Подснежник Трофима

Ирина Соляная

Подснежник Трофима

Моё сердце предчувствовало скорую беду: зря из посёлка изгнали старуху Юмдолгор. Конечно, в наш просвещенный век никто уже и не боится ведьм, но это в Санкт-Петербурге. А в таёжной глуши, такого насмотришься, что и в злых духов, и в шаманов, и в колдунов поверишь. Кто-то сказал, что из-за Юмдолгор и зачах шаман, что сила его в Нижний Мир ушла, что опоила его старая, обманула. Ну, и зачем тогда такой хранитель посёлка, если любая косматая старуха его ногтем сковырнёт? Может, из Юмдолгор вышла бы шаманка не хуже прежнего?

Но староста Олзо-ахай показал на неё пальцем, и разгневанные мужчины разломали остов её юрты, раскидали шкуры и прогнали старуху в тайгу. Долго ветер выл её смехом, а женщины плакали и приговаривали: «Будет мстить нам ведьма».

В ночь разбушевалась буря, сломала старую лиственницу и повалила на колодец. Два дня не могли напиться воды, пока не распилили и не растащили ствол с ветками. Заглянули – а на поверхности воды мусор и листья, дохлые птицы и скорлупа из разрушенных гнёзд. Олзо-ахай распорядился новый колодец рыть. Без шамана, без милости богов землю ковыряли неохотно, ворчали.

Тогда я подошёл к старосте: «Уважаемый, ещё не поздно позвать старуху обратно». Олзо-ахай вытащил трубку из гнилого рта и ответил: «Ты, конечно, Трофим-ахай, царский человек, но в дела наши не лезь. Мы в твои – не лезем».

Я посмотрел в его раскосые глаза и  только зубами скрипнул. «Ну, старый ты упрямец, доиграешься», – подумал я тогда и не ошибся.

На третий день собаки жалобно заскулили и поползли на брюхе к ручью, по берегу которого росли целебные травы. Ни одна не выбралась из посёлка. Бешено катались они по земле, поднимали в  агонии сор и пыль, затем вытягивались в струну и замирали. Всё собаки издохли к вечеру.

К концу недели случилась новая беда. Вернулся с луга очумелый пастух и не мог вымолвить ни слова. Напоили его травяным отваром, дали отлежаться, и старик признался, что появилась невесть откуда стая крупных чёрных волков, окружила стадо и увела в чащу. Старожилы не помнили в округе чёрных волков, потому люди не поверили пастуху и двинулись на поиски. Трое суток бродили по тайге, но ни коров, ни волков, ни Юмдолгор не нашли. Потом Олзо-ахай сказал: «Она забрала всё, теперь успокоится». Каждый понял, о ком сказал староста. Мужья жён успокаивали, матери – детей. И, правда, на какое-то время наступило затишье.

Люди в посёлке были незлопамятные и думали, что в их юрты нет ходу ведьминской злобе, что Юмдолгор насытилась. Посмеивались надо мной: «Ты, царёв человек, настоящей беды не видел! А мы многое пережили».

Буряты были добрыми и простыми, трудолюбивыми и спокойными. Я жил с ними третий месяц, вёл перепись,  исправлял карты, заполнял  сводки, описывал местность, зарисовывал растительный и животный мир. Меня от Баргузинской комиссии откомандировали, а местные юрту построили. Приняли насторожённо, но привыкли ко мне быстро. Я даже женой успел обзавестись. Сирота, юный подснежник, Минжурма.

Через две недели после изгнания ведьмы Минжурма стала чахнуть на глазах. Лицо побледнело, руки повисли прозрачными бессильными стебельками. Глаза потемнели и ввалились. Я заметался по округе, но разуверился в знахарках из соседних селений. Съездил в Баргузин, потратил пять дней, а лекарств не добыл и врача не привёз.  Захватил сколько смог в единственной аптеке пилюль и порошков наугад, и как чумной вернулся в поселение. Минжурму дома не застал.

Соседка Очигма сказала: «Твоя к ручью пошла. Юмдолгор по воде звать. Велела тебе тут ждать». Я кинулся следом, но соседка схватила за рукав.  Покраснела от стыда и говорит: «Нельзя мне чужого мужа трогать. Просто мне жалко тебя, пропадёшь вместе с Минжурмой. Езжай в каменный город, откуда пришёл. Это наша беда, а не твоя».

Как не моя? Мне пятьдесят лет, женат никогда не был, кое-как училище на картографа закончил и промотался лет двадцать по дальним краям. Своего угла не имел никогда. Каждый раз новые люди, всякий раз другая изба. Буряты, сартулы, хонгодоры меня уважали и боялись. Называли учёным человеком, мне это льстило. Я ладил с ними, и копейку свою добывал не трудно. Что бы я в столице делал? Без денег и связей, безотцовщина-байстрюк… Третий месяц как я под Баргузином обосновался, и юрта своя есть, и жена-красавица… Куда мне возвращаться? Что ты смыслишь в моём горе, глупая Очигма?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.