Вина. Повесть об интеллигенции

В детдоме их встретила толстая тетка, ворча, проводила в казарму, где разношерстная ватага детей встретила их подозрительно.

И было, как обычно в жестокие времена, – детей-сирот не бросили, дали кров и пищу. Беспризорники – дети погибших на фронте и во время оккупации, брошенные родителями от голода, и дети репрессированных были разными, как в республике Шкид. Процветал, как сейчас говорят, булинг, создавались шайки малолетних бандитов.

У них в первую очередь отняли выданную новую форменку, милосердно подкинув старое тряпье. Когда их били, старший брат молчал, из его глаз выкатывались слезы, и младший недоумевал, почему тот, такой сильный, не дает сдачи.

Как-то толстая воспитательница, в припадке гнева, выгнала на мороз голого воришку. Вдруг в казарме возник высокий худой начальник детдома, раненый фронтовик, он нес завернутого в свою шинель голого пацана. Грозно глянул на воспитательницу и ударил ее по лицу:

– Вон!

После этого случая эту воспитательницу не видели.

Детям не хватало узенькой «пайки» хлеба и баланды, постоянно хотели есть. Бегали в соседнее кукурузное поле, срывали незрелые початки и разжевывали молочные зерна. Иногда налетал объездчик на коне и хлестал убегавших детей плетью.

Их с братом разлучили, его взяли в ремесленное училище. Веню, как умненького миловидного мальчика, хотела усыновить маленькая некрасивая осетинка – учительница. Он испугался и написал родителям.

Сразу приехала мама, и плача увезла домой. Так Веня воссоединился с семьей, и они уехали восвояси – домой на восток, на родину у моря, так и не найдя Эльдорадо.

А брат остался, окончил ремесленное училище, а потом работал шахтером. Следы его потерялись.

Неизгладимый отсвет детства вошел в него неприятием страданий и холодом разобщения людей. Он стал аскетом, не только душевно, но и физически, как и все население, – не понимал излишеств.