Кудесник в городе богов

Где были боги все это время? Они помогли мне? Нет, они меня бросили! Я молился. Дни и ночи я проводил, упрашивая их откликнуться на зов своего служителя. Но они не услышали ни меня, ни крики людей, ради них сгоревших вместе с городом и святым храмом. Нет богов. Их давно не осталось – вот в чем я убедился. Иначе их сердца дрогнули бы, увидев страдания, которые терпят ради них люди!

Немил перестал кричать и умолк.

– Воспоминания задели тебя за живое, – заметил Лиходей. – Давай-ка посмотрим, что ты делал после…

Подобострастный бес принялся с шумом листать страницы, дырявя их острым когтем.

– Кто говорил людям, что грядет Золотой век?

Немил растерялся и не нашел, что ответить.

– Что это вообще за Золотой век? – с насмешкой спросил Лиходей.

– Это волшебное время, когда нет боли, страданий и смерти, – услужливо подсказал бес. – Трудиться не нужно: земля сама кормит людей. Урожай сам собой растет и ложится в амбар, а сладкие овощи лезут в рот – только отмахиваться успевай.

– И ты заливал неучам, что такое время наступит? – вперил в кудесника острый взгляд Лиходей.

– Люди хотят в это верить, – возразил Немил. – Без веры они потеряют желание жить. Они работают с утра до ночи, надрываются в полях и в мастерских, но большинство из них не видит иной награды, кроме жалких грошей. Им нужна вера в то, что счастливое царство ждет их в грядущем.

– Но ведь это вранье! – расхохотался царь демонов. – Ты-то знаешь, что никакого Золотого века никогда не было и не будет. Жизнь – лишь плесень на голых камнях вселенной. Любое существо обречено на жесточайшую борьбу за выживание. Страдания и потери в этой борьбе неизбежны.

– Божье царство наступит! – резко выкрикнула Ярогнева, показываясь из-за колонны. – Его подарят людям государи горнего мира.

– Вот еще одна сказка, которую продал вам по дешевке этот горе-кудесник, – князь тьмы потешался от души. – А он не забыл рассказать, что боги давно потеряли силу?

Немил представил, как могут наказать его за отступление от веры Перун, Дажбог и Род, и ему стало еще хуже. Однако в этот миг он не мог позволить, чтобы противник узнал, что творится у него на душе. Стараясь скрыть страх, он выкрикнул:

– Сила богов возвращается. Очаги Белой вежи пылают!

– И откуда же у тебя такие достоверные сведения? – расхохотался князь тьмы.

– От нее! – Немил указал на Вертлюжку, забившуюся в уголок и ставшую незаметной.

Царь бесов нахмурился.

– Что это за карга? – обернулся он к Лютобору.

– Кикимора из Дикого леса, – тут же ответил бес. – Поселилась в палатах и безобразит по мелочи.

– Она-то откуда знает, что творится на небесах?

В голосе Лиходея слышался гнев.

– Поди сюда! – велел он.

Вертлюжка показалась, едва волоча ноги и тыча в пол своим сучковатым носом.

– Что за околесицу ты несешь? – недовольно спросил ее царь.

– Как же так? – растерялась кикимора. – Ведь я видела…

– Что ты видела?

– Три года назад… над Диким лесом Перун убил змея… большого такого, горячего… на тебя был похож, но другой… – залепетала Вертлюжка. – И Дажбог там был. Он сошел со своей колесницы, чтобы день задержался.

– Ах ты, старая ведьма! – разозлился Лиходей. – Перестань чушь молоть! Чтобы я этих слов больше не слышал! Пошла прочь, и чтоб духу твоего здесь больше не было!

Он звучно щелкнул пальцами. Порыв ветра распахнул двери палаты, подхватил кикимору, бросил ее в ступу и вынес наружу, где трехголовый Полкан тотчас набросился и принялся рвать и без того ветхое тряпье, в которое она куталась. Вертлюжка завизжала и отмахнулась от него помелом. Ступа взмыла, перелетела через стену Кремника и пропала из виду. Адский пес припустил следом, сверкая зелеными глазами и оглашая ночное небо оглушительным лаем. Двери захлопнулись, и дрожащий Немил снова уперся взглядом в кипящего от негодования Лиходея.

Бес перелистнул страницу и отвратительно захихикал. Лиходей скосил глаза, заглянул в книгу и расплылся в кривой ухмылке.

– Вижу, ты у нас любитель женского полу, – заметил он. – Только привязанности у тебя отчего-то выходят короткими. Это от того, что ты до сих пор не встретил свой идеал, или от того, что женок приходится привораживать любовными чарами, которые, как всем известно, вечными не бывают?

Немил смутился, кинул быстрый взгляд на князя с княгиней, но те прятались за колоннами, и он слегка осмелел.

– Что тебе до моих женок? – ответил он. – Да, бывал я влюблен. И женщины мне отвечали взаимностью. А если я и использовал приворотное зелье, так лишь для того, чтобы два сердца встретились побыстрее.

– И сколько ты насобирал этих сердец? – поинтересовался Лиходей.

– Сколько ни было – все мои, – отрезал Немил, надеясь побыстрее закончить этот неприятный допрос.

– Что ж ты так злишься? – заулыбался его собеседник. – Я ведь тебя не обвиняю. Совсем наоборот: я весьма одобряю применение хитрости там, где менее искушенные личности терпят провал. Своими победами ты можешь хвастаться, не стесняясь – в моих глазах это заслуга.

– Не хочу ничем хвастаться!

– Не бойся, тебе не о чем беспокоиться, – ласково подбодрил его Лиходей. – По-моему, то, что ты натворил – совсем не проступок, а наоборот, достижение. Мало кто добивался таких успехов в черном колдовстве. Другие кудесники так часто не вызывали моих слуг в мир людей, и не заставляли их вытворять лихие и озорные шутки. Так что ты заслужил награду. Да-да, награду! – озарил он Немила лучезарной улыбкой. – Как мы жалуем тех, кто нам услужил? – обратился он к бесу.

– Они превращаются в твоих вечных слуг, господарь, – низко склонился бес. – Мы забираем их души в пекло, но не для того, чтобы истязать. Колдуны помогают чертям жечь костры и кипятить свинец. А если повезет – их повысят до охранников и помощников пыточных дел мастеров.

– Именно! – подхватил Лиходей. – И эта служба продолжается целую вечность. Разве не здорово?

Немил онемел.

– Но… я совсем не старался заслужить эту честь, – заплетающимся языком пролепетал он.

– И тем не менее, ты ее заслужил, – обрадовал его Лиходей. – Поверь: быть в аду помощником – намного лучше, чем жертвой. А вот те жалкие человечки, что прячутся от меня за колоннами, станут в моем царстве обыкновенными упырями. И когда кончится месяц чернец, и придет день Решающей Битвы, я поведу их обнищавшие души на Перуновых гридей, чтобы они затоптали небесное воинство, а после набросились на своих бывших сородичей и высосали из них кровь. Ну как, ты рад?

– Как же так? Ведь я не хотел, – сбивчиво забормотал Немил.

По щекам его покатились слезы.

– А пропуска в рай ты почем продавал?

Немил опустил глаза к полу.

– Отвечай! – потребовал князь тьмы. – Мои вопросы нельзя оставлять без ответа.

– Простонародью – по десять серебряных денежек, – признался Немил. – Привилегированные, боярские, по полтине. И еще были особые, княжеские – по рублю место.

– А за особые что – какой-то отдельный рай?

– Зачем отдельный? Просто хоромы на высокой горочке.

– И сколько народу попало в рай по твоим пропускам?

– Почем мне знать? – огрызнулся Немил. – Никто оттуда не возвращался и жалоб не предъявлял.

Бес довольно хрюкнул и расхохотался.

Три часа ушло у Лиходея на то, чтобы выслушать полный отчет обо всех грехах, совершенных Немилом за прежние годы. Лютобор листал страницы прожитых лет, и в памяти Немила всплывали события, о которых он и вовсе предпочел бы забыть.

– Я не думал, что кто-то об этом узнает, – смущенно бормотал он.

– Прошлое не теряется, – назидательно ворковал Лиходей, касаясь ледяного ожерелья, бренчащего у него на груди. – Оно записывается в книгу твоей судьбы и сохраняется навсегда. И правители трех миров в любой миг могут раскрыть эту книгу и узнать всю подноготную.

Люди притихли за колоннами, стараясь сделаться незаметными. Лиходей не обращал на них внимания, и только бес время от времени стрелял в них глазами и обещал:

– Погодите, мы и до вас доберемся!

От этих слов Ярогнева хваталась за меч, а Любомысл старался забиться за сундук, где пряталась кошка.

– Ты уже подготовил людишек к отходу в иной мир? – осведомился князь тьмы у подручного после долгого и мучительного перебора событий. – Тогда веди их ко мне. Пора с ними кончать.

– Ах ты, изменник! – закричал боярин Твердислав, выпрыгивая из-за колонны.

Он выхватил у Ярогневы свой меч и двинулся к Немилу, размахивая длинными рукавами ферязи.

– Ты нас предал! – выкрикнул он, гневно сверкая глазами. – Ты предал князя, своего господина, и его дочь, которую обязан был исцелить. Вместо этого ты вызвал на нашу голову царя бесов, обрек наши души на мучения в пекле, а сам заслужил снисхождение, да еще нашим мучителям помогать собрался? Я своими руками тебя на тот свет упеку!

Он замахнулся мечом и подступил к кудеснику, явно намереваясь раскромсать его.

– А ну, стой! – прикрикнул на него Лиходей.

Бес подставил Твердиславу копыто. Боярин споткнулся и грохнулся на пол, меч выпал из его ладони. Не медля, он попытался вскочить, но отвратительный лохматый демон уже оседлал его, сжав козлиными ногами и ухватив за пышную шевелюру. Однако это падение не развеселило князя тьмы, а, наоборот, рассердило, причем не на шутку.

– Как ты смеешь покушаться на моего холопа? – крикнул боярину Лиходей. – Холопов своих только я волен миловать или казнить. Этот колдун принадлежит мне, и ты его у меня не отнимешь!

Боярин попытался возразить, но бес вставил ему в рот лошадиные удила и взнуздал, как коня.

– Когда это я превратился в твоего холопа? – упавшим голосом спросил Немил.

– Когда впервые вызвал из черной книги чертей! – насел на него Лиходей. – Когда забросил служение богам и обратился к вредоносному колдовству. Когда обманул первого простака, который поверил тебе, и навел порчу на его соседа. Ты думаешь, это дается бесплатно?

– Я не твой холоп! – дрожа, выговорил кудесник.

– Тебя никто и не спрашивает! – еще сильнее рассердился Лиходей. – Ты весь, до последнего волоска, с потрохами и мелкой душонкой, принадлежишь мне. Лютобор, – обратился он к бесу, – собери в горнице урожай новых душ, который наш новый слуга так услужливо подготовил. Князь с княгиней станут украшением моего узилища. А напоследок прикончи самого колдуна, и проследи, чтобы его дух занял место среди подданных преисподней.

– Нет! Постойте! Я не хочу! – отчаянно заголосил Немил, но бес, не обращая внимания на его крики, выудил остро наточенный серп и потянулся к его горлу.

Зазубренное лезвие тускло сверкнуло перед глазами Немила и понеслось к пульсирующей на шее вене. Немил охнул и изо всех сил зажмурился, ожидая, что холодная сталь полоснет по его тонкой коже. Ему представилось, как через мгновенье волна горячей крови выплеснется из его жил и хлынет на пол…

Однако его кожа так и не дождалась прикосновения серпа. Вместо этого он услышал удивленный вскрик царя бесов и мелодичный звон ледяных кристаллов, рассыпающихся по полу.

Он открыл глаза. Корявая лапа с оружием, занесенная над его лицом, медленно опускалась. Обернувшись, лохматая морда беса изумленно наблюдала за тем, как хозяин пекла пытается удержать звенья цепи, висящей на его шее. Золотая цепочка с морозными бриллиантами на глазах распадалась, звенья сами собой рвались, а блестящие камешки сыпались между пальцами Лиходея и разлетались по полу, издавая волшебный звон.

– Что случилось? – растерянно шмыгнул бес.

– Не пойму, – так же растерянно ответил его хозяин. – Кажется, дома случилась огромная неприятность.

Немил разглядел, что сверкающая позолота на рассыпавшихся звеньях облезает, и под ней обнажается ржавое железо.

– Я возвращаюсь, – отрывисто бросил хозяин. – Колдуна тащи в пекло, там мы с ним и расправимся.

– А с этими что делать? – показал бес на замерших от испуга людей.

– Леший с ними. Сейчас не до них.

Лиходей мигом раздулся, вырастая до потолка. Его итальянский камзол покрылся огненной чешуей, с которой посыпались искры, лицо преобразилось в змеиную морду, а изо рта высунулось раздвоенное жало. Через миг огненный аспид уже заползал в печное устье, чтобы через трубу вырваться в поднебесный простор.

Полкан за дверьми палаты жалобно взвыл и понесся за ним, сметая по пути деревянные заборы городских дворов. Демон вонзил когти в воротник Немила и поволок его к печке. Последнее, что увидел Немил в освещенной палате – это бледные, неподвижные лица князя, боярина и Ярогневы, провожающих его взглядом.

Бес резко дернул кудесника и затащил его в печь. Немил почувствовал, как сдавило его выпирающее брюшко. Лицо его окунулось в ворох золы, а ноздри и рот запорошила мелкая, отвратительная на вкус сажа. Каким-то чудом демон протиснул его сквозь трубу и выволок на крышу, но едва Немил собрался глотнуть морозного воздуха, как его снова дернуло и понесло ввысь.

Бес хлопал над его головой широкими и кожистыми, как у нетопыря, крыльями. Под ногами замелькали слабые огоньки города, погруженного в зимний сон. Немил глазом моргнуть не успел, как оказался над стенами Кремника, а нечистый тащил и тащил его вверх, надрываясь и работая крыльями так, будто собрался взлететь выше небес.

Далеко внизу Немил разглядел белую ленту заснеженной Клязьмы, за которой дремала Торговая сторона города. Извилистая нить Шерны уходила на север, теряясь в непроглядной тьме. Бес понес его над лесами, не обращая внимания на снежные хлопья, сыпавшие, как из мешка. В ушах завывал ветер, руки заледенели.

– Отпусти меня! – завопил Немил, дрыгая ногами над пустотой.

Но бес и не думал его слушать. Последние признаки людского жилья внизу исчезли, и у Немила возникло ощущение, будто его затащили в кромешную тьму.

Глава 3. Прорицание

Бледный серп ущербной луны едва проглядывал сквозь тучи. Ночное светило до того истончилось, что казалось, будто оно дышит на ладан. Считанные минуты оставались ему до того, как погаснуть и пропасть на три дня перед тем, как снова возродиться и начать расти.

«Месяц умрет и опять оживет, – думал Немил, трепыхаясь в когтях беса, несущего его над темными лесами. – А вот если прикончат меня, то заново уже не родишься…»

Он позавидовал месяцу, кутающемуся в пушистые облака. Самого Немила мороз пробирал до костей, да еще бес, похоже, задался целью оседлать самые быстрые ветра, воздушными реками текущие по поднебесью. Ветряные порывы хлестко били Немила, трепали его рясу и швыряли в лицо колючие острые льдинки, от которых не было спасу. Пленник ухватил своего мучителя за козлиную ногу, дернул посильнее и заорал, стараясь сделать свой голос как можно более убедительным:

– Отпусти меня! Не хочу в пекло! И вообще, я против такого обхождения решительно возражаю! Слышишь? Решительно! Как еще тебе объяснить? Ре-ши-тель-но!

Демон с шумом размахивал крыльями и не обращал на причитания жертвы никакого внимания. Умирающий месяц окончательно скрылся, и тьма стала такой густой, что хоть глаз выколи.

Через час адской тряски небеса вдруг разверзлись. Туманные облачка сменились тяжелыми тучами, из которых повалили густые снежные хлопья. Голова кудесника вмиг покрылась налетом снежинок, которые так и норовили забиться в рот и залепить глаза. Вокруг разразилась такая круговерть, что Немилу показалось, будто небо и земля поменялись местами. Он потерял ощущение времени и не мог определить, в какую сторону тащит его похититель.

Лютобор, казалось, и сам растерялся от закрутившей его свистопляски. Завывающий вихрь пытался его опрокинуть и занести в кромешную тьму. Он размахивал крыльями, выбиваясь из сил, и отчаянно сучил козлиными ногами, из-за чего пленнику то и дело перепадало копытом по хребту.

Снегопад продолжался не так уж и долго, но Немилу казалось, что его вывернули наизнанку. Он вконец обессилел, закрыл слипшиеся от снежинок глаза, и отдался на волю демона, который нещадно его бултыхал и впивался в загривок когтями.

Снежная круговерть стихла так же внезапно, как началась, словно невидимое божество на небесах взмахнуло колдовским посохом. Бес ошалело мотал головой, стряхивая тающие снежинки с длинных витых рогов – по растерянно бегающим глазкам становилось понятно, что он не может сообразить, куда его занесло. Пленнику было уже все равно – сил не осталось даже на то, чтобы полюбопытствовать, над какими краями они пролетают.

Над восточной стороной уже брезжил рассвет, когда его мучитель приободрился и уверенно выбрал направление на север. Немил заметил, что под ногами проносится заснеженная лесная глушь без единого следа человеческого жилья, и решил, что они залетели в такую чащу, где водится только нечистая сила.

Бес вконец вымотался – это чувствовалось по тому, что он опускался все ниже и ниже. Ноги Немила начали сбивать снег с верхушек сосен, тянущихся ввысь среди бескрайней чащи зеленовато-бурых лесов.

– Держись выше, иначе я врежусь в первый попавшийся ствол! – испуганно вскрикнул кудесник.

– Вот и отлично. Пара лишних шишек пойдет тебе на пользу, – натужно пропыхтел в ответ его мучитель.

– Какие тут шишки? Ты меня до смерти зашибешь!

– Так еще лучше. Сейчас или позже – тебе все равно умирать, – честно признал бес.

Как раз в этот миг Немил увидел перед собой высоченный вяз, раскинувший кривые ветви.

– Поднимай, не то я напорюсь на сук! – завопил пленник.

Бес с запозданием вздернул его повыше, но вяз как будто задался целью не упустить добычу: Немил готов был поклясться, что самый толстый из его сучьев ожил, пришел в движение и перекрыл путь, раскорячив ветвистые пальцы. Кудесник только и успел, что закрыть глаза, и тут же почувствовал, как его лоб впечатался в жесткую, холодную кору дерева. Его воротник вырвался из когтей Лютобора, волхв потерял сознание и мешком полетел вниз, по пути обдираясь о ветви, которые так и норовили его подцепить.

1 день месяца чернеца

Когда он очнулся, первые лучи позднего зимнего утра уже красили туманные облака в розовый цвет. Липкое рыло беса с шумом шмыгало перед его лицом, стараясь по запаху определить, в каком состоянии жертва. Кудеснику на переносицу упала холодная капля, сорвавшаяся со свиного пятака, и он снова зажмурился, чтобы не видеть так близко этой отвратительной хари.

– Очухался! Наконец-то, – довольно произнес демон, бесцеремонно схватил его в когти и рывком поднял в воздух.

– Погоди! Дай отдохнуть хоть немножечко! – взмолился несчастный пленник.

– В пекле отдохнешь, – пообещал мучитель и поволок его над густым лесом, раскинувшимся, насколько хватало глаз.

В синих сумерках проступили очертания исполинского дуба, вершина которого терялась в нависших над землей тучах. Увидев его, Немил забеспокоился. «Мироствол! – мысли в его голове превратились в колючки, пронзающие острыми шипами. – Древо миров в глубине Дикого леса, под корнями которого спрятан вход в преисподнюю. Если бес затащит меня под землю – я пропал! Оттуда нет выхода!»

Над раскидистой кроной дуба еще сверкали отблески молний, но вскоре они угасли. Стихли последние раскаты грома. Демон нерешительно обогнул очаг зарева и поплутал по окрестностям, но в конце концов и он собрался с духом и направился к Древу.

Когда они добрались до Туманной поляны, сумерки сменились тусклым утренним светом. Спесь покинула Лютобора, он опасливо озирался по сторонам и махал крыльями так осторожно, что хлопков больше не было слышно. Немилу показалось, что из тяжелых туч выскользнула горящая веревка. Они обвилась вокруг дерева и заструилась вниз, торопясь достичь земли.

– Господарь! – чему-то обрадовавшись, завопил Лютобор. – Я исполняю твое поручение! Я уже здесь!

«Веревка» упала на покрытую снегом поляну и поползла по ней, как змея. Тут только Немил догадался, что это тот самый огненный аспид, что через печную трубу ворвался в княжескую палату. Не обращая внимания на летучего беса, змей юркнул под дубовый корень и скрылся из виду.

– Господарь, погоди! Про меня не забудь! – обеспокоился демон.

Он сделал круг над поляной, словно боясь приземлиться. Под ногами Немила мелькнул деревянный детинец, сложенный из толстых «кремлёвых» сосен. За крепостными стенами раскинулся целый лабиринт дворцовых построек, теремов и клетей, соединенных хитрыми переходами.

Лютобор метнулся от него прочь и пролетел над широким озером, середина которого уже освободилась ото льда. Прямо под Древом Немил увидел еще одну крепость – на этот раз каменную. Она поразила его невиданной треугольной планировкой, какой он не встречал прежде.

Поляна оказалась шире, чем можно было себе представить. На ней виднелось еще множество ветхих строений, но все они были заброшены или полуразрушены.

Измученному пленнику почудилось, будто одно из облаков опустилось на поляну, уплотнилось и приняло облик белого коня, в седле которого восседал грозный всадник в лазурном плаще. Видение так напугало беса, что тот аж затрясся. Его дрожь передалась человеку, и Немил снова принялся жаловаться:

– Эй, чего так трясешь? Вот вытрясешь прежде времени из меня душу – что тогда твой хозяин скажет?

– Ты должен бояться того, что случится, когда тряска закончится, – заржал Лютобор. – Видел зарево? Это Перун бился с огненным змеем. Кто такой огнезмей – ты и сам знаешь. А теперь представь, что с тобой станет, когда он освободит твою душу из тела. На ней испробуют самые зверские пытки, какие только безумное воображение чертей изобрело за последнюю сотню веков.

– Моя душа этого не заслужила.

– Она быстро забудет, кем была в грешной жизни. Когда в ней не останется ничего человеческого, ее заставят служить и пытать тех, кто появится в пекле позже. А если твоя душонка начнет привередничать и кочевряжиться – то ее мигом вернут в чан с кипящим свинцом или в жерло вулкана, в котором бурлит раскаленная лава.

Немил представил себе, как его ободранную, голую душу сажают в кипящий свинец, и ему стало дурно.

– Лучше прикончи меня прямо сейчас! – заголосил он.

– Безвременная кончина тебе не поможет, – злорадно расхохотался бес. – Душе твоей все равно не уйти от наказания. И терпеть ей придется вечность! Хотя твоя просьба мне нравится. Я могу разделать тебя на части прямо сейчас, а кровью твоей я полью Мироствол, чтобы сделать приятно божкам, возомнившим себя владыками всего белого света. Посмотрим, что они скажут, когда хлебнут жертвенной крови.

Лютобор начал снижаться. Под вывороченными корнями гигантского древа открылась пещера, темное жерло которой вело в преисподнюю.

– Мне было семнадцать, когда я чуть не сгорел вместе со всем своим городом, – воскликнул Немил. – С тех пор каждый прожитый день для меня – это удача. Их могло и не быть, этих дней, но я прожил их, и это счастье. И когда-нибудь день ухода настанет. Но в последний свой день я хочу видеть светлые лики богов, а не твою мерзкую рожу, бес!

И он зашептал, повторяя слова молитвы, которую не вспоминал уже много лет:

– Государи вселенной, если будет на то ваша воля – спасите меня. А не сможете спасти тела – так спасите хотя бы душу.

Но небеса хранили молчание.

– Бог Перун в облаках! – в отчаянии вскричал человек. – Если ты в самом деле вернулся из небытия, то появись сейчас, когда ты так нужен! А если ты слышишь, но не отвечаешь – то значит, что ты бесполезен, и лучше бы тебя вовсе не было!

Облака вдруг разверзлись. Сквозь просвет хлынул солнечный свет. Золотистые утренние лучи высветили поляну и заиграли искорками в снегу. Из-под ветвей Мироствола выскочил грозный небесный всадник в развевающемся лазурном плаще, выхватил из тула жгучую, извивающуюся стрелу, натянул лук и спустил тетиву.

Раскат грома ударил Немилу в уши. Перед глазами мелькнула блиставица, похожая на сверкающую иглу. Человек не успел даже зажмуриться: молния ударила беса в грудь и прожгла в ней дыру. Лютобор издал дикий вопль, от которого закачались лапы вековых елей, разжал когти и выпустил пленника. Немил выскользнул и полетел вниз, прямо в озеро.

Он успел заметить, как осыпается снег с еловых лап. Бес опрокинулся, шлепнулся оземь, подскочил, и, хромая, заковылял к пещере под Древом. Черная, обугленная дыра в его груди дымилась, сквозь нее просвечивали солнечные блики, отражающиеся от снежного покрывала. Громовержец пустил коня вслед за ним и поднял сулицу – короткое метательное копье.

Тут раздался всплеск, Немил окунулся в ледяное озеро и камнем пошел на дно.

Озеро оказалось глубже самого глухого омута. Дневной свет не проникал сквозь темную толщу вод. Человек почувствовал, что задыхается, и принялся отчаянно барахтаться, но набухшая ряса сковывала его движения, а сбросить ее никак не удавалось.

Вдруг что-то схватило его за ногу и потянуло в глубину. Немил испытал острый приступ паники. Рот сам собой распахнулся и выпустил воздух, ушедший наверх россыпью маленьких пузырьков. Холодные цепкие пальцы дернули его вниз и затащили в подводную пещеру.