Обнажённые сердца

Альбина Садовская

Обнажённые сердца

Жизнь прекрасна!

По статистике депрессия сегодня – самое распространённое заболевание в мире. Многие люди, независимо от возраста, подвержены ей, но не многие знают, что лучшее лекарство от депрессии – таблетка волшебного ОПТИМИЗМА.

Попробуйте сами, она перед вами.

Два человека в одной больничной палате – молодой и пожилой. Молодой – крупный комок нервов с телефоном около уха:

– Ничего не хочу, не надо. Больше не несите. Аппетита нет. И, вообще, отстаньте!

Бросает аппарат в сторону и оборачивается к соседу, оправдываясь:

– Предки надоели. Объясняешь, объясняешь, что после такого (показывает на свою ампутированную руку) какой там аппетит? Не доходит!

Потом вопросительно смотрит на своего соседа, вызывая его на разговор. Но тот продолжает молчать. И тогда парень продолжает:

– Жизнь – неправильная штука: какая-то глупая случайность – авария, например – и что? Ты инвалид на всю жизнь. Прощай, работа, друзья, даже моя девчонка теперь меня знать не хочет. Кому я теперь такой нужен? И ведь надо же было так случиться, что именно правая рука. Ни поесть, ни попить нормально. Учись теперь всё делать левой. А она какая-то недоделанная. Всё не так… Ненавижу, всё ненавижу!

Теперь, наконец, полностью высказавшись, парнишка слегка успокаивается и, запрокинув голову на подушку, закрывает с облегчением глаза. И в это время в разговор вступает пожилой:

– Ничего, это лишь вопрос времени. Скоро, поверь, левой будешь управлять лучше, чем правой. В человеке всё Богом продумано. Слышал о законе компенсации? Например, если зрение плохое, слух обостряется. Всё закономерно. И работу какую-нибудь найдёшь. Вы, молодёжь, с компьютером и английским в ладу. А людям умственного труда и с одной рукой неплохо, главное – голова-то цела. Да ещё какая! С твоей внешностью за тебя любая пойдёт. Подумаешь тоже, руки нет, все же остальные части тела на месте. А ты, брат, ищи такую девушку, чтобы в тебе видела человека, уважать умела тебя как личность – вот это настоящая любовь. А не то что «это сегодня есть – люблю, завтра нет – не люблю». Всё это, милый мой, одна блажь, баловство, мишура и только. А насчёт друзей вот что скажу: друзей в нашей жизни немало. Друзья есть, которые помогают, а есть и такие, что в беде бросают. Надо уметь выбирать. И вообще, дружба – она проверяется временем и верностью. Человек только родных своих не выбирает. Они, мать и отец, всегда тебе самые близкие, в любой беде – опора.

Молодой уже заинтересованно прислушивается, но ещё пытается возразить:

– Это, конечно, всё правильно. Но не так-то всё просто. Мои то же самое говорят: молодой, мол, всё ещё впереди.

– Верно говорят. Но дело даже не в возрасте, а в нашем мировоззрении. Например, для меня новое – это всегда хорошо. Это начало чего-то ещё неизвестного, неизведанного, непрожитого, то, что нужно снова замыслить, задумать, заново поднять и наладить. Представь, что это новый корабль, который ты должен сам построить и запустить в плавание. Трудно, не спорю, но возможно. Главное – не надо бояться трудностей. Они укрепляют, закаливают и формируют человека как личность. Именно испытания, пойми, помогают нам обрести смысл жизни.

– Скажешь тоже. Корабль… Плавание… А если нет желания? Как быть? Где его, желание, взять?

– На всём готовом жить – это избалованность. Она убивает человека. Иной человек, посмотри, всё на месте, руки, ноги, а голова пуста, не может занять себя. Он по жизни уже мертвец, сам того не понимая. Жизнь – это действие. А чтобы действовать, ты должен быть оптимистом. Оптимизм – это великая вещь! Позитивный склад ума, брат, рождает действие. А действие и есть несгораемый двигатель жизни. Так что учись быть оптимистом: сосредотачивайся только на положительном и никогда не оглядывайся назад. Шофёр, который ведёт машину и всё время оборачивается назад, обречён на аварию. Вперёд, только вперёд!

В это время диалог прерывают входящие в палату две женщины, которые сразу же устремляются к пожилому человеку. Одну из них, ту, что постарше, он представляет как свою жену. Вторую – молодую, с большим букетом цветов, за которым даже трудно разглядеть лицо девушки, он называет дочерью и тут же обращается к вошедшим:

– А цветы-то, цветы зачем? Меня же сейчас выписывают.

Девушка смеётся и, не выпуская букета из рук, целует отца, приговаривая:

– А цветы всегда для радости. Ты же сам это говорил. Мать уже их два раза приносила, а я нет. Прими это как компенсацию.

– Конечно, дорогая. Прости дурака. Цветы всегда к месту. Это праздник для души.

Целуя дочь в ответ, он что-то шепчет ей на ухо. После этого девушка с улыбкой переводит взгляд на соседа отца по палате и заботливо ставит цветы на его столик. И в этот самый миг две пары молодых глаз встречаются. И юноша с удивлением замечает, что всё куда-то быстро уплывает – и недомогание, и обиды, и злость. Всё исчезает без следа. Эти глаза напротив – такие прекрасные, такие добрые и глубокие, что ему хочется утонуть и навеки раствориться в них.

– Лена, меня зовут Лена.

Её нежный голос застывает от его завороженного взгляда. Очнувшись, он смущённо улыбается, понимая, что смутил её:

– Вла… Владимир… Просто Влад. Спасибо за цветы… Я… Я…

Но в эту минуту его взволнованно-запутанную речь прерывают два санитара, вошедших в палату с подъёмником и инвалидной коляской, и женщины, освобождая им место, передвигаются к двери. Теперь Владимир к своему огромному удивлению за отдёрнутой санитарами шторой, ещё минуту назад наполовину разделявшей две кровати, видит, что у его соседа ампутированы обе ноги. Но тот уверенно отказывается от всякой помощи и сам, с большим трудом, но пересаживается в инвалидное кресло. Потом, немного передохнув и видя недоумение своего молодого собеседника, весело говорит:

– Ничего, Вадик. Сейчас медицина достигла невиданных высот. Такие, брат, приспособления металлические есть, что любые конечности заменят. Вот увидишь, мы с тобою ещё станцуем гопака! А ты, Ленка, – переводит он взгляд на дочь, – оставь-ка ему телефон мой на всякий случай.

И та, незамедлительно откликнувшись на просьбу отца, что-то быстро пишет на листке бумаги, вкладывает записку в букет с цветами и на прощание дружески махает рукой не сводящему с неё глаз Владимиру. Он с глубоким сожалением провожает милых посетителей взглядом и, сразу же по их уходу, вынимает оставленное в букете сообщение. За телефонным номером его глаза находят следующие слова: «Жизнь прекрасна, дорогой Влад! Не унывай! Василий. Лена».

– Ле-на! – растягиваются в приятной, мечтательной улыбке губы молодого человека, и его рука тянется к телефону.

– Алло, пап, это ты? Ты знаешь, что-то я сильно проголодался. Передай матери, пусть несёт свой пирог. И вообще, что у вас там есть вкусненького? Да, и ещё… Я вас очень люблю!

Спасибо!

«Перед падением возносится сердце человека,

а славе предшествует смирение.»

Притчи 18:12

Последний год в жизни Юры был очень удачный. После восьми лет трудной жизни в Америке, он, наконец, обрёл всё, для чего приехал в эту страну: хорошую работу, дорогую машину и даже дом, пусть небольшой, но весьма уютный и красивый. Он гордился своим хорошим доходом, своим знанием английского и своей семьей – очаровательной женой и умницей сыном девяти лет, который был их первым и последним ребёнком, их радостью, надеждой и утешением.

Всё в этой жизни было для него – их позднего сына, Юрия-младшего. И, конечно же, у возлюбленного чада было всё, о чём может мечтать современный ребёнок: множество игрушек и игровых приставок, компьютер и даже ни один, а целых два велосипеда, на которых он частенько крутился вокруг дома. Дом же находился на окраине города в зелёной зоне, возле парка. По сути, это был совершенно новый район, и большая часть его домов ещё даже не была заселена. Так что Юрий и его семья в полной мере могли насладиться тишиной этого места. И хотя дорога от работы до дома занимала около часа в трафике 101 фривея, Юра не обращал на это внимания. В его жизни это было не трудностью, а так, незначительным минусом по сравнению с множеством плюсов. К тому же дорога в новом Корвете, машине его мечты, весьма окрыляла Юру, добавляя несколько дополнительных поршней его гордости и тем самым усиливая мотор его сердца.

Поэтому на перекрёстке, за пару кварталов до его дома, обычно стоящему там хомлессу он издали махал рукой, делая знак, чтобы тот держался как можно дальше от его «красавицы кареты». В этот момент нос Юры, вздымаясь гордо, был подобен флагу, задранному высоко и пущенному по ветру, и он с пренебрежением фыркал в сторону грязного бомжа: «Вот гнусные попрошайки, они-то, со своим perfect English[1], как коренные жители, ещё пытаются у нас, эмигрантов, выпросить милостыню. Тьфу ты, пропасть!»

И пожилой хомлесс[2] будто бы понимал его и, издали завидев его Корвет, сразу же отступал в сторону, ни разу не подойдя к нему. И Юрию это очень импонировало: «Понимает, шельмец», – умилялся он собой, видя покорно стоящего в стороне старика, пропускающего его машину. «То-то, знай наших!» – довольно восклицая, наконец, успокаивался он… И так было всегда.

Но вот однажды, в субботний день, когда Юрий неожиданно выехал по неотложным делам своей фирмы и уже к полудню возвращался домой обычным своим маршрутом, перекрёсток был абсолютно пуст, и у дороги не было постового хомлесса. Да и откуда – город словно вымер: август, полуденное яркое солнце плавило асфальт, кондиционер работал на полную мощность. Все, кто желал отдыха, давно выехали поближе к океану, только семья Юры ждала его дома. Они тоже планировали сегодня хотя бы к вечеру выбраться в парк, чтобы поваляться там на траве и поиграть в футбол и теннис.

Так что Юра ехал удовлетворённый сделанной работой, предвкушая предстоящий отдых на природе. Как вдруг, буквально в двух кварталах от дома, Юра увидел на обочине дороги знакомого хомлесса, который почему-то усердно махал руками, пытаясь его остановить. «Совсем сдурел старый, – мелькнуло в голове у Юры, – наверно, от жары мозги заклинило», – предположил он и, не сбавляя скорости, пролетел мимо него на полном ходу. Однако всё-таки из любопытства он заглянул в зеркало заднего вида и, к своему ужасу, увидел, как старик, недолго думая, подобрал с земли какой-то булыжник и с силой запустил в его Карвет. Раздался сильный треск, и сотни маленьких осколков заднего стекла полетели в разные стороны. Юрий автоматом нажал на тормоз, шины громко взвизгнули, и ремень больно врезался в его грудь, защищая тело от падения. Ярости не было предела, и в ход пошли самые отборные бранные слова, на какие только способен родной язык. Подобно дикому барсу, взбешённый водитель буквально выпрыгнул из разбитого Карвета и, задыхаясь от злости, надрывно хрипя «Я убью тебя», бросился вдогонку за убегающим за угол хулиганом-бомжем.

Но, забежав за угол, Юра буквально остолбенел: в нескольких фитах от него, на дороге, валялся знакомый велосипед, смятый в гармошку, и здесь же, на обочине, присев на колени, старый хомлесс склонился над чьим-то телом. Юра не хотел в это верить, но это было тело его сына. И сердце его, только что бешено колотившееся от бега, внезапно вдруг замерло, словно в знак протеста, и на лбу выступили крупные капли холодного пота. Ему даже на мгновение показалось, что он умер, но нужно было оживать и принимать срочные меры. Старик же смотрел на него и что-то мычал, размахивая руками, из чего Юра понял, что тот немой. Но важная мысль, что необходимо проверить сердцебиение и осмотреть раны, быстро привела убитого горем отца в сознание; его дрожащие от волнения руки не могли прощупать пульс ребёнка, и тогда он, приложил голову к груди сына, в которой ему, наконец, удалось услышать слабые удары сердца.

На голове у мальчика была большая рана, из которой медленно сочилась кровь прямо на асфальт, и на теле виднелись многочисленные ссадины. Юрий, не раздумывая, сорвал с себя рубашку и, прикрыв ею от палящего солнца лицо сына, поскорее набрал заветный номер 911. Несколько минут ожидания «скорой помощи» превратились в вечность. Он спросил старика о том, кто это сделал, но тот покачал головой и пожал плечами, давая понять, что никого не видел. А также показал знаками, что он нашёл раненого совсем недавно и не знал, что делать, поскольку на улице ни души и в близлежащих домах никого нет.

Мальчугана увезли в больницу, и врач сказал, что у него сотрясение мозга и несколько серьёзных переломов, однако его жизнь теперь вне опасности, но если бы его доставили хоть немного позже, он наверняка бы скончался от потери крови. В этот момент Юра вспомнил о бомже, о котором просто забыл, когда приехала «скорая», даже не заметив, как тот исчез. Он словно испарился, как будто его никогда и не было.

И вот уже месяц, как Юрий, возвращаясь с работы домой, искренне надеялся на встречу со спасителем своего сына, но, проезжая знакомый перекрёсток, он больше не находил его там. И каждый раз, пересекая это место, он с болью вспоминал своё недостойное поведение, и совесть мучила его снова и снова, упрямо теребя его сердце. Он жил надеждой увидеть и отблагодарить его, но сегодня надежде словно пришёл конец: вместо старика он увидел другого хомлесса, который, видимо, занял освободившееся место. Юрий попытался было расспросить новичка о его предшественнике, но тот был совершенно не в курсе.

В этот день Юрий был счастлив. Его драгоценный ребёнок, наконец, вернулся домой, в объятия своего любящего родителя. И отца переполняла любовь к своему дорогому чаду, которое ещё совсем недавно он мог потерять навеки. Вечером он с особой нежностью уложил его в постель и вышел на веранду своего дома. Теперь, усевшись на ступеньки, Юрий устремил свой взгляд вдаль, в ту самую сторону, где недавно на соседней улице произошла трагедия. В голове сразу же всплыл фрагмент этого страшного события – окровавленное лицо ребёнка и рядом – наклонённое, полное сострадания и боли, лицо беспомощного немого старика.

«Где ты, добрый человек?!» – внезапно громко вырвалось из его груди. И Юрий с мольбой обратил взгляд к небу: «Гос-по-ди!!! Найди мне его. Освободи мою душу. Дай мне сказать СПАСИБО!!!»

Бесплодная

«Всякое дерево, не приносящее хороших плодов, срубают и бросают в огонь.

Итак, по плодам узнаете этих людей.»

Матфея 7:19-20

«Галка, Галочка, Галчонок» – так называла я свою сестренку, которая была младше меня на 8 лет. В свои неполные 18 мне пришлось заменить ей мать, когда та умерла. Всю жизнь наш отец был пьющим человеком, а после смерти жены, когда его уже некому было сдерживать, совсем спился. С работы, на которой он 20 лет проработал бухгалтером, его уволили. И пришлось ему подрядиться грузчиком в ближайший продмаг, где он быстро нашел себе собутыльников. И хотя жили мы в Москве, прелестей столичной жизни не ощущали. Вместо запланированного иняза после школы мне пришлось найти работу, чтобы обеспечить себя и сестру, так как отец все свои деньги пропивал. Работала я на фабрике хлебобулочных изделий, по 10 часов в сутки. Очень утомительно, нудно и тяжело. А что делать? Жить надо.

Вскоре на меня обратил внимание немолодой состоятельный начальник цеха и сделал мне предложение. Я, не задумываясь, согласилась, в надежде изменить жизнь к лучшему. И вправду, поначалу муж отнесся ко мне с пониманием: предложил бросить работу и поступить в институт. Что я и сделала. И была счастлива, потому что моя первая мечта осуществилась.

Вторая мечта – привести сестренку в дом мужа – не сбылась. Супруг меня слишком ревновал к собственной сестре. Говорил, что я с ней нянчусь, и не желал, чтобы я ей помогала. Так что между нами встала огромная стена разногласий и недопонимания. Мне пришлось расстаться с институтом, отучившись всего лишь семестр, и опять найти себе работу – секретарем в офисе.

Новая работа дала возможность поддержать Галину материально, но оградить ее от пьяных выпадов отца мне не удавалось. Я была как между двух огней: с одной стороны слезы и мольбы сестры о помощи, с другой – мой неприступный муж, не допускающий мысли привести Галину к нему в дом. Стена непонимания за несколько месяцев превратилась в крепость, за которой мы с мужем уже друг друга не видели и не слышали. И когда однажды я все-таки попыталась поселить у нас Галинку, он выгнал ее и жестоко избил меня. В то время я была на пятом месяце беременности, и у меня случился выкидыш. А за ним вскоре последовал и развод. Так я вернулась в отцовский дом, и нас опять стало двое против неугомонного алкоголика.

Галина успокоилась, как бы чувствуя во мне опору и защиту. Да и отец слегка присмирел, зная мой твердый характер и опасаясь милиции. Так мы прожили еще год, пока я вторично не вышла замуж. Мой новый избранник – Алексей Битнёв – стал моей настоящей любовью. Мне повезло с его характером – он понимал меня с полуслова и ни в чем не отказывал. И повезло с тем, что у него на руках была виза на въезд в Америку – мы начали думать об отъезде. Однако мое сердце тяготила мысль о Галке – как ее оставить с отцом? Но нашу проблему решила мать Алексея Надежда Викторовна, чрезвычайно добрая и отзывчивая женщина. Оставаясь одна, она с удовольствием предложила приютить Галину до тех пор, пока мы не заберем ее к себе. Отцу же было только в радость избавиться от лишней обузы. На том и порешили.

На деле вывезти сестру оказалось гораздо сложнее. Мне удалось это только спустя 5 лет, когда ей уже исполнилось 18. А до этого я работала и училась, и высылала в достатке деньги на житье обеим – Галине и Надежде Викторовне, чтобы они ни в чем не имели нужды. Кроме того, я посылала дополнительную сумму, чтобы сестра занималась английским. Моя же жизнь протекала размеренно: дни бежали, расписанные не по часам – по минутам. Днем я работала няней, вечером была студенткой в колледже. Но за 5 лет мне удалось выучиться на медсестру.

На личную жизнь жаловаться не приходилось – Алексей оказался заботливым и понимающим. И хотя он мечтал о ребенке, а у меня никак не получалось забеременеть (возможно, из-за случившегося выкидыша), он никогда меня не упрекал, а напротив, даже старался утешить. Правда, мы и не занимались серьезно этим вопросом, в том смысле, что не обследовались у доктора, поскольку в то время для меня важнее была учеба. Окончание учебы совпало с радостной новостью – приездом Галины. Объятия наши были долгими и крепкими, не обошлось без слёз. Я была счастлива, что деньги, посланные сестре на изучение английского языка, не были потрачены впустую. Ее знаний вполне хватало, чтобы попасть на второй-третий уровень колледжа. За лето я научила ее водить машину и помогла получить права. А уже в сентябре, к началу занятий, уговорила мужа купить Галине подержанный «Форд». Галина приступила к учебе, а я начала работу в госпитале.

Поскольку у медсестры скользящий график, меня часто не бывало дома в разное время суток. Со временем я стала замечать двусмысленные взгляды Галины и Алексея друг на друга. Я хотела отогнать плохие мысли, но каждый знает, что, однажды закравшись, самое маленькое недоверие быстро перерастает в громадное подозрение, которое начинает, как червь, точить тебя изнутри. А также правду говорят, что у лжи короткие ноги. Вот и я однажды, договорившись со сменной медсестрой, вернулась домой на 2 часа раньше обычного и застала их обоих в постели. Двойное предательство полоснуло ножом по сердцу. Говорят, что бывают в жизни минуты, когда от боли слезы сгорают внутри, даже не успев выплеснуться наружу. Это произошло со мной. Не подумайте, что я закатила скандал или забилась в истерике. Глыбу боли и оскорбленного достоинства удалось удержать внутри себя. С высоко поднятой головой я собрала чемодан Алексея и выставила его за порог со словами: «За остальным придешь позже». Своей сестре я тоже указала на дверь: «А тебе, вероятно, придется собирать свои вещи самой. Мне кажется, ты должна последовать за ним. Раз уж он тобою попользовался, то пусть за тебя и отвечает».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Perfect English (англ.) – превосходный английский.

2

Хомлесс (англ.) – бомж.