Долг Айвиэна

Артём Василенко

Долг Айвиэна

“

Ничего не бывает случайно – всё имеет первопричину

” (Зигмунд Фрейд)

ПРОЛОГ

Светлейшая размеренно совершала свой дневной путь. Так происходило бесконечное число раз с начала времён, и едва ли что-то могло нарушить порядок вещей. Лучи светила озаряли всё, чего касались, и заботливо дарили желанное и приятное тепло. Многие радовались этому, хотя были и те, кто прятался в укрытие или погружался в сон. Однако вся природа в той или иной манере принимала извечный цикл дня и ночи.

И всё же, существовало под небесным сводом место, которое словно отвергало естественный порядок вещей. Для постороннего наблюдателя оно могло казаться пустым, обычным и даже невзрачным. Но едва ли кто-нибудь осмеливался даже смотреть в его сторону. Немногие – то ли смельчаки, то ли глупцы, то ли случайные путники – сумели побороть неприязнь и ступить навстречу неизвестности и страху. Тем, кому хватило воли выдержать и вернуться, без труда могли объяснить, почему эта земля пустует и отталкивает.

Выжженные Острова – небольшой архипелаг в северо-западной части Великого Топаза. Само название, данное этому месту многие десятилетия назад, преследовало простую, но от того не менее важную цель – предостерегать любопытных, смелых и глупых от посещения этого края. Эти земли, покрытые тёмной и пепельно-серой почвой, отрезаны проливом от остальной суши. Они словно часть другого, чуждого мира. В сравнении с яркими песками пустыни архипелаг напоминал скорее засохший струп на коже. За долгие годы Этот край оброс множеством небылиц, страшилок, суеверий и легенд. За последнюю эпоху едва ли в Инаурейме нашлась пара десятков смельчаков, решившихся совершить сюда путешествие. Немногие из них не отступили в последний момент, и ещё меньше сдюжили вернуться.

Казалось бы, брошенный всеми край, покрытый тусклой почвой, издалека напоминающей истлевшие и растрескавшиеся от времени, но местами ещё тёмные угли, едва ли опасен и достоин внимания. Однако далеко не все отличия были видны глазу. Это место было не просто лишено жизни – оно напоминало рану в мироздании. Оторванные от остального мира, эти земли отчаянно старались поглотить всё, до чего могли дотянуться. Самый яркий свет здесь тускнел и мерк, словно искра в ночи. Запахи, как манящие, так и отталкивающие, растворялись. Ветер, даже самый сильный, ослабевал настолько, что казался штилем. Звуки затихали, едва прорываясь дальше, чем на шаг. Слабела даже кромешная тьма, напоминая скорее густой туман. Более того, любая жизнь, что попадала сюда, теряла само ощущение реальности. Начальный ужас, возникающий при посещении этого места, стремительно исчезал, уступая место неконтролируемой апатии. Если несчастному созданию, попавшему сюда, не хватало воли, оно лишалось всех ощущений и мыслей и медленно угасало, пока не присоединялось к подобной пеплу или праху серой земле. И такая сплошная, всепоглощающая и всеобъемлющая «серость» долгие годы царила на этой земле.

И всё же…

Совершенно неожиданно и незримо для других архипелаг несколько раз сотрясся. Это не было суровое прикосновение землетрясения. Дрожала сама суть этого места, словно… голодный хищник, что сквозь сон почуял близость столь желанной добычи. Обугленные земли начали меняться, но не так, как мог бы заметить глаз. Неуловимая пульсация, подобная незримым судорогам, несколько раз прокатилась по пепельно-серому архипелагу, словно он пробуждалась от долгого сна. «Серость» понемногу отступила, однако неуловимый голод, бывший её основой, не покинул Выжженные Острова. Тени от немногочисленных руин и камней вытянулись, словно хищные клыки. Если бы кто-то оказался в этом покинутом краю, он заметил бы, как все ощущения изменились в мгновение ока. Свет казался ярче прежнего, ветер – сильнее былого, а звуки и запахи приобрели большую чёткость. Однако изменилась и «рана» этого места. Если раньше она ощущалась как пелена, то теперь это было скорее давление… словно острова тянулись к тому, чего давно лишились и отчаянно ждали.

По тверди прошла ещё одна волна пульсаций. Однако она отличалась от предыдущих, равномерно сотрясавших пепельно-серый архипелаг. Эти содрогания брали начало от границ островов и постепенно концентрировались в одной единственной точке – небольшим руинам, что покоились на самом краю одного из островов. Вслед за тряской последовала тишина. Несколько долгих мгновений ничего больше не происходило. Казалось, само мироздание замерло в ожидании того, что должно было свершиться.

Затем руины ожили. Обломки, которые до этого напоминали лишь случайное нагромождение камней, поднялись вверх и закружились в завораживающем танце. Неведомые символы, украшавшие полукруглую площадку, начали наливаться силой. Парящие камни, неведомым чудом сохранившиеся под воздействием стихии и времени, заняли места, которые в давно забытые времена отвели им создатели. На краю площадки теперь возвышалась округлая арка. Пыль едва успела осесть, а конструкцию уже была полна таинственной силы, вернувшей ей былой вид.

Ещё через мгновение произошло нечто, чего никто не видел уже много лет и о чём даже смелейшие и умнейшие боялись помыслить. Пространство внутри диковинного сооружения начало сжиматься и искажаться, словно растягиваемое неведомой силой полотно или тесто. Это зрелище способно было поколебать неподготовленный разум и изрядно напрячь желудок даже самого бывалого морехода. Вскоре эти неестественные преобразования закончились. Внутри арки образовалась полупрозрачная дрожащая воронка, центр которой темнел, словно провал.

Так случилось немыслимое: ожил портал, что вместе с Выжженными Островами дремал почти пять сотен лет. Загадочный проход вновь соединял две точки Инаурейма, находящиеся на противоположных концах света. Вскоре сквозь него пожаловали и первые гости. Это были те, чьего возвращения ожидал покинутый край. И само их существование грозило сотрясти привычный порядок вещей до основания.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Возвращение.

Утро. 9-й день Времени Урожая

Фонтан с изваянием, изображавшим крылатого змея, неподвижно стоял в центре площади. Раскрытая пасть невиданного зверя и кончики его расправленных крыльев извергали непрекращающиеся потоки воды вверх и вокруг себя. Струи плясали в воздухе, образуя замысловатый узор, и с веселым журчанием опускались в огромную чашу, занимавшую добрую половину площади. Вокруг кипела жизнь и торговля, но крылатая фигура совершенно не обращала на это внимания.

Это место стало для Арии своего рода убежищем. Именно здесь она проводила большую часть времени с тех пор, как её пригласили на встречу с пророчицей орцинтаев. Безусловно, девушку успокаивало журчание воды и зрелище её причудливого движения, но это была не единственная причина находиться здесь. Другой было то, что разведчица видела в изваянии своеобразное отражение себя. Не в самом звере, разумеется. Северянка, как и фигура змея, находилась посреди шумного места, полного жизнерадостных голосов, чудных ароматов и вещей, которых никогда не видели многие люди, но не могла – больше не могла – наслаждаться и восхищаться ими. Ария пыталась – искренне пыталась – улыбаться. Но её мысли находились слишком далеко и были заняты совершенно иным.

– И вновь я здесь Вас вижу, леди Ария.

Девушка отвела отстранённый взгляд от стремительно падающей вниз воды. Голос, вырвавший её из привычной задумчивости, был хорошо знакомым – со стороны улицы, которая упиралась в канал, к северянке приближался Дел’Корс. Уроженец Орцио-Жакрая сегодня носил просторный хитон, подпоясанный материей цвета небесной глади. Разведчица слабо улыбнулась орцинтаю, который сел на скамью рядом с ней. Несколько минут между представителями двух народов витало лишь молчание.

– Сей взгляд знаком мне слишком хорошо, – наконец произнёс мужчина. – Глаза того, кто к цели жаждет приблизиться, но терзаем мыслями о том, с чего начать следует.

– Простите, – виновато склонила голову Ария. – Но такая уж я – не привыкла сдаваться или отступать. И сейчас я, можно сказать, переступаю через себя и молю предков, чтобы это был правильный поступок.

Орцинтай мягко положил свою массивную ладонь на плечо собеседницы.

– Сожалею, что столько боли и неудобств причиняет Вам бездействие. Утешит это аль нет, но то мудро и правильно – прислушаться к мудрейшей. Коли сомневаетесь – вокруг оглянитесь. Многое из того, что окружает Вас, было в немалой степени достигнуто и благодаря советам предшественников мудрейшей. Пусть это, с позволения сказать, величие моего народа лучшим доказательством станет в том, что Вы верный выбор сделали, леди Ария.

– Хочется верить, – с тяжёлым вздохом сказала разведчица, переводя взгляд себе под ноги и наблюдая за бредущей по мощёной дороге букашкой. – Правда, хочется. Просто…

Её слова – как и весь разговор – неожиданно прервали звуки приближающейся суматохи. На одной из улиц, прилегающих к площади, послышались возгласы жителей, в спешке освобождавших проход. Затем на их фоне начал отчётливо слышаться топот нескольких пар лап и стук колёс. Вскоре показалось то, что нарушило протекавший в привычном русле быт – запряжённая шейзинами карета. Одна из дверей была открыта настежь. Из неё наполовину высунулся никто иной как Кан’Митр, усердно искавший кого-то в толпе. То, насколько резко кучер осадил четвероногих подопечных на площади с фонтаном, весьма красноречиво показало Арии и Дел’Корсу, кого искал молодой орцинтай. А испарина на лице, яркими бликами отражавшая яркие лучи Светлейшей, столь же явственно говорила о срочности дела.

– Наконец-то! – на бегу произнём уроженец пустыни, приближаясь к успевшим направиться навстречу человеку и сородичую. – Я с ног сбился, вас двоих разыскивая.

– Что стряслось? – едва успел спросить собеседник разведчицы прежде, чем юноша продолжил говорить.

– Едемте со мной, срочно! Лучше будет, ежели вы сами это услышите.

Ария и Дел’Корс переглянулись и, недоумевающе пожав плечами, последовали за юношей. Карета тронулась с места раньше, чем успела закрыться дверь. Судя по тому, как быстро проносились постройки и повороты за окном, дело было действительно важным. Однако, не смотря на все распросы, Кан’Митр отказывался рассказывать что-либо сам. Тем не менее, его взволнованное лицо, обеспокоенный взгляд и лившийся водопадом пот давали понять – что бы ни было причиной спешки, это было нечто из ряда вон выходящее.

Спустя недолгую, но весьма суматошную поездку, карета остановилась. Ария без труда узнала место – именно здесь произошла её встреча с той, кого ей представили, как пророчицу. На мгновение посетила мысль о том, что предстоит ещё одна встреча с той женщиной. Эта догадка исчезла в то же мгновение, что и оформилась. Как ей объяснили после прошлого посещения, это здание было местом встреч и собраний. Оно не являлось уникальным – в Орцио-Жакрае было несколько таких мест. Каждое из них представляло собой что-то вроде дворца правителей, какие были в городах Северного Королевства. Здесь проводились важные встречи и собрания, совершались торжества, а также принимались решения.

А значит, что угодно могло привести – или призвать – её сюда.

Помещение, в которое разведчица с орцинтаями направились на этот раз, находилось на первом этаже в дальней части дворца. Это была небольшая – по меркам орцинтаев, комната, напомнившая северянке кабинет командующего Фокра. Внутри троицу уже ждали двое. Первым был Мут’Васт Шезай, с которым девушке уже приходилось встречаться во время предыдущего визита во дворец. Другой орцинтай не был знаком девушке. Но одного лишь взгляда в глаза было достаточно, чтобы понять – именно он является причиной всей суматохи.

– Благодарю, что наземедлительно ко мне явились. Вас обоих, – склонил голову Мут’Васт.

– Что происходит, друг мой? – спросил Дел’Корс. – Что спешку побудило?

Вместо ответа орцинтай, командующий караульными, перевёл взгляд на неизвестного гостя.

– Изволь повторить всё то, что мне и Кан’Митру рассказал.

Незнакомец глубоко вдохнул и с неменьшим усилием произнёс:

– На Выжженных Островах неладное творится.

Одной этой фразы хватило для того, чтобы у всех без исключения похолодела кровь. Даже орцинтаи, слушавшие это второй раз, вздрогнули. Судя по всему, они отчаянно хотели услышать нечто иное и молились, чтобы это желание исполнилось. Неизвестный тем временем продолжал свой рассказ.

– Проводил я разведку в северо-западной части пустыни. Наблюдал за миграцией стаи глозвертов. Внезапно переменился ветер, что нёсся со стороны покинутой земли. Обеспокоенный и любопытством ведомый, нашёл я возвышение и сквозь трубу подзорную решил осмотреть Острова.

– Что узрел ты? – почти шёпотом спросил Дел’Корс. Ария ещё сильнее содрогнулась от голоса мужчины и поняла: он настолько же боится услышать ответ, как и сама девушка.

– Видел я, как ожил камень. Когда он принял форму арки, сама реальность в нём затрепетала и искривилась, словно что-то пыталось вырваться наружу сквозь невидимую пелену. То был проход – портал. Именно такой, каким старинные тексты и предания описывают его. Едва не выронив подзорную трубу, решил я протереть и линзу, и глаза – вдруг подводить начали меня они? Когда же я взглянул вдаль вновь…

Орцинтай замолчал, словно сам не мог поверить в то, что собирается сказать. Пальцы огромных ладоней нерешительно переплетались друг с другом и дрожали. Это лишь холодило недолгую мрачную тишину, царившую в комнате.

– Быть не может… – прошептал Дел’Корс, переводя взгляд на Кан’Митра и Мут’Васта. Те лишь едва заметно покачали головами, окончательно сокрушив надежды собеседника.

– Я видел там элндай! – наконец выдавил из себя четвёртый орцинтай. Его тело покрылось мурашками, словно он оказался посреди снежной бури без тёплой одежды. У Арии волосы встали дыбом как от услышанного, так и от вида столь могучего, но столь напуганного воина. – Сквозь искривлённую пелену портала вышли они, словно гости, на бал пришедшие. Столь же грациозные, сколь и неуловимо неправильные. Их ноги ступали по пепельной земле, как по ковру. Лица казались безмятежными, но неуловимо пугающими.

Разведчик прервался, чтобы перевести дыхание, тяжело сглотнул и продолжил:

– Один из них в мою сторону посмотрел… Готов поклясться, что он заметил меня, поскольку казалось, что прямо в глаза посмотрел. А затем его лик улыбка исказила. Мне ввек сего не забыть! Впервые в жизни жуткий холод прошиб меня! Кажется, хотел он что-то сказать, однако едва ли я хотел слышать или слушать. Забыв про всё, помчался я домой, чтобы о случившемся доложить.

Воспоминания с новой силой поглотили разведчика, и он замолчал. Несколько долгих минут в комнате царила тишина. Каждый из присутствующих знал о Выжженных Островах и их дурной репутации. Теперь же они пытались представить, что принесёт возвращение элндай на их былую родину. И каждая новая мысль была невыразимо хуже предыдущей.

– Столько лет прошло, – наконец произнес Кан’Митр. – Что делать следует?

– На это случай планы существуют, – ответил Дел’Корс.

– Верно, – подхватил Мут’Васт. – Ещё давно предки наши предполагали, что элндай вернуться могут из изгнания. Должны мы п…

Договорить мужчина не успел. Его прервал новый звук. Он пробился в комнату сквозь открытое окно. И, не смотря на то, что Ария слышала его впервые, девушке не составило труда понять, что она слышала.

Сигнал тревоги.

Какими бы ни были планы орцинтаев, время уже работало против них.

Немного позже. 9-й день Времени Урожая

С давних пор – настолько давних, что едва ли кто-то мог их вспомнить – огромная стена Орцио-Жакрая являлась величественным символом, бдительным стражем и нерушимым оплотом. Она отделяла город-государство орцинтаев от опастностей, которыми полнился Великий Топаз, и была примером величачшего мастерства, упорства и решительности народа.

Однако сейчас на стене царили шум и суета, в то время как в её окрестностях нарастали недоумение. Всё началось с того, что один из караульных подбеэал к рогу и начал трубить сигнал, который не раздавался над городом более пяти сотен лет. Далеко не сразу нашёлся кто-то, кто поверил услышанному. После первого повторения орцинтаи на стене неуверенно переглянулись. И лишь когда сигнал прозвучал в третий раз, оцепенение спало. Доклад тех дозорных, что посмотрели в подзорные трубы, поставил окончательную точку в вопросе.

Закипела подготовка. Никто не выказывал ни паники, ни страха. И всё же, каждый взгляд был полон неверие и удивления. Да, все они готовились и к такому развитию событий. Однако едва ли кто-то осмеливался представить, что действительно услышит этот сигнал рога. Но никакие мысли не были способны пошатнуть выучку и решительность орцинтаев. Часть воителей вооружалась массивными клинками и алебардами, готовясь встретить тех, кто дерзнёт подняться на стену. Большинство же открыло многочисленные ларцы и взяло в руки оружие, невиданное и неизвестное людям севера или юга – мушкеты и пищали. Массивные ладони опускали в дула порох и заострённые цилиндры пуль.

Вскоре внешняя часть стены ощетинилась сотнями стволов, готовых в любой момент обрушить град выстрелов на врага. Позади них угрожающим частоколом блестели в предполуденном свете клинки взятого наизготовку оружия. Глаза каждого, кто находился на стене, сосредоточенно наблюдало за песками Великого Топаза, что раскинулись до самого горизонта. Больше не было ни трубного гула, ни коротких команд, ни даже шепотков. Лишь ветер да сосредоточенное дыхание оглашали теперь стену. В некоторых вздохах то и дело проскальзывали нотки надежды на то, что происходящее было чьей-то оплошностью, слишком дурацкой шуткой или неожиданно правдоподобной суровой тренировкой? Однако десяток силуэтов, приобретших чёткость на фоне сияющих песков, развеяли все мысли воителей, заставив их полностью сосредоточиться на происходящем.

По мере того, как расстояние между стеной и неизвестными сокращалось, всё более чёткими становилась внешность непрошеных гостей. Вскоре их можно было рассмотреть невооружённым глазом. С первого взгляда они были схожи с людьми, однако это впечатление быстро рассеивалось, стоило лишь внимательнее рассмотреть пришельцев. Тела были стройными, даже казались худощавыми, однако весьма жилистыми. Ступавшие по песку ступни и ладони, которые, казалось, жили собственной жизнью, были от природы лишены мизинцев. Узковатые лица и прищуренные глаза создавали впечатление, что неизвестные измученные жаждой, но уверенность и некая царственность походки явственно этому противоречила.

На этом, увы, кончалось сходство людей с незваных гостей. Кожа их была бледной, словно её никогда не касались лучи Светлейшей. Несколько элндай были полностью лишены волос, у других же они переплетались в диковинные причёски, из которых торчали странные украшения, неразличимые издалека. Лишь у шедшего впереди голову венчал простой, хоть и длинный – почти до пят – хвост, мерно покачивавшийся на ветру.

Хвост был и у другого чужака, но являлся не причёской, а полноценной конечностью, произрастал из таза и угрожающе ходил из стороны в сторону. У другого из-за спины торчала третья рука, сжимавшая небрежно сработанные ножны с клинком. У шедшего в центре мужчины, который выделялся более крепким телосложением, лицо, шею и грудь пересекал шрам, проходивший ровно по середине тела. Остальные элндай не выделялись чем-то особенным, что, в прочем, едва ли делало их менее пугающими в глазах караульных.

Когда до стены оставалось чуть больше трёх сотен шагов, десять чужаков остановились. Между представителями двух народов воцарилась тягучая и напряжённая тишина, которую даже ветер не осмеливался нарушать. Элндай бесстрастно взирали на высокую стену, полную вооружённых орцинтаев, а те, в свою очередь, не сводили глаз и прицелов с гостей. Никто их стоявших на стене не знал о сородиче, что первым увидел пришельцев. Едва ли кто-то кроме тех, кто находился во дворце, успел поговорить с ним. Однако сейчас караульные испытывали те же ощущения, что довелось перенести одинокому орцинтаю рядом с Выжженными Островвами.

Совершенно внезапно тишину разорвал голос. Один из чужаков – тот, чьи волосы были собраны в хвост – заговорил. Едва ли он сильно напрягал горло, однако слова были слышны настолько отчётливо, словно проникали прямо в разум или доносились из-за плеча. Его голос был приятен, но пропитан чем-то неуловимым, от чего кровь замедляла свой бег, а жара Великого Топаза отступала.

– Надо же… А вы изрядно продвинулись в своих изысканиях. Какое диковинное оружие… Да и стена эта когда-то лишь закладывалась… Сами вы тоже изрядно окрепли за те пять сотен лет, что наши народы не встречались… Грандиозное зрелище! Одно лишь оно стоило пути! Даже жаль… что придётся внести несколько радикальных изменений в это чудо архитектуры.

Никто никогда не узнает, отдал ли кто-то из караульных команду стрелять или же у кого-то сработал инстинкт самосохранения. Однако выстрел, огласивший окрестности, не остался одиноким. Спустя какие-то доли секунды за первым снарядом в сторону гостей устремился шквал других. Над стеной поднялось облако порохового дыма, а далеко внизу вздыбился песок. Времени, за которое бежевое марево развеялось, с лихвой хватило орцинтаям для того, чтобы перезарядить оружие и вновь встать наизготовку. Стрелки не могли предугадать, какого результата ожидать от совершённого залпа, но в душе и надеялись, что сумели устранить проблему в зародыше.

Увы, в этом начинании их ждало сокрушительное разочарование. Сквозь оседающий песок постепенно прояснялись фигуры. Они не шелохнулись. Казалось, гости не утруждали себя даже мыслью о том, чтобы попытаться уклониться. Судя по кровавым пятнам на худощавых телах, в каждого попала хотя бы одна пуля. Тем не менее, не все остались на ногах. Пара гостей припала на одно колено, а неподалёку от «глашатая» элндай лежало лицом вниз тело с диковиной причёской. Никто кроме мужчины, чей голос все слышали ранее, не обратил внимания на падение товарища. Но на лице, осматривавшем тело, не проскользнуло даже капли сожаления или печали.

– Надо же…, – всё тем же безмятежным тоном произнёс бледнокожий оратор. – Недурно. Весьма недурно, смею заметить. Жаль, что это вам едва ли поможет.

Стоило его словам утихнуть, как трое из оставшихся элндай мгновенно напряглись. Несколько ударов сердца – и они бросились вперёд со скоростью, которую едва мог уловить взгляд. Расстояние между незваными гостями и стеной Орцио-Жакрая стало стремительно сокращаться. Немногие из стрелков на стене были в состоянии уследить за нападавшими, однако даже самый зоркий глаз не помогал попасть во врага. То, что элндай достигнут стены, казалось настолько неминуемым, что никто не решился выстрелить вновь.

И всё же нападения не случилось. По округе разнёсся грохот, однако он не был ни звуком удара невиданной силы об оплот Орцио-Жакрая, ни канонадой очередного залпа со стены. Его вызвало нечто иное. Это же нечто подняло вверх три больших облака песка и пыли. Караульные на стене обменивались друг с другом взглядами, полными удивления. Но они и подумать не могли, что схожие чувства испытывают и оставшиеся на месте элндай. Пока обе стороны понимали одно – в конфликт вмешалась третья сторона.

●●●

Едва ли кто-то мог ожидать такого поворота событий. Ни стоявшие на страже орцинтаи, крепче сжавшие своё оружие, ни элндай, ведомые никому не известными мотивами, не спешили что-либо предпринимать. И те, и другие ждали, пока осядет песок.

Однако если жителям пустыни лишь предстояло узнать суть произошедшего, то гости с Выжженных Островов, напротив, прекрасно понимали случившееся. Связь с силой крови подсказала им ответ, однако слишком поздно, чтобы успеть среагировать. По этой ли причине, или же была иная, но ранее безмятежные бледные лица едва заметно исказились от недовольства. То было единственным изменением, поскольку в остальном пришельцы предпочли остаться неподвижными.

Стоявшего в облаке пыли Айвиэна вполне устраивал такой расклад. Столь неожиданное – и весьма эффектное – появление застало врасплох всех без исключения. И если реакция уроженцев пустыни мало заботила молодого человека, то выражение бледных худых лиц вызвало мимолётный самодовольный смешок.

Вскоре ветер, который словно вновь осмелился двигаться, окончательно рассеял завесу. Нападавшим и обороняющимся открылись три новых силуэта, стоявших между ними. Двое были огромными птицами с чёрными перьями, острыми когтями и клювами. Кроуверы, которых трудно было не узнать, небрежно двинули головами – и два омертвевших тощих тела полетели прочь от стены, превращаясь в прах прямо в воздухе.

Между птицами стояла другая фигура. Она также обладала чёрными крыльями, однако в основе своей обладала человеческой фигурой. Предплечья с ладонями, грудь и ноги скрывали лёгкие на первый взгляд доспехи из чернёного металла. Из-под нагрудника почти до земли опускались полы тёмной котты без рукавов, скрывавшей ноги. Вокруг пояса несколько раз была обёрнута цепь того же цвета, что и нагрудник. Короткие чёрные волосы небрежно трепал ветер. Воронёная сталь меча торчала из груди поверженного врага, на лице которого застыло предсмертное удивление.