Развод. Цена нелюбви

Инга Максимовская

Развод. Цена нелюбви

Глава 1

Платье? Или сразу встретить мужа в белье? Явить ему подарок сразу лицом, так сказать. Или, точнее…

Я завертелась перед зеркалом, оценивая дорогое кружево, севшее на мое тело идеально. Алый цвет прекрасно оттенил белую кожу, покрытую ненавистными веснушками.

Осталось проверить стол, укрытый белой скатертью, и я готова. Готова к празднованию пятилетия совместной жизни с моим любимым Витюшей.

Хрусталь сверкает в дрожащем пламени свечи, которое словно живое и танцует.

Теперь точно готова.

Вздрагиваю от резкой трели телефонного звонка.

– Малыш,– родной голос мурлычет в мое ухо. Интонации просящие и виноватые. Неужели забыл? Черт, как же обидно.– Слушай, у меня срочная встреча. Это важно для сделки. Ну ты же знаешь, как долго я готовился, почву зондировал. Это ненадолго. Мужская компания в клубе для снобов. Ты же знаешь, часа два три.

– Но я…– обида не отпускает, но все равно становится чуть легче дышать.

– Я помню, Ришка моя. Неужели ты думала, что я мог забыть про нашу годовщину? Но если я профукаю эту сделку, отец меня сотрет в порошок и тебе будет не с кем праздновать. Ну же, крошка. Выше нос. Иди в мой кабинет.

Я подчиняюсь. Как и всегда. Мой муж самый сильный, самый красивый. Самый-самый. Моя каменная стена. А свекра моего и вправду лучше не сердить.

– Выдвини верхний ящик стола. Там в углу. Нашла?

Мои пальцы нащупывают бархатный футляр, украшенный оттиском логотипа известного ювелирного бренда. Обычно в такой упаковке я получаю вещи сделанные на заказ. Значит Витюша готовился. Не забыл.

– Открой его, детка.

Нажимаю на скрытую под днищем коробки пимпочку. Крышка откидывается и у меня пропадет дар речи.

– Ну как тебе? – голос мужа лучится самодовольством.

– Даже не знаю, что и сказать,– хриплю я, рассматривая подарок. Я ожидала чего угодно, но не… Крупная капля из белого золота с основанием украшенным некрупными, но очень чистыми бриллиантами мне не нравится от слова совсем. Вот уж чего я не рассчитывала получить в подарок на годовщину семейной жизни, так это анальную пробку. Пусть даже и очень дорогую.

– Детка, ты от восторга онемела? – смеется невидимый мне сейчас муж.– Как тебе серьги? Я полгода назад заказал, сам эскиз придумал. Голубки-неразлучники.

– Серьги? – шепчу я. Сердце словно тисками сжимает ледяными.

– Риш, ты чего? – напряжение в его голосе буквально вибрирует в воздухе комнаты, ставшей вдруг ужасно душной.– Детка, что с цацками? Тебе не нравится мой сюрприз?

–Ооочень, даже. С цацкой,– истерично хихикаю я, отправляя мужу фото подарочка. Господи, неужели он… Невозможно. Не хочу верить.– Кому это предназначалось, Вить?

– Это что? – кажется мой муж удивлен? Или настолько артист? Не замечала раньше за ним склонности к лицедейству.– Убью тварей. Размотаю к хренам. Черти поганые. Слушай. Это или дурная шутка. Но скорее всего просто ошибка.

– Да, твоя. Вить, ты мне изменяешь? – боже, как жалко я блею. Проклятое белье впивается в тело, словно пыточное приспособление. Кожа чешется так, что мне кажется что еще немного и я начну ее сдирать с себя лоскутами. Предчувствие беды просто выкручивает мои внутренности.

– Господи, что ты выдумываешь? Ришка, ты же помнишь. Ты у меня одна,– тихо смеется мой любимый, первый и единственный в моей жизни мужчина.

– Помню,– шепчу я.

Я так хочу ему верить. Но ревность, чернотой вихрящаяся в душе, ослепляет. Ну не возможно, чтобы мой Витя не проверил покупку. Он страшно дотошный. Обычно чуть не с лупой рассматривает дорогостоящие вещи, прежде чем из приобрести. А тут…

– И ведь всегда проверяю все. А тут… Как бог разума лишил. Торопился на встречу, просто бросил в стол,– читает мои мысли мой любимый. И центрифуга ревности, выкручивающая мою душу, замедляет свое вращение. Напридумывала. Господи, все же так просто. Обычная ошибка.– Ришка, ты моя любовь. И еще, я решил. Я хочу детей. Срочно. Мне нужен наследник. Отец мечтает о внуках.

– Детей?– смеюсь я, пропустив мимо ушей последние слова любимого, – не ребенка, а детей? Кто вы, и куда дели моего мужа? Ты же говорил, что нам еще рано. Что изменилось, Половцев? Неужели для того, чтобы у тебя проснулся отцовский инстинкт, нужна была эта хм… штука?

– Я просто созрел, вишенка. Вот приеду и сразу займемся воспроизводством себе подобных,– переходит он в мурлыканье. Боже, внизу живота у меня зреет ядерный взрыв. Ну какая я дура. Конечно мой Витька только мой. Ну как я могла подозревать его, носящего меня на руках. Это ничего, что в последнее время пожар в наших отношениях слегка угас. Просто он устает. Работает как вол. И дом купили мы недавно. Не очень большой. Но места в нем хватит для семьи, которая скоро, надеюсь, вырастет. Все у нас прекрасно.

– Жду тебя,– шепчу я. Ничего, салат уберу в холодильник, шампанское тоже. А горячее… За три часа оно станет только вкуснее.

– Ложись спать. Я тебя разбужу. Обещаю, поскорее сбежать от скучных дядек бизнесменов, чтобы залюбить тебя до умопомрачения. Торжественно клянусь. А эту дрянь убери обратно. Завтра же разберусь. И ты получишь то, что я заказывал тебе. Если нет, я заткну им эту херовину по прямому предназначению. Вобью.

– Люблю тебя, муж мой,– хрипло шепчу я. Конечно я не лягу спать. Конечно я дождусь…

Натягиваю поверх белья футболку и спортивные штаны и иду в мастерскую. Грунт на холсте еще не просох, но мне срочно нужно чем-то занять мозг и руки.

– Неразлучники,– улыбаюсь я, мысленно выстраивая композицию.

Глава 2

Время не замечаю. Работа выдергивает меня из реальности, не давая никаким иным мыслям просочиться в мой мозг. Прихожу в себя спустя три часа от звонка телефона, несущегося из гостиной.

Номер незнаком, и я бросаю мобильник обратно на тумбу. Но нервное напряжение свивается ядовитой змеей в моем животе. Ночь, Витя еще не вернулся. Вдруг что-то случилось. Хватаю трубку и дрожащими пальцами набираю чертов номер.

– Ирина Игоревна Половцева? – моя душа уходит в пятки. Слишком казенный тон у моего собеседника. Холодный и протокольный.

– Да, я вас слушаю,– обмираю от ожидания. Только бы не авария. Витя гоняет как сумасшедший и я всегда боюсь, что что-то произойдет.

– Половцев Виктор Алексеевич кем вам приходится?

– Муж. Что с ним? – шепчу, забывая делать вдохи, поэтому в конце фразы уже не могу выдавить слово.

– Ирина Игоревна, пожалуйста, возьмите паспорта – свой и супруга, и приезжайте по адресу, который я вам скину СМСкой.

– Что случилось? – мой стон совсем не трогает говорящего.– Вы даже не представились. Может вы мошенник.

– Простите, вы правы. Меня зовут Северцев Аркадий Михайлович. Я капитан полиции. Паспорт мне нужен для установления личности вашего хм… супруга.

– Он жив? – мне кажется, что пол под ногами у меня качается, словно палуба пиратского фрегата. Господи, только пусть Витя будет жив. Остальное я все перенесу стойко. Все-все.

– Живее всех живых,– странно хмыкнув, отвечает капитан.– Арина, не задерживайтесь, пожалуйста. У нас тут море работы.

Я не помню, как добираюсь по названому мне полицейским адресу. Машину я вожу плохо. Но тут даже не замечаю дороги, хотя обычно страшно нервничаю и портачу. Может нужно было позвонить Витиному отцу? Нет, я и сама могу справиться. Хоть мой муж и считает меня абсолютно беспомощной.

Странный дом для элитного мужского клуба и бизнес встречи. Больше похож на дешевый отель, в который похотливые мужики таскают проституток в тайне от жен. Ярко алая неоновая вывеска сияет в ночи, зазывно и неприятно. Словно это не реклама, изображающая изогнутое женское тело, а триггер, толкающий меня к позорному побегу. К горлу поднимается тошнота.

Толкаю тяжелую дверь и задыхаюсь от свалившейся на меня чужой жизни. В этом мире нет места, таким как я, можете снобкой меня считать. Да кем угодно. Но мне дурно. Все вокруг буквально воняет развратом что ли. Иду по длинному коридору, стараясь не дотронуться ни до чего. Нет, это точно какая-то ошибка. Скорее всего меня перепутали с кем то, а мужчина, о котором говорил капитан, просто полный тезка моего мужа.

– Вы к кому?– вырастает прямо передо мной огромный мужчина, затянутый с ног до головы в камуфляж. Лица его я не вижу. И от этого мне вдруг становится смешно.

– Мне звонил капитан Северный – глупо хихикнув, отвечаю я бойцу.– А что, сейчас в публичных домах работают капитаны полиции? И по какому праву вы меня заставили явиться в этот гадюшник?

– Северцев все объяснит. Идите за мной.

И я иду, с трудом переставляя одеревеневшие ноги. Как на голгофу. Только что без креста на плечах.

Знаете, иногда лучше просто расслабиться и плыть по течению. Получать удовольствие, так сказать. Мда.

Все пространство небольшой комнаты, куда привел меня безлицый боец занимала кровать. Бархатные портьеры, красный свет, заливающий помещение, запах пота, пачули и похоти. И в центре красотищи мой Витя, распятый на кровати. Я даже не сразу замечаю высокого широкоплечего мужчину, сидящего возле комода на уродливом кривоногом пуфе и блондинку в кожаном белье. Уставилась на мужа, развратно развалившегося на ложе, глядящего на меня расширившимися глазами и мычащего потому что кляп у него изо рта или не потрудились вынуть. А скорее всего просто заткнули по новой, чтобы не слушать угрозы сына очень крутого бизнесмена, считающего, что ему все дозволено. Он всегда был таким: грубым, нетерпимым, самоуверенным. Никому не позволял перечить или не дай бог пытаться главенствовать. Немного изменился после нашей свадьбы. Но…

– Откуда у тебя такие трусишки? О, а там что? С ремнями. Ну, рядом с тобой лежит? – спрашиваю с интересом, но боюсь, что еще немного и просто свалюсь на чертов пушистый ковер, на котором сейчас переминаюсь с ноги на ногу, как цирковая лошаденка. Взгляд не могу отвести от латексных стрингов, в которые затянуты бедра моего любимого мужа, и от его опавшего члена. Как маньячка, ей-богу.– Тебе не идут такие. И для яичек вредно. Парниковый эффект, и все такое. А эта штука не для тебя, надеюсь?

–Витя, это кто? Жена твоя? – писклявый голос отвлекает меня от созерцания краха моей жизни. – Ты же говорил, что она инвалид. Что не можешь ее бросить. Витя…

Я перевожу взгляд к источнику звука, и первое, что вижу – два золотых неразлучника, усеянных бриллиантами, болтающихся в ушах шлюхи. Она миленькая, даже хорошенькая. Нос кнопкой, губы бантом, белокурые волосы до задницы и сиськи… Это дирижабли, а не женская грудь. Как она еще не переломилась при такой тонкой талии? И кожа. Ни одной веснушки, ни чертова пятнышка. Как фарфоровая светится в красном блеклом свете.

– Точно, умственный инвалид. Господи, ты ложился со мной в постель, вернувшись вот от сюда. Трогал, целовал,– сиплю, борясь с дурнотой и омерзением. И эта женщина? Почему ты ее отсюда не забрал, это же… омерзительно.

– Витюше нравится антураж,– капризно дует губку проклятая потаскуха.– Вы же с ним не спите. Болеете. Ему надо расслабляться. Мы специально приезжаем сюда заниматься любовью.

– Сплю. То есть… Это не ваше дело. Это вообще… – господи, что я несу. Выгляжу полной дурой, даже этот Северцев смотрит на меня с жалостью.

Я потом просто теряюсь в пространстве. Больше не в силах сдерживать рвущуюся из души ярость и боль.

Прихожу в себя, болтаясь в руках огромного мужика, больше похожего на сказочного великана. В кулаке у меня зажато… Фу, что это? Парик? Так куколка не блонди?

Из горла рвется истеричный смех. Даже не смех, хохот. Я точно знаю, что будет дальше. И потому не сильно сопротивляюсь спасительной тьме, укутывающей меня в кокон блаженного беспамятства.

– Ирина Игоревна. Мать вашу,– последнее, что я слышу, обмякнув в объятиях Северцева, который разрушил мою жизнь до основания, пригласив сюда. Нет, не он виноват, конечно. Но…

Глава 3

Что это было? Подстава, или действительно ментовской рейд по отлову проституток? Нет, конечно, эта унылая дура не могла организовать такого. У нее бы не хватило ни духу, ни сил, ни ее рыбьего ума. Хотя, конечно, он здорово лоханулся перепутав подарки. Да и хер с ней. Эта дура, способна только месить свою гребаную глину и продавать уродливую мазню с аукционов. Нет, он ее не ненавидел. Просто не любил. Не мог видеть эти чертовы веснушки, рассеянные по ее слишком худому телу, и маленькую грудь, которую она еще больше маскировала какими-то совершенно нереальными, аляпистыми балахонами. Да и женился по указке отца, потому что старик возжелал себе в невестки эту чертову конпатую суку, закомплексованную до состояния деревяшки. Под старость лет старый заделался меценатом и страстным ценителем изящных искусств. А Ирка подавала огромные надежды, как скульптор и художник. И сама она такая была – неприступная, как статуя каменная. Девственница с замашками аристократки. Все, как папочка хотел. Проверил ее с ног до головы. Он просто из охотничьего азарта добился этой дуры. Влюбилась, как кошка. Идиотка, чертова. То ли дело Гелька. Огненная, горячая, как скаковая лошадь. Она его понимала, трахалась с отдачей. Исполняла все его прихоти. Все до единой. Виктор сглотнул липкую слюну, вспомнив гибкое тело любовницы. В паху потяжелело. Надо отвлечься. Срочно.

– Хочешь я поведу? Ты ведь не любишь ездить за рулем, тем более ночью,– ровно спросил Виктор, прервав затянувшееся тяжелое молчание, повисшее в дорогом автомобиле, который он подарил этой неблагодарной гадине на день рождения месяц назад.

– Ты прав, я не люблю ездить по ночам. А еще я не люблю вытаскивать мужа из блядских объятий, и пробки анальные не люблю,– ее голос дрожал. Риша на пределе. Только истерики ему сейчас не хватало.– Вить, почему ты так со мной? За что? Черт, у нас ведь годовщина сегодня. Подарочек ты мне селал- закачаешься. Как ты мог, Витя? – она ударила по рулю ладошками и всхлипнула.– Я отвезу тебя домой. Сама переночую в городской квартире. Семену Петровичу сам все объяснишь. Я не хочу больше копаться в этой грязи. Мне даже в одной машине сейчас с тобой тесно.

– Детка, все не так. Ты ведь знаешь, что я тебя люблю. Послушай, это просто подстава, кто-то снова роет под отца. Да послушай, мать твою, – он протянул руку, чтобы стереть слезу со щеки жены, но она отшатнулась, как от пощечины. И на ее лице было написано такое отвращение, что он ослеп от ярости. Да кто она такая эта дура? Грязь с ногтей, возомнила себя великомученницей. Нищенка, которую он превратил в подобие нормальной бабы. Дал ей все, о чем может только мечтать любая провинциальная лохушка.

– Не трогай меня. Мне противно, мерзко, больно, – задохнулась. А ему захотелось реально влепить этой чертовой суке оплеуху. Смазать со всей силы по чертовой веснушчатой щеке. В голове помутилось от прилива дикого возбуждения.– Я подам на развод сама.

Блядь, только этого не хватало. Земля под ногами Виктора не просто горела. Она полыхала. Отец хотел внука. Наследника. Это было основным условием передачи всего бизнеса в руки сына. И хотел он его от любимой невестки, таким было условие.

– На развод? Правда? Ты ведь не забыла, детка, за чей счет твоя матушка сейчас лечится в Германии? Если я прерву финансовый поток? Как думаешь, через сколько тебе придется оплачивать похороны? Учти, они не будут пышными, потому что я лишу тебя всего, – хмыкнул Виктор, с удовольствием наблюдая за тем, как бледнеет лицо навязанной ему бабы. – Нет, детка, мы продолжим играть в интересную игру под названием «Счастливая семья». Я снова буду притворяться, что ты моя любовь, а ты заглядывать в мой рот, борать в свой, и рожать, гребаных внуков моему отцу. Он страшно хочет увидеть наследников.

– Так иди за этим к своей шлюхе,– надо же, у нее голос прорезался.

–Нет, куколка. Ты родишь. Ты очень дорога старику,– он улыбнулся. Ударил словами на отмашь. И ему понравилось, как скривилось лицо нелюбимой жены. Даже страх скандала с отцом отступил на задний план, сменившись эйфорией от ее слабости. Наконец то он скинет эти дурацкие ненужные ему сюсюканья с Ришей и будет жить как ему нравится.

– Нанвижу тебя,– ее шепот такой горячий. Ненависть сильное чувство. Наверное поэтому любовь так быстро трансформируется в него. А сейчас она ничего, даже вызывает побие вожделения. Виктор никогда не видел свою покорную женушку вот такой.

– А знаешь, я пожалуй прямо сегодня тебя постараюсь оплодотворить,– ухмыльнулся он.– Такой ты мне нравишься. Поезжай домой, Риша. И не сопротивляйся. У тебя не хватит на это сил.

– Витя, это ведь не ты. Ты же меня любил, я тебе верила. Отпусти меня,– ее голос снова дрожит.

– Ты просто выгодное предложение, сделанное моим отцом. Он решил все за меня. Я исполнял его волю. По сути ты мое приобретение с инвестицией в будщее. И я честно играл свою роль, пока ты не начала выеживаться. Тебе не нравится жить с лжецом? Будешь жить с хозяином. Поняла?

– Поняла,– цедит она сквозь зубы. Маленькая, непокорная, мерзкая сучка. Что ж, тем интереснее будет ее сломать.

Глава 4

-Я согласна с твоими доводами, дорогой. Рушить семью из-за дешевой бляди очень легкомысленно. Тем более, потеряю я больше, чем приобрету, теша свою обиду. В конце концов многие женщины живут с мужьями изменщиками. И ничего, вполне себе счастливы. Но… У меня есть условия,– улыбаюсь я, глядя на мужа. Главное не сорваться и не показать, как мне отвратительно больно. Но он хочет играть. А я хочу получить фору и не потерять единственного родного мне человека – маму. Витюша знал, чем больнее меня ударить, чтобы деморализовать.

– Условия? – приподнимает он бровь. После душа он выглядит посвежее, и даже, вроде благодушествует. Вдыхаю его запах, по привычке, но сегодня он не кажется мне притягательным. – Ты мне ставишь условия? Интересно. И что же хочет моя милая женушка?

– Неразлучников. Мой подарок,– скалюсь я до судорог в челюсти.

– Такой ты мне даже нравишься,– снова этот чертово мурлыканье.– Ты, оказывается, не совсем тряпка, Риша. У меня даже встал. Пойдем в спальню, дорогая. Наделаем маленьких Половцевых. Порадуем моего папу. Серьги получишь завтра.

«Вместе с ушами мерзкой потаскухи»– хочется сказать мне. Но я сдерживаюсь от комментариев, прикусив губу. Тошнота поднимается к горлу, когда я представляю, что сейчас он будет дотрагиваться до меня руками, которыми каких то два часа назад лапал свою любовницу.

Скидываю халат, под которым «подарочная кружевная упаковка». Я вижу, как загораются глаза Вити. Раньше мне нравилось такое вожделение в них. Сейчас вызывает глухую ярость. Зазывно веду бедром.

– О, да, детка,– шепчет муж,– Станцуй для меня. Может, попробуем сегодня и пробку? Ты же ее нашла.

– Все может быть, муж мой. Но у меня тоже есть желание,– покачивая бедрами иду к шкафу с пластинками. Витя любит ретро. Не признает цифру. Дорогие игрушки богатого мальчика.

– Говори,– в его голосе нетерпение. Он раздет уже. Когда я поворачиваюсь и делаю первое па. Махровый халат валяется на полу белоснежной кучей. Фигура у него как у бога. Вылепленная в спортзале, долгими тренировками. Тело идеального самца… козла.

–Я хочу так же… Нууу… В общем, Вить… – лепечу я, моргая ресничками, глядя, как вздымается между раскинутых ног его плоть. Он до одури возбужден. – Черт. Как ты и твоя шлюха. Я хочу попробовать все.

– Неужели моя ханжа женушка потекла? В баре в ящике секретера наручники. Сходи за ними, детка. Только быстро, – хрипит Витя. Я ни разу за все пять лет не видела в его взгляде столько похоти. Значит он никогда не хотел меня по настоящему, не любил. Черт, какая я дура. И в баре он прятал все эти штуки, потому что знает меня как облупленную. Знает, что я никогда в жизни не полезу в его святая святых. Мой муж коллекционирует элитные виды алкоголя. Штучные, каких в мире почти не осталось.

В секретере целый арсенал, месье знает толк в извращениях. Помимо наручников прихватываю плетку и кляп. Стараюсь не касаться кожаной маски и других атрибутов мерзкой жизни моего мужа. Боюсь, что сорвусь, а это сейчас очень не к стати

Он ждет, раскинувшись на кровати звездой. Стонет, когда я смыкаю браслет на его запястье. То же проделываю со второй рукой и ногами. Наверное слишком грубо. На его ступне появляется крошечная капелька крови из содранной кожи.

– Больно? – я и вправду испугана. Мне кажется вся наша спальня провоняла чертовой кровью и металлом. Витя стонет, и мне кажется, что у меня сейчас сердце остановится.

– Не останавливайся,– шепчет мой муж с придыханием. Черт, ему что это нравится? Не ласка, не любовь, не нежность, а эта мерзость? Тошнота словно лава из вулкана летит к моему горлу.– Давай, детка, возьми в рот. Я полностью в твоей власти. Сделай мне приятно.

Сейчас меня точно вырвет. Боже, я пять лет жила с мужчиной и даже не подозревала, какие демоны водятся в его душе.

– О да, ты в моей власти,– скалюсь я. Рукоять плетки в моей руке кажется раскаленной. А что-то в этом есть. Я даже чувствую подобие эйфории, когда хвосты моего оружия в первый раз врезаются в плоть развалившегося передо мной предателя, распятого и беспомощного.– Сейчас я хозяйка? Как тебе ощущения?

– Ты что творишь? – он зол. Дергается в своих оковах, как муха в паутине. Сам себя переиграл.

– Я думала тебе нравится,– истерично смеюсь я.– Что, Витюша, больно? И мне больно. Слышишь? Будто сердце выдрали. Я ведь тебя боготворила. Любила, до безумия.

– Сука. А ну отпусти. Быстро. Куда ты собралась? Эй.

– Прислуга утром отстегнет,– говорю спокойно, накидывая на плечи халат.– ТЫ ведь не будешь кричать? Или кляпом все таки заткнуть твой рот? А у меня есть дела незаконченные. Думаю, что Алексей Николаевич будет рад меня видеть. Как считаешь, муж мой?

– Ты совсем дура? Идешь искать помощи у отца моего? Серьезно? – Витя смеется, а у меня по телу ледяной волной бегут мурашки.– Ну-ну, давай. Он никогда ничего не делает, не получив взамен душу просящего. Ты и вправду дура, Ирусик, я не ошибся. Я его сын. Какой бы херовый я не был, я у него один. Единственный. А ты чужая баба, всех достоинств у которой добродетель и сомнительный талант. Он тебя не отпустит из семьи, куколка. Разве что только вслед за твоей любимой мамой. А уж я все сделаю, поверь, чтобы сделать жизнь в этой семье для тебя невыносимой.

– Ну ты и… – хриплю я. Страх снова сжимает словно огромный удав все мои внутренности. Снова хватаюсь за плетку и тут же отбрасываю ее как мерзкую гадину. Нет, я не такая.– Ты врешь мне.

– Ну, сходи проверь,– скалится мой муж. Я его не узнаю. Как же я не рассмотрела его раньше? Он прав, я идиотка.

Глава 5

Я ехала куда глаза глядят. Просто колесила по улицам, пытаясь хоть как-то отвлечься от картинки, запечатлевшейся в моем мозгу словно выжженное каленым железом клеймо.

Вздрогнула от трели мобильника, валяющегося на пассажирском сидении.

Половцева, ты совсем охренела?-несется мне в ухо шепот единственной подруги. Ее зовут Липа и я помню ее столько же, наверное, сколько себя.

–Да, я охренела. Сегодня ночью в шишки. Лучше и не подобрать определения.

– После расскажешь о своих заплывах с Витюшей,– злится Липуська.– Пока вы там развратничаете, я…

–А в чем дело? – спохватываюсь. Липке наверняка позвонил Витя, отсюда столько экспрессии в ее шипении.

–Может быть в том, что я тут верчусь колбасой, выбиваю тебе галерею для выставки? А ты просто забыла вообще о том, что должна быть сейчас в ресторане. Наизнанку я вывернулась, между прочим. Этот старый сальный хрыч меня за коленку уже потрогал и намекнул на продолжение вечера. Где ты шляешься, Ира? Еще немного и я выбью кокотницей его вставные виниры, которыми он светит на всю жральню, щупая меня и мерзко клея. Учти, ты будешь виновата, если я сяду на пятнадцать лет за убийство. Будешь сидора таскать с харчами, и передавать запрещенку во флаконах от шампуней.

Черт. Точно. Совсем забыла о встрече с галеристом. И вот если уж совсем честно, мне сейчас совсем не до выставок. Я хочу разобраться со своей жизнью и не потерять маму. Хочу развестись с изменщиком мужем и забыть навсегда о пережитом унижении. А еще я страшно боюсь разговора со свекром. И ни о чем кроме всего этого не могу думать.

–Лип, напомни мне название заведения, – обреченно выдыхаю, борясь с дурнотой.– Я приеду.

– Ты сама за рулем? О, боже, пропали переговоры. Придется мне переспать с этим слизнем и…

– Лип, просто скажи, где я должна быть,– перебиваю я стенания великой переговорщицы. Хорошо если мы просто без потерь останемся с носом. Обычно после Липкиных бизнес встреч, она еще должна остается.

– «Медвежий угол». Только не бар, а ресторан. Сматры, нэ перепутай,– голосом бандита Лелика предупреждает меня подруга. Как раз в этот момент у меня телефон выпадает, потому что я его прижимаю ухом к плечу и при этом пытаюсь сделать весьма лихой маневр. Шарю рукой под сиденьем, пытаясь нащупать чертову трубку, которая заливается соловьем.