Воин забвения. След бури

– Пять сотен кун золотом, – назвал он изрядно завышенную цену. Но на эти деньги у него были свои планы. – Половина сейчас. Вторая – после выполнения заказа.

Рыжая чуть поразмыслила.

– Сейчас заплатить не могу, – она невольно пощупала пояс, будто хотела дотронуться до кошеля, но не нашла его. – Мы можем встретиться ещё раз?

Ставр приподнял брови.

– Что ж, можно и встретиться, если не боишься.

Орюмцек поморщилась – знать, успела нажить неприятные воспоминания о пути сюда. Тогда-то, верно, и кошеля лишилась.

– Не боюсь, – она уверено кивнула. – Только почему такая высокая цена за убийство безродной девки?

– Не нравится – выход за спиной.

Ставр, скрывая раздражение, медленно отставил кружку с остатками вина подальше. Можно подумать, кто-то предлагал обсуждать цену. Не на рынке, в конце концов, из-за баранок торгуются.

– Я не против, – быстро исправилась девушка и осмелилась-таки коснуться его ладони. Накрыла своей, маленькой и горячей, и сжала, будто друга просила о безобидном одолжении.

Ставр ещё раз внимательно посмотрел в глубокие, словно омут, глаза и неспешно отодвинул руку. Всё-таки неплохо было бы… Нет, глупости. Просто долгая дорога даёт о себе знать, а тут так близко сидит холёная жена самого князя.

Князя…

Получается, правитель Кирията не устоял перед Младой? Или это только женские домыслы и ревность? Впрочем, неудивительно. Она всегда притягивала к себе. Даже когда была совсем ещё девчонкой. Временами, устав от тяжёлого нрава ученицы, Ставр жалел, что взял её с собой однажды, но не мог отрицать, что после расставания Млады ему ещё долго не хватало.

Он выдержал молчаливую паузу и поднялся, громыхнув стулом.

– На сегодня достаточно. Встретимся ещё раз, когда она вернётся. Я передам через Зархану, где.

Девушка кивнула и тоже поднялась. Несколько мгновений она смотрела на Ставра, будто хотела сказать что-то ещё, но вздохнула и ушла.

Убедившись, что возвращаться она не надумала, Ставр поднялся к себе в комнату. На первый взгляд могло показаться, что та находится отдельно от других. В том самом пристрое. Но хитро устроенный коридор выводил обратно на постоялый двор, а потому здесь хорошо слышались все звуки из забитой людом харчевни. А порой просачивались и не самые приятные запахи.

Плотно прикрыв щелястую дверь, Ставр снял плащ и ещё некоторое время размышлял, куда бы его положить. В маленькой, захламлённой каморке едва можно было развернуться. Небольшое окно выходило во внутреннюю часть двора. Внизу иногда пробегали работники харчевни. Вот поварёнок выплеснул помои в корыто для свиней, а те, ещё наверняка сытые, тут же принялись рыться в них носами. Молодая подавальщица вышла, ведя за собой парня, что сегодня утром разгружал провизию с торгового обоза. Они долго целовались, прислонившись к скверно оструганной балке, подпирающей навес, пока громогласная Зархана не разогнала их, потрясая вслед тряпкой.

Ставр отошёл от окна, достал из походной сумки вытянутую трубку из вишнёвого дерева, забил её пахучим табаком и раскурил. Нехорошо. Много раз он пытался бросить эту привычку. Арияш не должны выделять из толпы ни одежда, ни особые черты, ни запахи. Поэтому он старался курить изредка, только когда не предвиделось выполнения заказа. А сейчас, в пустом ожидании того, когда Млада вернется из похода, заняться было особо нечем.

Дождаться девушку так или иначе придётся. Как бы ему ни хотелось уйти, скрыться, оставить постылый приказ за спиной. По сей день его преследовало ощущение, будто он поступает грязно, хоть возился в грязи большую часть жизни. И, привыкнув, казалось бы, ко всему, он не ожидал, что доведётся стать Палачом для Млады.

Но во время разговора с орюмцек ему в голову пришёл замысел, который при должной осторожности мог уберечь от смерти и ученицу, и его самого. Поэтому он и согласился на бесполезный, в общем-то, заказ. Только перед воплощением стоило ещё раз хорошенько всё обдумать. Время на это есть. Оставалось лишь надеяться, что урхас окажется достаточно терпеливым.

Тот вызвал Ставра в обитель Гильдии больше луны назад. Вызвал из недалёкого от Аривана города, не поленился прислать одного из лучших своих гёрзаков – одноглазого Равдана. Беловолосый, словно старик, посыльный отыскал его легко, приказал даже отказаться от очередного заказа, который вот-вот должны были оплатить. Раз такое серьёзное дело, деваться некуда.

Ставр появлялся в обители Гильдии редко, только в исключительных случаях или чтобы самому отдать положенную часть прибыли. Даже собственного дома, как многие другие арияш, в Ариване не имел. Ему всегда больше нравилось скитаться, смотреть на разные города, разных людей. И внезапное возвращение на юг не предвещало ничего хорошего. Всю дорогу Равдан молчал, ни словом не давал понять, зачем нужна такая срочность. Если пораскинуть умом, можно было и догадаться самому, но думать над этим вовсе не хотелось. Наверное, Ставр просто знал заранее.

По приезду, не дав ни дня отдыха, одноглазый проводил его в обитель, спрятанную в подземелье храма Трёх богов. Уж там-то, в столь благочестивом месте, её вряд ли кто стал бы искать. Хоть, сказать по совести, нужные Гильдии люди знали, где она находится. Ставр под надзором – будто бы мог сбежать – прошёл смутно знакомыми коридорами, и его почти грубо впихнули в сумрачную комнату. Оставили наедине с человеком, которого побаивались даже Грюмнёрэ.

Урхас в тот день сидел в обитом кожей кресле, как всегда сокрытый полумраком своих покоев и тенью от капюшона. Если лицо арияш нельзя было видеть заказчикам, то лицо управителя Гильдии – и самим наёмникам. Урхас был молод, скорей всего ровесник Ставру или чуть старше. Никто и никогда не замечал, как один человек сменял на этом месте другого. Среди арияш поговаривали о тайном Совете, который каждый раз отбирал подходящего на роль управителя человека. Но никто не знал об этом наверняка.

– Здравствуй, Ставр, – голос с лёгким западным оттенком словно пытался успокоить.

Но Ставр и так был спокоен. Тогда он ещё наивно думал, будто убить незнакомого ему арияш будет легко и он быстро отделается от этой тяготящей обязанности.

– Приветствую, урхас.

– Ты, наверное, знаешь, для чего я тебя позвал. В этот раз ты назначен Палачом для одного арияш, который нарушил Кодекс. Точнее… нарушила.

Уже тогда сердце предательски ёкнуло, но ещё оставалась слабая надежда, что это не Млада. Женщин в Гильдии во все времена было мало. Они не выдерживали сложных испытаний или быстро отказывались от столь сомнительной работы. Слишком чувствительные создания, чтобы хладнокровно убивать кого-то иногда несколько раз за луну. Хотя и среди них попадались такие, которые, не моргнув глазом, могли зарезать исподтишка кого угодно. Но приходилось встречать их крайне редко.

– Я слушаю, урхас, – Ставр попытался как можно тише сглотнуть комок, что уже встал в горле.

– Сначала я объясню, почему именно ты, – управитель пошевелился и сложил руки перед собой, соединив пальцы. – Дело в том, что даже среди самой дисциплинированной и сильной группы арияш бывают люди, которые считают, будто в праве нарушать Кодекс. Я говорю о Грюмнёрэ. Такого не случалось уже очень и очень давно.

Ставр чувствовал, как ладони покрываются холодной испариной. Он шарил глазами по комнате, в которой всё равно нельзя было ничего разглядеть, стараясь побороть вязкий холод, что всё сильнее заливал нутро. Каждое слово урхаса опускалось на голову тяжёлым молотом.

– Чуть больше двух седмиц назад твоя бывшая ученица… Млада. Она убила арияш, который всего лишь пытался выполнить заказ. Чем нарушила Кодекс.

«Не убивать соратника без его вины».

Что может быть проще? Просто не связываться с другими арияш, не замечать, делать вид, что их нет и их дела тебя не заботят. Ведь не так уж часто они встречаются друг с другом. Нужно, насколько это возможно, отстраниться от Гильдии. Но она не смогла. Это можно было предвидеть.

Тем временем урхас продолжил:

– Она находится сейчас в городе Кирият, что далеко на северо-западе отсюда. Служит у князя в дружине. Не знаю уж, какая надобность её туда привела. Это не возбраняется. Но она не должна была вмешиваться.

– Да, я понимаю, – чужой самому себе голос Ставра звучал отрешённо и мёртво.

– Она сильна. Я не могу рисковать и отправлять за ней юнца. А их сейчас стало слишком много, много больше, чем опытных арияш, – урхас сокрушённо вздохнул. Да, последние лета наёмники стали гибнуть гораздо чаще, чем раньше. Но даже из-за этого устои Кодекса никто менять не собирался. – Думается, только ты, Ставр, сможешь с ней справиться. Ты знаешь её лучше других, знаешь её слабые места. Отправляешься в Кирият немедля. Там суровая зима, так что подбери одежду потеплее.

Ставр скривился от такой исключительной заботы. С той же вежливой миной он мог бы приказать вспороть самому себе брюхо кинжалом.

Отдав приказ, урхас замолчал и замер, словно обратился статуей. Совершенно пустой, настолько, что собственные шаги эхом отдавались где-то внутри, Ставр тогда покинул обитель. А сейчас сидел в убогой комнатёнке постоялого двора «Одноглазая ворона» и размышлял о том, что будет, когда он встретит Младу. Иногда ему казалось, что он забыл лицо ученицы. Теперь же все восемь лет, проведенные рядом с ней, пробегали перед глазами, словно он видел её только вчера.

Млада была единственной его ученицей. Старательной и бесстрашной, чаще хладнокровной, но иногда по-юношески страстной. Она внимала всему мгновенно, и словно была создана для убийств. Чёткие движения, мощь, несвойственная девушке. Млада упорно тренировалась, а затем преодолевала все испытания легко, словно это не стоило ей никаких усилий. Она терпела боль, ушибы, бессонные ночи, долгие путешествия. Ставр видел, что она станет опаснее его со временем. Хоть он и был на момент встречи с Младой арияш с опытом больше десяти лет.

Сам он родился в ариванских трущобах, и не успело ему исполниться восьми, как его родителей за долги продали в рабство. Раскалённый день, когда кажется, плавились даже дома вокруг рынка работорговцев, он запомнил на всю жизнь. Знатные горожане неохотно покидали резные паланкины, прохаживались вдоль помостов, где стояли, страдая от зноя, люди, которым не повезло в жизни или у кого не хватило сил справиться с её тяготами. Ставр, как шальной, зыркал по сторонам, надеясь, что от усталости и жары у надсмотрщиков притупится внимание: он давно решил, что не хочет быть рабом, гнуть спину, работая на людей, считающих тебя ниже скота. Да и попросту ему было страшно. Даже ещё более страшно, чем в тот день, когда он едва не попал под копыта коня у площади. Из-за возраста его не связали, просто оставили стоять рядом с полумёртвой от ужаса и свалившегося на неё безразличия матерью.

И Ставр сбежал. Он выхватил из ножен на поясе торговца рабами кинжал и всадил тому в живот. Вряд ли ранение оказалось слишком серьёзным. Такой слой жира, как на пузе масляного Ровсхала, ещё нужно было постараться пробить. Ставра пытались поймать, но он юрко проскакивал меж протянутых к нему рук, бежал по извилистым пыльным улицам древнего города, изо всех сил расталкивая прохожих. Прятался за прилавками и домами, пока не оказался на окраине.

Там он таился то в одной заброшенной лачуге, то в другой, боялся, что его отыщут. Но торговцам живым товаром, похоже, быстро стало всё равно. Да и страже, к которой обратились с просьбой поймать беглого раба – тоже. Чахлый мальчишка не стоил хлопот и сил, что требовались на его поиски. Всё равно много денег за него не отдал бы даже самый щедрый покупатель. Скорей всего за пару медяков его забрали бы на северные каменоломни. А там подохнет через пару лун – не жаль.

Поначалу сладкая свобода скоро обернулась опасностью голодной смерти. Приходилось воровать и снова убегать от тех, кто хотел бы забить его насмерть палками из-за чёрствой лепёшки. И со временем уходить незамеченным ему удавалось всё чаще.

Однажды Ставр даже решил стащить кошель с пояса одного горожанина. Приноровившись таскать с прилавков еду, он посчитал, что это легко ему удастся. Ведь высокий, стройный мужчина с едва уловимой плавностью в движениях не обращал на него никакого внимания, приценивался на рынке к искусно вытканному ковру. Но лишь Ставр протянул руку, чтобы срезать кошель, как невероятно быстрые и крепкие пальцы схватили его за запястье. Холодный и бесстрастный взгляд тёмно-карих глаз пронзил, заставляя колени подогнуться, и Ставр повис в хватке незнакомца безвольной тряпкой.

Мужчина долго рассматривал его, как тот ковёр, что так и остался лежать на прилавке, а потом куда-то повёл. Торговец разочарованно провожал взглядом сорвавшегося покупателя и, наверняка, клял Ставра последними словами. Незнакомец, не разжимая пальцев, тащил через подворотни, мимо горожан, безразлично скользящих взглядами по неудачливому воришке. Затем остановился в переулке, развернул Ставра и, схватив за горло, прижал к стене.

– А ты ловок, парень. Я тебя не сразу заметил, – мужчина смотрел внимательно, прищурившись.

Ставр не знал, можно ли ему что-то отвечать, или стоит держать язык за зубами. Смолчав тогда, он невольно выучил первый урок арияш. Незнакомец довольно усмехнулся.

– Я предложу тебе кое-что и знаю, что ты согласишься. Вижу, ты способный мальчишка, а я как раз ищу ученика. Хочешь научиться тому, что будет обеспечивать тебе безбедную жизнь?

Ставр неуверенно кивнул.

– Хорошо. Но помни: о том, что ты увидишь и услышишь, ты никогда и никому не должен говорить.

Так Ставр попал в обитель Гильдии арияш.

Со временем он понял, что наёмники отличаются друг от друга. Некоторые жили в основном в Ариване, только изредка его покидая, но были слабы, хоть и брали за свои услуги больше многих. А ошивались здесь лишь потому, что так заказы можно было найти проще всего. Именно сюда, следуя старинным устоям и слухам, приезжали орюмцек со всех земель. И поток их не иссекал. Да и под крылом Гильдии и её богатых покровителей всё ж спокойнее.

Другие же арияш почти не появлялись в обители, предпочитая менять города, не привязываясь к одному месту. К сожалению, учитель относился к первым. Но стоило признать, обучал он хорошо и терпеливо, хоть и спуску не давал.

Лишь Ставр достиг подходящего возраста, он покинул Ариван, ведомый жаждой увидеть как можно больше. На удивление, заказы находили его сами, стоило только связаться с людьми, принадлежащими Гильдии, которые жили почти в каждом крупном городе. Поначалу выполнять их было сложно и страшно. Каждый раз Ставр мысленно прощался с жизнью, опасаясь, что его поймают и накажут. Затем постепенно пришло безразличие.

По настоянию учителя, который ещё некоторое время приглядывал за подопечным, он отправился на поиски легендарного Мастера Гильдии, чтобы стать одним из Грююмнёрэ. Никто не был уверен, насколько стар Песчаный Ворон, но считалось, что он живет на затерянном в бескрайней пустыне оазисе уже не одну сотню лет. Говорили, редко какой арияш, рискнувший пойти к нему, добирался целым. Многие умирали на пороге его обители, погибали в песках от жажды или в схватке с кровожадными тварями, что населяли пустыню и нападали по ночам. Ужасы, пережитые на пути к Ворону, Ставр старался не вспоминать.

Но много раз он помышлял о смерти, уже добравшись до него.

Мастер не отличался обходительным и терпеливым обращением. Он жестоко и упорно вытравливал из ученика все чувства, привязанности и страхи. За каждую ошибку или неповиновение приходилось расплачиваться своей же кровью. Тогда Ставр чувствовал себя по другую сторону, будто не он, а его убивали, истязая, заставляя молить о том, чтобы это уже закончилось.

Но затем страх смерти ушёл. Ушло и уважение к ней. Всё стало однотонным, не разделяясь на чёрное и белое, и даже кровь перестала казаться такой красной. Остались лишь постулаты Кодекса, что должен был знать каждый арияш или Грюмнёрэ. Всего несколько строчек на листе, которыми нельзя пренебрегать. Всё остальное было дозволено. Всё равно, кого и где убивать, если это не противоречило устоям Гильдии. Но даже эти вседозволенность и безнаказанность не радовали, не наполняли упоением от сознания собственной силы.

Грюмнёрэ отдавали самые сложные и дорогие заказы. Если кому-то нужно было убить особо охраняемого вельможу или знатного горожанина, обращались к ним. Ходили слухи даже о загадочных несчастных случаях и с правителями. Их неизменно приписывали Грюмнёрэ, и в этом была большая доля правды.

Ставр брался за всё, хоть и имел право выбора. Он был пуст, как надколотая склянка, из которой постепенно вытекло содержимое. Лето за летом он выполнял свои заказы, не замечая, что перестает ощущать жизнь и с каждым убийством сам становится всё более мёртвым. Для всех он был просто путником, для знающих – человеком, к которому можно обратиться по самым «тайным» вопросам.

Но одним вечером всё поменялось.

В деревне, название которой стёрлось из памяти, как и другие, он остановился на несколько дней для отдыха и встречи с гёрзаком. Там-то к нему и подошла девочка лет двенадцати, попросила взять её с собой и научить тому, что он умеет. Каждый арияш имел право со временем взять себе ученика, но тогда Ставр не был к этому готов. Да и считал, что на покой ему ой как рано. Просьба была неожиданной, но он не смог отказаться, ощутив силу и решимость, что исходила от девчонки. Она пришла утром в условленный час и назвалась Младой. Он же так и не сказал ей своего имени.

Ремесло Ставра не удивило её и, кажется, даже обрадовало. Тогда это показалось странным и пугающим. Но, как оказалось, на то была своя причина. Лишь через несколько лет после встречи Млада рассказала, что её родную деревню уничтожило воинственное племя. Они убили её семью и весь род. Она постоянно несла в себе иссушающую жажду мести, и как бы Ставр ни пытался вытравить её из ученицы, она не поддавалась. Только усиливалась со временем.

В конце концов, он сдался. Всё-таки, ненависть придавала Младе сил делать то, от чего любая другая девушка отказалась бы. Она была вихрем, сметающим на своем пути всех противников, что ей попадались. Она была кровожадна, как беспощадная стихия. Свой первый заказ она выполнила гораздо позже, чем это в свое время сделал Ставр, но именно тогда в ней проявились все задатки Грюмнёрэ.

Но не только это делало её особенной. Не только это оставило о ней память, которой у Ставра не должно было остаться.

Лета, на протяжение которых он был единственным близким Младе человеком, не прошли бесследно. Ставр не мог точно сказать, когда догадался, что она любит его. Осознание этого пришло постепенно, с очередным мимолётным прикосновением, взглядом, улыбкой. А Млада молчала, зная, что так будет лучше. Обращаясь внутрь себя, Ставр не чувствовал ничего. Верно, его способность любить умерла в обители Песчаного Ворона, а может, и того раньше. Но только рядом с Младой он в полной мере осознал горечь этого.

В тот же самый миг, как эта ядовитая мысль попала в голову, Ставр начал видеть то, чего раньше не замечал. Зелёные, мерцающие неуловимым огнём, глаза Млады сначала смотрели на него с ожиданием, позже – с желанием, на которое он не мог себе позволить откликнуться. Хоть и безумно хотел этого. Он не любил её никогда, вот только противиться естественному для мужчины влечению с каждой луной становилось всё сложнее.

Та ночь была душной, как и большинство в окрестностях Аривана. Лениво тренькали цикады снаружи, и ветер загонял вязкий воздух в окно. Они заночевали в одной из лачуг, которые были построены пастухами или караванщиками вдоль всего Восточного пути. Тихо и ярко горел костёр, и лицо Млады в его отсветах казалось окутанным собственным сиянием. Она давно уже догадалась, что скоро им придётся расстаться – пришло время ей отправляться к Ворону. В Гильдии очень скоро прознали, что ученица Ставра подаёт большие надежды – и приказ урхаса последовал незамедлительно.

Поэтому Млада была молчаливее, чем обычно, и всё прятала глаза, бездумно строгала ножом ненужную веточку. Ставр, растянувшись у костра на войлоке рядом с ней, в сотый раз собирался с духом, чтобы сказать напоследок хоть что-то. Но все нужные слова, к которым он и так прибегал не так уж часто, повылетали из головы.

– Значит, я не могу отказаться пойти к Ворону? – проговорила Млада так неожиданно, что Ставр едва не вздрогнул.

– Не можешь. Это большая честь – ты будешь лучшей из арияш.

– А если я не хочу? Если мне достаточно того, что я уже умею?

– Ты умеешь очень мало. Ты поймёшь.

Млада вздохнула, слишком резко провела ножом по ветке, и та сломалась.

– Если я хочу остаться… С тобой?

Пожалуй, этих слов он опасался больше всего. Открытого признания в том, что до сих пор безмолвно висело между ними.

– Это невозможно. Рано или поздно нам придётся разойтись в разные стороны.

– А если пойти в одну? Вместе? – её голос дрогнул. – Сбежать от Гильдии? Уйти далеко. Очень далеко.

– Млада, – Ставр сел и заглянул ей в лицо, – разве ты училась так долго для того, чтобы потом сбежать? Гильдия найдёт тебя и меня всё равно. И наказание будет жестоким. А откупиться ни у тебя, ни у меня денег не хватит. Неужели это того стоит?

– Стоит! – упрямо дёрнула она подбородком, всё так же не поднимая глаз.

– Нет. Я не стою твоей жизни. Не смогу принести тебе радости и защитить тебя. Я просто не способен на это.

Она бросила в костёр надоевшую веточку и взглянула на него.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю.

Млада замолчала надолго, пристально рассматривая его лицо. И вдруг подалась вперёд. На миг Ставр отчётливо почувствовал запах корицы. Ученица иногда тайком покупала её, когда случалось бывать на рынке Аривана. Сладкий пряный запах нравился ей и, несмотря на все запреты, она слегка смазывала маслом корицы запястья. В пути Млада время от времени прижимала руку к носу и вдыхала аромат – наверное, это улучшало ей настроение. Или дарило тепло, которого она была лишена всё время обучения.

Ставр не отстранился, завороженный её близостью. Голову ощутимо повело от шальной мысли хоть раз… всего один только раз поддаться слабости. Ведь завтра он Младу уже не увидит.

– Останься со мной, – прошептала девушка.

– Я не могу.

Но вопреки своим же словам Ставр взял её за плечи и безоглядно впился поцелуем в губы. Казалось, ничего в мире он не хотел в этот миг больше. Просто чувствовать её вкус и запах. Как можно сильнее и ближе. Торопливо он снимал с Млады одежду, касался гладкой кожи, которая будто бы сама льнула к ладоням, струилась под ними. Её плотно слепленное в тренировках тело теперь вдруг стало податливым и послушным каждому его движению. Он не мог остановиться. Никакого усилия воли не хватило бы теперь, чтобы заставить его оттолкнуть Младу. А она хваталась за него, прижималась теснее, словно верила, что это его удержит.

Следующую ночь, словно связанный тягой к дурманному зелью, он снова провёл с ней. И ещё седмицу после. День за днём. Пока одним утром не проснулся с ясным пониманием того, что ещё немного – и вырваться из этого круговорота не сумеет. На дне сумки он нашёл позабытую там карту с отметкой обители Ворона, оставил её на ворохе одежды Млады и ушёл.

Ставр знал, что она может и не выжить по дороге, пытался убедить себя, что это его не волнует, и никогда не старался нарочно следить за её судьбой. Он вернулся к обычной жизни, словно и не было в ней девушки с волосами цвета гречишного мёда и глазами, пылающими гневом и страстью. Не было свежего ветра, принесшего в его жизнь что-то кроме бессмысленности и скитаний.

Больше двух лет Ставр ничего о ней не слышал.

До того дня, когда встретился с урхасом Гильдии. Теперь первый раз за двадцать лет он не ощущал в себе сил выполнить приказ. И чем дольше думал о Младе, тем отчётливее понимал, что выполнять его не станет.

[1] Орюмцек – (арив.) паук. Так арияш между собой называют заказчиков.

Глава 4

Наказанные за драку ватажники остались в Беглице на попечении старосты Ратибора уже три дня назад. Но над войском как будто до сих пор висела тень того скверного случая. Кмети и вереги вовсе перестали даже взгляды бросать друг в сторону друга. А мужики из сотен, которые поначалу пытались влиться в ряды городских дружинников, теперь держались в стороне. На привалах это становилось особенно заметно.

Хальвдан, который долгое время угрюмо помалкивал, постепенно стал ворчать, дескать, Драгомир в первый же день довёл войско до раздора. Как они теперь будут сражаться бок о бок? Бажан безмолвно его поддерживал.

Сам же Драгомир на словесные выпады верега старался не обращать внимания. Сам знал, что с наказанием погорячился. Но в тот момент оно казалось ему самым справедливым. А на следующее утро, промаявшись полночи без сна, он чувствовал себя так, будто по нему проехался гружёный обоз – и дело было вовсе не в усталости от долгого дня. Голову озарило запоздалое благоразумие – но было уже поздно. Чуть пришедшие в себя за ночь Медведь и верег Дьярви после побоев продолжать путь никак не могли.