Чем ближе к лесу…

Екатерина Андреева

Чем ближе к лесу…

I

Все случилось в воскресенье. В самый священный день недели, когда все, и девушки, и наставницы, и слуги собирались в нашей маленькой церквушке на границе леса и слушали проповеди святого отца. Сегодня мы тоже будем молиться. Вот только по печальному поводу.

Нас долго не выпускали из спальни. Мы испуганно перешептывались и поглядывали на пустующую кровать Мэй. Со смятыми простынями, отброшенным тонким одеялом и маленькой подушкой, повисшей на самом краю. Но никто не подошел ее поправить. Никто не хотел прикасаться к кровати мертвеца.

Несмотря на вечный холод, царивший во всем пансионе, комната казалась душной. Корсет больно впивался мне в ребра и мешал сделать полный вдох. Никогда еще он не казался мне таким душащим.

Никто не знает, что я все видела. Никто не знает, что я встаю раньше всех девушек и пробираюсь на леденящий утренний воздух. В такие часы все кажется тихим и серым, тяжелый аромат леса становится сильнее, а по земле ползут призрачные щупальца тумана.

Сегодня я выбралась из кровати еще затемно. За окном густела ночь, откуда-то издалека доносился ровный перестук колес и низкий гудок поезда.

Я опустила босые ноги на каменный пол, и ступни тут же пронзила боль от холода. Я поморщилась, но все равно поднялась и прошлась до окна, стараясь вынести это жжение. Боль и смирение – это путь к благости.

Я осторожно выглянула в окно и пригляделась. Вокруг было тихо и пусто – ни в главном доме, ни в жилище священника не горело ни одного окошка. Чуть дальше белела в темноте одинокая церковь, тонущая во мраке, а за ней… чернела неподвижная полоса густого леса. Нам запрещалось приближаться к нему. Говорили, там живут монстры и темные духи, которые могут высосать твою душу.

Жуткий лес. Густой, плотный, темный, корни торчат из земли, словно чьи-то сплетенные пальцы. И только одна тропинка витиевато скользит от кромки леса в самую чащу. Не заросшая травой, не обхоженная, красная от глины и песка. Словно чей-то язык, высунутый из глубин леса. Мерзкий, зараженный, сплошь и рядом покрытый жирными от какой-то гнили ухабами.

Раньше, стоило наставницам отвернуться, мы частенько играли возле этой тропы. Становились по очереди на самый краешек, поворачивались спиной к лесу, раскинув руки, и считали, сколько времени каждая из нас сможет так простоять. Растили в себе смелость.

Пока стоишь там, прислушиваясь к несуществующим звукам за спиной, весь станешь мокрым от пота, руки и ноги похолодеют, а по затылку побегут мурашки. И клянусь, в такой момент кажется, что позади раздаются шаги, кто-то тяжело вздыхает и шепчет твое имя.

Мы с Мэй всегда держались дольше всех…

Я стояла у окна очень долго, разглядывая черный и неподвижный лес и красную, даже во мраке ночи, вьющуюся тропу. Как давно мы уже не играли… Мы повзрослели, и страх отчего-то стал сильнее.

Когда на мое лицо упали первые лучи света, я встрепенулась и тихонько выскользнула из комнаты. Босиком и в одной ночной рубашке. Я на цыпочках пробралась мимо спален наставниц и мимо храпящей в глубоком кресле старой няньки.

На первом этаже было еще холоднее. В дальних комнатах уже копошились слуги. Из парадного холла виднелась длинная зала и широкий камин, в котором слабо поблескивал огонь.

Я замерла в нерешительности. На этот раз я вышла слишком поздно и рисковала попасться на глаза. Слуги не пожалеют, все расскажут наставницам, и кто знает, какое наказание мне придумают на этот раз.

Я уже шагнула на ступеньку обратно, когда из кухни донесся истошный визг. Я застыла. Визг оборвался, и кто-то тяжело шлепнулся на пол, задев при этом дверь комнаты. В холл вывалилось бесчувственное тело кухарки, а в открывшемся проеме показалась Мэй. Она лежала на полу кухни, стеклянный взгляд смотрел в потолок, а ее белая ночная рубашка пропиталась кровью, растекшейся вокруг густой лужей.

В нос мне тут же ударил противный металлический запах, во рту собралась слюна, а в ушах болезненно зазвенело. Из дальних комнат послышался топот, и в коридоре стали появляться слуги. Громкие крики ужаса огласили весь дом, и я мигом понеслась наверх, перескакивая по несколько ступеней за раз. В висках стучало, а перед глазами стояло лицо Мэй.

II

Мы похоронили ее на старом кладбище, так близко к лесу, что теперь мне ни за что не превзойти Мэй в смелости. Отец Генри еще долго молился у могилы в одиночестве – я видела его из окна – и, кажется, все никак не мог поверить, что смерть существует на самом деле.

В этот день у нас не было никаких занятий. Нас заперли в комнате и вызывали по одному, расспрашивая о том, что мы видели и что знали. Никто ничего не видел и ничего не знал, только…

– Простите, мадам, – тихо произнесла я. – Есть… одна вещь…

– Не бубни! – раздраженно воскликнула наставница Бернадин. Ее седой пучок на голове, как всегда, жутковато стягивал кожу. – Ты же знаешь, что все воспитанные леди говорят четко и ясно! Может, ты еще не прожевала свой завтрак и тебе лучше пропустить обед?! – ее густые темные брови взметнулись вверх, придавая лицу выражение почти нелепого удивления.

– Рассказывай! – басовитым голосом добавила вторая наставница, мадам Розмари. Пышная дама с кудрявой копной волос. Ее кожа была белоснежной, губы горели ярко, на лице всегда играла легкая усмешка, а груди были такими большими, что почти что вываливались из корсета. В своей спальне она тайно курила сигары и пила бренди, так что в ее комнате всегда стоял сладковатый душок. Конечно же, Бернадин ее недолюбливала, и, конечно же, отец Генри боялся ее похлеще темных бесов.

– Я слышала, у Мэй обнаружили монеты? – чуть дрожащим голосом спросила я и тут же добавила: – Я задаю вопрос не ради любопытства, мадам. Дело в том, что у Мэй своих денег не было. Ее это очень расстраивало, она мечтала о новом платье для зимнего бала. И меня обеспокоило, что в почтовый день, когда Хелен получила от тетушки несколько монет, Мэй разозлилась и без всякого повода поссорилась с ней. Девушки потом шептались, что монеты Хелен пропали.

Розмари фыркнула, но, получив от первой наставницы недовольный взгляд, отвернулась.

– Деньги Хелен отдала нам, так как в пансионе все сбережения должны храниться у наставниц! – раздраженно отчеканила мадам Бернадин.

– Возможно, она отдала вам не все, – тихо возразила я, потупив взгляд. Сдавать девушек – бесчестно, мы всегда помогали друг другу. Но Мэй… Ее убийца может быть среди нас…

– Хорошо, Сара, можешь возвращаться в свою комнату, – с натянутой улыбкой произнесла Бернадин. – И не забудь, что разговор должен остаться между нами.

Я кивнула, поднялась с жесткого стула, присела в неглубоком реверансе и поспешила выйти из комнаты. Закрыв дверь, тяжело вздохнула и посмотрела в сторону нашей спальни. Кто бы ни был виновен, оставался один очень важный вопрос: зачем Мэй вообще понадобилось спускаться на первый этаж?

Огоньки свечей тревожно колыхались, по стенам расползались бесформенные тени, тихо потрескивали в камине поленья, словно боясь разорвать повисшую в столовой тяжелую тишину. Белая скатерть на длинном деревянном столе напоминала всем нам похоронный саван, а пустой стул Мэй казался самым ярким пятном в этой комнате.

Ужин проходил в угрюмом молчании, и никакие попытки наставниц заставить нас вести светскую беседу не помогали. Не помогала и наставница Доррис, которая весь день пролежала в своей комнате с сердечной болью и теперь без конца вздыхала и всхлипывала.

Не помогал и отец Генри, прочитавший молитву перед едой таким дрожащим голосом, что мы едва разобрали слова. Его ясные голубые глаза были полны слез, руки мелко подрагивали, а светлые волосы неряшливо топорщились. Я заметила, что Лорена – наша статная красавица – в этот вечер сидит к отцу Генри гораздо ближе и забрасывает его томными влюбленными взглядами. Которых он, впрочем, и не замечает. Я мысленно усмехнулась. Ничего у нее не получится. Его смелости хватает лишь на то, чтобы подглядывать за девушками в купальне, а потом долго и упорно молиться.

Румяная булочка была быстро съедена. Мне хотелось наклониться и слизать с тарелки каждую мелкую упавшую крошку, поэтому я тяжело сглотнула и отвернулась. Все девушки подняли головы и обменялись понимающими взглядами.

– Ну что ж, – произнесла наставница Бернадин, оглядев нас по кругу. – Раз вы закончили с ужином, можете возвращаться в свою комнату.

Раздался легкий шум отодвигаемых стульев, несколько девушек уже успели подняться, как вдруг малышка Дотти пробормотала:

– А преступник… его нашли?

Все замерли и устремили глаза сначала на девушку, а потом и на наставниц. Сам факт того, что кто-то решился произнести это вслух, был ошеломляющим, но чтобы это сделала Дотти! Низенькая и пухленькая, она всегда смотрела вокруг испуганным взглядом и предпочитала, чтобы ее как можно реже вовлекали в разговор. Она пряталась по углам, читая недозволенные нам романы, и начинала неприлично икать всякий раз, стоило ее застать врасплох. А тут такое! Даже отец Генри поднял удивленный взгляд.

– Что за разговоры! – тут же вскинулась Бернадин. – Будешь спать сегодня без одеяла!

– Дайте мне нюхательную соль! – тут же простонала Доррис. – Мне нехорошо! – и, откинувшись на спинку стула, схватилась за сердце.

– Но мы боимся идти спать! – вдруг воскликнула Марлин, поднимаясь с места. – Вдруг преступник сейчас прячется в доме?

– Что за тон?!

– А если к нам придет призрак Мэй? – испуганно ахнула Хезер и тут же опустилась на место, затравленно оглядываясь по сторонам.

– Точно-точно, – поддержала девушку Лорен. – Отец Генри должен сегодня ночевать с нами, чтобы отогнать злых духов! – В порыве она схватила его ладонь: – Вы же не бросите нас, отец Генри? Не оставите одних?

Я закатила глаза, а мужчина отшатнулся от девушки так, словно она сама была злобным духом.

– Что за поведение, Лорен?! – наставница Бернадин даже встала от негодования.

– Мне нехорошо! – еще громче выкрикнула Доррис, понимая, что никто не обращает на нее внимания.

– А вдруг это монстры из леса? – крикнула Джейн, заставив всех испуганно ахнуть. – Вы всегда говорили нам, что они настоящие! Почему они пришли за нами?

Девушки заголосили, и комната наполнилась криками и судорожными всхлипами. Плакала, конечно, Грейс. Ей и повода никогда не требовалось. Все, что не вписывалось в привычный распорядок вещей, порождало у нее слезы. Остывший чай, дождь, громкий звук – все это могло стать причиной, чтобы Грейс отправили или на осмотр к лекарю, или в церковь.

– Девушки! – спокойный и раскатистый голос Розалин заставил всех замолчать. – Давайте не будем забывать о приличиях. Никаких духов или монстров здесь нет. Своими криками вы кого угодно распугаете, – она коротко хохотнула, но никто ее не поддержал. – Мы уже нашли преступника.

Мы все дружно ахнули. Те, кто еще стоял на ногах, обессилено опустились обратно на стулья.

– Кто это? – шепотом спросила Дотти.

– Мальчишка-поваренок, – ответила наставница. – Он был… нездоров. Несколько лет назад его сбила телега в деревне, и он ударился головой. Очень жаль, что мы сразу не заметили его недуг. Бедняжка Мэй… Но так уж распорядилась судьба, верно, отец Генри? – Она бросила на него пытливый взгляд.

– В-верно, мадам, – дрогнувшим голосом отозвался священник. Затем поднялся, откашлялся и уже увереннее произнес: – Лишь Богу одному ведомо, что с нами произойдет и когда окончится наш земной путь. Мэй исправно молилась и всегда была вежливой и покорной, как и положено юной леди. Ее чистая душа несомненно попадет в рай, и никакие заблудшие души вас тут не побеспокоят, – он нервно улыбнулся нам, а я чуть заметно покачала головой. Знали бы вы, святой отец, какие истории о ней могли бы рассказать наши юные конюхи.

– Вот и я так говорю! – довольно заключила Розалин.

– А что случилось с мальчишкой? – спросила Джейн. – Мы не видели констеблей.

– А ваше дело слушаться и следовать правилам! – огрызнулась наставница Бернадин. —Сегодня вы все спите без одеял и без зажженного камина! И только попробуйте укрыться одеждой!

Мы понуро опустили головы и замолчали, боясь получить еще какое-нибудь наказание. Я содрогнулась, представляя, как ночной холод будет кусать сегодня все тело.

– Мальчишка сбежал, – ответила Розалин, игнорируя взгляды других наставниц. – Помчался по тропе, так что пятки сверкали.

В окно ударил порыв ветра, и мы вздрогнули.

– И он не вернется? – едва слышно спросила Грейс.

– Милочка, – повернувшись к ней, ответила наставница, – из леса никто не возвращается. Может там и не живут монстры, но есть кое-что поинтереснее.

Мои ладони вспотели, и я сглотнула ком в горле.

– Что? – хриплым от ужаса голосом спросила Эмили.

– Сама смерть, – разведя руки в стороны, ответила Розалин.

Ни крика, ни визга не раздалось, даже дыхания не было слышно. И только тени все так же отплясывали на стенах.

– Ну хватит! – взорвалась Бернадин. – Марш в свою комнату! Что за темы?! Вы не мужчины, а леди! Завтра будете весь день молиться, стоя на коленях. Может быть, тогда ваши помыслы очистятся от всякой чепухи!

На лица девушек упала мрачная тень, и только Лорен радостно засветилась, бросая на отца Генри до ужаса неприличные взгляды.

III

Каменная плитка, устилавшая церковной пол, была вся испещрена мелкими белыми прожилками, словно молочными ручейками. Я старалась смотрела только на них, не поднимая глаз на тело перед нами. Тело Лорен.

Ее обнаружили утром, висевшей на дереве прямо около домика отца Генри. На шее у нее осталась глубокая красная отметина от веревки, а ночная рубашка была грязной от ее собственных испражнений. «Смерть бедняков!» – шептались наставницы, как будто это было самым важным в случившемся. «Так все слуги от нас разбегутся! – говорили они. – Позор!»

Отец Генри пел твердым решительным голосом, хотя и трясся все утро, как больной. Интересно, что Мэй делала рядом с его домом? Сомневаюсь, что он пустил бы ее внутрь.

В пансионе сегодня было оживленно, констебль и еще несколько молодых служащих осматривали дом и допрашивали слуг. Они приехали сегодня после полудня, преодолев несколько миль ухабистой и грязной дороги. Кованые тяжелые ворота сегодня впервые открылись для кого-то поинтереснее почтальона, но это не принесло нам никакой радости.

Все девушки сегодня без конца рыдали. Взгляни на них, и покажется, что все они души не чаяли в Лорен. Но я-то знала, что плачут они от страха за свои собственные жизни. Мне тоже было страшно, но я хотя бы не притворялась. И только Рина меня понимала. Она никогда не выказывала эмоций и смотрела на всех и вся с некой долей недоуменного презрения, будто не понимала, как мы можем жить так, как мы живем.

Мы сидели рядом, чинно склонив головы и бормоча молитвы, и я была безмерно благодарна ей за эту холодность и молчаливую угрюмость, от которой почему-то становилось легче. Но потом она вдруг схватила меня за руку, заставив испуганно дернуться, приблизилась и зашептала:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.