Проклятое поместье

Ed Kuziev

Проклятое поместье

Глава 1 День, когда все изменилось

Молодой Князь лежал на широкой кровати с балдахином полностью нагим. Прямой благородный профиль лица, хоть и худощавое, но мускулистое тело. Щеки впалые, а лёгкая небритость не бросалась в глаза. Спутанные соломенные волосы слиплись от пролитого этой ночью игристого вина, а на правой щеке покоился отпечаток бурной ночи.

Июльское солнце уже давно вошло в зенит, заставив исчезнуть все тени, а людей и живность разогнав с шумных улиц под навесы, кроны деревьев или в тесные домики у побережья. Оконце потянуло случайным сквозняк ом и солнечный зайчик от витража игриво прыгнул на лицо княжича. Сладко потянувшись, тот поднялся с кровати.

– Ах, что за Славная ночь вчера была. Танцы у четы Борисовых, затем покуролесили у Мадам Франко*. А чего так ноет правая рука? – задав самому себе вопрос, отпрыск Великого князя начал ощупывать её. – Неужто и дуэль вчера приключилась? Ах, что за Славная ночка…

В дверь робко постучались. А затем ещё раз.

– Ну, что за манеры? Все же знают, что до обедни не беспокоить. Эй, Кто там? Войди, – расслабленным голосом произнес парень. В раскрытую дверь тут же нырнула тень служанки. Увидев обнаженного мужчину, девушка раскраснелась и потупила взгляд. Переминаясь с ноги на ногу, не находила места рукам.

– Ах, это ты, Маришка, – пожирая глазами аппетитные формы служанки, с зевком произнес княжич. – Пришла помочь мне облачиться или обтереть тело благовониями?

– Никак нет, ваше сиятельство. К Вам посетители, требуют Вашего внимания, – лицо от испуга и стеснения пошло пятнами, а сама она не знала куда деться от раздевающего взгляда господина.

– Отправь их к Егорке, Я не принимаю сегодня. Подойди поближе, девушка. Хочу рассмотреть тебя получше. Где ты пряталась все время?

– Простите, Ваше Сиятельство, но там Тайная Стража. Они с утра ждут и уже потеряли терпение, – Маришка попятилась к двери, боясь поднять глаза.

– Раз с утра ждут, то пару часов им погоду не сделают, подождут ещё. Ну же, кухарка, не расстраивай меня, помоги одеться. Рука совсем не слушается. И где мой камзол?

– Он на чистке, мой господин. Вчера всю ночь отмывали от крови. Ваша стряпчая по моде вскоре подойдёт, а мне пора бежать. Завтрак к тому времени будет готов, – не успел Князь возразить или приказать, как служка выскочила из покоев и застучали каблучками по лестнице.

– Какая резвая пташка, нужно будет её ощипать, – молодой господин широко зевнул, а затем потянулся к колокольчику с большим синем бантом. Ударив в него, начал терпеливо ждать модистку. Вместо приятной во всех отношениях Агнесс, в покои ворвались черные камзолы Тайной стражи. Четверо с пистолями, а во главе аж целый подполковник. Усатый страж заскочил последним, страшно вращая покрасневшими глазами.

– Великий Княжич? —громко спросил подполковник, не сдерживая эмоций.

– Господа? А кого вы тут хотели застать? Подавальщиц? Вы ошиблись дверь, тут таких не случается, – лениво отмахнулся парень, подставив лицо солнечному зайчику.

– Вы арестованы! – громко гаркнул усач. От крика молодой человек дернулся, как от пощечины, но не потерял самообладание.

– Вы тут видели захудалого баронета? Или может маркиза? Проспись, служивый. Ты можешь только попросить меня. И если на то будет мое снисхождение, тогда Я … почешу свою пятку, а теперь вы можете быть свободны, – укоротил пыл солдафона молодой человек.

– Я приказываю Вам… – начал было говорить подполковник.

– Приказывать ты можешь своему животу, чтобы он не рос или своей жене, чтобы не спала со всеми подряд. Но как Я вижу, они тебя не слушаются… Как же ты одолел мою длинную лестница в два этажа? А теперь вышел вон, крыса с усами! – отмахнулся, как от приставучей мухи князь.

– Я боевой офицер! – взревел подполковник, вытягивая саблю из ножен.

– Ты дурень! – ответил парень, быстро схватив свое оружие. Тяжелая сабля с простым эфесом приятно легла в руку, во второй руке обратным хватом держал короткий клинок. Миг и обнаженный человек был в боевой позиции. – Первый Бретёр Великого княжества, Светлый Князь к дуэли на смерть готов, защищайтесь.

Не успели дуэлисты скрестить оружие, как в покоях появилось новое лицо.

– Отставить! Именем Великого Князя Константина Фёдоровича, Я, Алексей Фёдорович, приказываю подчиниться! – зычный голос дяди произвёл эффект ледяной воды. – Еремей Павлович, стыдно должно быть батенька. В Кавказской войне, Вы проявили больше хладнокровия. Потому и выбрались из унтер-офицеров в подполковники. Зря получается Вас дворянством наградили? Ладно мой бестолковый племяш, гуляка и дебошир. Но тебе, братец уже сколько годков? – вогнал в краску боевого офицера. Затем повернулся ко мне, смерил взглядом. – А ты оденься. Я последний раз голожопых с оружием на Мёртвом Кургане видел. Что же ты натворил, племянник! Был бы жив твой отец, прошёлся бы по твоим телесам батогами.

– Бы бы жив… Я бы молился на его здоровье ежечасно. Придёт время и Я напою Родовой меч кровью его убийц! – отсалютовав саблей Тайной Страже, Князь спрыгнул с кровати и поспешно натянул портки и рубаху.

****

Карета бодро неслась к княжескому детинцу, а десяток казаков впереди споро разгребали заторы.

Лениво откинув взглядом милую крестьянку, что собирала выпавшие из корзины яблоки, молодой Князь обратился к задумчивому мужу напротив.

– Алексей Фёдорович, к чему такая спешка? Да ещё и тайная Стража? Границы не спокойны или же кто-то учинил смуту?

– Границы всегда не спокойны, южане всегда сеют смуту, но меня попросил мой брат. Великий Князь. Я не знаю в чем дело, но мне передали, что он в бешенстве. А причина его настроения ты, племяш. Надеюсь все обойдётся. В армию бы тебя нужно, в порядок голову привести. Одни попойки и гулянки на уме. Девки по тебе с ума сходят, мне по секрету тётка твоя сказала, но и боятся. А боятся ублюдков в род принести. Ты в Срамном доме ещё дворец не прокутил? – рассмеялся Алексей Фёдорович.

– Армия, флот. Маневры, муштра да вечно пьяные и проигравшиеся в карты офицеры… Скукота. На фронт меня не отпускаете, к тем же туркам. А так…

За окном карты мелькали знатные дома, напыщенные франты в дурацких пиджаках и в колготках на аглицкий манер и напудренные девы. Всё, как и в любой скучный день.

****

– Всем встать! Великий Князь Константин Фёдорович Святочеев! – щёлкнув каблучками, громко и на распев произнес камергер.

– Будто есть, где присесть в этой приёмной, – пробурчал княжич.

В залу быстрым шагом вошёл самодержец в военном камзоле и с золотой звездой Отца, в одной руке очередной доклад, в другой трость. Дядя всегда отличался трудолюбием и с ответственностью относился к государственным делам. Пройдя пол зала резко остановился и махнул писарю рукой. Тот скоро подставил спину, где на шнурках висела дощечка, и подал перо. Подмахнув бумагу и промокнув чернила платком, владыка глянул на нас.

–В мой кабинет оба, остальные свободны, – кинул вместо приветствия и прервал поклоны придворных. Двое князьев переглянулись и поспешили выполнить наказ.

Пропустив братьев вперёд, первый бретёр закрыл дверь и развернулся поприветствовать самодержца. Дядя выслушал церемониальную речь, а затем всадил пощёчину. Лучший дуэлянт столицы не успел даже отреагировать, а лишь мотнул от удара головой и прижал горящую щеку.

– Дурень! Бездельник! Кутила! Два года переговоров орде под хвост. Да лучше бы тебя вчера понос прошиб или озноб бил. Из всей столицы ты принял дуэль с послом, сыном турецкого Паши. Что тебе мешало пройти мимо или хотя бы ранить? Снёс его тупую голову к чертям речным. Я лично обещал защиту посольству, а мой племяш казнил наследника. Теперь турки требуют твоей крови. Что нам делать, а? Бестолочь, весь в отца… – теперь до молодого княжича стал доходить смысл происходящего и ярость дяди.

– Я виноват, Великий Князь. Мне и расхлебывать. Прошу передать меня в руки посольству, – ответил коротко, потупив глаза.

– А наследником мы кого оставим? У нас с братьями на троих один сын, это ты, Олег. Да и не только в том дело. Каким боком, этот чёртов турок оказался в публичном доме да ещё и пьяным? Кто вас собрал в одном месте в одно время? Почему охрана не вмешалась и где были глаза у Тайной службы? Вот вопросы! Как бы не решилась ваша дуэль, это объявление войны. Но срубить голову, фактически провести показательную казнь. Это джихад. Под эти знамёна встанет весь Южный мир да и Кавказ. Тебя ждёт высший суд, княжич. До этого момента ты под арестом.

– Но дядя…

– Не перечь. Моё слово сказано. Ступай в гостиный дом и сдай оружие Алексею Фёдоровичу. А мне теперь думать нужно и искать кому выгодна война. До решения суда, ты лишаешься княжеских привилегий. Брат, останься, нам есть, что обсудить.

Уже закрывая дверь, Олег услышал отрывок разговора.

… – и послали именно подполковника, зная его вспыльчивость… Кому-то наш мальчик очень мешает, не находишь?

Без сабли и клинка, Олег чувствовал себя неуютно. Вокруг сновали адъютанты, камергеры, порученцы и посыльный, а если на тебе одеты простые, хоть и качественные штаны да дорогая, но жутко помятая рубаха, то твой статус без оружия очень трудно понять. Была бы сабля или на худой конец рапира, и всем станет ясно, что простой человек в детинце с оружием не ходит. Покрутившись в приёмной и не найдя себе занятия, княжич пошёл гулять по терему. Никто не уступал ему дорогу, не кланялся или не пытался лебезить, что было крайне непривычно и оскорблял чувства возможного наследника. Откровенно заскучав и вспомнив, что пропустил завтрак, отправился в поисках стряпчей по кухне. Нос уловил запахи еды, и ноги сами потянул в ту сторону, повинуясь приказам желудка.

Олег зашёл к поварам с чёрного входа. Сначала чертыхнулся, но голодное брюхо помогло откинуть презрение. Минуя ящики с мусором и мешки с корне плодами, перешёл в стряпчую. Первая была котельная. Двое молодых ребят сноровисто топили печь огромных размеров, будто собирались спечь новое солнце из угля и соломы. В следующей клети пекли хлеб и сдобу, запах скрутил живот и по гулкому коридору прокатилась недовольное урчание кишкоглотки. Схватив ближайшую булку, тот час принялся рвать её зубами. Утолив первый голод, двинулся на поиски более сытной еды. Ныряя в разные комнатушки, удивился размерами кухни и его устройством. Длинная печь котельной распределяла жар по скрытым в стены трубам. Сколько же человек тут трудится? Его поиски завершились ударом половником по спине.

– Кто тут озорничает? – раздался женский голос.

–Светлый Князь! – ответил Олег, развернувшись.

– Роман Фёдорович? – схватилась за голову повариха.

– Олег Романович! – поправил женщину. Удивительно, но после восклика стряпчей по кухне, настроение покарать за покушение на золотую кровь улетучилось.

– Как на папеньку похож, Мать-Земля… Одно лицо и также по кухни шарится… Пойдём покормлю, небось опять дядька голодом заморил… Вечно у него одно и тоже на уме, приказы да доклады, а порой, как неразумного с ложечки кормить нужно… – причитала дородная кухарка. Помимо голода в солнечном сплетении Олега поселилось старое чувство, что тянуло сердце в сторону и гнуло спину, а на душе становилось очень тоскливо. Обычно в такие минуты он или уходил в оружейную, где настреливал мишени и рубил деревянные чучела тренировочным мечом, а чаще искал приключения в срамном доме или заливался сладким вином.

– Сядай на лавку…Чудеса та какие, на тоже место сел, что и Рома… Голубь мой сизокрылый, что ж ты не пожил то совсем… – кухарка запричитала, подслеповатые глаза залились слезами, но руки по памяти готовили на стол. Олег хотел было вспылить, но внутреннего огня, который он черпал при схватке и в дуэлях не было. Память крови говорила княжичу, что кухарка искренняя в своих словах и слезах, от того становилось еще печальнее и тоскливее.

–Я , сыночек, как узнала про Ромочку и Софочку, слегла. Думали уже готовить белые одежды для встречи с Матерью, а потом Костя и Алёшенька пришли ко мне. Посидели у кровати в моей комнатушке до утра да уговорили не умирать. Вот почитай двенадцать лет с того прошло, а Я все кухню топчу. Ты ешь, не стесняйся, – старушка уронила на плечо голову, шмыгала носом да вытирала крупные слезы передником.

Олег ел жадно и молчаливо, хватал крупные куски и глотал не пережевывая, будто простолюдин. Эта бабка была для него открытием, на нее он не смотрел с пренебрежением или злобой, словно родная…

– Позвольте узнать Ваше имя, добрая женщина, – наконец-то выдавил из себя княжич.

–Не помнишь значит? – упрекнула кухарка. – Хотя столько лет прошло, а Я буду бабкой Живаной*. Кормилица трех Великих Князьев. Бабушка Ваша была славная дева, чтила Отца и Матерь, многие добрые дела творила, но худющая сил нет. Молочка у нее только для одного было, а Я как раз понесла Еремеем, сынок мой, что служит у Кости. Ты кушай-кушай, а в Я памяти пропадусь. Приходит значица Великий Князь, Фёдор Всепомнящий ко мне в дом и споткнулся у порога. Павлуша, муж мой, пьян был после рождения сыночка, так у двери и уснул. Как щас помню, от руки свечку возжег и через мужа мово переступил. Вежливо так говорит, хоть мог и приказать. Неволить не буду, но ежели согласишься моих детей вскормить, век не забуду. А Я простоволосая, на груди сыночек висит, вся ещё усталая от родов. Стала было подниматься, чтобы уважение высказать, а он как прыгнет вперёд. Говорит не нужно, муж твой и вовсе лежит, а тебе тем паче дозволено. Тут Я и разревелась, как дура. Два счастья в один день привалило, сыночек здоровым уродился и княжья милость приключилась. Потом правда горестью наделили, сказали, что отныне ходу из детинца не будет. Жизнь моя с кормлением деток не пройдёт, а тайны Княжьего Рода выше моей свободы. Давай ещё соляночки положу? – пока кухарка суетилась у печи, Олег задумался. Вот тот человек, что может открыть немного тайны его Рода.

– А муж Ваш, как его, Павел?– пытался поддержать разговор княжич.

– Муж мой особливо не горевал. Плату за мою службу ему хорошую оставили, вот он и честный труд на хмельное и променял. Запил крепко, а по зиме замерз. Шагнуть за порог не смог, а меня затянуть в дом рядом не было. Такова его доля… – смирено произнесла Живана. – Трое братьев, а разные такие, будто чужие. Костя плаксив был, Лешенька ласков, а Ромочка вечноголодным. Сиську когда брал, аж давился. После трех лет княжина затребовала к твердой пищи привычку давать, а Я на кухню попросилась. Уж Костенька перестал слезу тянуть, а стал сурьезным, Алексей с моим Еремеем гусей по детинцу гоняли, а Рома как выдумает чего, как получит от батеньки плетей, утром придешь, а он на этой самой лавке спит, от гнева родительского прячется. А как в возраст вошел, охочь стал до женской ласки, всю прислугу залюбил. Но как с Софочкой у них случилась встреча, как отрезало. Костя по указу женился, нужно было с Югом мириться, Алеша с Западом обручился, лишь Рома по своему решил. Только что? Сынок получился не по расчету, а по большой любви. Прынцессы княжеские из кожи вон лезли наследника родить, только зря старались, Мать сама знает, кому и сколько насыпать.

–Какой он был…– от кома в горле голос получился чужим.

–Ромашка? Славный сын, хоть и непослушный. Жаль Федор не дожил до внуков, увидел бы, что его страхи относительно борьбы за власть были пустые. Костя вел дела государевы, Алеша строил оплот и наводил порядок. Твой отец оберегал мир и наказывал обидчиков. Для солдат Отец Родной, для врагов первый супостат. Терек укротил, Черное море забрал. Западу дал понять, что лезь не нужно, а с Востоком задружил. Видел в людях ложь и посылы, разжигал ярость в воях. Еще годков десять бы и не осталось врагов, так мой сынок говорит. Он на Кавказе ленту дворянина получил. И не оттого, что Я молоком делилась, нееет. Кровью и потом, победами и свершениями.

Олегу стало неловко. Вспомнил он, что чуть не схлестнулся с сыном кормилицы отца в обед, но сделанного не воротишь. Впредь пообещал себе быть более сдержанным в словах и поступках. Сытный обед закрывал глаза, даруя сладкий послеобеденный сон. Живана принесла подушку и покрывало, а сама села рядом перебирать горох,

–Как Ромочка, любимец мой ненаглядный, один в один… Даже родинка на шее та же… Найдешь ли ты, Олег Романович свою Софочку?

*****

Пробуждение вышло отвратительное. На кухню вновь залетели черные мундиры, но уже без Еремея. Ломились как стадо овцебыков, переворачивая все по пути.

– Куда вы, ироды. Тут кухня, а не плац, разбудите внучка! – запричитала Живана.

– От мать честна, благодарю Отца-Небо, сыскали Вас, Светлый Князь. Прошу простить за вторжение, но на Гостевой Дом было совершено нападение турецких янычар. Много вохраны побили и сами полегли, а Вас нет ни среди живых, ни убиенных. Великий Князь на уши все службы поставил, все дороги перекрыты, а дома обыскивают, благо хоть Еремей Павлович дал наводку, где Вас сыскать. Обмойте лицо и ступайте за нами, – поклонившись, произнес уже немолодой темник с умными глазами.

– Саблю мне дайте или оружие какое-нибудь. А то хожу, словно голый, – быстро проснувшись от таких новостей, Олег начал раздавать приказы. Немного неуверенно, черный мундир потянул ремень, отстегнув клинок, и передал ее княжичу.

–Почту за честь, – высказался Олег, быстро опоясался, проверил легко ли выходит оружие из ножен и заточку клинка. – Ну же, ведите.

Шли споро, любой случайно встретившийся человек, пинками и затрещинами уступал нам дорогу. По ходу продвижения их отряд увеличивался, то на двоих, то на полный кулак. А ближе к детинцу компанию Тайной Стражи разбавили Гварды. Те уже китель или мундир не носили, на службе только тяжелый доспех и скрученный на левой руке Красный плащ.

Грозный отряд повернул из приемной прямиком в Крепостную Слободу. Если судить по окружающей суете, столица Княжества перешла на осадное положение.

– Где нашли? – коротко бросил КОнстантин Федорович.

– На кухне детинца у Живаны. Нам Еремей Павлович дал подсказку, – отозвался темник.

– Мог бы и сам догадаться. Яблоко от яблони.... Пойдем племяш, будем думу думать да заново знакомиться.

***

Окна в ставке были закрыты несмотря на жару. У каждой ставни стоял Гвард с оголенным оружием. У двери так вовсе полный десяток.

Самодержец тяжело сел на крепкий стул и отстегнул кирасу. Скинув броню на пол, налил себе в бокал простой воды.

– Олег Пеньковский*, твой ярый друг и соратник во всех мерзостях. Расскажи о нем.

– Хороший боец, славный парень. Зла от него не видел, а кутил на свои, не как остальные прихлебатели.

– Не на свои, племяш. Турецким золотом расплачивался. Ты видел его родителей? Поговаривают ты часто бывал у них в усадьбе.

– Нет, не припоминаю, маменька вроде его больна была, оттого все время отдыхала на Юге, климат ей больше подходил, второй родич на службе.

– Отец его в плену, а маменька гостит у Матери-Сыра-Земли, вероятно отравлена. Думали вы сошлись из-за того, что сироты, но нет. Скорее всего таков был план у наших противников. Петр Разумовский*, что про него поведаешь?

– Мстительный и злой, но хороший товарищ. Ни разу не подвел, колготы только его меня раздражали.

– Чужебесие – это бешеная любовь к чужим вещам и народам, чрезмерное, бешеное доверие к чужеземцам. Эта смертоносная чума заразила весь наш народ, особенно молодежь. Ведь не счесть убытков и позора, которые весь наш народ терпел и терпит из-за чужебесия*… Хочешь прочту его интрижку с Западными друзьями?

– Это важно? – спросил Олег раздраженно.

– Чтобы ты впредь правильно выбирал друзей. Так, где же это было… – переворачивал бумаги на столе Константин. – Ах, вот оно. "Была же война с развитым Западом, какая досада, что они нас проиграли, славно было бы, кабы нас тогда покорили эти самые французы и немчины, умная нация покорила бы весьма глупую и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки..*" Как тебе? – с укором спросил в глаза Владыка.

– Это предательство, по нему есть устав, как поступать, – ответил Олег.

– Это не предательство. Что есть предательство? Это когда предают свое или своих, но для него мы не свои. Смотри, как тебя описывает Петр. "Полнейший болван, коей рано или поздно сядет на престол. Но Я рад такому стечению, ибо слабый правитель Княжества положит конец богопротивного государства. Наши воины захватят ослабевшую и прогнившую империю, чтобы поставить честные и справедливые порядки." Наши воины… Достойный предок своего опального родича.

–Хватит! Довольно! – вспыхнул княжич.

–Что так? – изумился самодержец. – Но ты прав. Про своих друзей лучше узнать самому и в одиночестве. Вот тут бумаги для тебя, про все твои связи, почитай на досуге. Кстати, Мадам Франко завтра повесят за измену. Как только был убит твой отец, что чуял ложь за версту, вся гниль подняла голову. Сегодня твой дом – этот кабинет. Завтра с первыми лучами солнца состоится суд на тобой. Прими верное решение, племяш....

Глава 2 Суд.

Весь вечер и всю ночь Олег Романович листал собственное дело, что заботливо собирала Тайная Служба. Его дядя решил дать таким образом возможность переосмыслить всю его жизнь от младенчества до последнего поединка в Срамном доме мадам Франко. Здесь не было места измышлениям автора и видоков, оценки княжича, как личности, а лишь хронология и сухое изложение фактов. Родился, воспитывался, назначен опекун. Успехи в учебе, боевые навыки, знания и предрасположенность к истории, литературе, музыке и танцам.

Первая дуэль после неосторожного слова в сторону погибшего отца и, как следствие первый убитый отпрыск семьи Борисовых. Хандра и попытка найти успокоение в опиумном доме Катайского двора. Первый ублюдок золотых кровей. С удивлением для себя, Олег отметил, что все его связи были записаны, а детки, ежели такие случались, пристроены. Всю жизнь он считал себя брошенным, а оказалось всегда был под ненавязчивым присмотром.

Отдельно шла связка с личными делами друзей. Тех с кем он начинал общаться и с теми с кем дошёл до вчерашнего дня. Все светлые и порядочные люди были им отвергнуты и ушли в историю, а грязь и погань липли, как мухи на… Сказать, что княжича это открытие расстроило или ошарашило? Отнюдь, он лениво перебирал листочки с сухими докладами, отмечал дни свадеб своих старых друзей и появления у них отпрысков. Не менее спокойно разглядывал списки прегрешений новых товарищей, с кем последние два года проводил все свободное от хандры и уныния время. Когда же он так испортился и оскотинился было сложно понять, но то, что смерть родителей была толчком прослеживалось в каждом листе толстой папки.

Уже светлело за окном, а последняя связка с рисунками и изложением жизнеописания родителей так и осталась не развязанной. Наспех умывшись, княжич сбрил отросшую щетину и переоделся для главного события дня. Себе он пообещал, что как бы не повернулась его жизнь, он воспримет это с гордостью отпрыска Великого рода.

В дверь требовательно постучали, и Олег тяжело вздохнув, отправился на судилище.

***

– Всем встать. Высший суд начинает свою службу! – важным голосом сообщил дьяков служка. – Слушается дело о государственной измене, смертоубийстве иностранного посла, сопротивлению при аресте, блудовстве, расточительстве и пренебрежению к законной власти.

С каждым словом дьяка, глаза у Олега Романовича расширялись, а в груди заклокотала ярость, готовый в тот же момент прыгнуть и растерзать чернильную душу, молодой человек приподнялся над скамьей.

– Вызываются стороны для разбирательства, – дьяка оторвал от проведения обычных мероприятий зычный голос Судьи.

– Заседание объявляется закрытым, слушания и прения сторон не допустимы. Светлому Князю не вменяются все вышеперечисленные обвинения, кроме смертоубийства первой категории с обременением посольской службы, – сообщил судья, а из Олега будто пробку выбили, и он сразу осел на место. – Мы ознакомлены с отчетами послухов и видоков. Суд принял решение. В убийстве посла турецкого Сулейман Эль-Галаби* признать виновным. Как того и требует правила нашего Храма Отца-Небо, благородному обвиняемому предоставляется выбор наказания, – под конец приговора голос Верховного Судьи захрипел, а после перешел в сухой кашель. Слово тут же перехватил второй судья.

– Выбрать можно из предложенных судом вариантов. Первый вариант – ссылка в родовое имение сроком на двадцать лет без права амнистии. Второй вариант – принудительное переселение в Северный гарнизон на реке Югра для прохождение службы. Срок изгнания десять лет, без права амнистии, кроме случаев призыва в военное время.

Олег озадачено перебирал предложенное . Стало ясно от чего такие наказания. В родовом имении все чужие люди будут как на ладони, на Севере закрытый форпост и охота на измененных язвами земли животных. Риск найти неприятности минимален.