Нимфоманка

Рё Ишида

Нимфоманка

Когда Ханада-сенсей попросила меня задержаться после уроков, я и представить себе не мог, чем всё это кончится.

– Я тебе нравлюсь Миура-кун?

Чего?! Глаза её странно блестели, когда она положила свои немного полноватые белые руки мне на плечи, я заглянул в её большие тёмно-карие глаза, ощутил её запах и голова у меня слегка закружилась. Кто-то сказал, что Ханада-сенсей толстая, но я никогда так не считал. Её небольшой животик, казался мне очень милым, мастурбируя, я часто представлял себе, что он горячий и нежный. Ну и её попа конечно! Попа у Ханады–сенсей просто классная! А грудь больше, чем у любой девчонки в нашей школе! Поэтому, когда её губы коснулись моего рта, когда я ощутил её нежное, как у ребёнка дыхание, то подумал, что, наверное, сплю! Не знаю, каким у вас был ваш первый поцелуй, но у меня он стал незабываемым! Наверное, я был не слишком умелым, по сравнению с Ханадой-сенсей, не знаю, чего она от меня ожидала, но этот поцелуй я никогда не забуду, как и то, что последовало за этим. Это был мой первый поцелуй! К тому же со взрослой опытной женщиной! Когда её язычок прикоснулся к моему языку, у меня тут же произошёл сильнейший стояк. Ханада-сенсей чуть откинулась назад и проговорила, глядя мне в глаза.

– Хочешь меня, Миура-кун?

Я своим ушам не поверил! Мне точно всё это снится! Ханада-сенсей, которую я знал, не могла такого сказать! Я почувствовал, что она дрожит, что она взволнована и, похоже, нервничает нисколько не меньше меня! Тут только я понял, что почти на полголовы выше своей учительницы! Она всегда казалась мне такой высокой, когда стояла у доски!

– Ханада-сенсей! – прошептал я, голос мой вдруг стал таким хриплым, что я сам не узнал его. Её глаза увлажнились, она несколько раз взмахнула тёмными длинными ресницами и медленно опустилась передо мной на корточки. Её узкая юбка задралась, обнажая круглые коленки, Ханада-сенсей, расстегнула молнию на моих брюках и вытащила мой член наружу, быстро и ловко, так что я не успел ничего ни сказать, ни сделать, чтобы помешать ей. Да в принципе я и не хотел! Мой член был таким огромным, каким никогда не был! Во всяком случае, мне так показалось. Ханада-сенсей поцеловала его, поверите или нет, но я чуть не кончил от прикосновения её губ. Она взяла мой член в рот, во рту у неё было горячо и мокро, её язык скользил вокруг моего пениса, сновал туда-сюда, голова её двигалась взад и вперёд. Я стоял не шевелясь, не зная, что должен делать.

– Ханада-сенсей! – только и смог вымолвить я. Она выпустила мой член изо рта и поднялась, из уголка её губ побежала дорожка слюны, глаза её были какими-то мутными, как будто она была слегка не в себе. Ханада-сенсей медленно повернулась ко мне спиной, её руки что-то делали под задравшейся юбкой. Она переступила ногами, и я понял, что Ханада-сенсей сняла с себя трусики. Что она делает?! Стоя ко мне спиной, Ханада-сенсей задрала юбку ещё выше и наклонилась вперёд, почти улёгшись грудью на парту, её руки подняли юбку, и я увидел её упругую круглую попку, казавшуюся такой белой в полумраке класса. Её ягодицы покрылись мурашками и мелко дрожали, Ханада-сенсей, прогнула спину и тихонько застонала. Я же впал в ступор, как дурак я пялился на её большую мягкую попу, но не решался даже прикоснуться к ней, хотя мой стоявший член, почти касался кожи её ягодиц. Ханада-сенсей завела руки за спину и развела ягодицы, как бы приглашая меня, между ног у неё что-то чавкнуло, там была тёмная манящая щель в расщелине пухленьких губок. Она повернула голову, взглянула на меня умоляюще и прошептала:

– Ну же!

Я неумело ткнулся членом между её ягодиц и ей пришлось самой направить мой пенис внутрь своего тела. Я ощутил, что мой член погрузился во что-то невероятно горячее и по всему моему телу прошла дрожь удовольствия. «Так вот что такое секс!» – подумал я. Бёдра мои стали судорожно двигаться сами, хотя я всё ещё не решался прикоснуться к Ханада-сенсей, только глаз не мог оторвать от её колыхавшихся от моих толчков упругих ягодиц. Пальцы Ханады-сенсей так крепко впились в свои полупопия, что кажется, оставили на них красные следы.

– Коснись меня! – прохрипела она чужим, изменившимся голосом. И я несмело прикоснулся к бархатной коже её ягодиц, мои ладони прошлись по ним и Ханада-сенсей задрожала, ноги её подогнулись и мне пришлось подхватить её за талию, чтобы не дать ей упасть. Кончила ли она? Я не был уверен, тогда ещё у меня не было достаточно опыта, чтобы судить о таких вещах. Но постепенно я осмелел, крепко сдавив её талию, я начал двигаться внутри неё резче и быстрее. Вагина Ханады-сенсей была упругой и горячей, она принимала меня безо всякого сопротивления и только время от времени начинала сдавливать мой пенис и тогда учительница стонала едва слышно. Я уже трахал её во всю силу, не сдерживая себя, её ноги дрожали и подгибались, мне приходилось держать её почти на весу. Ханада-сенсей тихонько вскрикнула, бёдра её конвульсивно сжались, по всему её телу прошла дрожь, мне очень хотелось потрогать её грудь, хотя бы сквозь блузку, но я не решался. Мой член как будто одеревенел, как ни странно, кончить я всё никак не мог. Возможно, из-за того, что вагина Ханады-сенсей вела себя так непредсказуемо, то расслаблялась, то начинала сокращаться как сумасшедшая. Учительница шире расставила ноги и кажется, встала твёрдо, левой рукой она отвела ягодицу в сторону, я на секунду увидел маленькую розовую дырочку её попки, Ханада-сенсей коснулась пальчиками этой дырочки и стала массировать её. Когда она ввела два пальца себе в попу, я не сдержался и неожиданно для самого себя кончил. Я еле успел вытащить свой член из неё, моя сперма толчками выплёскивалась ей на ягодицы. Двигая пальцами у себя в попе, Ханада-сенсей несколько раз быстро свела и развела бёдра. Издав какой-то нечленораздельный звук, учительница сползла со стола, опустившись на корточки, юбка скрыла её попу от моих глаз, плечи её вздрагивали. Ханада-сенсей тяжело дышала, спохватившись, я спрятал всё ещё эрегированный член в штаны, я не знал, что мне теперь делать. Учительница всхлипнула, я понял, что она плачет, закрыв руками лицо. Тело её теперь вздрагивало от рыданий.

– Ханада-сенсей, – растерянно проговорил я, – я…ну это, я никому не скажу! Не бойтесь! Вы мне нравитесь! Мне было так приятно…

– Уходи! Пожалуйста! – простонала она.

Я кивнул и поспешно вышел. В школе было темно и тихо, я поспешно спустился, вниз стараясь не попасться никому на глаза. Уже почти дойдя до станции, я осознал, что сегодня был мой первый раз и он был с предметом моих сексуальных фантазий, моей учительницей Ханадой-сенсей.

На следующий день была пятница, Ханада-сенсей вошла в класс и, я сразу понял, что она здорово смущена. Она взглянула на меня и сразу же отвела глаза, кажется, она покраснела. Я ещё подумал, что она чертовски милая! Больше всего на свете я хотел бы продолжать с ней отношения. Не то чтобы я задумывался о будущем, разница в возрасте и всё такое! Нет, об этом я совершенно не думал. В моих мечтах были только её губы, её карие глаза, её сладкий запах взрослой женщины, ну и тело её конечно! Заставлять её я не собирался, шантажировать там и всё такое! Я же не мерзавец какой-нибудь! Да и такое на самом деле только в хентае бывает! Так что нет, так нет! Но фантазировать о ней мне это не помешает! Я испытывал к Ханаде-сенсей глубокую благодарность, за то, что она подарила мне мой первый раз и за, то, что он был таким фантастическим! Мне очень хотелось сказать ей об этом! Но я не знал, как мне это сделать.

В столовке стоял ровный гул голосов, такие звуки, на которые обычно и внимания не обращаешь, я опять заметил эту девчонку. Она сидела одна, чёрные волосы падали ей на лицо, так, что до сих пор мне не удавалось его толком разглядеть. Мы обедали втроём как обычно, то есть Такеда, Сакура и я. Мы с детского сада дружим.

– Знаешь, кто это? – спросила Сакура, незаметно кивнув в сторону странной девчонки.

– Нет.

– Это дочка Ханады-сенсей!

– Чего?!

– Она недавно перевелась. Говорят, раньше жила с отцом, но тот вроде умер и Ханада-сенсей забрала её к себе.

Я слышал, что учительница не замужем, но не знал, что у неё есть ребёнок, да ещё такой взрослый.

– Она первогодка?

– Ага. Странная она. Почти ни с кем не разговаривает. Друзей у неё нет.

– Над ней издеваются?

– Да вроде нет.

– Откуда ты знаешь всё это? – спросил я у Сакуры.

– Мой кохай из клуба в одном классе с ней.

– Понятно, – я посмотрел на девчонку, честно говоря, на Ханаду-сенсей, она была совсем непохожа.

– Хочешь пригласить её пообедать с нами? – спросила Сакура, взглянув на меня, так, как будто ей что-то известно, обо мне и Ханаде-сенсей.

– С чего ты взяла? Мне просто стало её жалко!

– Да ладно тебе Миура! – рассмеялся Такэда, – все знают, что ты неровно дышишь к Ханаде-сенсей!

– Кому это известно? – возмутился я, кажется, я покраснел. Чёрт!

– Я позову её! – решительно произнесла Сакура, она встала и пошла к странной девчонке. Та подняла голову, когда Сакура с ней поздоровалась. На секунду я увидел половину лица Ханады-младшей, бледная кожа и большой карий глаз, такой же, как у моей учительницы. Со своего места я не мог слышать, о чём они говорят, хотя понять было и несложно. Лицо девушки напряглось, потом на её щеках появился болезненный румянец, видно было, что она колеблется. Решившись, она встала и взяв поднос с едой пошла вслед за Сакурой.

– Знакомьтесь! Это Ханада-чан! – представила её моя подруга детства.

– Я не Ханада, – тихим голосом возразила девочка, – моя фамилия Огава.

Сакура удивилась.

– А мы думали, что Ханада-сенсей твоя…

– Она не моя мать! – резко оборвала её Огава, – она сестра моей мамы!

Кажется, я начал понимать, почему у этой Огавы нет друзей.

– Твоя тётя, значит! – примирительно улыбнулась Сакура. Какая она всё-таки классная! Огава кивнула, опустив голову, её яростная вспышка смутила больше всего саму девочку.

– Садись! Расслабься! Я Такэда! Это Миура Такаши и Шинода Сакура, – сказал ей Така, улыбаясь.

Огава села, даже не взглянув на моего друга. Сразу же у меня возникло ощущение какого-то неудобства рядом с ней. И ещё я подумал, что Огава реально жалкая. «Значит она не её дочь!» – подумал я. Беседа у нас, после присоединения к нашей компании Огавы не клеилась. Така пытался как-то оживить её, но получалось у него не очень. Как-то незаметно он и Сакура свалили, и мы с Огавой остались одни. «Похоже, это они специально!» – подумал я. Огава подняла голову и посмотрела на меня, по-прежнему волосы закрывали половину её лица.

– Зачем вы меня пригласили? – спросила она, – вам стало меня жалко или ты надеешься получить благодарность от моей тётки? Ты же в её классе?

«Ну, она и свинья!» – подумал я.

– Знаешь, ты могла бы повежливее разговаривать! Я твой семпай всё-таки! – возмутился я.

– Я не напрашивалась в Вашу компанию! Семпай сама меня позвала! – возразила Огава.

– Что б ты знала, я очень уважаю, Ханаду-сенсей! Все здесь её любят!

– Ну да! Конечно! – Огава презрительно хмыкнула.

– У тебя есть причины не любить Ханаду-сан? – спросил я.

– С чего бы? Она вроде как спасла меня от попадания в приют! – ухмыльнулась Огава, – мать умерла и, если бы не Ханада-сан, меня бы отправили туда!

– А твой отец?

– У меня нет отца! – отрезала Огава.

– Значит, ты должна быть благодарна!

– Ага. Я благодарна!

Огава встала.

– Мне пора идти!

Я подумал, что юбка на ней слишком длинная, да и вся форма висит мешком. Невозможно было понять красивая ли фигура у племянницы Ханады-сенсей.

Уроки закончились и Ханада-сенсей поспешно покинула класс. Где-то внутри себя я понимал, что давить на неё не стоит. Она должна понять, что я буду хранить всё в тайне, только тогда появятся шансы на продолжения наших отношений. А продолжения мне хотелось! Очень хотелось. Это, наверное, типичное поведение для парня, у которого случился первый секс. Это событие очень важное, которое останется со мной навсегда, а для Ханады-сенсей, оно, наверное, довольно рядовое. Хотя думать так мне было очень неприятно. Где-то в глубине души, я считал, что и она скучает обо мне. Но в любом случае мне оставалось только ждать и надеяться. На другой день, Ханада-сенсей остановила меня на выходе из класса.

– Подожди, Миура-кун! – проговорила она и щёки её зарумянились, – у меня есть к тебе дело!

Вела она себя несколько странно, дождавшись пока остальные ученики покинут класс она сказала очаровательно смущаясь.

– Я слышала, что ты подружился с моей племянницей! Я очень благодарна тебе за это! Она очень замкнутая девочка! Если благодаря тебе её школьная жизнь хоть чуть-чуть улучшится, я буду очень тебе признательна!

Она быстро стрельнула на меня своими прекрасными глазами и поспешно отвела взгляд.

– Спасибо Вам, Ханада-сенсей! – сказал я.

– За что? – она покраснела ещё сильнее.

Я молча поклонился и вышел.

На следующий день я снова встретил племянницу Ханады-сенсей в столовой. Она как обычно ела одна. Я заметил, что вокруг неё образуется некое свободное пространство, как будто Огава отпугивает от себя других людей. У Сакуры в тот день были дела в студсовете, и мы с Такэдой остались вдвоём.

– Ну что смотришь? – весело заметил Така, проследив за моим взглядом, – подойди к ней!

Я уже хотел ему сказать, что он ошибается и совсем неинтересна мне эта невзрачная Огава, но тут же вспомнил Ханаду-сан, ямочки на её пухлых детских щёчках, которые появляются, когда она улыбается и тяжело вздохнув, взял свой поднос и встал. Сопровождаемый хитрым взглядом Такэды я направился к столу, за которым одиноко сидела Огава. Пока я продвигался к ней племянница Ханады-сенсей несколько раз бросала на меня тревожные взгляды из-под своей чёлки, падающей ей почти на самый носик.

– Можно присесть? – спросил я, подойдя и, прежде чем Огава успела ответить, плюхнул поднос на её стол и сел. Огава покосилась на меня и сглотнула, бледные щёки её слегка порозовели.

– Чего тебе? – пробурчала она, глядя на меня исподлобья.

– Меня Миура зовут. Для тебя Миура-семпай! – напомнил я, принимаясь за еду. На Таку я не оглядывался, но был уверен, что он наблюдает за нами.

– Отстань от меня! – со злобой проговорила Огава.

– Ты ешь, перерыв скоро закончится! Хочешь, салатом поделюсь? – предложил я.

Огава негромко фыркнула, но есть начала.

– Знаешь, если бы ты убрала волосы назад, сразу стала бы выглядеть гораздо дружелюбнее! – заметил я, – хочешь, я попрошу Шиндо-сан заплести тебе волосы? У неё отлично получается!

– Что ты ко мне пристал? – спросила Огава с раздражением.

Мне хотелось ей честно сказать, что я хочу встречаться с её тётей, но я конечно не решился. Вместо этого я сказал:

– Я очень уважаю Ханаду-сан и хочу помочь ей. Я вижу, что она переживает из-за тебя и мне бы хотелось быть ей полезным, хотя бы немного! Кроме того, я считаю это своим долгом, как твой семпай!

Не успел я ещё подумать о том, как это я здорово сказал, как Огава криво усмехнувшись, заговорила. Какой же резкий, неприятный у неё голос! Ничего общего с нежным голоском Ханады-сенсей!

– О, какие мы хорошие! – Огава снова фыркнула.

– Признайся, ты просто хочешь присунуть моей тётке! Все вы только об этом и думаете! Мальчишки в моём классе только об этом и говорят! Как будто, кроме этого, ничего и не существует! –  заявила Огава с презрением.

Я не понял, хотят ли её одноклассники присунуть Ханаде-сан или просто любой девчонке. Во всяком случае, мне это очень не понравилось, и продолжать эту тему мне не захотелось. Огава смотрела прямо на меня и на губах её играла презрительная улыбка. Узкие белые губы её напоминали рот белой змеи.

– Не все парни такие, – отвечал я, мучительно подбирая слова. Да, разговаривать с Огавой, это была настоящая пытка! Я опять подумал о том, что нет ничего удивительного в том, что у племянницы Ханады-сан совсем нет друзей.

– Да ладно! – она усмехнулась, – ты значит не такой как все! Все подростки считают себя особенными!

Она опять взглянула мне в глаза и тут же смущённо отвернулась. И вдруг до меня дошло, что на самом-то деле Огава безумно счастлива, что я с ней разговариваю. И честно говоря, это здорово добавило мне уверенности. Я представил себе, как тяжело ей, потеряв мать, оказаться в новой школе, оторванной от друзей и привычного окружения.

– Знаешь, Огава – сказал я ей, – эта школа не такая уж и плохая! Если разобраться. Люди тут в основном нормальные. Школа как школа, короче говоря!

– Это ты к чему, Миура-семпай? – осведомилась Огава, сделав ударение на слове семпай. Издевается не иначе! Ну, я-то тоже не лыком шит! Я сделал вид, что не понял издёвки и продолжил гнуть своё.

– Это я к тому, Огава-сан, что если немного постараться, то со всеми можно поладить!

– А может быть, я не хочу со всеми ладить! – огрызнулась Огава.

«Со мной значит, хочешь?!» – подумал я.

– В каком кружке ты состояла в своей старой школе? – думаю, катану пробный шар, а там посмотрим.

– В литературном, – ответила Огава.

– Отлично! Я тоже в литературном состою!

– Ты?! В литературном?! – и смерила меня презрительным взглядом.

– А что такого? Почему нет?

– Такие как ты обычно в футбольном или баскетбольном! – Огава скривилась.

– Почему это? Какие такие?

– Ну, такие, не очень умные! Извините семпай!

Это она опять специально, конечно! Но меня этим не проймёшь!

– Я, между прочим, на третьем месте по успеваемости в своём классе! – это я гордо так сказал. Прямо так и должен говорить ответственный семпай! Но по поводу спорта она права. Я всю среднюю школу кэндо занимался, но когда в старшую пошёл, то решил, хватит с меня! Нужно что-то другое попробовать! Да и эта постоянная вонь от пропахшей потом брони, достала если честно! Ну и решил я записаться в литературный клуб. Правда, ходил я туда не часто. Такаши играл в бейсбол, а Сакура была капитаном волейбольного клуба. Она у нас крутая!

– Третий по успеваемости? – переспросила Огава, – ты в классе 2-3?

– Да.

– Это тот, где одни спортсмены?

Это она меня подловила! По правде-то, я третий по успеваемости среди парней только.

– А на каком ты месте по всей параллели? – изображая невинность, продолжала Огава.

Это был удар ниже пояса.

– Не важно! – буркнул я, пока мы болтали, обеденный перерыв почти кончился.

– Приходи сегодня в литературный клуб! – предложил я Огаве, – мы в кабинете 203 тусуемся.

Надеюсь, я ничего не перепутал! Больше месяца у них не появлялся! Огава только фыркнула в ответ и ничего не сказала. «Навряд-ли придёт!» – подумал я. Как уроки закончились, я навострил лыжи в 203 кабинет. Моё появление, можно сказать, вызвало фурор.

– Миура-кун! – растягивая слова, проговорила Имамура Акира, она у нас президент, – мы уже не надеялись увидеть тебя в нашей скромной обители!

– Отчего же, госпожа Имамура? – осведомился я.

Она сверкнула на меня глазищами своими, но сдержалась. Особо не повыпендриваешься, когда в клубе помимо меня и президента, только одна первогодка!

– Я принёс вам благую весть, госпожа президент! – сказал я и поклонился.

– Может, хватит уже придуриваться Миура?

– Ладно. Я хотел только сказать, что к нам хочет вступить одна первогодка!

Ну, про хочет, это я приврал, конечно, немного.

– Да?! – Имамура аж засветилась вся, как ёлка новогодняя.

– Да! – отвечал я, воодушевляясь, – она недавно перевелась!

– Я её видела! – пискнула Эндо, маленькая, очкастая первогодка, – она в классе 1-2!

– Я поговорил с ней и выяснил, что в предыдущей школе она состояла в литературном клубе! – сказал я.

– Это чудесно! Если на будущий год нам удастся найти ещё одного участника, то клуб не закроется после нашего ухода! – проговорила Имамура с восторгом.

– Миура-кун, прости меня! Я в тебе ошибалась! Ты оказывается замечательный человек!

Ну, это она хватила, конечно! И что я буду делать, если Огава не захочет вступать?

– Она сегодня придёт? – спросила Имамура с надеждой и глазки у неё аж заблестели.

– Ну, – промямлил я, – не уверен, что сегодня…

И тут в дверь нашей клубной комнаты постучали, и я услышал резкий голос Огавы:

– Разрешите войти?

Имамура сразу приняла гордую позу, спина прямая, ручки сложила так, прямо принцесса!

– Войдите!

Вошла Огава, окинула нас внимательным взглядом, потом поклонилась Имамуре и сказала:

– Я Огава Рина, класс 1-2, я пришла…

Договорить она не успела, потому что Имамура не утерпев вскочила, вцепилась в неё мёртвой хваткой и потащила за стол. Эндо заварила Огаве чай, а Имамура трещит без умолку.

– У нас, собственно, нет никаких обязанностей! Мы просто собираемся, читаем книжки и обсуждаем их!

– В моём предыдущем клубе у нас были летние лагеря, – сказала Огава.

– Летние лагеря! – восхитилась Имамура, – если ты к нам вступишь, я обязательно добьюсь проведения такого лагеря!

– И ещё некоторые девочки у нас писали рассказы, и мы их читали в клубе! – продолжала Огава, как будто специально подзуживая нашего президента.

– Да, я тоже кое-что пишу, – смутилась Имамура.

– Но это так, ничего серьёзного! Если Вам интересно, то я могла бы Вам как-нибудь почитать! А вот Миура-кун написал рассказ, и мы его даже на конкурс отправляли! Миура-кун у нас настоящий талант! – и смотрит на меня.

Мне вообще-то не очень приятно вспоминать об этом. Рассказ этот дурацкий я написал, когда только в этот клуб вступил. Думал по дурости, что раз ты член литературного клуба, то должен что-то писать. Это я уже потом узнал, что писать необязательно! Ну и сразу бросил это дело. А Имамура мой рассказ на конкурс какой-то отправила. Он там ничего не выиграл, конечно. И, слава богу! А то стыда потом не оберёшься!

Огава недоверчиво взглянула на меня и спросила:

– Это правда, Миура-семпай?

– Правда, – отвечал я с неохотой

– Я бы хотела его почитать!

– Конечно! – взвилась Имамура, – где же он?

Она нашла на полке тетрадку и дала её Огаве.

Огава прочитала мой рассказ, закрыла тетрадь и отложила её в сторону.

– Я вступлю в ваш клуб! – сказала она.

– Тебе так понравился рассказ Миуры-куна? – умилилась Имамура.

– Нет, он отвратителен! – отвечала Огава.

На следующий день, когда у нас закончился урок литературы, Ханада-сенсей подозвала меня и краснея, словно девчонка проговорила:

– Миура-кун, у меня есть к тебе дело. Задержись, пожалуйста.

Пока остальные ученики собирали свои вещи Ханада-сенсей начала расспрашивать меня о делах в литературном клубе. Ханада-сенсей вообще-то ведёт у нас японскую литературу, это кроме того, что она у нас классный руководитель. Ну и она, что логично, куратор литературного клуба. Правда последнее время она там не появлялась. Потому, в общем-то, и я не ходил. Теперь я понял, что Ханада-сан занималась улаживанием дел своей племянницы. Видимо опеку оформляла, устраивала в новую школу и всё такое.

– Я слышала, что Огава-тян вступила в наш клуб? – спросила Ханада-сенсей, заметно волнуясь.

Слышала?! Они что совсем не разговаривают?

– Да. Вчера написала заявление, – ответил я.

– Это прекрасно! – Ханада-сан, опустилась на стул, лицо у неё было такое счастливое, что мне даже не по себе стало.

– Ханада-сан, думаю ей пока лучше не знать, что Вы у нас куратор! Мне кажется, она пока не слишком к Вам привыкла! – проговорил я, стараясь какая-нибудь не обидеть учительницу.

– Да. Конечно! Я пока не буду приходить! Спасибо Миура-кун! – испуганно проговорила Ханада-сан.

Она отвернулась, щёки ее покраснели.

– Чем я могу отблагодарить тебя, Миура-кун? – спросила она, глядя в окно.

Я ушам своим не поверил!

– Я хочу Ваши контакты, Ханада-сенсей! – сказал я.

Вместо ответа она достала из сумочки телефон и положила его на стол передо мной.

– И называйте меня по имени, когда мы наедине! – сказал я, скопировав в свой телефон контакты учительницы.

– Хорошо, Такаши, – отвечала Ханада суть слышно.

– Как Ваше имя, сенсей? – спросил я.

Она взглянула на меня своими прекрасными большими глазами и прошептала:

– Мари.

В том, когда встречаешься со взрослой женщиной есть как плюсы, так и минусы. Плюс в том, что вы идёте в отель как большие и не вздрагиваете от каждого шороха обжимаясь в твоей комнате или в комнате твоей подружки. Минус в том, что в этом самом лав-отеле за тебя платит твоя взрослая подруга. Не знаю, как кто, но из-за этого я себя чувствую неуютно. Это здорово кайф обламывает. Когда мы с Мари первый раз пошли в такой отель, я, честно говоря, ни о чём кроме секса думать не мог. Все мысли у меня были о груди Ханады Мари, о её попке и бёдрах. А потом этот душ, вначале она, потом я. Как-то это странно. Ну, то есть мыться надо, конечно, я не спорю, но как же быть с романтикой? В общем, это выбивает тебя несколько из правильного настроя. Не знаю кого как, но у меня это так происходит. Но когда Ханада-сенсей завернувшись в коротенькое полотенце робко села рядом со мной на краешек большой кровати, и я уставился на её гладкие бёдра, то, честно говоря, настрой у меня сразу же вернулся.