Ты (не) для меня

– Зачем тебе колготки? На улице жара.

Все. Кажется, уже падает.

Встаю, придерживаю за талию. Тонкую. Намного тоньше, чем кажется под мешковатым пиджаком. На ощупь она совсем хрупкая и маленькая.

– Сходи в туалет и сними их.

Этот приказ и меня самого повергает в шок. Звучит намного интимнее и острее, чем надо бы.

В изумленных глазах – полный и необъятный шок. Такой глубокий, что пациенту скоро придется делать искусственное дыхание. То самое, по принципу «рот в рот». А что, я бы не отказался…

Борюсик подождет. Чем длиннее агония, тем быстрее потом помрет.

– Ну, если хочешь и дальше ходить в порванных – ради бога. Я не настаиваю. Но кофе мы будем пить вместе.

Испуганная лань вздрагивает, освобождается из моих рук, врывается в дверь заведения и где-то исчезает. Будем верить, что все же – в дамской комнате. Будет печально, если она сбежит навсегда. Придется искать с фонарями, чтобы вернуть. А искать – точно буду. Это за пределами рационального.

И не будет ничего удивительного, если придется идти и спасать ее из туалета. Судя по повадкам, с девчонки станется закрыться там и не выходить до обеда.

Как можно было подумать, что это – вчерашняя, из клуба? У той дерзость через край плескалась, аромат соблазнения сносил крышу и лишал разума. Анжелика – совсем другая. Но от нее коротит не меньше, чем от кошечки.

Голые коленки, едва прикрытые краем строгой юбки – новое испытание для мозгов. Глаза не хотят подниматься выше – наоборот, облизывают, ласкают голени, лодыжки, ступни, едва прикрытые неглубокими туфельками…

Черт. Такими темпами и свихнуться можно.

Она точно знает, куда я смотрю. Спотыкается. Но тут же выравнивает шаг и гордо выпрямляет спину. Садится рядом за столик, не дожидаясь, пока я вспомню про воспитание и подвину ей стул…

– Что будешь есть?

– Ничего. Я не голодна.

– Значит, я сам выберу. И только попробуй не справиться…

С ней весело командовать и смотреть, как сверкают глаза и поскрипывают зубы. Не тот характер, похоже, чтобы подчиняться… И эту строптивость очень хочется вытащить на белый свет.

– Спасибо. Я буду омлет и кофе.

– Что же. Так лучше.

Заказ у нас принимают оперативно. Кофе приносят моментально. Он здесь реально вкусный, ароматный, обжигающий…

Над краем чашки слежу за Анжеликой. Она с не меньшим, чем я, наслаждением, делает первый глоток, второй, третий… Довольно прикрывает глаза. Расслабилась, кажется.

– Как ты оказалась в этом гадюжнике?

– А? – Снова паника в глазах. Чуть кофе обратно не выплюнула.

– Ну, в нашей компании выживают очень специфические люди. Ты для нее слишком нежная и пугливая, я считаю.

И полная расслабленность в человеке напротив. Как будто ждала подвох, а он не случился.

Странно. Очень странно… Но я обязательно разберусь. Слишком интересная девочка, чтобы оставить ее без внимания.

Просто нереально оторваться.

– Я не пугливая.

Так это гордо звучит. Почти вызывающе. И так забавно, что приходится убрать свой напиток подальше – иначе поперхнусь и забрызгаю все в округе.

Это был бы классный эксперимент, кстати: испачкать ее белоснежную блузку. И тоже заставить ее снять. Ха-ха.

Интересно, послушалась бы?

– А какая ты? Дрожишь, как лань, от каждого слова, к тебе обращенного. И подпрыгиваешь, как ужаленная…

Девчонка обиженно кривит губы. Задел?

– На правду не обижаются, кстати.

– Я не обижаюсь.

– Мда? А что ты делаешь?

– Я впервые вижу незнакомого мужчину, который зачем-то трогает меня за ноги…

Снова ха! Все-таки, я ошибся. Внешнее сходство с вчерашней кошечкой уходит все дальше и дальше. Та бы, уж точно, лапанью за ноги не стала удивляться. Скорее, спросила бы, почему я этого не делаю…

Кровь разгоняется, стоило только вспомнить те острые ощущения. Хотя… Зачем вспоминать, если сегодня округлые коленки, ничем не прикрытые, откровенно дразнят мои глаза?

– А что, ваш шеф себе такого не позволяет?

Теперь она еле сдерживается, чтобы не выплюнуть кофе. Огонь и веселые чертенята в глазах… Опять налетает дежавю – как будто я все это уже видел. Так недолго и свихнуться…

– Борис Аркадьевич? Он замечает только себя в отражении зеркала. И кошелек, возможно. Спросите его, как меня зовут, – ни за что не вспомнит!

– Серьезно?

– А. Простите. Сейчас он видит еще вас. И делает вид, что слепо обожает. Попросите, чтобы вам что-то помял – исполнит. И помнет, и погладит, и почешет… Лишь бы начальство улыбалось.

Внезапно. Слишком жесткое замечание для девочки, которая даже взгляды прячет. Слишком честное и откровенное для новенькой…

– А ты не такая уж и милая, как посмотрю…

– Вы спросили – я ответила.

Она просто за пару секунд меняется. Губы поджаты. Тонкий носик вздрагивает, брови сходятся, образуя неглубокую морщинку.

Пальчики – аккуратные, длинные, без единого украшения, с бесцветным маникюром, барабанят по краю стола. Заметив мое внимание, девчонка хватает салфетку, сминает ее, потом замирает.

Тихий омут. И черти там явно хорошо себя чувствуют. Правда, прятаться как следует не научились…

У меня даже пальцы зудят от желания растормошить их, заставить плясать. А потом любоваться эффектами.

– Не боишься, что я эту информацию буду использовать?

– Можно подумать, вы сами не знаете, что наш Боренька – самовлюбленный болван. Ничего нового я не рассказала.

И опять ее отпускает. Хлоп – и сидит себе такая, милая скромница. Кромсает вилкой только что принесенный омлет, грызет лист салата, опускает веки, демонстрируя удовольствие от еды…

А у меня ком в горле. Мясо никуда не лезет, сколько ни жуй. Представилось, отчего-то, как эти же ресницы трепещут во время самых горячих ласк…

– А чем еще полезным ты со мной поделишься? Может, не зря я выбрал тебя для совместного завтрака?

Изящный кулачок пристроился под подбородком. Она смотрит с готовностью и каким-то непонятным азартом.

– А вы спрашивайте. О чем знаю – обязательно расскажу.

– Вот даже как…

Пришлось отложить вилку и нож. Девчонка – настоящая шкатулка с секретами. Стоило чуть-чуть зацепить край крышки, и теперь они лезут без остановки…

– Да. Вот так.

Она почему-то злится. На меня? Или на своего идиота-шефа? Как бы там ни было, рассматривать перемены эмоций на хорошеньком лице – радость эстета. И грудь у нее под блузкой вздымается все выше и выше. Волнуется.

Будоражащий аромат предвкушения щекочет мои ноздри. С Анжеликой не может быть скучно. Чем дальше – тем любопытнее и заманчивее.

– А не боишься, что тебя сожрут потом, когда я уеду? Люди ж прекрасно поймут, откуда мои сведения…

– Они меня и так сожрут. Даже если буду молчать. Они все уже сидят и просчитывают, какой компромат я успела выложить, а до какого не дошла.

– Все знают, что ты любишь стучать? – Неприятное открытие, сажем честно. Стукачей никто не любит, и я – не исключение.

– Никто ничего обо мне не знает. Я работаю всего три недели в этой компании.

– Но уже готовишься слить все секреты? С какой, интересно, радости? Думаешь, дам за это какие-то привилегии?

– Думаю, все равно придется уходить. Меня не простят в любом случае. И все, что вы сами найдете и увидите, будет свалено на меня.

– Так я, получается, подставил тебя? Испортил с коллегами отношения?

– Наверное.

Смотрит исключительно в тарелку. Словно кольца свежего огурца стали ей намного интереснее, чем моя непобритая рожа. Не выспался после бурной, ничем не законченной ночи. Строил планы, как буду снова ловить кошечку, и утром было как-то не до бритья. Но дело – не в щетине, конечно же.

– Что ж. У меня появились кое-какие идеи.

Например, отвести ее отсюда в гостиничный номер. И долго-долго там говорить. Но, конечно же, не о Боре. Хотя, можно обойтись и вовсе без разговоров. Я найду, чем занять ее влажный розовый язык…

– Я могу гарантировать, что тебя никто не тронет в этом офисе. И тебе не придется никуда уходить.

– Объявите своей любовницей? Неприкасаемой? – Она ухмыляется горько и едко. И столько презрения во взгляде… – Не беспокойтесь. Я все равно ею не стану.

Глава 4

– Вот это фантазия… – Роман Витальевич с такой укоризной качает головой, что хочется испариться.

Вот прямо здесь и сейчас – провалиться. Можно вместе со стулом.

– Когда я успел хоть словом обмолвиться о чем-то подобном? – Ничего нельзя понять по взгляду: нравятся ему мои слова или возмущают. Лицо непроницаемое, а глаза прожигают, кажется, до самых костей…

Позор! Позорище! Это ж надо было так облажаться… Язык мой – враг мой!

– Вы себя ведете таким образом, что ничего другого в голову не приходит! Что еще можно подумать после таких предложений?

– А ты мне очень нравишься, Анжелика. Серьезно. – Даже намека на улыбку на красивых, твердо очерченных губах. И нисколько не похоже на комплимент.

Приходится сглотнуть. В горле першит от растерянности… Хочется сбежать отсюда. И ноги приросли к полу – двигаться не желают. Как магнитом тянет к этому странному, сложному, непонятному человеку.

– Не уверена, что это хорошо…

Смотрю в тарелку, гоняя по ней последние две зеленые горошинки. Так проще, чем ждать, что Роман Витальевич еще выдаст. Можно притвориться, что горох – моя любимая еда. И я просто жить не смогу, пока последнее не поймаю.

Вздрагиваю от громкого хохота. Раскатистого, довольного… и такого настоящего, что несмело улыбаюсь в ответ.

– Решено. Ты в любом случае будешь здесь работать! И плевать, что скажут остальные!

– Я еще не прошла стажировку. Может быть, не научусь. И тогда придется уйти по несоответствию должности…

Плохо себе представляю, как смогу выжить в этом змеином царстве – мне точно никто не простит такого внимания от высокого шефа. Сожрут. По косточкам. И не подавятся.

– Пройдешь. Гарантирую.

– И… мне не придется… – слова изо рта вылетать отказываются. Приходится выталкивать их через силу, – не придется делать… ничего… такого?

Щеки горят. Руки тянутся к ним, чтобы потрогать, чуть-чуть остудить ледяными ладонями. Но хватает сил, чтобы не позволить себе эту слабость. Держусь, как могу. И плевать, что внутри все дрожит.

– Любовницей быть не надо. Если ты это имела в виду. А ты же об этом говорила, правильно?

– Стучать я тоже не хочу. Это против моих правил.

– Уважаю твою позицию. Правда, обидно немного…

Он точно надо мной издевается. Тянет паузы так долго и томительно, что подмывает заорать: «Да говори ты уже! Не тяни кота… за хвост, для примера…»

– Чем я вас обидела?

Отставила в сторону тарелку, так и не поймав на ней остатки зелени. Мужчина напротив отзеркалил жест. И, точно так же, как и я, поставил локти на стол, уложил подбородок на согнутые кисти. И теперь смотрит прямо в мои глаза. Чуть-чуть шевелит бровью…

– Ты меня уже обвинила во всех грехах, Анжелика. И стучать я тебя заставлю, и спать со мной ради должности… Что у вас тут за жизнь такая странная, провинциальная? По-другому нельзя?

– Можно подумать, у вас, в столице, как-то иначе устроено… – Презрительное фырканье вылетает раньше, чем успеваю спохватиться и промолчать.

– Конкретно у меня – иначе. И у тебя тоже так будет.

И тут же, противореча своим же собственным словам, тянет пальцы к моим губам. Точно так же, как делал это вчера. Не успеваю отдернуться – и он что-то снимает с уголка рта.

– Ты испачкалась.

На пальце нет ничего. И я только что вытиралась салфеткой. Он выдумал, просто выдумал причину!

Только вот высказать это прямо уже не хватает сил.

В голове от волнения шумит.

– Я вас не понимаю, Роман Витальевич. – Вздох вырывается сам собой. – Говорите одно, а делаете – совсем другое. И как вам верить после этого?

– Я и сам себя не понимаю, Анжелика. Но можешь быть уверена в одном: ты мне очень нравишься. И я не заставлю тебя делать ничего дискомфортного…

Снова что-то прячется под его словами. Что-то такое, что снова на ум приходит вчерашний танец и неуемный жар во всем теле.

– Мне уже некомфортно. Дальше просто некуда!

– А давай, закажем мороженое?

– Что? – Выгляжу глупо, наверное, хлопая в недоумении ресницами.

– Охладимся чуток. А потом поговорим уже серьезно. О деле.

– Лучше тогда ведерко со льдом. – Опять слова вырываются изо рта без моего ведома. Говорю, что первым приходит на ум.

– Вот как? И шампанское? – Насмешка – легкая и немного удивленная, но не злая. – Не рановато ли? А может, ты у нас из семьи аристократов?

У него опять появляется повод облизать меня взглядом. Вроде как, изучая и что-то прикидывая… А по факту – раздевая. По рукам пробегаются мурашки, по спине – холодок. Я ведь уже давно привычная к такому – в клубе никто никогда не стесняется смотреть и более нагло… Но никогда еще так не нервничала и не волновалась, как сегодня и сейчас…

– Насыпать вам за шиворот. Чтобы охладить, так по-настоящему!

– Молодец, Анжелика. Твой острый… – Липкая пауза. Нечаянно облизываю сухие губы, и Роман Витальевич запинается. – Твой острый ум – очень полезное достоинство.

– Я знаю. – Да. Я прекрасно живу на те деньги, что приносит виляние задницей у шеста. Но это не значит, что не хочу и не могу заработать мозгами. Обязательно это сделаю, а потом уже брошу стриптиз.

Он опять меня внимательно изучает. Более внимательно смотрит в глаза. Пусть. Лучше так, чем когда пялится и обжигает мне голую кожу на голых коленках.

– Что-то мне подсказывает, Анжелика, что тебе не стоит бояться коллег. С таким характером – ты и сама их запросто съешь. Только не принимайся за всех сразу. По очереди, аккуратно, вдумчиво – и все будет.

– Спасибо за совет. Я правильно понимаю, что никаких особых предложений уже не будет?

– Будут, обязательно. – Он решительно встал. – Но чуть позже.

– Бросите меня одну сражаться с ехиднами? – Поднялась тоже. Судя по всему, наш внезапный завтрак закончился, пора было куда-то снова бежать…

– Ну, почему же брошу? Я с удовольствием понаблюдаю, как ты их размазываешь… Люблю такие картины, просто обожаю… Подожди здесь пару секунд, я сейчас вернусь.

Ноги стоять на месте отказываются. Мозжечок сам собой отдает команду телу – бежать. Очень быстро бежать отсюда. Но хватает выдержки – жду. И даже не перетаптываюсь.

– Держи. – Вручает мне рожок с мороженым, украшенный какой-то непонятной ерундой. Этих цветочков, сердечек и звездочек так много, что самого мороженого и не видно…

Сам Роман Витальевич держит обычную бутылку с водой.

– А где же лед?

– Пока без него справлюсь. Я взрослый мальчик, умею держать себя в руках…

Ну-ну… Так и тянет ему напомнить про то, как вчера тяжело дышал, связывая мои запястья галстуком…

На улице стих даже самый слабый ветерок. Солнце шпарит, и даже в тени стоит невыносимый жар. Асфальт плавится под ногами, острые каблуки босоножек так и норовят застрять… Приходится идти на цыпочках, чтобы не остаться без обуви.

Мороженое очень даже кстати – оно позволяет хоть немного остудить воздух, поступающий в легкие.

Роман Витальевич не подает признаков, что жара ему не по душе: легко шагает, делая небольшие глотки из своей бутылочки, немного ослабил ворот рубашки, – вот и все. Похоже, он сам настолько горяч, что температура снаружи – просто для баланса с внутренностями…

– Ну, и как?

– Что? – Спотыкаюсь опять, услышав неожиданный вопрос.

– Нравлюсь?

Черт. Сквозь черные очки невозможно понять, куда он смотрит. И мне даже не пришло в голову, что Роман прекрасно видел мои взгляды.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.