Тонкий огрех холста

– Белый. Начинка – на твое усмотрение. Сейчас я съем все, что угодно.

После ухода детектива Кадена Гайла провела за чтением писем Майкла Шоу и Софии Крейн еще минут десять, но ответов между строк так и не обнаружила.

«Для того, чтобы создать совершенное, гениальное полотно, творец должен оставить все мысли о славе и признании. Настоящее искусство начинается в тот момент, когда мы сбрасываем с себя оковы эго. Именно эго мешает нам полностью раскрывать наш талант», – сообщало одно из писем в ящике Софии Крейн.

«Художник, не имеющий цели прославиться, не может называть себя художником – и уж тем более не может считаться таковым, – говорилось в ответном письме. – Признание – неотъемлемая составляющая творческой карьеры. Художник, говорящий, что он не хочет славы, лжет и себе, и другим. Я с малых лет мечтала о том, что буду зарабатывать миллионы долларов, продавая свои картины. Это не делает меня менее талантливой или менее творческой».

«Истинная суть искусства – это жертвенность, – перешла волчица к третьему письму. – Художник приносит жертву для того, чтобы высшая сила даровала ему способность творить. Думая о деньгах и славе, он отдаляется от самого себя, отвергает свою природную роль. Для того, чтобы быть гением, нужно страдать. Страдать от бедности, от отсутствия внимания, от недостатка идей, от того, что полотно выходит не таким, каким художник хочет его видеть. Совершенства может достичь лишь тот, кто достаточно страдал и достиг высот мастерства, пройдя этим путем».

Гайла сняла трубку стоявшего на столе телефона и набрала короткий номер.

– Лаборатория судебной медицины, – ответил звонкий женский голос.

– Привет, это детектив Гайла Хилборнер. Обрадуй меня и скажи, что доктор Энрике Дуарте сегодня задержался допоздна.

– Доктор Дуарте здесь, мэм, – подтвердила девица. – Минутку, я его позову.

Волчица закрыла переписку и начала читать составленный Даниэлем отчет о проделанной работе. Кратко, четко, ни одного лишнего слова. Все, как она любила. За исключением главного – информации, за которую можно было бы зацепиться. София Крейн тщательно следила за содержимым своего компьютера, но одну цепочку писем все же оставила. Майкл Шоу сайты знакомств не посещал и секретов от жены вроде как не имел, хотя тоже опустошал почтовый ящик. Правда, с другой целью: практиковал культ «чистых входящих», как написал детектив Каден. Отправленные письма он тоже удалял. Оставил лишь переписку с собой.

– Энрике Дуарте, – раздалось в трубке. – Ты сидишь в лаборатории отдела по борьбе с кибер-преступлениями и звонишь мне в половине девятого вечера?

– У меня есть вопрос, – произнесла Гайла, откидываясь в кресле. – Ты видел медицинскую карту Софии Крейн?

– Видел обе карты, ее и Майкла Шоу. Здоровье у бедняг было отменное.

– Физическое? – уточнила волчица.

– Ну, – задумчиво протянул Энрике. – В принципе, да. В школе им обоим диагностировали депрессию, но прибегать к серьезному медикаментозному лечению не пришлось, психотерапия помогла. Подростки, сама понимаешь, да еще и творческого склада. В таком возрасте часто ставят подобные диагнозы, хотя на деле причина в гормональных изменениях.

– То есть, никаких психических отклонений вроде шизофрении или чего-нибудь подобного?

– Никаких, – подтвердил доктор Дуарте. – Но они могли наблюдаться у частных психиатров. И в ряде случаев пациенты настаивают на то, чтобы эта информация не попадала в основную медицинскую карту.

Гайла облокотилась на стол, случайно нажала какую-то кнопку на клавиатуре и чертыхнулась, уставившись в потемневший экран.

– А как я могу выяснить подробности?

– Самое простое – проверить записи в их ежедневниках, возможно, там будут даты приемов. Проверить банковские счета и выплаты по кредитным картам, хотя чаще всего частным психиатрам дают чеки. Но если они расплачивались наличными и в ежедневнике даты приемов не записывали, способ только один – обратиться за помощью к офицеру Рэймонду Локу.

– В смысле? – не поняла волчица. – При чем тут Рэй и мозгоправы?

– Один из его сводных братьев руководит частной клиникой, там куча частных психиатров. Возможно, тебе повезет.

– Интересно, в этом городе есть хотя бы одна сфера, где не работают сводные братья или сестры Лока?

– Вряд ли, у него их слишком много. Если это все, то я, с твоего позволения, отправлюсь домой. Приду завтра пораньше для того, чтобы закончить отчет о вскрытии мисс Софии Крейн.

– Что-нибудь любопытное?

– Она прилично выпила в тот вечер, но и только. Боюсь, на данный момент все указывает на самоубийство, как и в случае Майкла Шоу.

Только если следствие отмахнется от трофея в виде последнего наброска, от шизофренических электронных писем и от сюжетов предсмертных картин, подумала Гайла.

– Шефу тоже хочется в это верить, Дуарте. Журналисты успели сожрать наши мозги, хотя начали лишь сегодня утром.

– Советую вам хорошенько отдохнуть, детектив Хилборнер. Ваши золотые мозги вам еще пригодятся.

Положив трубку, волчица нажала пробел и недовольно посмотрела на экран, не торопившийся «оживать». Стеклянные двери лаборатории бесшумно разъехались в стороны, пропуская Даниэля. Он продемонстрировал Гайле большой бумажный пакет.

– Два сэндвича с ветчиной, помидорами и солеными огурцами и восхитительно свежий греческий салат. Как успехи? – Детектив Каден перевел взгляд на монитор. – Что случилось?

– Я ничего не нажимала, но все исчезло, – заявила детектив Хилборнер. – А теперь я хочу свой сэндвич, и прямо сейчас.

Глава пятая. Кит

12 ноября 2002 года, утро

Треверберг

– Краски.

Это было первым словом, которое Терри произнесла за утро. Обычно она здоровалась с Эрной, давала конфеты детям и даже успевала пару раз бросить мяч Артуру (а сеттер успевал его принести). Сегодня вампирша дожидалась Кита за рулем своей «тойоты». На приветствие наставника она лишь молча кивнула и вырулила на дорогу. Больше половины пути до центрального управления полиции Треверберга они проделали в абсолютной тишине (радио офицер Нур выключила в тот момент, когда начали передавать выпуск новостей) – и вот нате вам.

– Краски? – вяло отозвался успевший задремать Кит.

– Да. Краски, которыми София Крейн рисовала автопортрет. Ты видел ее предыдущие картины?

– Видел. Мы с Эрной были на выставке молодых художников с год назад. Ей понравились работы мисс Крейн. Она любит яркую живопись.

– Вот именно. Ее последний автопортрет яркий, хотя она изобразила себя летящей по ночному небу. Там много цветных элементов. Но на палитре, оставленной возле мольберта, весьма скудный набор красок.

Детектив Вагнер скрестил руки на груди.

– Хочешь сказать, она пользовалась другой палитрой, работая над автопортретом?

– Если так, то в квартире ее нет. Криминалисты облазили каждый уголок. Либо маньяк забрал ее с собой, либо…

– Либо? – поторопил Кит ученицу.

Вампирша сжимала руль, глядя на дорогу перед собой.

– Либо она рисовала что-то другое, используя оставленную у мольберта палитру. И он забрал это полотно. Она могла рисовать… его портрет?

Терри замолчала, пораженная собственной догадкой.

– Портрет маньяка? – расхохотался Кит. – У тебя разыгралось воображение, дитя мое. Я понимаю, сюрприз оказался приятным – если так можно говорить о серийных убийцах – и ты получила дело, связанное с твоей специализацией, да еще так быстро, до завершения стажировки. Но это не повод пускаться во все тяжкие и фантазировать.

– Это повод проверить предсмертную картину Майкла Шоу и соотнести ее с найденной у рабочего стола палитрой.

Детектив Вагнер бросил на собеседницу быстрый взгляд.

– Боюсь, это невозможно. На рабочем столе Майкла Шоу было найдено огромное количество палитр. А все потому, что этот ненормальный работал над несколькими полотнами одновременно. Пока высыхает слой масла на одной, переходит к другой. Он был трудоголиком, и его жена это подтвердила.

– Но ведь криминалисты писали отчеты и делали фотографии, так?

– А разве ты не просмотрела их этой ночью раз на пятьдесят вместе с фотографиями из квартиры Софии Крейн?

Вампирша вздохнула.

– Просмотрела, конечно. Но не на пятьдесят, а на все сто раз.

– А сколько раз я должен повторить, что по ночам работать не следует, даже если ты не нуждаешься в регулярном сне? Здесь тебя за подобное рвение никто по голове не погладит. Напротив: дадут еще больше работы, чтобы не было времени вздохнуть.

– В случае Майкла Шоу я заметила другую странность. Техника.

Кит закатил глаза и поднял руки к потолку машины, вознося безмолвную молитву первым богам.

– Помнишь, я говорила, что София Крей работала в технике импасто?

– Да-да, пальцы или мастихин.

– Майкл Шоу рисовал кистями. А автопортрет нарисован пальцами.

– Если вы хотите свести меня с ума, офицер Нур, то направление выбрано правильное.

– Мы упустили какую-то деталь, Кит. Дело тут не в красках и не в технике. В чем-то другом.

– Ни слова больше. Ты сейчас же остановишься у первой кофейни купишь мне двойной эспрессо. Не смотри так, разумеется, за мой счет.

***

– Портрет маньяка? Любопытная версия, офицер Нур. Надеюсь, вы мыслите достаточно здраво для того, чтобы не высказывать ее при детективе Хилборнер.

Виттория явилась в комнату для совещаний первой. И, судя по всему, произошло это не десять и даже не двадцать минут назад. Она сидела на подоконнике, пила кофе из бумажного стаканчика и курила, стряхивая пепел в пустую банку из-под тунца.

– Потому, что у вас, детектив Лейб, есть версия получше? – ощетинилась Терри, занимая одно из кресел у стола.

– Я знаю, что у тебя есть и зубки, и коготки, милая, – успокаивающе улыбнулась собеседница. – Не стоит демонстрировать это. Нам предстоит совместная работа. Если мы решим выцарапать друг другу глаза, то не при посторонних. Идет?

– Эй, – вмешался Кит, усаживаясь по правую руку от подопечной. – Кошечки не поделили содержимое миски с молоком? Виттория, что на тебя нашло с утра пораньше? – Не дождавшись ответа, он понимающе закивал и продолжил: – Ах да. Я понял. Лок. Кстати, где он? Обычно приходит раньше всех.

– И правда, странно, – в тон ему ответила детектив Лейб, потушив сигарету в импровизированной пепельнице. – В кои-то веки он является на работу как все нормальные сотрудники, в начале девятого утра, а не в шесть тридцать, когда тут еще никого нет. Может, одна из его многочисленных хвостатых самок плохо себя чувствует, и он повез ее к кошачьему доктору? – Виттория наклонила голову, расслабляя шею. – А кошачий доктор, в свою очередь, тоже оказался самкой, только без хвоста и с третьим размером груди?

– С четвертым, – раздалось со стороны двери.

Терри, успевшая открыть папку с делом, встрепенулась и посмотрела на вошедшего Рэя.

– Привет, – с жизнерадостным видом поздоровался он. – Почему вы обсуждаете размер груди ветеринара, к которому я вожу кошек, а не жертв маньяка? И где Гайла?

– Проверяет, не приврал ли ты о сиськах кошкодокторши? – подняла бровь Виттория.

– Нынче у нее в меню доктор мужского пола, – хохотнул Кит.

– Доктор Родман вчера ужинал у отца, – уведомила присутствующих офицер Нур и смущенно добавила после паузы: – Детектив Рэймонд Лок, полагаю?

Рэй склонил голову на бок, изучая Терри.

– Рэймонд Лок – это я, – согласился он. – Экзамен на детектива я сдавал дважды – и дважды проваливал с треском из-за дислексии. Офицер Терри Нур, полагаю? Рад познакомиться, я много о вас слышал. В основном, из газет. Но и от вашего наставника тоже.

– Очень приятно, сэр… мистер… м…

– Называйте меня просто «Рэй».

– Хорошо, – приободрилась Терри. – Кажется, я вас уже где-то видела… точно. На одном из ужинов у папы в особняке. – Она прищурилась. – Вы старший сын Леонарда Тейна, сооснователя корпорации «Барт и Тейн», я права?

– Абсолютно правы. Двумя лучшими моментами того вечера были дегустация вин из погреба вашего отца и то мгновение, когда я вернулся домой и наконец-то снял смокинг.

Новый-старый знакомый офицера Нур устроился в кресле и посмотрел на мигающую лампочку переговорного устройства – круглой белой коробки с динамиком. Оно барахлило целую вечность, но чинить его не торопились. Кит отметил, что Рэй расположился там же, где и раньше – по правую руку от места руководителя отдела. Сейчас кресло Гайлы пустовало, но по приходу волчица его прогонит. Точнее, попытается прогнать, и услышит в ответ что-нибудь не очень вразумительное вроде «отсюда мне лучше виден экран проектора». Или, учитывая тот факт, что на совещании присутствует Виттория, «если я сяду на другом конце стола, то не смогу вдыхать чудесный запах твоих духов». Пикировки Рэя и вампирши приводили Гайлу в ярость, а детектив Вагнер находил их забавными, хотя порой они и вправду заходили слишком далеко.

– Начнем без Гайлы? – спросила Виттория, глянув на часы. – У меня полно работы. Я еду допрашивать жену покойного мистера Шоу и надеюсь, что не застряну в ее офисе до полудня. Ох уж эти деловые женщины.

– Она бизнес-леди? – уточнила Терри.

– Владелица картинной галереи в старой половине. Если бы ее муженек прожил на сутки дольше, то стал бы полноправным партнером.

Офицер Нур бросила беспомощный взгляд на наставника.

– Впервые об этом слышу, – призналась она.

– Разве вы не были отличницей полицейской академии? – не упустила случая подколоть ее детектив Лейб. – Я думала, вас научили элементарным вещам. К примеру, внимательно читать материалы дела.

Рэй похлопал по спинке стоявшего рядом с ним кресла.

– До того, как вы разденетесь до нижнего белья и устроите показательные бои в грязи на ринге, леди, предлагаю направить нашу энергию на более конструктивные вещи. Садись, Виттория. Гайла придет с минуты на минуту, она в лаборатории, выясняет последние детали по поводу отпечатков пальцев. А именно – разбирается, почему их до сих пор нет, и кому нужно отгрызть голову. Мы можем приступить к обсуждению.

Фыркнув, как рассерженная дикая кошка, детектив Лейб заняла предложенное кресло и положила ногу на ногу.

– Я обратила внимание на несоответствие красок на палитре и тонов последнего автопортрета Софии Крейн, – высказала знакомую Киту мысль Терри. – И сделала вывод, что ранее она работала над другим полотном, которое, возможно, забрал убийца.

– Отличная версия, – похвалил Рэй. – Вчера я просматривал снимки с места преступления и тоже ухватился за эту мысль. Но случай Майкла Шоу это опровергает. Нужно сосредоточиться на технике, а не на палитрах.

– Оба автопортрета нарисованы пальцами, – обрадованно закивала офицер Нур.

– В том числе. А еще обе картины не были закончены. На это вы обратили внимание, леди?

Молчание, заполнившее комнату, руководитель отдела по расследованию убийств любил называть «глубокомысленным». «Думают слишком глубоко, чтобы что-то делать», – язвительно добавлял капитан Боннар. Криминалистов-аналитиков он считал созданиями бесполезными, но винить его было не в чем: бывший солдат даже на руководящем посту остается солдатом, ненавидящим промедление.

– Почему вы так решили? – наконец ожила Терри.

Рэй повозился с ноутбуком, который Гайла успела принести в комнату совещаний с утра, включил проектор и указал на экран.

– Обратите внимание, – заговорил он, нажимая кнопку на миниатюрном пульте. – Вот Один, нарисованный Майклом Шоу. А вот летящая по небу красотка кисти Софии Крейн. Майкл Шоу редко рисовал автопортреты и работал исключительно кистями. София Крейн любила более приземленные сюжеты. Иными словами, о полотнах можно сказать «нехарактерные». И все же есть как минимум одна деталь, которая их объединяет.

– Нет подписи, – произнес Кит.

Доктор Лок поднял указательный палец.

– Детектив Вагнер только что заслужил дополнительный стакан кофе за наблюдательность.

– Это еще не означает, что картины не были завершены, – хмыкнула Виттория. – Кроме того, оба художника были пьяны как моряки, которые наконец-то сошли на берег и облазили все бары в округе. В таком состоянии думают о чем угодно – но только не о том, чтобы подписать готовую работу. Кстати, как часто они прикладывались к бутылке?

– София Крейн была персоной публичной, – сказал Рэй. – Готов поспорить, что пила она регулярно и много. Майкл Шоу… некоторые художники рисуют только на пьяную голову. Возможно, он из их числа. Отличный повод закатать рукава, сделать себе чашку горячего шоколада и просмотреть все интервью с ним, опубликованные в сети. Ты всегда неровно дышала к людям искусства, Вики, почему бы тебе этим не заняться?

Терри переводила взгляд с доктора Лока на детектива Лейб, и в этом взгляде читалось искреннее любопытство. Так зрители наблюдают за постепенно разворачивающейся на сцене драмой.

– Я бы сказала, куда ты можешь заткнуть эти интервью, Рэймонд, но не хочу грубо выражаться при офицере Нур, – ответила Виттория, изучая свои ногти. Сегодня цвет лака сменился на черный, а мелкая бриллиантовая россыпь поблескивала в ярком свете ламп. – Нежные девичьи ушки дочери Филиппа Хобарта не должны такое слышать.

– Думаю, я смогу заняться чтением интервью, – успокоила вампиршу Терри. На упоминание о дочери Филиппа Хобарта она реагировала не так остро, как раньше, и Кит похлопал ее по плечу в знак поддержки. – Ведь я, как ни крути, стажер…

– Хотя бы кто-то знает свое место, – прохладно улыбнулась детектив Лейб. – Тебе подают хороший пример, Рэймонд, хотя он немного запоздал.

– Сколько тысяч раз я должна повторить, что это кресло принадлежит заместителю отдела криминалистической экспертизы, а не тебе, Лок?

Дробь, которую каблуки черных лакированных туфель детектива Гайлы Хилборнер отбивали по полу комнаты совещаний, наводила на мысли о пулеметной очереди. Волчица швырнула на стол принесенную папку, уперла руки в бока и посмотрела на Рэя в упор. Тот поднял брови.

– Я могу все объяснить.

– Разумеется. Ты всегда можешь все объяснить. Но давай-ка проверим, справишься ли ты с этой непосильной задачей, не упоминая ни мои духи, ни мое декольте, ни мои ноги.

– Что насчет твоего острого ума?

Заметив, что такой ответ начальницу не устраивает, Рэй развел руками.

– Наши женщины встали с левой ноги и хотели устроить показательные бои. Я был вынужден применить свои лидерские навыки и разрешить ситуацию без ущерба… с минимум ущерба.

– Ты забыл добавить «и свое врожденное обаяние».

– Его я применяю неосознанно. И, как видишь, это работает.

Гайла указала на кресло рядом с Терри.

– Садись туда. Немедленно. И забери с собой пульт от проектора. Батарейки в нем достаточно сильные, ты сможешь переключать слайды.

– Одинокий мужчина рядом с юной обращенной леди? Это вообще прилично?

Офицер Нур фыркнула от смеха, прикрыв рот ладонью.

– Еще слово – и я выгоню тебя за дверь, Лок, – пригрозила волчица. – И тогда все приличия будут соблюдены. Не зли меня. Один из самых хреновых дней в моей жизни только начался.

– Именно в такие дни я обязан поддерживать свою боевую подругу и находиться как можно ближе. Если хочешь знать, мы обнаружили кое-что любопытное и…

Гайла замахнулась на подчиненного папкой, и Рэй с тяжелым вздохом поднялся из кресла.

– Когда-нибудь я подам на тебя жалобу за жестокое обращение, – заявил он.

– Жду с нетерпением, – кивнула детектив Хилборнер. – Особенно жестоко с моей стороны было отправить тебя в трехмесячный отпуск.

– И вернуть раньше срока.

– Я переживала за твои лидерские навыки и природное обаяние. Истинные мастера своего дела говорят, что секрет их успеха заключается в регулярной тренировке.

Рэй с демонстративным видом отодвинул кресло, но садиться не стал. Глянув на него, волчица заняла свое место и как ни в чем ни бывало открыла папку.

– Итак, что я пропустила? – осведомилась она. – Помимо боев без правил?

– Мы говорили о том, что картины не были закончены, – сказала Терри. – О том, что цвета на палитре, найденной у Софии Крейн, не соответствуют тонам ее автопортрета. А еще о том, что Майкл Шоу, который обычно рисовал кистями, в последней работе использовал технику импасто.

– Вы забыли про портрет маньяка, офицер Нур, – подала голос Виттория.

– Какой еще портрет маньяка? – спросила Гайла, не поднимая взгляда от документов.

– Знаете, я подумала… – Терри запнулась. – У Софии Крейн пропала палитра. А кисти Майкла Шоу? Все ли на месте?

Волчица захлопнула папку.

– И как ты намереваешься это выяснить?

– Пока не знаю, но, возможно, есть способ. Но, понимаете… пропавшая палитра одной жертвы, кисти другой жертвы… неоконченные полотна…

– Наброски из скетчбука, – добавил Рэй. – Он забрал набросок последнего автопортрета Софии Крейн. Не знаю, рисовал ли Майкл Шоу эскизы для своей картины, но в его скетчбуке ничего подобного не нашли, а на месте вырванных страниц могло быть все, что угодно.

– Он хочет дорисовать их картины? – предположила детектив Лейб.

Кит, увлеченно выводивший на листе для заметок складывающиеся в растительный орнамент линии – ничего художественного, зато помогает думать – невесело рассмеялся.

– Тогда ему придется здорово постараться. Вряд ли эти полотна в ближайшее время появятся на какой-нибудь распродаже.

– Он не хочет дорисовывать, – возразила Терри. – Он ищет совершенное несовершенство.

Виттория картинно захлопала в ладоши.

– Браво, офицер Нур. Я думала, что портрет маньяка – это самое глупое предположение, на которое вы способны. Примите мой искренний комплимент – я вас недооценивала.

– Что такое совершенное несовершенство? – спросил Рэй.

– У художников есть такой термин – тонкий огрех холста, – пояснила ученица Кита. – Недостаток полотна, ошибка, которая делает работу уникальной. Кое-кто делает из охоты за этим несовершенством культ. Посвящает поиску всю жизнь. Маньяк выбирает талантливых художников, которые, по его мнению, близки к тому, чтобы овладеть этим секретом. И… – Она неопределенно покачала головой. – Помогает им совершить некое перевоплощение. Перейти грань.

Гайла постучала колпачком ручки по лежавшим перед ней документам.

– Грань между нормальностью и ненормальностью? – уточнила она.

– Скорее, между безумием и гениальностью, – вежливо поправила офицер Нур.

– Звучит чертовски занимательно, – подытожил офицер Лок, – но у нас до сих пор нет ни более-менее четких версий, ни психологического портрета. У нас нет даже отпечатков пальцев. Только результаты вскрытия, которые совершенно точно указывают на самоубийство. Каков план, шеф?

Волчица подвинула к себе ноутбук.

– Допросы родственников жертв. Но для начала – еще кое-что в копилку безумия. Тайная переписка Майкла Шоу и Софии Крейн с самим собой.

– Если бы у тебя был мозг, Рэймонд, то он давно бы вскипел, – заметила Виттория, доставая из миниатюрной косметички пилочку для ногтей. – Кстати, ты поделишься с нами результатами допроса Донны Паркс? Или твое природное обаяние на нее не подействовало?

– Предлагаю проверить это за обедом в одном из филиалов «Уютного Треверберга», – откликнулся Рэй. – Я угощаю.

– Сегодня он будет тренироваться на других объектах, – оборвала подчиненных Гайла. – Вы с офицером Нур навестите твоего брата. Того, который руководит частной клиникой.

– Психиатры? – удивился офицер Лок. – С какой стати? И хвосты мне не нужны. Я работаю один.

Услышав последние два предложения, Терри нахохлилась как промокший под дождем воробей. Кит хотел было потрепать ученицу по руке так, как делал в подобных ситуациях, но передумал. Не будет же он опекать ее вечно, в конце-то концов.

– Ты расследовал серийные преступления еще в те времена, когда Вагнер работал в других отделах, так что опыта у тебя побольше. Леди неравнодушна к маньякам. Продемонстрируй ей свои обширные знания, поделись методами. С сегодняшнего дня вы работаете вместе.

– Боннар… – начал Кит.

– Боннар одобрил мое решение, – отрубила Гайла. – На этом мы заканчиваем пустые разговоры и принимаемся за работу. Переключайте слайд, офицер Лок.

Глава шестая. Рэй

12 ноября 2002 года, день

Треверберг

– Я готов многое вытерпеть, Хилборнер, но это уже чересчур. Стажеров воспитывать я не нанимался. У меня это плохо получается.

– Мы оба знаем, что это наглое вранье, Лок. Ты воспитал половину сотрудников отдела криминалистической экспертизы. Воспитывал бы и меня, если бы все сложилось иначе.

– Не заговаривай мне зубы, Гайла. Я не собираюсь работать с Терри Нур.

– Ты будешь с ней работать, хочешь того или нет. Решение принято.

Современных темных эльфов природа одаривала высоким ростом, но Рэй по поводу своих ста семидесяти сантиметров не комплексовал. В конце-то концов, его благородные предки, янтарные Жрецы, редко и до такого дотягивали. Не смущал офицера Лока и тот факт, что росту Гайлы Хилборнер позавидовала бы модель, демонстрирующая на подиумах платья от парижских дизайнеров, а шаг у начальницы был таким широким, что рядом с ней приходилось чуть ли не бежать. Иногда это становилось поводом для обмена добродушными шутками, но только не сегодня. Стремительная походка волчицы раздражала Рэя еще больше, чем дурацкий каприз по поводу стажерки. Она могла сказать ему об этом с глазу на глаз. Попросить, чтобы Кит и Виттория вышли, наконец. Но детективу Хилборнер за каким-то чертом вздумалось сообщить идиотскую новость всей следственной группе. Хорошо еще, что Йонатан не слышал. Этот будет подкалывать до смены темных вех. Молоко на губах не обсохло, а язык уже острый.