть невозможно. Да, и не слишком старались. А, во-вторых, первая волна заболевания уже сходила на нет, ввиду скоротечной смерти всех заболевших. Те же, кто выжил, старались без необходимости не появляться на улице.

Причём, в других городах – за пределами московской области – эта болезнь не появлялась. Не было ни одного заболевшего. Что наводило на определённые мысли: конечно, и военные вовремя закрыли границы, не давая распространятся болезни по России, и медики пытались проверять всех, проходил первую волну постов, но болезнь пока поражала только столицу нашей Родины. Название «московская чума» оправдывала себя полностью.

Разговоры, откуда взялась эта болезнь, ходили разные: кто-то обвинял американские и английские спецслужбы, кто-то винил метеорит, якобы упавший недалеко от Москвы, кто-то обвинял свои же спецслужбы и потерю контроля над собственно разработанными вирусами. В общем, версий было много, но ничего конкретного.

От просмотра сайтов меня оторвал Николай, который вдруг быстро вошёл в наш жилой контейнер.

– Привет, поприветствовал я его. – Ты чего так рано?

– У нас специальная работа. Нас на выезд направляют…

– Не трепись! – оборвал его Анатолий, который появился в двери. – Бери сапоги и пойдём.

– Не страшно? – спросил я Николая. – Там же вирусы.

Я всё ещё был под впечатлением от прочитанного и увиденного в интернете. И даже сам заразился приступом страха от Андрея.

– Нет, нам таблетки дали. Сказали, что с ними болезнь не страшна. – Николай достал из кармана и показал на ладони две большие белые таблетки, каждая размером с ноготь большого пальца.

– Да, заткнись ты уже, – опять напомнил о себе Анатолий. – Пошли быстрее.

Странно как-то это всё, подумал я, когда братья ушли. Надо бы это обсудить с Андреем, но сейчас его лучше не тревожить – пусть выспится. От увиденного, меня пробрал озноб. Я понимал, что уснуть теперь будет проблематично. И я решил воспользоваться методом Андрея. Налил себе стакан самогона из полупустой пластиковой полуторалитровой бутылки, стоявшей на столе. Выпил, после чего забрался на свою койку и уснул.

Ночью меня мучил сон. Я оказался на красной площади, причем, для большей убедительности она была выкрашена в красный цвет. За мною гонялись люди в оборванных одеждах с окровавленными лицами, похожими на зомби, как их рисует Голливуд. Я всё время пытался от них спрятаться или убежать, но мне это никак не удавалось. Каждый раз меня кто-то находил и пытался утащить под землю. Но когда я погружался по колено в землю, мне удавалось выбраться, сбросить с себя кровавые руки и опять начинать бегать по Красной площади. Бегал я долго – до самого утра. Но проснулся не выспавшимся.

Наутро я пересказал разговор с братьями Андрею. Он еще не до конца протрезвел, поэтому слушал в пол уха. Мы быстро позавтракали и разошлись по рабочим местам.

Уже в обед он пришёл в мой цех и попросил ещё раз повторить разговор с Толей и Колей. Я пересказал.

– Это всё неспроста, – заявил Андрей. – Как вернёмся в контейнер, кое-что проверим, и уже потом будем делать выводы.

На мой вопрос: «Что будем проверять?». Андрей вместо ответа показал мне таблетки и тут же спросил:

– Это они?

– Похожи, – подтвердил я. Спутать их довольно сложно из-за их большого размера. – А эти откуда?

– Иду по заводу, вижу, нужная мне вещь на земле лежит, – начал Андрей. – Я оглянулся – никого нет. Шёпотом спросил: «Это чьё?». Никто не ответил. А мне эти таблетки очень нужны, особенно сегодня. Ведь бесплатно же. И хозяина пока нет. Вот и взял.

– Я серьезно, – перебил своего друга я.

– На одном из складов нашёл, – пояснил Андрей. – Там их много – коробками стоят. И практически не распакованы. И судя по всему, завезли их уже давно – еще до начала эпидемии. Этот вопрос, я через знакомых узнаю до конца смены. И если эти таблетки действительно позволяют бороться с «московской чумой», то мы с тобой серьезно влипли.

На дальнейшие расспросы, он отвечать не стал, ссылаясь на будущий разговор вечером. И я остался дожидаться окончания смены, надеясь на пояснения.

Бесконечный поток пластиковых бутылок тянулся по конвейеру. Так же неспешно текли мои мысли. И хотя пока было ничего не понятно, но в голове время от времени появлялась и угасала какая-то догадка. Но ухватить её я почему-то так и не мог.

Осознание того, что я больше никогда не вернусь домой, я воспринял как-то спокойно. Наверно, всё же виной этому была физическая усталость и недосып последних дней. Где-то в глубине души промелькнула мысль о том, что стоит уже бросать эту работу. Она в сложившихся условиях, совершенно бесполезна. Денег, скорее всего я уже никогда не получу. И долги теперь дома тоже никогда не отдам. Эх…

Так, с довольно пессимистичным настроением я доработал смену и вернулся в наш контейнер. Ничего не хотелось. Я так сильно загрузил себя грустными мыслями, что даже есть не хотелось. Хотя, в это время я ел, как сумасшедший, потому что молодой организм требовал еды после работы.

Как только я открыл дверь в наш бытовой контейнер, увидел, как рука Андрея занеслась со стопкой ко рту.

– Я когда-нибудь повзрослею, честно-честно, – поклялся Андрей и выпил свой самогон.

«Угу», – подумал я. Мужику уже сорок лет, а он до сих пор в детство играет.

– Что у нас есть поесть? – спросил я.

– Для вас, буквоедов и зануд, из еды только воздух и недельные сухари, – съязвил Андрей, припоминая мне вчерашний выпад по поводу отповеди по алкоголю. – А для друзей есть самогон, чеснок и жареные яйца в соусе из тушёнки. Замечу, что куриные яйца честно украдены у наших соседей – так они на много вкуснее.

– Я надеюсь, что к самогону прилагается полный набор столовых приборов с бесконечным рядом вилок, ложек и ножей? А то пить домашний коньяк, выдержанный в полутора литровой бутылке уже больше месяца, это моветон, – парировал я.

Судя по всему, моя шутка понравилась Андрею, и он мне подыграл:

– Несомненно, это так. К тому же у нас есть специальное предложение для такого изысканного гостя, как вы: есть возможность наловить себе улиток для ужина и приготовить их самостоятельно. Говорят, в Европе, скользкие улитки запивают чем-то алкогольным, чтобы эти моллюски устраивали себе вечеринку в желудке, а не в тарелке.

– А почему улиток нельзя изначально напоить вашим изысканным коньяком? – пафосно поинтересовался я.

– Так, они же смелеют и морду бьют едокам, – пояснил Андрей.

Настроение после этого разговора поднялось. Самогон пить не было желания. Я вообще мало пью. А вот поговорить с Андреем и узнать новости ужасно хотелось. Мой приятель уже приготовил жаренные куриные яйца с тушёнкой – блюдо для ленивых шабашников или богатых гастарбайтеров. Сытно, вкусно и довольно просто. И мы его очень любили. Когда нет сил готовить, просто разогреваешь на сковородке тушёнку, а потом закидываешь туда пол десятка яиц. Для мужика после смены больше ничего и не надо.

– Хорошо, наливай, – скал я, подозревая, что именно такую реакцию от меня и ждёт Андрей. – Но вначале я немного поем, а уже после этого поговорим о волшебных таблетках.

Не успел я схватить и пару ложек яично-тушёночного блюда со сковороды, как Андрей заставил меня выпить первый стакан. Конечно, наливал он самогон немного, как говорят, на один палец. Но жидкость обожгла мой пищевод и жаром упала в желудок. Я быстро закидал алкоголь несколькими ложками нашего основного блюда.

– Так, – сказал Андрей, после третьего выпитого стакана,– ситуация следующая: я нашёл в барахле наших соседей деньги. И довольно не малые. Что может означать только одно – они ведут какую-то тёмную игру.

После этих слов он из-под кровати, на которой спали Анатолий и Николай, спортивную сумку. И когда открыл её, у меня перехватило дыхание. Она была наполнена перевязанными пачками банкнот с номиналом в пять тысяч. То есть, там было несколько миллионов. Оценив мою реакцию и вернув сумку на место, Андрей спросил: