Вера: не Вера

К этому моменту фото с пауком набрало двести тридцать два лайка. Новые подписчики продолжали добавляться. В комментариях требовали продолжения, спрашивали, как поживает Павлин.

Тридцать четыре лайка – вот ее рекорд за всю историю виртуальной жизни! При этом приходилось постоянно следить за лентой и расставлять сердечки всем знакомым.

Первый лайк поставила Алиса. Она почти всегда была первой, как будто всегда была онлайн. И даже она не усомнилась?

«Это мне-то новый ноутбук от родителей? – мысленно удивлялась Вера. – Старый-то кое-как достался от брата, который в свое время перешел к нему от папы. Если бы Кирилл не пошел подрабатывать и не накопил на игровой компьютер, у нас был бы один ноутбук на двоих».

Становилось не по себе. Однако лайки мало-помалу стачивали шипы бдительности. Она и не заметила, как стремительно побежало время: как не полюбопытствовать, кто именно оценил фотографию? Да и не отправить ответный вежливый лайк тоже было совсем неприлично. Она же не какая-то там зазнайка.

Общий взгляд на ситуацию стирался из поля зрения. Здесь и сейчас было слишком много безотлагательных дел. Кто-то из новеньких парней-подписчиков спрашивал в комментариях про видеокарту.

Вера открыла фотоальбом в телефоне. На последнем фото красовалась вспышка на ноутбуке.

Вера хорошенько встряхнула головой. Она давно привыкла к неразберихе, периодически творящейся в мыслях, но это было что-то совсем другое.

«Поэтому двойка исчезла? Из-за того, что засветился экран? А ноутбук появился, потому что на фото отчетливо виднелся металлический корпус и клавиатура? Погодите-ка…»

Страх, удовольствие, любопытство – активировались на полную мощность. Она еще никогда в жизни не ощущала все это одновременно.

Сообщение для Алисы родилось на одном дыхании: «Привет, помнишь сегодня географичка мне двойку влепила?»

Вера надеялась, подруга, как и всегда, почувствует подвох и спросит: «Да, и что?»

Ну или (хотя это казалось невозможным): «Нет, а что случилось»?»

Ответ от Алисы пришел довольно быстро: «Как ты умудрилась? И что, родители собираются забрать новый ноутбук?»

Вера сперва что-то написала, затем взяла паузу и стерла набранный текст.

«Ну конечно, – подумала она. – Это все ее рук дело! Что я тут выдумываю? Другие одноклассники и в самом деле могли не заметить, но не лучшие подруги. И именно Алиса больше всех просила показать паука. Она же знает, что его нет! Я-то подумала, очередной повод столкнуться с моим братом, а она просто издевалась надо мной. Все сходится! Она как-то говорила, что ее двоюродный брат учится на программиста. Они взломали мой аккаунт, электронный дневник… Ах, ты, дрянь».

Вера подозревала, и почему-то, когда сердилась на Алису, это становилось особенно очевидно – та дружила с ней только из-за Кирилла. Когда он учился в их школе, она бегала за ним (как сейчас Вера охотилась за Левой), только она не пряталась и не делала из этого секрет. Это Машка вздыхала по нему тайно.

«Надо же, так правдоподобно подделали фотографии, – искренне восхищалась Вера. – Да у кого-то талант пропадает! Взбредет же в голову тратиться на такую чепуху».

Дверь скрипнула и открылась. Вера, погруженная в детали расследования, не расслышала приближение Кирилла. Она резко свалилась на пол и теперь, щурясь от звона в ушах после удара, смотрела на перевернутый силуэт брата.

– Даже не хочу знать, – сказал Кирилл, потом зевнул и бесцеремонно переступил через распластавшуюся по полу сестру.

– Привет, – с ухмылкой брызнула Светка – его девушка, и с застывшей на лице неловкой гримасой, как коза, перепрыгнула через препятствие.

Цветочный аромат туалетной воды смешался с запахом грязных носков брата. Гадость. Однако это не шло ни в какое сравнение с перенесенным позором. Не выдержала даже икота и, наконец, исчезла.

Глава четвертая

Прежде чем нырнуть под крышу торгового центра, Вера взглянула на часы.

«Всегда бы так», – подумала она и, стряхнув с экрана телефона капли дождя, вошла внутрь.

Прячась за зелеными стеклами солнцезащитных очков, Вера придирчиво оглядывала давно поблекшие рекламные вывески, старомодную отделку внутреннего помещения, и толпу людей с жабьим цветом кожи.

«Какой же это «Престиж? – мысленно негодовала Вера, – «сегодня это торговый центр «Болото», затягивающий в себя не только покупателей, готовых расстаться с деньгами, но и всякого, кто решил укрыться от внезапно хлынувшего ливня».

Вера вальяжно вышагивала вдоль витрин, стараясь соответствовать хорошо знакомой атмосфере, пропитавшей эти стены. Ее создали самые богатые люди города, облюбовавшие этот центр с первого дня его появления.

Веру внезапно осенило. Очки в ярко-фиолетовой круглой оправе, должно быть, производили неоднозначное впечатление. Глупо же носить солнцезащитные очки в помещении…наверное, она напоминала стрекозу.

Все, шоу окончено! Вера распустила волосы и скрыла за ними лицо, как за занавесом.

Ускорила шаг, суетливо теребя в руке телефон.

Под двумя последними фотографиями в социальной сети она собрала кучу лайков. Не хватало, чтоб минута славы закончилась, когда кто-нибудь сфотографирует ее в таком ужасном виде. Однако проходящие мимо люди не обращали на нее никакого внимания.

Вера не могла отделаться от ощущения: все непременно пялились бы и думали, что это за чудовище, не скрой она за очками темные круги под глазами… не будет же она объяснять, что ворочалась всю ночь с боку на бок. Мало того что мысли о предстоящем разговоре с Машей никак не выходили из головы, так еще и левый глаз невыносимо чесался и слезился. Утром веко припухло, поэтому пришлось надеть очки.

Не хотелось бы наткнуться на кого-нибудь из знакомых, разумеется, кроме Маши, на встречу с которой она и спешила. Накануне вечером совестливая подруга пыталась вытянуть все подробности по телефону и долго не соглашалась на тайную встречу (без Алисы).

Вера поднялась на четвертый этаж. Вошла в магазин, в котором обитало платье ее мечты, и убедившись, что нужный размер дожидался на вешалке, поспешила прочь. Это платье она и присмотрела для тетиного дня рождения.

Каждый год, незадолго до праздника, мама, не жалея ни собственных сил, ни средств семейного бюджета, хлопотала с подготовкой. По ее словам, семья должна была не опозорить ее перед людьми и выглядеть прилично. Как будто другие дни в году не имели никакого значения! Мама подбирала вещи на свой вкус и не принимала отказов, если вдруг кто-то из членов семьи кривил носом.

Но в этом году Вера впервые решилась на бунт. Она ни за что не уступит и потребует именно это платье, чего бы ей этого ни стоило. Она достаточно взрослая, чтобы решить в чем лучше выглядит. Вместо того чтобы без толку пылиться в дальнем углу шкафа, где похоронены предыдущие купленные мамой наряды, выбранное Верой платье еще не раз пригодится. Она могла бы сходить куда-нибудь с друзьями, например, в ночной клуб, где некоторые из ее одноклассников уже умудрились побывать.

Странным образом, с тех пор как Вера нашла платье, на пороге этого бутика ее покидала та напускная легкость, с которой она всегда начинала вышагивать, как только попадала внутрь «Престижа». Сегодня она потеряла самообладание намного раньше, еще на втором этаже. Неужели скоро она не сможет переступить порог магазина?

Продавец-консультант, наверное, считала ее сумасшедшей – в стрекозиных очках, тем более.

Вера мечтательно выдохнула. До зарплаты родителей оставалось чуть больше недели, а до этого момента о покупках не стоило и заикаться.

Вера боролась с сонливостью, мучительным ожиданием Маши и фантазиями, в которых она, облачившись в сногсшибательное платье, купленное за совсем смешные деньги, позировала перед фейерверком фотовспышек. Она произведет фурор! Будет звездой вечера! Вот только бы продержаться на огурцах, от одной мысли о которых уже сводило зубы…

Реакция на лимон – вот что это напоминало. Когда пятилетняя Вера узнала, что слюна во рту выделяется не только от непосредственной лимонной кислоты, но и от мимолетной мысли о цитрусе – ее постигло озарение. Теперь что-то подобное наклевывалось с огурцами. Правда, вдобавок сопровождалось тянущей болью жевательных зубов, повышенной агрессией, беспокойством и удрученностью. Неужели новый рефлекс на всю жизнь?

Вера еще раз окинула взглядом этаж, окрашенный в зеленый цвет, и уселась на скамью. Пытаясь отыскать ответы в интернете, она не на шутку задумалась. Было бы здорово силой мысли, как выходило с лимоном, а теперь и огурцами, вызывать какую-нибудь другую реакцию организма. Например, увеличение груди. Хотя бы на время, хотя бы только на тетин день рождения, да хотя бы для пары снимков!

Но разобраться в трудах великого ученого Ивана Петровича Павлова было не под силу. Она тут же увязла в понятиях «условный» и «безусловный» рефлексы, и быстро отбросила эту затею.

Маша шумно плюхнулась рядом, заставив пластиковую скамью взвизгнуть. Пока Вера стряхивала капли, приземлившиеся на нее с мокрой куртки подруги, та беззастенчиво всматривалась в зеленые линзы очков. Потом кинула быстрый взгляд на экран своего телефона:

– Привет! Ну как ты?

Вера молча пожала плечами.

– Смотрю, не опоздала, мне стоит беспокоиться?

Казалось, Маше было неловко шутить без поддержки Алисы. К тому же ее голос подозрительно дрожал, как будто она собиралась признаться в чем-то постыдном.

Вера пропустила язвительный вопрос мимо ушей:

– Освободилась раньше, чем планировала. Час уже сижу. Да ничего толком не сказали: капли, мазь…

Машка наконец, посмотрела открыто и как-то по-дурацки улыбнулась, будто у нее болел зуб, и двигать губами было не в ее власти:

– Зато школу пропустила.

Вера подумала, что дело в керамических брекетах: наверняка в них что-то застряло, и Маша пыталась это скрыть.

– Еще краситься запретили, – оттягивала неудобный разговор Вера, продолжая наблюдать за странным поведением подруги.

– Сочувствую, – спешно отозвалась Маша. – Короче, хочешь злись, хочешь обижайся, но я позвала Алису.

– Что? – сразу же вскипела Вера. – Я же просила!

– Мы еще в прошлый раз договорились, – спешила оправдаться Маша, – что бы ни случилось – все обсуждать. Мы что зря проходили марафон мудрости?

Вера стиснула зубы.

– Мне с тобой надо было посоветоваться. Только с тобой! Что здесь непонятного? Доказательств нет: я не могу ничего предъявить, но все указывает на Канарейку.

– Да что она сделала? – удивленно вытаращилась Маша. – Если бы Алиса предложила встретиться без тебя, я бы поступила точно так же.

Вере казалось, напротив сидела не подруга, а какая-то ведьма. Ее волосы цвета молочного шоколада сейчас были мокрыми и казались черными. Веру бесило каждое движение ее наглой предательской рожи.

– Сначала я думала все из-за этого приложения, – начала было Вера, сдерживая гнев всеми силами, но тотчас же остановилась: в ухе со стороны воспаленного глаза что-то болезненно щелкнуло, а потом в голове раздался оглушительный звон, на который среагировали барабанные перепонки. Вера наспех сняла очки и схватилась за голову.

Маша взволнованно сыпала вопросами:

– Что с тобой? Что такое?

Вера не смогла ответить. Маше ничего не оставалось, как захлебываясь от эмоций, беспомощно пытаться достучаться до подруги.

– Взбесила меня, что-что, – спустя какое-то время передразнила Вера, не поднимая головы.

Когда боль стихла, она мысленно решила, что с воспаленным глазом лучше не шутить. Если раньше он чесался, то сейчас она чувствовала жгучую резь. Вообще-то, врач заверил, с глазом все нормально, выписал лекарства и отправил домой с тем, чтобы Вера побыла на домашнем режиме три дня. А затем вновь пришла на прием; если, конечно же, не будет ухудшений.

Вера открыла глаза и медленно подняла голову. От насыщенности ярких красок стало не по себе. Она потянула руку в сторону очков, чтобы вернуть спокойный зеленый мир, но и сквозь пелену увидела, как к ним, виляя бедрами, приближалась Алиса. Благодаря ярко-желтой укороченной куртке и ее любимым синим джинсам клеш, из-под которых выглядывали ботинки на массивной платформе, перепутать ее было невозможно.

– Счастливо оставаться, – процедила Вера и, кинув на Машу укоризненный прощальный взгляд, направилась к лифту.

– Да, стой ты, – умоляюще крикнула вслед Маша.

Вера выкинула вверх средний палец, потом наступила на собственные шнурки, налетела на кого-то мужчину, еле устояла на ногах. Все как обычно.

Позади окликали уже два голоса.

Засада какая-то, к тому же она оставила очки на скамье. Там же такие хрупкие стекла, и оправа только снизу, верх совершенно не защищен – наверняка кто-нибудь из посетителей раздавит их своей задницей или нечаянно опрокинет на пол, – думала она на бегу. И на улице дождь, а у нее не было зонта.

Из-за переполняющей обиды начал слезиться правый – здоровый глаз. От злости хотелось разнести все вокруг. Выпрыгнуть бы из собственной шкуры, заорать от отчаяния, сделать хоть что-нибудь, чтобы спустить пар.

Вера вызвала лифт. Она вглядывалась в мигающие сверху цифры и молитвоподобно бубнила: «Быстрее же! Ну давай».

Когда двери наконец приоткрылись, Вера заглянула внутрь и выдохнула с облегчением. Ее встретило собственное неприветливое отражение в зеркале. Хотя бы не придется тратить время на правила этикета. Ей так и не удалось вспомнить, кто кого пропускает: те, кто входят или те, кто выходят. Кабина, к счастью, оказалась пустой. Не придется сгорать от стыда и прятать глаз.

Быстро заскочив внутрь, Вера принялась ритмично вдавливать кнопку закрытия дверей. Два треугольника, направленные друг на друга острыми углами, вспыхнули холодным белым светом. "Давай же!"

К лифту приближалась пышнотелая женщина с пунцовыми пятнами вместо щек: в одной руке она держала огромный пакет с покупками, в другой тащила за собой девочку лет четырех, которая истошно орала на весь торговый центр. Люди возмущенно осматривали их и недовольно отворачивались. Женщина громко и жалобно попросила придержать дверь, но Вере было плевать. Она была готова разрыдаться и хотела побыть одна. Еще не хватало, чтоб подруги успели догнать ее из-за приступа вежливости перед какой-то незнакомкой.

Двери шумно закрылись. Вера спряталась в углу. На душе стало еще тоскливее. Будто она разом испортила жизнь и этому ребенку, и этой женщине. На помощь сразу же пришел внутренний голос. Он нашептывал, что маленькая девочка, разглядев ее ужасный красный глаз, обязательно бы испугалась. И тогда бы ее мамаша ни за что не остановила истерику еще дня три. Очки-то остались на скамье.

Вера чувствовала себя отвратительным, страшным монстром и внутри, и снаружи. Однако, почти сразу ощутила, что в кабине было душно. Даже чистая совесть не стоила того, чтобы тесниться здесь с кем-нибудь еще – и она мысленно простила себя.

Лифт начал движение вниз.

Резко бросило в жар. По спине водопадом скатились капельки пота, все же снимать куртку было уже поздно. Как только она окажется на первом этаже, сразу же помчится к выходу на улицу.

«Двойное предательство, – подумала Вера. – Может, они изначально были в сговоре? Ну конечно! Сидят сейчас и ржут надо мной».

Вера всегда была третьей подругой. Алиса и Маша жили в соседних подъездах и познакомились задолго до того, как все они оказались в одном классе. В парке на аттракционах, в автобусе – вот, где проверялась их дружба. Там, где коварно поджидали парные сидения. Там Вера всегда понимала свое место. В остальное время дружба ее устраивала. Конечно же, не считая шуточек про опоздания.

Во внутреннем кармане куртки завибрировал телефон.

«Даю руку на отсечение, что звонит одна из этих стерв», – мысленно проскрипела Вера.

Она приложила ладонь к одной из боковых стен лифта. Не нагрета ли она? Судя по температуре в кабине, она спускалась по шахте, объятой пламенем. Никакого другого объяснения не было.

Металлическая стена обдала приятной прохладой. Вера даже прикрыла глаза от удовольствия. Блаженство. У нее совсем не оставалось терпения, чтобы переварить все, что случилось за последние дни. Она была сплошным комком нервов.

Как же все надоело!

Вера моментально почувствовала – жар исходил снизу. Придерживаясь за стену, скользнула вниз и прикоснулась к полу, усеянному следами грязной обуви. Но и он был холодным. В отличие, от ее собственных кроссовок, которые случайно задела кончиками пальцев. В ту же секунду, как она это почувствовала, раздался сигнал о прибытии. Лифт остановился на втором этаже. На электронном табло приветственно замерцала цифра «два».

Переполняемая возмущением Вера сделала шаг в сторону. Сейчас кто-то все-таки нарушит ее покой. Казалось, она скажет что-нибудь вслух. Неужели, так сложно спуститься на первый этаж пешком? Но тут же осеклась, люди могли поехать выше или, еще хуже, какая-нибудь мамочка вкатит коляску или войдет потный мужик с огромной негабаритной покупкой.

– Что ж, любуйтесь, – буркнула Вера сквозь зубы, пока двери не разъехались и демонстративно повернулась спиной.

Сперло дыхание. А вдруг это Маша и Алиса? К этому моменту, телефон как раз перестал вибрировать в кармане куртки. Двери слишком долго не открывались. Вообще-то, Вера никогда не пользовалась лифтом в этом торговом центре. Спускаться по эскалатору было удобнее и быстрее: можно было поглазеть на людей, на витрины, – поэтому она не была уверена насколько быстро двери должны были реагировать на прибытие.

Зачем она вообще вызвала лифт?

Бегая глазами по рекламным листовкам, расклеенным на стенах, Вера стерла проступившую на лбу испарину и все-таки расстегнула куртку. Неожиданно погасло освещение. Лифт перешел в аварийный режим и окрасил кнопки в грязно-оранжевый цвет. Вера обернулась, возмущенно цокнула и указательным пальцем вдавила кнопку с «колокольчиком».

Ну да, когда-то в детстве она мечтала связаться с диспетчером, но не при таких же обстоятельствах. Подумала, что впервые в жизни застряла в лифте, а ничего особенного не почувствовала, даже не успела испугаться. А вот глаз чесался все сильнее. В кроссовках по-настоящему пекло и, она бессознательно переминалась с ноги на ногу, не понимая до конца происходящее.

Вскоре раздался чей-то голос. Глаз так зудел, да еще вернулся этот звон в ухе, поэтому Вера с трудом расслышала предупреждение диспетчера. Он сказал, придется подождать, объявив в конце, что принял вызов в 14:45, двадцать третьего апреля.

Вера повернулась к зеркалу и, подсвечивая фонариком на телефоне, принялась разглядывать сухое глазное яблоко, иссеченное маленькими красными капиллярами. Телефон в момент стал горячим. Вера подумала, что особо не удивится, если благодаря ее «везению» батарейка сядет в эту самую минуту.

На экране всплыла фотография. Вера видела ее впервые: Машка с выпученными глазами пялилась в объектив камеры. На ее лице читалось: «Что такое? Что случилось?» Как будто в тот момент, когда на четвертом этаже у Веры случился тот самый приступ боли, кто-то этим воспользовался и сделал чертов снимок. Но ведь это невозможно?

Поверх фотографии мерцала красная кнопка «УДАЛИТЬ».

– Что за…? – не успела Вера придумать хоть что-то, объясняющее увиденное, экран потух, и через секунду, не дав ей прийти в себя, вспыхнул вновь.

На этой же фотографии появилась Алиса. Она виднелась на заднем плане и приближалась к вытаращенной в камеру Маше. Вновь отобразилась кнопка «удалить». Теперь она мигала чаще, словно бы повторяла увеличивающийся пульс Веры.

Нет, это точно была чья-то шутка. В реальности Алиса вышла с другой стороны. Вера сама это видела.

«Кто издевается надо мной? В чем смысл?»

Вера, отговариваясь сама от себя плохим самочувствием, зажала боковые клавиши и полностью отключила телефон. Из динамика в стене раздалось изнуряющее шипение, вынудившее, зажать уши. Слишком уж затяжные помехи. Вероятно, диспетчер пытался узнать все ли у нее в порядке, думала она. Раз уж ей удалось связаться с кем-то из кабины лифта, возможно, и там, куда поступил вызов, могли делать то же самое.

Может, стоит позвонить маме?

Потом ей хотелось бы подумать, что она что-то неправильно расслышала, но ровный механический голос, выдерживая паузы между словами, произнес четко и ясно: «Нельзя никому рассказывать».

Вера прижалась к стене и, съежившись, сползла вниз. Она пыталась уложить в голове эти странные слова, когда почувствовала, в глазу что-то зашевелилось. Это что-то выбиралось из ее собственной головы.

Включился фонарь на телефоне, и луч тусклого рассеянного света пробился сквозь куртку. Но как? Она же отключила его?

Плевать. Вера немедленно вытащила смартфон и осветила кабину. Она по-прежнему была одна. Сейчас она готова была поверить в призраков, потому что ничего другого в голову не приходило.

Вера приблизилась вплотную к зеркалу и увидела, как из-под ресниц, прикрытого от боли левого глаза, показались толстые паучьи лапы.

Кричать она уже не могла, как не могла и вдохнуть. Тело перестало слушаться. Мышцы свело, будто сотни игл разом пронзали ее насквозь. Смартфон вывалился из рук и упал на пол фонарем вверх. Свет едва добирался до ее лица. То, что Вера не видела в полутьме кабины – она прекрасно чувствовала. Огромный ультрамариновый птицеед размером с одну четвертую лица выбирался из-под отекшего века.

Осознав все в полной мере, она рефлекторно потянулась к инородному телу, и тут же одернула руку. Мохнатые изгибающиеся конечности были настоящими. Они коснулись ее пальцев.

Если не брать во внимание дрожь, управляющую ее телом, она замерла. В нос ударил запах паленой резины. Черный клубящийся дым с неимоверной скоростью заволакивал кабину лифта. На ногах без открытого огня плавились кроссовки. Они, превращаясь в жидкую тягучую смесь, прилипали к тонкой коже ног и прожигали джинсы. Все происходило слишком быстро. Боль отзывалась в нервных окончаниях по всему телу. Вера все чувствовала, и все равно не могла сдвинуться с места. Бежать было некуда.

Свет аварийных кнопок погас, следом померк и фонарь на телефоне.

Паук высвободился и пополз по ее лицу. Вера в отчаянии закричала, но услышала лишь слабый хрип.

Глава пятая

Из громкоговорителя, закрепленного на фасаде торгового центра «Престиж», доносился приятный голос. Используя ловкие маркетинговые штучки, он заманивал вкусить восхитительные сочные бургеры, примерить удобнейшую обувь, приобрести уютный диван и все это со скидками и бонусами. Так и витало в воздухе: кем бы вы ни оказались, денег на все непременно хватит.

Алиса и Маша сидели на мокрой уличной скамье и разглядывали прохожих, аккуратно лавирующих между лужами. Солнце наконец выглянуло из-за туч и, словно бы желая наверстать упущенное время, пыталось дотянуться до каждого ослепляющими лучами.

– Все из-за того, что она пришла раньше. На час, представляешь? – вдруг прервала тишину Маша. – Я же говорила, что это плохая примета. Пусть лучше опаздывает всегда. Лис, ну подумай еще: в чем она тебя обвиняет?

– Отстань ты, – огрызнулась Алиса, – сказала же – понятия не имею.

Алиса и без того была подавлена, как будто и в самом деле, что-то натворила. Только она точно знала, что никого не предавала, от одной мысли, что ее в чем-то подозревают, становилось тошно. Вдвое хуже, что Машка, самая добрая и справедливая из их троицы, сомневалась в ее невиновности и не скрывала этого.

Маша, ловко орудуя влажными салфетками, оттирала черные лосины из искусственной кожи и высокие такого же цвета ботинки от грязных брызг и, кажется, избегала смотреть Алисе в глаза.

– Даже в обморок упала, – рассуждала Маша сама с собой. – Нет, ну она, конечно, странная, но подумать такое.

Она встала со скамьи и повернулась спиной к Алисе:

– Посмотри, пожалуйста, чисто сзади?

Алиса взглянула на светло-голубую куртку пыльного оттенка, расписанную крупными черными надписями. На первый взгляд чистая.

– Никогда не видела, чтоб кто-то так валялся, – печально выдохнула и, вытащив из пачки салфетку, стерла несколько грязных капель с рукава куртки подруги.

– И я, – отозвалась Маша. – Сто раз думала, вот что я буду делать, если рядом кому-нибудь станет плохо? Прям, выучить хотела. А как увидела – ступор. Хорошо, что скорая быстро приехала.

– На ОБЖ вроде рассказывали.

– Это не считается, – отмахнулась Маша. – Мало ли что там рассказывают. За партой не верится, что и впрямь в жизни может пригодиться.

– Ага, – рассеянно откликнулась Алиса и заметила дыру на куртке подруги: – У тебя куртка на спине треснула.

– Да знаю, – краснея вздохнула Маша, – поэтому капюшоном и прикрываю. Новая в этом сезоне мне не светит.

– Не переживай, я случайно заметила, – Алисе подумалось, что дырку можно и зашить, но она промолчала, не хотелось обижать Машу.

– Хорошо все-таки, что мы побежали за ней, – продолжила Маша. – Страшно подумать, сколько бы она там провалялась. Она протянула Алисе пачку салфеток, кивнув на грязные разводы на ее обуви, но та отмахнулась. Ей в отличие от Маши казалось естественным быть грязной после дождя.