Планы бытия. Рассказы

Софрону вновь приснился очень странный сон. Поначалу он блуждал в кромешной тьме, которая не была столь спокойна, как в квартире, когда выключаешь свет. Всё словно вращалось, раздавались загадочные «подвальные» звуки, как будто кто-то постоянно скрёбся и бил по металлу. Часто возникало ощущение, что он смотрит в объектив фотоаппарата, который то закрывался, то открывался. Порой он видел родных и близких, но они проходили мимо, лишь изредка удостаивая его мимолётным взглядом. Они шли из стороны в сторону отрешённо, словно зомби. Но самое страшное случалось, когда их лица внезапно менялись на совсем уж нечеловеческие: их резко искажали гримасы бешенства, а глаза приобретали то красный, то жёлтый, то оранжевый блеск.

Софрону стало жарко, он почувствовал сквозь сон, что рядом кто-то есть, и проснулся. Взмокший, он включил свет, осмотрелся, и стал прислушиваться. Но уже через несколько секунд к нему вернулось его обычное легкомысленное настроение. Он вытер ладонями пот с шеи и опять лёг спать, как ни в чём не бывало.

Глава 5

С утра Софрон накинулся на шоколад с тёплым молоком, стоная с закрытыми глазами. У него это уже стало входить в привычку. Затем он осмотрел, где у него что находится. Всё оказалось вполне ожидаемо.

«А ведь и впрямь логично, – удивился он, – сразу видно – я положил!». – Он засмеялся, и ещё раз потянулся, радуясь солнечному утру.

Это подтолкнуло его совершить вчерашнюю задумку. Он зарядил телефон, оделся и пошёл разведать обстановку.

Было ещё довольно рано, и особой суеты Софрон не заметил. Он просто наслаждался свежим воздухом.

Вдруг он понял, чего ему не хватает – музыки, и он вспомнил, что рядом с компьютером он видел и наушники и колонки. Софрона захватил интерес, и он помчался домой.

Запустив проигрыватель, он сразу же, словно прирос к стулу. Три часа двадцать пять минут он слушал и балдел, даже не отвлекаясь на голод и жажду, хоть в плейлисте и было всего тридцать пять разносортных треков. Причём половина ему начала приедаться ещё до происшествия. Софрону вспомнилось слово «электроника». Он не понимал, что заставляло его чувствовать себя именно так. Это сравнимо с магией, с заклинаниями, которые заставляли его, словно наркомана, слушать и слушать их бесконечно.

«Музыка, – возникли слова где-то на границе сознания, – одной её достаточно. Как бы хотелось познать её волшебство полностью, – как смогли эти звуки так сочетать?». Он сидел, чуть не раскрыв рот, но не улыбался, а глаза его были широко раскрыты от обомления и восхищения. А порой он и вовсе закрывал их, развалившись на стуле, словно какой-нибудь коматозник, и старался не выходить из состояния растворенности в этой Божественной мелодии. Казалось, будто в каждом треке сокрыта, закодирована если не вся Вселенная, то, по крайней мере, планета или состояние. Пару раз ему даже захотелось заплакать от такой красоты, но он удержался, чтобы не пропустить следующие ноты, хоть и мог перематывать, как захочет.

Когда Софрону в очередной раз приспичило в туалет, он отвлёкся и на пустое брюхо и вырвался из пут песни сирены. Полакомившись бутербродами с колбасой, сыром и горошком, он принялся изучать, что ещё интересное есть у него на компьютере. И, немного покопавшись, нашёл папку со своим творчеством. Открыл один рассказик, почитал и заинтересовался. Затем прочитал ещё пару и рассмеялся на весь дом.

После этого он решил глянуть один из романов. Там дела обстояли поскромнее и размереннее, но всё ещё притягательно и не лишено юмора человека, философски относящегося к жизни. Софрон захотел узнать, каким он был, и нашёл файл с названием «Дневник».

«Во-о, – подумал Софрон, – вот и узнаем, что подвигло меня такое сочинить!».

Он пролистал файл до случайной даты в прошлом году, и начал читать. Тут его подкосило основательно. Буквально с первых же предложений стало ясно, насколько пустая, тоскливая и бессмысленная у автора была жизнь. Сплошной мат, частые слова из прописных букв и восклицательные знаки. Множество ошибок и пьяного бреда. Это резко сменялось простыми фразами вроде: «Зато сегодня полы помыл», что казалось несуразным и внушало лишь ещё больше страха, создавая впечатление безумности. И более всего – едва ли не каждая вторая строчка сквозила злобой, ненавистью и беспросветной обречённостью.

Вокруг всё зарябило, опять то тут, то там побежали блики и тени, а в ушах зазвучал шорох и чьё-то тяжёлое дыхание. Софрон успел прочитать меньше страницы, но резко закрыл и удалил файл. У соседей за стеной послышался грохот, приглушённый крик, и залаяла собака, а в другой комнате что-то брякнулось. Софрон с ужасом озирался по сторонам, не понимая, что происходит. Вновь послышался скрип, и на какое-то мгновение у входа в его комнату боковое зрение уловило чёрную, ползущую тварь – словно помесь собаки и червя. Она посмотрела на Софрона светящимися оранжевыми глазами. Когда Софрон полностью повернулся в её сторону, там ничего не было. Но на этот раз, в отличие от всех предыдущих галлюцинаций, он был почти уверен, что что-то там точно было…

Поначалу, когда Софрон только вернулся домой, цвета объектов переливались и как будто излучали свет. Сейчас же он понял, что это место зловещее, и дело не только в видениях. Он ещё вспомнил, что здесь, помимо него, умер ещё какой-то родственник. Теперь он понял, что не всё так радужно, и ему стало страшнее жить. Казалось, будто здесь повсюду что-то копошится и норовит откуда-нибудь выползти.

Собака прекратила лаять, зато с чьего-то балкона оторвалась льдина и с грохотом ударилась обо что-то.

Софрон перестал мотать головой, спрашивать «что за чёрт, Господи?». Мышцы глаз и лица слегка расслабились, а дыхание успокаивалось. Ему довольно быстро удалось прийти в себя, учитывая обстоятельства.

Он забежал в маленькую комнату и увидел, что упала сушилка для одежды.

«Понятно, – конструкция-то неустойчивая», – объяснил он себе.

В этот момент зазвонил телефон, и Софрон поспешил ответить.

– Здравствуйте. Софрон Васильевич Ионов? – спросила женщина.

– Да.

– Меня зовут Ольга Фохишева, я репортёр телеканала «Спутник-1», прошу прощения, но мы узнали о Вашем случае и хотели бы рассказать о нём людям, если Вы не против. – Она протараторила это, словно боялась, что не успеет всё высказать прежде, чем повесят трубку.

– Да, конечно! – обрадовано ответил Софрон.

– Вы согласны дать интервью?

– Да. А где? Когда?

– Скажите, пожалуйста, Вас уже выписали из больницы?

– Да. Приходите ко мне домой, я угощу Вас чаем, – добродушно ответил Софрон.

Так они и договорились: на следующий день в десять часов утра он удостоит ребят с телевидения своей аудиенцией. Отчего-то Софрону не хотелось говорить брату об интервью. Но через несколько минут он понял, что это прекрасная новость, и о ней просто необходимо поведать.

Лёша его энтузиазм не оценил. Весь разговор голос у него звучал довольно холодно. Но Софрон был такой радостный, что Алексей подумал: «А, чёрт с ним! Если это сделает брата счастливее – почему нет».

Софрон предвкушал эту встречу, ходил из стороны в сторону и пытался угадать, какие вопросы ему будут задавать. Потом он отвлёкся, и до самой ночи смотрел фильмы. Он скопил их в большом количестве в надежде когда-нибудь посмотреть, но никогда не хватало ни времени, ни желания. Сейчас же он был до глубины души очарован «шедеврами кинематографа». Притом, что кое-что он уже видел и собирался удалить.

Едва Софрон прилёг на диван, что было против правил, он отрубился. Разницу от одеяла на полу можно было описать лишь космическими категориями. В этот раз страшные сны его не беспокоили. По всей видимости, ему удалось подкупить даже подсознание.

***

Утром Софрон встал по будильнику и первым делом заварил чай. Это занятие ему пришлось по душе, и захотелось заварить ещё что-нибудь, так что он сварил пельмени. Каждую минуту он вдыхал Божественный манящий аромат кипящего бульона, представляя, какую вкуснятину он творит вот этими самыми руками.

Каждое действие занимало у Софрона в разы больше времени, чем раньше. После трапезы он только успел надеть самую красивую, по его мнению, одежду, что у него была, и осталось всего десять минут до встречи.

Помимо Ольги Фохишевой, с которой он говорил по телефону, пришёл ещё оператор Андрей – рослый небритый мужик лет сорока. Про Ольгу следует рассказать подробнее. Она сразу понравилась Софрону, и на протяжении всей встречи он не переставал раздевать её взглядом и представлять, что бы и в каких подробностях с ней делал. Она была невелика и ростом Софрону до плеч. Бёдра с попкой, пусть и сокрытые тёмными брюками, выгодно выделялись на фоне такой комплекции. А вырез в джемпере явственно демонстрировал очертания приличного размера груди.

Когда гости разделись и разулись, Софрон указал, в какой комнате следует проводить интервью, и проводил попку Ольги взглядом. Походка у неё выглядела и кокетливо виляющей и хозяйской, как будто она пришла к себе домой.

Пока оператор раскладывал свои причиндалы, Софрон рассматривал лицо репортёрши, и с таинственной улыбкой представлял, как глубоко в глотку хочет запихнуть ей член. Пышные алые губы контрастировали на фоне остальных довольно утончённых черт лица, а чуточку властно-высокомерное его выражение лишь подбавляло желания поступить с ней агрессивнее. Так что, при всём желании Софрон не мог понять, куда следует смотреть, – хотелось истыкать её буквально всю.

Оператор кончил с наладкой оборудования и включил запись, а Ольга Фохишева положила перед собой список вопросов, улыбнулась и начала милым голосом:

– Софрон Васильевич, здравствуйте. Вам удобно такое обращение?

– Можно просто Софрон. Можно и на «ты» – я не гордый.

– Сразу хочу сказать: если на какие-то темы будет трудно говорить, мы можем сменить тему. Это не прямой эфир, а запись…

Софрон кивнул, и она продолжила:

– Вы пережили клиническую смерть, я правильно поняла?

– Вроде, так говорили врачи – им виднее, наверное. – Софрону хотелось её как-то поддержать, к тому же на неё было приятно смотреть, так что он постоянно улыбался.

– Знаете, очень немногие выживают после такого. Что Вы чувствуете по этому поводу?

– Чувствую себя изумительно. – Последнее слово он протянул, при этом шире улыбнулся и посмотрел в её серые глаза. Затем взгляд скользнул на тёмные волосы, на скулы, губы, опять грудь и опять руки. Ей было примерно столько же, сколько Софрону. Она тоже улыбнулась и продолжила, заглянув в вопросник.

– Из-за травмы Вы потеряли память. Вы совсем ничего не помните?

– Ну… сложно сказать… Я помню, что мне этот вопрос уже задавали. Помню, например, как готовить еду, как работать на компьютере. Некоторые вещи сами вспоминаются со временем, становятся знакомыми… – Софрон постоянно пытался прочесть мысли Ольги, но обстоятельства не сильно к этому располагали. – А вообще, может и не нужно всё помнить… – Софрон посмотрел на Ольгу так, словно ждал, что она сама всё поймёт.

– Почему? – немного удивлённо задала она довольно глупый вопрос.

По стене проплыла волна, словно от горячего воздуха. Оператор кашлянул и принялся что-то подкручивать у камеры.

– Ну, недаром же я решил повеситься. Я, оказывается, писал очень интересные произведения. Вчера я кое-что почитал и ещё наткнулся на свой дневник. Из записей становится понятно, почему я это сделал. – Произнося это, Софрон уже смотрел на Ольгу Фохишеву немного угрожающе.

– Скажите, Вы что-нибудь видели? Есть мнения, что в моменты клинической смерти люди видят своих близких или свет.

Софрон отвёл взгляд и попытался вспомнить.

– Да вроде ничего. Может быть только тьму, если глаза были закрыты.

– У Вас есть жена, девушка, или кто-нибудь, кто может поддержать Вас?

Воздух на секунду вскипел и затрещал, оператор вновь раскашлялся и стал трогать своё оборудование.

«Видимо, старое», – подумал Софрон. За стеной опять послышался шум, а на кухне с полки упал пакет с солью и наполовину рассыпался.

– Видимо, нет, – постарался улыбнуться Софрон сквозь кольнувшую грусть.

«Будь ею» – пролетело у него в голове, когда он поднял на неё глаза и представил, как суёт ей промеж сисек.

– Есть брат, друзья… Да и если попросить кого-нибудь, разве он не поддержит? – продолжил он, когда Ольга начала смотреть словно сквозь его голову.

Она пошуршала своими листочками, бросила сбоку резкий взгляд в сторону камеры и вернулась к вопросам.

– Скажите, Вам разве не страшно жить здесь, после того, что произошло? – Репортёрше и в правду было интересно. Софрон это чувствовал и внутри него как будто загорелся свет. Он улыбался и благодарил её за это. Оператор же казался весьма напряжённым: у него даже проступила испарина, а взгляд был столь сосредоточенным, как будто он боялся допустить даже малейшую ошибку.

– Нет. У меня тут уютно, всё есть. Я даже не знаю, за что взяться. Да и выйти прогуляться всегда можно. Главное – на балконе осторожнее.

– Есть какие-нибудь планы на ближайшее время?

– Сначала надо узнать, что мне нравится… – Софрон задумался. – Что мне особенно нравится… Хотелось бы продолжить писать. Но сначала осторожно изучить, что я уже написал.

– Понятно. – Она кивнула с пустыми глазами. – Ну и заключительный вопрос: что Вы посоветуете людям? Как справиться с неурядицами и продолжить жить?

Видимо, это был ею придуманный традиционный вопрос из разряда «коронных», и она с неподдельным интересом улыбнулась. В случае неадекватного ответа, разумеется, его бы вырезали, так что никто ничего не терял. Софрону потребовалась всего пара секунд, чтобы придумать ответ:

– Побрейтесь, примите душ, насладитесь водой, сготовьте что-нибудь, откройте все окна, пейте воду, кушайте, слушайте драм-н-бэйс, транс и индастриал и, либо почитайте что-нибудь интересное или смешное, либо включите фильм. Это Божественно!

Все в комнате буквально засияли, а Ольга засмеялась так мило, что Софрон попытался «записать» эти звуки. Если бы он писал музыку, он обязательно бы использовал этот семпл.

– Спасибо за интервью. Это было необычно… – подвела итоги репортёрша, и они начали собирать манатки.

– А где и когда его можно будет увидеть, кстати? – перебил её Софрон, который до сих пор об этом даже не задумывался.

– Нужно подготовить, показать редактору…

«Короче, в течение недели на этом беспонтовом канале – заключил для себя Софрон, прочитав её мысли. – А у меня даже телека нет».

– А в интернете можно будет посмотреть? – не унимался Софрон, провожая их в коридор.

«Блин, а интернет-то у меня есть?».

– Да, конечно, на сайте нашего канала… А и, можно попросить у Вас разрешения? – с озабоченным видом вспомнила Ольга Фохишева, накинув куртку и замерев. – Бывает так, что не все материалы попадают в эфир по многим причинам. Но я обязательно покажу запись ещё кому-нибудь, если Вы не против.

– Восхитительно! Надо же! Спасибо Вам, люди! Вы такие душки! – ляпнул обрадованный Софрон.

Андрей выглядел смурным, будто у него была куча дел на сегодня. Если бы Софрон успел вовремя прочесть его мысли, он бы услышал только: «Странно».

Софрон проводил гостей, посмотрев им вслед. Закрыв дверь, он ещё какое-то время стоял в прихожке и думал о том, что сейчас произошло, и как к этому относиться. Однако вскоре вспомнил, какую девушку только что видел и побежал дрочить. Можно не отмечать силу его удивления. Достаточно лишь сказать, что заботе о себе он посвятил почти весь оставшийся день.

Глава 6

Наутро Софрон пошёл прогуляться. Без определённой цели – просто подышать свежим воздухом. В этот раз он зашёл гораздо дальше. Район, в котором он жил, и так представлял собой не шибко живописное место, а в это слякотное и пасмурное время года вообще напоминало болото вперемешку со свалкой на кладбище. Но Софрона тянуло куда-то вдаль, и он продолжал с интересом наблюдать за тем, что делают люди, выражения их лиц; он даже пытался высмотреть кого-нибудь в окнах и жадно вдыхал влажный прохладный воздух. А когда он посмотрел вверх, в небеса (как же редко мы это делаем), ему захотелось попробовать воздуха и оттуда.