Лабынгкыр

Майк Гелприн

Лабынгкыр

Вертолёт прошёл над озером, над парой грубо сколоченных нежилых срубов, по недоразумению называющихся турбазой, снизился и плавно опустился на заросшую нехоженой травой поляну.

Пилот заглушил двигатель, дождался, пока прокрутится винт, просунул голову в салон и подмигнул пассажирам.

– Приехали. С вещами на выход.

Вертолёт был армейским. С пилотом Стас Рогожин сговорился за пять штук и бутылку первача до озера и десять штук без первача обратно. Обратно лететь предстояло через две недели. Вертолётчик божился, что не опоздает.

Стас первым спрыгнул в траву. Принял у Сашеньки рюкзак со снаряжением, за ним другой, третий. Баул со снастями. Транспортировочную сумку с надувной лодкой, короб со складным транцем и лодочным мотором, две канистры с бензином. Подал жене руку и помог спуститься.

Они познакомились, едва поступили в университет, и со второго курса жили вместе, выхлопотав у завхоза отдельную комнату в общаге. Настоящее имя девушки было Сахаяна, но Стас звал будущую жену Сашей, Сашенькой и Шурочкой с первого дня. Сначала над ним пошучивали – жениться на якутке отваживался далеко не каждый. Потом подшучивать перестали. Сашенька была ладной, дружелюбной, работящей и лёгкой на подъём. По-русски выучилась говорить без малейшего акцента, а в походах и загородных вылазках ей равных не было. Тайгу и тундру Сашенька знала, как отцовский улус: легко ориентировалась, читала следы и предсказывала погоду точнее любого метеоролога.

Детей Рогожины за семнадцать лет семейной жизни настрогали аж шестерых. С собой, однако, взяли лишь старшего, шестнадцатилетнего Тимку, в обмен на обещание в следующем, выпускном году подтянуть школьные оценки. За остальными взялись приглядывать прилетевшие по такому случаю из Москвы в Якутск родители Стаса.

– Дядя Олег, вам помочь? – задрав голову, спросил соскочивший в траву вслед за матерью с отцом Тимка.

Олег Гордеев, грузный, круглолицый увалень высунул голову в проём раздвижной двери.

– Да справимся, малец, – пробасил он. – Надюша, Верочка, вылезаем.

Олег со Стасом дружили с армии и не забыли дружбу через два десятка лет после дембеля. Из Питера в Якутск, в гости, Олег прилетал не впервой, но в отпуск на природе, да ещё с семьями, сговорились лишь на этот раз. Правда, в отличие от плодовитой Сашеньки, хрупкая, тонкая в кости Надя произвела на свет одну только Верочку. Ладную, русоволосую и сероглазую гордячку, за словом в карман не лезущую.

– Это, значит, оно и есть, озеро? – неуклюже выбравшись из вертолёта и оглядевшись по сторонам, осведомился Олег. – Как его, всё не запомню, язык сломаешь.

– Лабынгкыр, – подсказал Стас. – Тоже с трудом выговариваю. Что это, кстати, – обернулся он к жене, – означает по-вашему?

Сашенька нахмурилась.

– Яростная рука.

– Эва, – почесал в затылке Олег. – Интересно, как рука может быть яростной.

– Может, – тихо, едва слышно пробормотала Сашенька. – Здесь всё может.

От поездки именно сюда, к месту, пользующемуся у якутов дурной славой, она мужа до последнего отговаривала. Но в конце концов сдалась – рыбалка на Лабынгкыре была отменной, лучшей в Якутии, в этом клялись все, кто когда-либо до озера добирался. А рыбаками что Стас, что Олег были заядлыми, поэтому местными дремучими суевериями решено было пренебречь.

Схоронившись в траве, Хорь с Карзубым проводили настороженными взглядами удаляющийся вертолёт.

– Не по нашу душу, – с облегчением выдохнул Хорь, когда стих шум двигателей. – По ходу пруха к нам возвернулась, кореш.

Карзубый не ответил. В бегах оба находились вот уже полтора месяца, с мая. Поначалу везло: удалось оторваться от ментов и сбить со следа розыскных псов. Потом везти перестало. Провалившийся в болотную трясину Хорь утопил компас, самое ценное достояние и основную надежду. Сам едва не утоп, Карзубый чудом вытащил. С тех пор шли по солнцу, а в пасмурные дни – куда глядели глаза. Припасы, которые, экономя на лагерных пайках, копили всю зиму, таяли. Вместе с ними таяли и силы. Жилистый, тёртый, выносливый Хорь ещё кое-как держался. Тощий, доходной Карзубый едва переставлял ноги. Хорь подумывал, что ещё день-другой, и напарника придётся пустить на жратву. Правда, выиграет от этого Хорь разве что отсрочку: в одиночку, без компаса и огнестрельного оружия, в тайге не выжить.

Теперь же пролетевший над головами, стихший и через полчаса убравшийся восвояси вертолёт подарил беглецам шанс.

– Здесь покантуйся, – велел Хорь напарнику. – Схожу посмотрю. Не бзди, с опаской пойду.

Пригнувшись, Хорь припустил к подножию невысокого холма с плешивыми склонами. На карачках добрался до вершины и выглянул в просвет между острыми, зазубренными валунами. С четверть часа внимательно наблюдал за распаковывающими пожитки фраерами. Затем попятился. Осторожно ступая, спустился к подножию и пошагал к напарнику.

– Озеро там, – присев на корточки, сообщил он. – Километрах в полутора. Здоровенное, дальнего берега не видать. На ближнем две хаты. И народ. По ходу туристы с вертолёта.

– Сколько? – вскинулся Карзубый. – Сколько их?

– Рыл пять или шесть. Верней не скажу, далековато было. Но одна точно баба. А может, и две.

Карзубый присвистнул.

– При оружии?

– Да говорю же, далеко до них было, не разглядел. Но ружьишки наверняка есть.

– Ну и что делать будем?

С четверть минуты Хорь молчал, думал. Затем сказал:

– Что-что. Приглядим за ними. Бог не выдаст, свинья не съест, что-нибудь да подвернётся.

– Волыну бы, – протянул Карзубый мечтательно. – Этих бы расшлёпали, баб себе забрали. Слышь, а может, так пойдём? Поделитесь жратвой, скажем, люди добрые. Христа ради.

– Ага, – язвительно фыркнул Хорь. – Станут они делиться. Телефоны наверняка есть, эти как их, спутниковые. Цинканут ментам, и примут нас с тобой за милую душу. Повяжут и в стойло.

– А если этими сказаться, геологами? Отбились типа от кодлы.

Хорь хмыкнул.

– Ты на рожу свою посмотри, – посоветовал он. – Какой из тебя геолог? Да и из меня тоже.

До трёх пополудни поудили с берега на спиннинги. Стас и Олег вхолостую, а Тимка одного за другим зацепил трёх щурят.

– Удачливый парнишка растёт, – заметил Олег, сматывая лесу.

– Да ни при чём тут удача, – улыбнулся Стас. – Тим наполовину якут. Охота и рыбалка у них в крови, поколениями промышляли зверя и рыбу. Я в сравнении с малым – любитель. Он и стреляет, как бог. Не целясь и не промахиваясь, палит. В прошлом сентябре оленя с двухсот метров уложил, наповал. И на местности ориентируется, будто у себя дома, куда бы ни занесло. В мать, в общем, пошёл.

Пока варилась уха, откупорили поллитровку с женьшеневой настойкой, выпили за удачный отпуск, за дружбу, за жён и детей, а под конец за всё хорошее.

– На ночь перемёты поставим. А завтра на остров сплаваем, – Стас махнул рукой в сторону едва различимого на южном горизонте тёмного пятна на озёрной глади. – Здесь, у берега, пустяки, мелочёвка. А там хариусы косяками ходят. И сиги. Сам не был, но парням верю: врать не станут.

Со слов вернувшихся в прошлом году с Лабынгкыра приятелей он пересказал с десяток рыбацких историй, потом охотничьих. Захмелевший Олег одобрительно цокал языком и в предвкушении завтрашнего удовольствия азартно потирал руки.

– Эй, выпивохи, уха готова, – вклинился в байку о полутораметровом налиме Сашенькин голос. – Руки сполоснуть не забудьте.

Солнце растворило лучами мелкие перистые облака и шпарило теперь от души. С озера задувал прохладный, ласкающий кожу ветерок. Трепал ядовито-жёлтые лепестки лютиков, бледно-голубые соцветия живокости, ерошил языки костра, посвистывал в распахнутой настежь двери сруба и уносился прочь, втягиваясь в расщелины на пологих склонах подступающих к берегу сопок.

– Так что же, здесь никто не живёт? – спросила Надя, покончив с ухой. – Никто-никто?

– Ближайший посёлок в ста километрах, – Стас зачерпнул добавку из котелка. – Так что считай никто. Туристы иногда добираются, такие, как мы, но редко. А якуты этих мест сторонятся. Говорят…

Стас махнул рукой и умолк.

– Что говорят? – уточнила Надя.

– Да глупости всякие. Шура моя вон тоже сюда лететь не хотела, до последнего сопротивлялась.

Сашенька поджала губы.

– Это не глупости, – проговорила она строго. – Мой отец не знает грамоты, и деды не знали, и прадеды. Но они были людьми неглупыми и нетрусливыми. Отец однажды ногу в тайге сломал, шестьдесят километров на одной ноге топал и вернулся живым. Дед по матери на медведя в одиночку ходил. Дед по отцу от стаи волков отбился. Прадед… Неважно. Сюда ни один из них бы не сунулся. Ни за какие блага не пошёл бы.

– Да почему? – удивилась Надя. – Почему не пошёл бы?

– Люди говорят, в этих местах живёт… – Сашенька запнулась. – Даже не знаю, как сказать-то.

– Динозавр, – хохотнул Стас. – Типа лохнесского чудовища, только круче.

Сашенька укоризненно покачала головой.

– Сам ты динозавр. Зверь здесь живёт, огромный, жестокий и свирепый. Его называют лабынгкырским чёртом.

– И где именно он живёт? – заинтересовался Олег.

– Этого никто не знает. Но видели его и в воде, и на суще. Издалека. А те, которые вблизи видели, ноги унести не успели.

– Не понимаю, – развёл руками Олег. – Если твои сородичи сюда не ходят, то как они его видели?

– Не они, – терпеливо объяснила Сашенька. – Однажды, я тогда ещё девчонкой была, в улус пришёл человек, старатель из партии, что на притоках Индигирки золото промышляла. Был этот человек не в себе, потому что из всей партии в живых один он остался.

– Остальными динозавр позавтракал, – подмигнул Стас. – А мужиками, что в прошлом году сюда летали, и в позапрошлом, и три года тому, и пять почему-то побрезговал. Сдох, видать.

Сашенька насупилась и отвечать не стала.

– Мам, мне это не нравится, – подалась к Наде Верочка. – Пап, дядя Стас, а давайте отсюда уйдём, а? Вдруг здесь и вправду чудище?

Олег досадливо крякнул.

– Байки они байки и есть, – сердито проворчал он. – Охота людям плести всякую чушь. Извини, Саша, не про тебя будь сказано.

– Пап, а если взаправду?

– Так, – Надя поднялась с поставленного на попа чурбака. – Давайте мы про это больше болтать не станем. Легенды легендами, а настроение испортилось.

До вечера распаковывали пожитки, обустраивались. Помалкивали. В срубах решили не ночевать, так что, когда солнце завалилось за горизонт, поставили палатку и детям скомандовали на боковую.

– Тим это Тимофей или Тимур? – спросила влезшая в спальный мешок Верочка.

– Ни то, ни другое. Тимир. Так звали легендарного якутского героя. Имя означает ”железо”.

– А ты, Тимир, в этого зверя, ну, который здесь живёт, веришь?

Тимка крякнул, ловко нырнул в спальник, застегнул молнию.

– Как тебе сказать… С одной стороны, я ни во что такое не верю. Ни в чертей, ни в злых духов. С другой – понимаешь, народные сказания не на пустом месте слагались. Якуты говорят: без ветра дерево не качается. Ну, в смысле дыма без огня не бывает.

– Другими словами, ты допускаешь, что чудище есть. И что, боишься?

С полминуты Тимка молчал, думал. Затем сказал:

– Вот увижу его, тогда и буду бояться.

– И что сделаешь? Драться с ним будешь?

Тимка хмыкнул.

– Я что, на идиота похож? Ноги сделаю. И тебя с собой прихвачу. Всё, давай спать, а? Завтра вставать спозаранку.

Стас поднялся затемно, когда остальные ещё спали. Подсвечивая фонариком, подключил компрессор. Накачал лодку, спихнул её в воду и подвесил транец с мотором. Затем занялся снастями и снаряжением. Сонный, зевающий Олег застал друга за придирчивым осмотром двустволки.

– А ружьё-то зачем? – поинтересовался Олег. – На острове что, дичь водится?

– Да какая там дичь. Так, на всякий случай прихватим. Другую здесь оставим, Шуре с ней будет спокойнее.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.