Полная версия
Притчи 1—28
СВЕТ
1
Иван парень двадцати пяти лет. Три года назад он познакомился в интернете с девушкой на год его младшей, из другого далёкого города; это была блондинка с красивым умным лицом, с большими глазами и высоким – даже очень – лбом. Правда роста она была совсем не высокого, и ноги у неё были такие толстые, как два столбика, и грудь кажется совсем отсутствовала. Но на фото на развлекательном сайте было запечатлено только самое лучшее в её фигурке, и с самых выгодных ракурсов; что вобщем не предосудительно, ведь у всех людей на Земле без исключения имеется довольно комплексов на свой счёт, и не безосновательно. Таким образом, Иван немного пообщавшись с ней по переписке, в неё влюбился. Как это ни противно произносить, но с таким смазливым личиком как у неё, у неё конечно же имелся и друг, то есть почти любовник, ибо ухажёром его назвать нельзя было, так как они считались парой, но жили порознь. Нет, это была пара действительно приличная, по всем канонам романтических отношений, – не из тех, которые гостят друг у друга по вызову. И вот в таких безнадёжных обстоятельствах влюблённый Иван начал ухаживать за этой Анастасией. А куда деваться? Сердцу не прикажешь, так что будь она хоть с Марса, он бы всё равно с такою же святой верой в счастливый финал начал бы то же самое, – то есть надоедать с комплиментами, с излишним вниманием и обозначать свою наивную надежду, как что-то реальное.
Но надо сказать кой-какого успеха он добился. Анастасия поссорилась со своим бородатым другом. Между прочим парой они были прекрасной и даже восхитительной. Она тихая, добрая отличница из простой семьи. Он трудяга, тоже довольно образованный и с лицом похожим на императора Николая второго (которого убили вместе с семьёй революционеры). Они даже кажется сами это понимали, что их «любовь» больше картинка, чем что-то ещё; но зато какая картинка! Но вот появился человек действительно полюбивший эту картинную отличницу. В скобках отметим, что ухажёров-то было и побольше, но Анастасия конечно же выбрала самого достойного из них, то есть самого картинного, с которым можно ловить завистливые взгляды подруг и неподруг. Что же касается самого Ивана, то он в свои двадцать пять был более похож на подростка, чем на царя… Но в прочем всегда пользовался популярностью у женского пола, – то есть на столько на сколько мог это заслужить с своей сутулой спиной и худощавым телосложением, – но роста был высокого, что для девушек кажется вполне достаточно, ну или почти достаточно. И опять же на фото этого его достоинства тоже не разглядеть было, как и недостаток в свою очередь Анастасии. Таким образом он ей проигрывал 2:0, так как лицом, как уже и было замечено, он никого поразить не мог, а скорее умилить…
Когда красивая пара поссорилась, то Иван подумал, что вот он финал и жатва его полуторамесячных трудов по надоеданию обожаемому существу. На то время он уже составил план, где взять денег на поездку и на первое время, и на какую работу устроиться в чужом городе, чтобы существовать по-близости с своим божеством. Но не тут то было. Однажды в прекрасный обычный вечер Иван как обычно зашёл на страничку «к Насте» и увидел, что пара воссоединилась. Настя нарочно поставила вместо своей фотографии фотографию своего жениха. Объяснений в этом поступке никаких не требовалось, всё было понятно. Даже в том случае (что маловероятно в принципе), если и не воссоединились, то уж взаимности Анастасия на счёт Ивана не чувствовала. В тот вечер Иван в один момент даже почувствовал, что может сойти с ума и сначала он даже отказывался верить в происходящую реальность, пытаясь объяснить какими-нибудь хотя бы и фантастическими причинами, каким-нибудь недоразумением. Фантазии же не хватило и пришлось принять реальность в таком отвратительном и невозможном виде. На следующий день он оборвал все концы в общении с ней, та естественно была не против, ибо сама того и добивалась. Впрочем он заглядывал к ней потом регулярно, но с тем чтобы посмотреть на изменения в её странице. И действительно изменения произошли и даже значительные. Она вдруг выложила немного спустя фотографии с какого-то праздника, на которых очевидно была весьма пьяная и кажется напившаяся не только по поводу праздника. А по прошествии месяца и вовсе удалила свою страничку. Но будучи не очень умной (хотя и действительной отличницей) создала новую страницу на этом же сайте под тем же именем; и Ивану не составило труда следить за ней какое-то время по новому адресу. Спустя какое-то время он довольно успокоился, лишь ностальгируя по своему предмету, доживая остатки разбитой любви. Он никак не мог возненавидеть её, ибо действительной измены он не постиг, а поэтому попрежнему жил в какой-то полусказке, – то есть хотя и понимал, что отвергнут, и что сердцу не прикажешь не только своему, но и чужому, и что разлука их навсегда, – но всё равно теплился в душе какой-то тусклый свет даже по прошествии лет.
2
Со временем ностальгия стала совсем редким явлением в его душе, и даже появилось много циничного на её счёт и даже на свой. Хотя прошло уже три года, но одна картинка так огорошила его, что он разом вспомнил не только все те прошедшие обстоятельства, но и почувствовал с той же необычайной силой чуть ни до боли в сердце такое же чувство, какое испытал тогда «будучи молодым». Он шёл летом по городскому тротуару, а на пути стояли две очевидно подружки и рядом с ними коляска; одна из подружек возилась с ребёнком в ней, засунувшись туда с головой. И в тот самый момент, когда Иван, думая о чём-то своём, проходил мимо них, та которая возилась с ребёнком высунулась из коляски и глаза её встретились с Ивановыми. И вот эта-то встреча его и ошарашила. Он начал думать: «Нет, не может быть, чтобы это была она! Лицо её так постарело… Да и в принципе невозможно, чтобы существовали такие подвижницы, чтобы оставили своё гнездо и отдались воле правде, воле чувству. То есть в том случае, если бы чувство появилось.» Потом он конечно стал думать, что это просто её двойник и двойник не очень-то и похожий на «оригинал». Ну и чего он только ещё не передумал, а сердце его имело только одну мысль: что она наконец выбрала его, а не «красавчика»; и что она приехала в их город, но из скромности (и из раскаяния) не является к нему лично и ждёт когда судьба сама воссоединит их. И может быть это и был тот самый судьбоносный случай, и может быть ему нужно и самому пойти на встречу, разыскать её. Но нет, ведь виновата она, а поэтому и даже неприлично навязываться. Что же касается того, как она нашла его, то она могла вычислить примерно по видам, на фоне которых фотографировался и выкладывал в интернет эти фото Иван, – ориентировочно поселившись в том же районе. Началось после этого что-то вроде паранойи в его жизни: он стал замечать то там шмыгнёт какая-то блондинка, то тут вильнёт хвостом и скроется. Иван был уже человек почти взрослый, если считать, что взросление наступает в тридцать, – и поэтому скептически относился к своим замечаниям, но замечания делал и ничего с этим поделать не мог.
С той встречи подруг с коляской прошёл месяц. Как-то раз к нему домой заявляется тот самый друг блондинки Анастасии. Иван пригласил его в дом, где они сели за чаем и за разговором. Оказалось всё то правда, о чём сам себе не веря, размышлял Иван. «Сердце её пронзило – начал бородатый друг, похожий на императора, – она рассказывала мне, она говорит, что ничего не в силах поделать, раскаяние осветило всю её душу и единственной её надеждой на спасение есть ты, ты Иван.» Потом он стал показывать фотографии в своём телефоне; оказывается у Анастасии есть брат, ужасно накачанный атлет и тоже блондин. Потом оказалось, что у неё был и другой друг до бородача, какой-то невзрачный и тощий, но злой брюнетик со смуглой кожей. Была одна фотография, где брат и бывший стояли, как приятели, смеясь и закинув один другому руку на шею. Сам же бородач поехал за ней к Ивану в город, не то что бы из-за любви, а по некоторой другой причине… Вид у него был несчастный и причиной его несчастья конечно был Иван. Они как-будто поменялись теперь ролями, как-будто справедливость восторжествовала! Три года страдал он и вот получил награду. Даже можно было заметить, что бородач его ненавидит, но беспомощен как щенок и понимает, что выказывать ненависть всё равно бессмысленно, ибо он уже проиграл. Иван спросил: «А где же сама Анастасия и почему она сама не пришла?» Сам же он думал про себя, что конечно она кается и стесняется, но спросил для формы.
– Так она с ребёнком сидит… – как вполне обыкновенный факт, произнёс бородач.
– Как с ребёнком? С каким ребёнком? С чьим? – спросил Иван.
– С нашим. – ещё более просто и не понимая, почему Ивана это интересует, ответил бородач.
Иван на минуту задумался.
– Дешёвая шлюха. – с ненавистью, но с ненавистью холодной прокомментировал эту для себя новость Иван, смотря прямо в глаза бородачу.
Тут уже бородач, будучи и так в униженном положении, придя в гости к сопернику, не утерпел и выказал остатки своего прибитого гнева:
– Ты понимаешь, что ты за такое слово можешь больно ответить? – скинув маску дружелюбности, пригрозил он.
– Да? – усмехнулся Иван. Усмешка же его относилась к невысокой фигурке бородача, – в жизни он оказался красавцем только лицом, а всё что ниже лица, оставляло желать лучшего.
Бородач, поняв насмешку, ответил:
– Да не передо мной будешь извиняться, а перед тем же братом её. Или бывшим другом…
– Да очень я испугался её брата! Большой шкаф громче падает – говорят. Я ведь тоже, знаешь, знакомства вожу… Могу хоть сейчас позвонить и любого такого…
Тут Иван проснулся и договаривал уже в одиночестве, сам перед собой, мысленно.
– И любого такого качка в асфальт закатают. Только если я захочу! И друга этого черномазого! Только я не хочу. Потому что из-за такой… из-за такой ещё пачкаться… кровью…
Немного погодя он понял, что это был сон, и что бородач не удостоил его своим посещением в реальности. Но тем не менее, даже по окончательном пробуждении, он снова стал думать та ли это самая блондинка выглянула из коляски в тот раз ему в глаза или всё-таки похожая на ту, на любовь его.
ОБЫЧНЫЙ ДЕНЬ
Невысокая девушка с короткострижеными волосами «под мальчика», пришла в гости к своей подруге – высокой блондинке с соблазнительным телосложением. Родителей блондинки не было дома, так что подруги сидели вдвоём и смотрели разные видеоролики. Так они часто проводили время, стремясь показать подруга подруге тот ролик, который она где-то отыскала и который ей очень понравился. Блондинка имела влияние на свою тихую подружку, поэтому не совладала с собой и в этот раз, включив свой ролик первой, не уступив из вежливости гостье; впрочем «тихая» давно чувствовала себя у ней почти как дома.
Тихая сидела и почти не понимала смысла смотримого. В то время как высокая то и дело поглядывала на неё в надежде уловить хоть какую-нибудь реакцию, как будто это был её лично снятый репортаж, а не интересная находка неизвестного происхождения. Тихой же не смотря на свою думу, хотелось чтобы ролик подруги поскорее закончился, чтобы в свою очередь удивить её своим. Она сидела и думала, – а точнее созерцала одну свою мысль, которая придавила её без шансов на освобождение от оной. Мысль эту предстояло воплотить сегодня и поэтому она как бы ловила в самых надоевших обыденных пустяках что-то особенное. Подруга ничего особенного в её поведении не заметила, или заметила, но объяснила эту странность женской нервозностью, по-своему проявлявшуюся у её замкнутой, но самой близкой подруги.
Не успел ещё закончиться её клип, как послышались ключи в замке входной двери. Это пришла мать. Тихая почти обрадовалась этому, ибо зрителей полюбившегося ей видика стало в два раза больше; но тут же и струсила, потому что вспомнила что в ролике есть брань; поэтому стала сидеть как на иголках, разрываясь между желанием развеселить подруг и стыдясь возраста матери своей высокой подруги. В итоге стыд победил и тихая засобиралась домой. Высокая стала собираться вместе с ней, по каким-то своим делишкам и заодно проводить, пройти какое-то расстояние вместе.
Вдруг мать высокой, наверно будучи не в самом лучшем настроении, разверзлась из кухни, крича: «Дочь! Куда ты засобиралась? Быстро вытери в прихожей за собой!» Дело в том, что недавно высокая пришла в обуви покрытой грязью и натоптала, не заметив того. И поэтому мать в этот раз подумала не сомневаясь на неё, не смотря на то что «виновной» могла быть и подруга. И так оно и было. Подруги переглянулись и тихая полушёпотом спросила: «Где у тебя тряпка?» Высокая сходила в ванную и вынесла нужный атрибут. Тихая быстро затёрла за собой, так что мать высокой не успела выйти из кухни и так и осталась злою на дочь.
Наконец они вышли. Пройдя сколько-то, высокую окликнул парень, стоявший неподалёку.
– Ленка, привет!
«Ленка» не обернулась и шла как не в чём не бывало далее, видимо заметив парня ещё раньше того, как он заметил её.
– Ленка, что сегодня вечером делаешь?!
Подруги шли дальше, молча. Тихая стала думать, что парень обознался.
– Ленка! – не отставал парень – Ты у меня в тот раз забыла одну вещь!..
Ленка наконец обернулась, но ничего не сказала, а смотрела на парня, дожидаясь продолжения.
– Я даже постирал в машинке!.. – смеясь добавил парень.
На этот аргумент, Лена заулыбалась и крикнула парню: «Не ори, сейчас я подойду!»
– Ладно, Кристин, увидимся завтра. Пока. – бросила высокая тихую. Тихая молча проводила глазами её и отправилась дальше, в уме вменив этот манёвр себе в обиду. Пройдя с десятка два шагов, она обернулась и увидела, как Лена, стоя уже рядом с тем парнем, помахала ей ручкой, прощаясь ещё раз. Она никак не отреагировала и повернувшись обратно смотреть на дорогу, с твёрдостью потопала в сторону остановки, будто бы обида (которой впрочем и не было, а была только мысль, что такой поступок обиден) сильнее даже действительного факта, что её подруга её любит и сейчас действенно доказала ей это.
«Чёрт! Я сейчас не успею на автобус, он уже наверно уехал.» – начала думать она – «Неужели придётся в маршрутке ехать до дома? Сидеть смотреть в лица людей… Или ещё кто встретится…» – со страхом начала представлять она какого-нибудь злого неизвестного обидчика – «Нет, лучше тогда на трамвае, а там дойду пешком с остановки.» «Но опять же время не терпит, скоро мои родители тоже домой вернутся» – вспомнила она с тревогой. Так опять помучившись немного сомнениями, она решила всё-таки поехать на маршрутке, не взирая на свой страх и неприязнь к людям. Ей нужно было поспеть до прихода матери с отцом, чтобы завершить намерение, о котором она думала весь этот день и прошлые дни тоже. В маршрутке вопреки её ожиданиям, не оказалось ни одного злодея, а даже напротив, милые пожилые женщины, которые не смотря на то что не были знакомы друг с другом, всю дорогу находили темы для общения и смеха. Кристина же их веселье не разделяла, а только отметила у себя в уме пункт, что поездка обходится без неприятных накладок. Подходя уже к своему подъезду, она вдруг затормозила, задумавшись над новой идеей: «А что если залезть на крышу?» – «Хотя нет, там наверно заперто; и в этом случае если заперто, я в пустую потеряю время и отвлекусь может быть…»
Зайдя домой, она сняла верхнюю одежду, прошла в ванную комнату, взглянула на себя в зеркало и почувствовала унизительное ощущение от своей физиономии. Лицо её действительно было очень рассеяным и глаза были не выразительны, хотя могли быть и очень даже красивыми порой. Она решила, что это от усталости, сама при том зная, что это не так, а что это «уродство» от более глубинной причины. Потом открыла кран, умылась и кое-как удовлетворилась мокрым своим отражением в зеркале, впрочем с мучительным осадком в душе. Потом она прошла на кухню, достала нож из ящика в столе, села на стул и стала думать «какую боль причиняет человеку это зеркальное большое его лезвие» – нож был действительно большой, для мяса. Она подумала: «А может ножницы? Нет глупость!» Она встала и пошла в свою комнату. Пододвинув стул к окну, она немного отвлеклась на прохожих внизу и ничего не найдя в них любопытного, через минуту вернулась к своей идее. Наконец немного помолчав мысленно, – вернее мысли-то кишили, но ни одна не имела логики и ничем её не зацепляла, – в то же время рассматривая свою левую руку, она вдруг решилась через несколько минут и полосонула ножом по венам. Было не больно, она «думала будет больнее». В крови стала моментально вся её рука. Она подняла её, может быть помня подсознательно недавнюю свою уборку прихожей, и пытаясь сократить количество крови на ковре, согнула руку в локте и подняла к верху. «А вот тут вены есть и другие, поменьше.» – разглядывая порезаную руку говорила она мысленно – «Может их тоже перерезать?» – и немного подумав, решила, что «нет, хватит и этой одной большой. К тому же я не хочу испытать ещё раз эту боль, а помереть наконец по человечески» – вдруг попыталась пошутить она. Как ни странно, мысль о родителях, да и вообще о ком бы то ни было не посещала её не в эти последние мгновения, ни во всё время вынашивания злой своей идеи. Формально она конечно касалась таких рассуждений, но не всерьёз и без всякого участия, как будто это были люди – не её родственники и близкие, и даже не чужие, – а как будто бы это были вовсе не люди или люди с другой планеты – другие люди. Крови в её жилах становилось всё меньше и меньше. Кровь текла, текла, текла и голова становилась всё слабее… и слабее… и слабее…
6
ПЕСНЯ
На одной стройке работали два напарника. Один из напарников был мелкого роста мужик с чёрными усишками. Этого мужика все ненавидели, если сказать прямо. А причина была в том, что он постоянно ворчал. Он готов был материть любой предмет, неважно одушевлённый он или нет. Работать с ним было сущей пыткой. Начиная с утра он мало по малу распалялся и к обеду из него лилась брань, как из канализационного стока. Один раз бригадир поставил с ним работать похожего на него человека, – тоже нервного, – дескать «родственные души, сработаются». И что же? Через несколько дней эта «родственная душа» поколотила усатого сквернослова, не вытерпев каждодневного экзорцизма.
А недавно, по случаю, на стройку были направлены студенты из местного училища. И естественно бригадир этому весьма был рад, направив их на тяжёлые труды и не копейки им не собираясь за то платить. Таким образом с усатым и оказался мирный парнишка восемнадцати лет от роду. Надо сказать усатый вовсе не был угрюм, а даже наоборот. И поэтому с молодым отроком он можно сказать сработался. Отрок, будучи несмышлённым, терпел ежечасно брань, а усатый, ощущая разницу между невинным существом и грубыми обыкновенными соратниками своими, тоже был весьма доволен.
– Ах, чёртова земля, будь она проклята! Как же я её ненавижу! – вместо приветствия прорычал усач, встречая студента поутру. А причиной ненависти была размытая дождём дорога, которая и испачкала в весьма ещё неплохом состоянии ботинки усатого.
Студент поздоровался.
– Эти черти приехали уже? – имел ввиду усач, спрашивая студента, коллег по цеху.
– Да, там, в вагончике.
– И сыч тоже? – имел ввиду усач своего бригадира.
– Ну да. – покраснел студент, не желая быть обвинённым в таком наименовании со стороны бригадира, если бы каким-нибудь образом тот узнал.
– Что сегодня на кучу фекалий с тобой пойдём? – имел ввиду кучу песка усач.
– Мне всё равно. Куда пойдём туда и пойдём. – несколько уже недружелюбно ответил студент. Усач это заметил и принял серьёзный вид.
После того как все переоделись, усач со студентом пошли возить песок тачкой; студент накладывал лопатой, а усач, громко матерясь от тяжести песка и от неудобно изобретённой тачки на одном колесе, громко матерился и возил. Студент как-то раз даже разфилософствовался в мыслях об усаче: «Неужели у него совсем нет дна в душе? Обычно человек выпустит пар и успокоится. А этот как-будто состоит из одного гнева…»
Однажды, сидя на перекуре с усачом, студент не вытерпел и включил недавно найденую русскую песню у исполнителя, которого он до толе не слушал. Песня эта ему так полюбилась, полюбился как смысл её, так и мотив, одним словом он почти от неё зависел духовно. Включил он её и заодно чтобы послушал его напарник и чтобы самому в двадцатый раз насладиться ею. Мысль соблазняла его, что если песню оценит напарник-усач, то и увидит насколько хороший у него-студента вкус. Песня же содержала следующий текст:
Мы едем в авто!И ты для нас никто.Мы едем к наркоманкам,А заодно и к ихним мамкам.У нас с собой полтонны,Мы с каждым тут знакомы.И даже участковыйДавнишний мой знакомый.Поэтому будь дома,Чтобы удар и комаТебя, ты – бестолковый,Не довели до гроба.И так далее. И всё это отменно приправлено известными позорными подростковыми от неразвитости самыми низкими словечками, между строк так сказать. Усач был если не меломан, то к музыке он относился с большой долей терпения и выслушал песню без нарекания. Ни как абсолютное большинство взрослых людей, услышав музыку молодых, спешат оскорбить автора заочно. Нет, усач единственный лишь раз, даже слегка покрасневши при этом, заметил: «Ну и смелость!» – имея ввиду не глупые угрозы и похвальбы певца-рэпера, которые он слишком пересолил, так что уж и понятно, что воплотить их в жизнь слишком невозможно. А именно смутила его бессовестное употребление бесстыжего лексикона, который мы здесь привести не можем и разумеется не хотим.
Прошло сколько-то времени, около недели или двух и «прозвучала другая песня». Дело было так: время было обеденное, но усач со студентом немного задержались, желая разделаться с транспортировкой шлакоблоков, чтобы после обеда усач занялся другим трудом, а студент отправился домой, ибо по его возрасту полагалось трудиться лишь до обеда. Усач на минуту раньше ушёл в вагончик (может был настолько голоден), так что когда студент вошёл в вагон, где обедали и переодевались строители, то усач уже что-то жевал за столом. А по радио играла песня: песня какой-то молодой «но очень талантливой» певички, а текст в ней был следующий:
Я шла к тебе по мокрому песку-у.Я жду тебя, но всё же почему-у-у-у!Ты не искал, когда я так ждала…И сердце я своё не сберегла…Я плакала и слёз моих ручьиСпособны были душу утопи-и-и-ить!Но я нашла пристанище на льде…На глыбе льда я поплыву к тебе…– Чёрт! Как можно такую галиматью слушать! Можно я выключу? – спросил студент усача. Усач несколько помрачнел и тихим, но твёрдым голосом промолвил:
– Оставь… Хорошая песня. – и стал дослушивать, по видимому наслаждаясь чем-то в действительно странной, беря в расчёт смысл текста, песне; не говоря уж о ненужных искусственно выделанных эмоциях приторно слащавой страдалицей, страдающей о незаменимом для неё человеке, и думающей очевидно, что все должны об этих страданиях её узнать.
ОБЛЕГЧЕНИЕ
1
В девятых классах ученики средних школ проходят практику для того чтобы определиться с дальнеешей профессией. По крайней мере в теории имеет такую цель. Дети одной из таких школ сидели в одном из таких спец кабинетов и дожидались мастера, который будет пытаться посвящать неоперившихся птенцов во взрослый мир работы и труда. Но с этим классом вышла небольшая накладка, по какому-то недоразумению один класс совпал по времени с другим, из другой школы. Надо сказать что детей было не так много, как с одной, так и с другой стороны, так что они могли бы поместиться и в одном кабинете, немного потеснившись.
