Остров Колдунов-2. Острова жизни

– В Риан Ал Джаре.

– Где??? – Холгойн вскочил на ноги, едва не сунувшись головой в Окно.

– В галерее скальной части. Замок почти пуст. Слуги разбежались. Здесь только хильды и колдуны.

– Как ты туда попал? – пробормотал Джер, падая на постель.

– Так же, как и дружок твоей женушки. Подробности потом. Я могу убрать шайолы со стен. Но учти – утром островитяне обнаружат и займутся их восстановлением.

– Не успеют. Ты сможешь подать мне знак, когда справишься?

– Попробую. Что тебе нужнее всего?

– Центральные ворота и башня. Ты можешь туда попасть? Сними с них заклятия, и я прорвусь внутрь. Даллан ведет отряд через скальный проход. Нет, не тот, о котором все знают, – перебил он Тэйна. – Какой-то другой. Там надо завал расчищать, чтобы пройти. Остальное – дело техники.

– Не совсем,– задумчиво проговорил Ройг, прикидывая, как не привлечь внимание островитян. – Ладно, следи за Солнечной башней. Увидишь вспышку, лети к воротам как можно быстрее.

– Хорошо. Ты управишься до рассвета?

– Не знаю. Попробую. Главное – готовь передовой отряд, потом поздно будет.

Джерхейн снова встал и шагнул к занавешенному проему, и неожиданно остановился.

– Слушай, а ты-то как? Живым-то выберешься?

– Не знаю, – усмехнулся Тэйн. – Попробую. Если что, живой я им нужнее мертвого.

По восточной стене Тэйн довольно быстро добрался до Солнечной башни. Восточную башню он миновал без приключений. Два островитянина, дежурившие на втором этаже вместе с двумя хильдами, дремали, прислонившись к стенам. Вид у них был изможденный. Ройг проскользнул мимо них и выбрался на стену, соединявшую Восточную и Солнечную башни. Остановившись посередине, высунулся в проем между зубцами в поисках защитных шайол. Цепочки знаков медленно проявлялись под его взглядом, и когда он увидел их все разом, принялся настраивался, а затем – осторожно переливать в себя поддерживавший их Огонь жизни.

Почувствовав, что полон, Тэйн остановился и снова взглянул вниз. Все шайолы распались, знаки потускнели, кое-что рассыпалось. По стене мерно вышагивала стража, не обращая на него внимания. Пропустив караул мимо и с трудом сдержавшись, чтобы не швырнуть им вслед какую-нибудь гадость вроде «Паука» или «Вихря», он отправился к Солнечной башне. Чужая и чуждая ворованная сила переполняла его нехорошей, неестественной агрессией.

Караулы в Солнечной башне были расставлены так же, что и на остальных: три островитянина и три хильда на втором этаже, три хильда на третьем, два хильда на открытой площадке наверху. Пользуясь тем, что заклятие на одежде, рассеивающее внимание, еще не выдохлось, Ройг поднялся наверх, на открытую площадку, и почти бесшумно прокрался на угол. Звуки все равно были, только хильды, вынужденные отвлекаться от их источника, нашли им другое объяснение. Ройг выждал, пока они обойдут площадку, забившись в самый угол, и, когда они успокоились, высунулся наружу, ища цепочки ши-ала. Далее все было так же, как и на стене, только под конец у него закружилась голова. Ему показалось, что еще немного – и он перегнется через стену и свалится вниз… Когда Тэйн отполз от зубцов, очертания предметов и людей расплывались у него перед глазами, в голове стоял звон, тошнило, руки судорожно сжимались и разжимались. Плохо соображая, что делает, он спустился на второй этаж башни, где находились островитяне.

Поначалу его не заметили. Сморенные предрассветной дремой стражники-хильды, привалившиеся к окнам-бойницам, даже не оглянулись на приоткрывшуюся дверь. Здесь, в караульной, окна которой выходили на дорогу, островитян не оказалось. Соседняя дверь вела дальше, в украшенный мозаикой зал с камином, где обычно размещались дежурные командиры дружин. Ройг, распираемый агрессивной жаждой действия, стремительно пересек караулку и почти что вломился в башенную палату.

Трое агвалларцев – Тэйна удивила их молодость – сидели спиной к двери, ближе к камину, в котором горел живой огонь, несмотря на мощный столб хэльда Тепло в углу палаты, и тихо о чем-то переговаривались. Они не обратили на него внимания. Ройг, готовый биться насмерть со всем скопом небесных колдунов, замер в неподвижности, не зная, что же теперь делать. Злость рвалась наружу. Глядя, как они потягивают арали из высоких кубков, с комфортом развалившись на мягких диванах, он принялся выстраивать на ходу изобретенную длинную цепочку знаков урда вперемешку с ши-ала. Влив в нее распиравший его чужой и чуждый Огонь, он обрушил конструкцию на головы ничего не подозревающих агвалларцев.

Эффект оказался ужасающим. С кончиков пальцев сорвалось что-то грозное и страшное, непроницаемым покрывалом упало на сидящих напротив, окутало серым туманом и сдавило живые тела. Островитяне судорожно дергались, пытаясь сопротивляться, один из них даже умудрился встать и выкрикнуть призыв о помощи, но очень быстро все попытки сопротивления прекратились. Нечто смертоносное лежало там, поверх диванов, поверх уже окончательно неподвижных тел, и это жуткое нечто было творением его рук.

Тэйн пятился назад, пока не уперся спиной в дверь. Проклятая конструкция медленно рассыпалась и прахом оседала на телах островитян, на полу, на мебели. Ройг обнаружил, что в палате пахнет гнилью и застарелой смертью, словно мертвые тела пролежали здесь не один день. Потрясенный содеянным, он поспешил вырваться наружу, жадно хватая воздух и пытаясь осмыслить, что же он натворил.

Он впервые осознанно убил, пользуясь Кэлленаром. И не только им. В его спонтанном изобретении было всего понемногу – и кэн-ли, и шиаллаха. И если все предыдущие случаи причинения им смерти были случайными, то сейчас он убил целенаправленно, потакая своей ярости. Пришла мысль о Данире – она видела все, что он сотворил. Он убил ее соотечественников…

Тут он обнаружил, что стоит прямо перед совсем не сонными хильдами, рассматривающими его с хмурым недоверием. Плащ хильда, знак Острова и типично риалларская рожа… Опять ощутив прилив злости, он почти не раздумывая шарахнул по ним другой заранее подготовленной конструкцией урда. Заклятие приняло форму шипастой булавы и, действуя отдельно от своего создателя, расшвыряло двоих. Третий бросился на Ройга с мечом. Тэйн с трудом парировал, едва уйдя от удара, левой рукой швырнул в хильда «Паука» и кинулся вон из башни. Сзади разнесся сигнал тревоги, но он, распаленный злостью, страхом и омерзением, бросал за спину одну за другой наспех собранные урд-конструкции. Позаимствованный из шайол Огонь никак не заканчивался, продолжая распирать ненавистью и подогревать злобный азарт.

Спустившись вниз, на первый этаж башни, Тэйн вспомнил о необходимости подать знак Холгойну. Возвращаться наверх значило привлечь к себе все оживившиеся караулы. Ворота… Обновив на плаще заклятье невнимания, он проскочил мимо ощетинившихся мечами и копьями хильдов прямо к подземному механизму в южном углу башни.

Решетка поднималась невыносимо медленно. Тэйн поспешно сплел в проеме, ведущем к подъемному механизму, простенькую, но весьма действенную ловушку, выскочил наружу, перекатился под решеткой и занялся тяжелыми засовами ворот. Два хильда тут же вляпались в невидимую паутину, остальные растеряно озирались, не понимая, что происходит. Ройг усилил руки урд-конструкциями, сбросил один за другим засовы и, изо всех сил толкнув ворота, швырнул в образовавшийся проем знак Небесного огня.

Там, по дороге перед замком, уже мчались, прикрываясь щитами, воины на арритах, а за ними, с небольшим отставанием, катился таран. Увидев, что ворота открыты, ударный конный отряд с победным кличем рванулся в еще пока небольшой проем. По стенам и по дружинному дворику уже бежали поднятые тревогой хильды и островитяне, но стремительность конной дружины смела первых, кто попался под ноги. К воротам подтягивались еще и еще воины, а со стороны Западной башни заработали катапульты, разламывая ничем не защищенные теперь стены. Хильды пытались отстреливаться из луков, с восточной стены слетела мощная шайола, разбросав часть пеших воинов, но не нанеся существенного вреда нападавшим.

Тэйн, разглядев среди следующей волны конных всадников фигуру Джерхейна, ввалился обратно в ворота, прикрываясь тараном, который как раз в этот момент вталкивали под арку. Навстречу дружине летели заклинания, но он легко научился парировать их с помощью наспех придуманной конструкции щита. Опять у него получилось некое месиво из урда и шиаллаха, но раздумывать над теорией магических построений было некогда. Ворвавшись вместе с войском Джерхейна в дружинный дворик, он свернул к лестницам, ведущим на западную стену, все еще оплетенную шайолами, настраиваясь на паутину заклятий прямо на ходу. Теперь это получалось легче. Он чуял ее кожей как нечто липкое и мерзкое, носом слышал тяжелый смрадный запах, исходящий от слабо мерцающих узоров. И, решившись, потянул в себя, чтобы потом вернуть заемный Огонь островитянам сполна. Сзади слышались крики, звон оружия, проклятия и стоны.

Бой за Риан ал Джар еще только начинался.

Глава 8

(Сезон Пробуждения. Риаллар, Эргалон)

Крики, доносящиеся откуда-то из дворцового дворика, разбудили ее. Лейт, измученная переживаниями предыдущих дней, не сразу пришла в себя. Одевшись, она выглянула из окна во двор. Битва шла уже на стенах замка, из Птичьих ворот яростной толпою вырывались воины. Хильды сражались отчаянно, но даже ей, неискушенной в сражениях, было видно, что их гораздо меньше, чем нападающих. То и дело вспыхивали урд-знаки, что-то вздрагивало и рушилось, крики, проклятия, звон мечей, топот ног, лязг доспехов смешались в один неровный гул, от которого ей захотелось съежиться и спрятаться куда-нибудь в тишину. Вместо этого Лейт еще сильнее высунулась в окно. Стены замка больше не светились, не гудели и не дрожали: видимо, хваленая агвалларская защита куда-то подевалась за ночь.

Накинув плащ, подаренный Аррейном на Рождение Илбара, она кинулась в кухню, чтобы узнать новости. Там царило приподнятое настроение, чейн распорядился варить для победителей похлебку, жарить мясо и готовить бочки с выпивкой. В том, что Холгойн своего добьется, он не сомневался.

– Кимр с прихвостнями уже удрал, – усмехнулся он. – Как увидел, что Холгойн прорвался в Дружинный дворик, и что все его заклинания куда-то делись, так и драпанул из замка по коридору в святилище Ильфейна. Дочку свою хотел прихватить, да мы ее заперли, в ее же покоях, – тут он гадостно ухмыльнулся. – Пусть господин порадуется.

Лейт ужаснулась. Она не сомневалась, что разгоряченные местью риалларцы убьют женщину, как только доберутся. Собрав в корзину небогатую пищу из завтрака слуг, она под тяжелым взглядом чейна взяла ключ от покоев Кианейт и отправилась во дворец, туда, где была заперта островитянка

К счастью, здесь, в замке никого не было – воины эргалонской дружины еще сюда не добрались, хотя она уже слышала крики и звон мечей прямо под стенами дворца. У покоев стоял одинокий охранник из числа слуг, вооруженный коротким мечом, поставленный чейном, чтобы отогнать оставшихся агвалларцев, если тем вдруг вздумается освободить Кианейт. К счастью, таких не нашлось. Она открыла дверь, шмыгнула в покои и забрала ключ с собой, еще до того, как парень успел открыть рот.

Кианейт напряженно смотрела в окно. Вид у нее был измученный.

– Поешьте, – потребовала Лейт. – Я могу попробовать вывести вас из замка.

Та медленно, словно во сне, покачала головой.

– Они узнают, кто это сделал. Хэльд Истина, – сказала она. – Тебя убьют вместо меня. Я на это не готова.

– Тогда ешьте, – Лейт выложила снедь из корзинки и чуть ли не насильно усадила Кианейт за стол. – Нам нужны силы и ясная голова.

– Нет, – сказала та. – Нам нужна удача. Только она…

Они прислушивались к шуму сражения, и очень скоро он ворвался во дворец, потек по этажам звонким эхом радостных и торжествующих голосов. Потом Лейт узнала, что в тот самый момент, когда она проснулась, в замок со стороны хозяйственных построек ворвался Даллан с отрядом воинов и верных илларов его святилища, которые все-таки успели расчистить какой-то старый проход из города в замок.

Сейчас они обе со страхом слушали топот множества ног, четкий и размеренный, как будто по коридорам двигался по меньшей мере отряд воинов. Шаги раздавались уже совсем рядом, Лейт расслышала голоса, уловила четкий хладнокровный приказ стать в дверях и не выпускать из покоев ни одной живой души… Тогда она попятилась, сообразив, что опоздала, и выхода нет, и прижалась к стене, сторонясь вваливающихся в покои одного за другим воинов эргалонской дружины. Кианейт на ее глазах выхватила откуда-то кинжал и замерла, спрятав его за спину, с безумным выражением на лице. Без боя она сдаваться не собиралась.

Он вошел последним, высокий коротко стриженный рыжий воин, одетый так же, как и все остальные члены дружины, разве что плащ его был длиннее, чем у них, да меч, покоившийся в ножнах, показался Лейт огромным. Она с волнением следила, как Джерхейн Холгойн стремительно приближается к Кианейт, застывает в нескольких шагах от нее, положив руку в кожаной перчатке на рукоять меча. Ярость пульсировала в его глазах, ярость и безумие. В таком состоянии он был способен только одно – убить, не раздумывая. Что он, кажется, и собирался сделать.

– Блевотина Прародительницы, – услышала она судорожный шепот человека, чьи ненависть и отчаяние совершенно отняли у него рассудок. А еще услышала визг вынимаемого из ножен клинка. И визг Кианейт, отшатнувшейся к стене, и звон кинжала, который она бросила в него и который звякнул о наруч и отлетел в сторону. И собственное «Стой», вырвавшееся из ее груди, как похожее на вопль поверженного врага.

Плохо соображая, что делает, Лейт бросилась прямо под стремительно опускающийся меч, вцепилась в его руку и повисла на ней. Металл лязгнул о камни пола, ее руки разжались, повинуясь резкому толчку в сторону, она отлетела назад и растянулась в нескольких шагах от него, прямо перед носками сапог, ушибла коленку и с трудом поднялась, прикусив губы и поспешно смаргивая слезы, но он, тоже плохо соображая, что творит, оттолкнул ее со словами «Вон отсюда». Кианейт бросилась к двери, налетела на вошедшего следом за Джерхейном высокого мужчину в очень грязном хильдском плаще с тем же, что и у Холгойна, боевым безумием в глазах,и метнулась обратно, к окну. Холгойн бросился за ней, но мужчина перехватил его и удержал, обхватив руками и толкнув к стене.

– Пусти меня, я убью ее, – зарычал Джерхейн и с легкостью вывернулся из его хватки.

– Остынь, – сказал его спутник. – Убить всегда успеешь. Цена твоей победы – ее жизнь.Я обещал, что не дам тебе ее убить, и отпущу к отцу ее ребенка.

– Что ты несешь… – прошипел Холгойн, провожая Кианейт ненавидящим взглядом. С лязгом убрав меч в ножны, он посмотрел на своего спутника хмуро и вопрошающе. Тот лишь покачал головой.

– Все рассказы – потом. Сейчас оставь ее в покое. Запри покрепче, чтобы никто из наших ее не тронул. Когда все утихнет, я выполню обещание.

– Почему я должен… – начал Джерхейн запальчиво и осекся, глядя, как его друг в изнеможении падает на первый попавшийся диван и закрывает глаза.

– Должен. Поверь мне на слово. Потом объясню.

В образовавшейся тишине Кианейт молчала и медленно переводила взгляд с одного на другого. Джерхейн смотрел на поднимающуюся с пола Лейт. На него она глядела со страхом.

– Тебе ее жаль? – спросил он вызывающе, окинув ее с головы до ног тяжелым, гневным взглядом, и она неожиданно ощутила, как леденеет тело, прикрытое тонким платьем, плотно облегающим фигуру. – Она убила моего отца, мать, брата, его жену и детей. Она почти убила меня руками человека, которому я доверял. Я жив только благодаря твоему отцу. Как ты можешь ее защищать? – закончил он яростно.

– Не она, – ответила Лейт, – они.

–Без нее бы Кимр не справился. Она была его глазами в моем доме, – продолжил Джерхейн. К нему постепенно возвращался прежний гнев, но теперь не в виде бешенства, а усталым раздражением. – А после всего – сняла с руки моего отца государственную печать и позвала папашу и его прихвостней помочь ею распорядиться. Небесные дьяволы, я не собираюсь ни перед кем оправдываться! – закричал он, видя, что Лейт собирается возразить.

– Тише, – поморщился его друг на диване. – Не позорься перед дружиной.

– Поставь меня перед хэльдом Истина, – наконец заговорила Кианейт. – И убедись сам. Да, я знала, что мой отец что-то замышляет. Да, я много рассказывала ему о твоей семье и о жизни в замке. Я считала, что он интересуется моим душевным состоянием и таким образом хочет отвлечь меня от тоски. Если бы я знала о его истинных планах, я бы попыталась его остановить.

– Врешь, – рыкнул Джерхейн злобно. – Какая тоска? Если бы ты не выставила меня вон, я бы не уехал!

–Я могу объяснить тебе причины, – ответила она дрожащим голосом. – Если ты изволишь выслушать.

–Видите, к чему привело ваше заступничество? – раздраженно спросил Джерхейн, оглядываясь на своего друга и затем – на Лейт. – Скоро она начнет уверять нас, что искренне любила меня, и что это я, подлец, бросил ее одну в чужом замке умирать от тоски. Что делать-то будем, а?

– Запри ее здесь и поставь охрану, – повторил его друг. – Позже разберемся, – затем он открыл глаза, отекшие и красные, и посмотрел на Лейт настороженным, пугающим взглядом. – Вы и есть Лейт Ильне?

Она испуганно кивнула, удивляясь про себя, откуда он ее знает.

– Мне нужно с вами поговорить, – продолжил он резко. Фраза прозвучала как приказ. – Потом, когда все утихнет. Это очень важно.

–Хорошо, – прошептала Лейт, косясь на Джерхейна, который демонстративно отвернулся от всех. – Я могу уйти?

Джерхейн молчал, отвернувшись и продолжая разглядывать гобелен на стене. Лейт почувствовала обиду. Она ждала от него благодарности за помощь, она рисковала жизнью, пробираясь в замок, она терпела неудобства, страх, ее могли разоблачить… Но он молчал, и она задохнулась от разочарования. Что ж, теперь, когда ее обязательства выполнены и совесть чиста, она может спокойно встретиться с Аррейном и обсудить их будущее. Может быть, ей не придется возвращаться домой, в унылый и холодный городок Улле. Может быть, они смогут пережить предстоящие бедствия вместе…

Она поклонилась всем присутствующим и с достоинством покинула покои Кианейт, оставив их самостоятельно разбираться в степенях вины.

А ночью ее разбудил осторожный стук в дверь. Решив, что это Улия, которой иногда не спалось по ночам, в одной тоненькой рубашке она открыла дверь и в то же мгновение оказалась в объятиях Аррейна, который поцелуем зажал ей рот, чтобы она не вскрикнула. Позволив себя поцеловать, она кинулась одеваться, а он в это время поспешно запирал дверь и тщательно задергивал занавески. Справившись с волнением, она наконец смогла поднять на него глаза и увидела в них совсем не то, что ожидала. Не пламя Койе, не нежность Тармил, а самый обычный страх. Страх и нервное, лихорадочное волнение.

– Я должен бежать из города. Он меня ищет, – торопливо начал ее друг, и ей не нужно было объяснять, о ком речь. Несколько раз в преддверии осады Аррейн упоминал, что он не в ладу с Холгойном, и его ждут неприятности, если тот вернется в Эргалон. Она только удивилась, почему немилость правителя настигла его так быстро.

– А может, ничего страшного… – начала она неуверенно. – Он ведь не зверь, если объяснить ему… – и тут она замолчала, понимая, что на самом деле ничего не знает о Джерхейне Холгойне. Как раз наоборот – то, что она видела своими глазами, характеризовало его как человека вспыльчивого и жесткого. Он вполне был способен сначала расправиться, а потом – подумать.

– Он отдал приказ прочесать город, схватить меня и доставить к нему как можно скорее. Я должен торопиться, – сказал Аррейн, опускаясь на ее постель. – Я пришел попрощаться.

Лейт кивнула, внутренне содрогаясь от горя. Как быстро рухнула ее мечта… Опять. Стоило только ей нарисовать в воображении картинку тихого счастья, почувствовать радость и надежду, как тотчас же все рухнуло под тяжестью беспощадной реальности.

–Нужно лишь немного подождать, – продолжал он уверенным шепотом, потянувшись к ней и усаживая к себе на колени. – Это ненадолго. Поищут, решат, что я сбежал. Потом станет не до меня… Забудут. Когда меня перестанут искать, я вернусь за тобой и заберу отсюда. Просто какое-то время мы не будем видеться…Ты потерпишь?

– Конечно. – Лейт поспешно закивала, проглатывая ком в горле. – А может быть, ты заберешь меня прямо сейчас? – предложила она неуверенно.

– Хотел бы, да слишком опасно, – ответил он взволновано. – А если я попадусь?

Она промолчала, глотая слезы.

– Ты мне не веришь? – неожиданно спросил он.

– Верю, – пробормотала она. Ответ почему-то прозвучал не слишком убедительно.

Он снял с руки изящный драгоценный браслет.

– Возьми это в залог моего обещания, – сказал он, целуя ей руки и надев браслет на запястье. – И постарайся убраться из замка поскорее. Сейчас здесь слишком много воинов, распаленных победой, и слишком мало хорошеньких девушек. Ты очень красивая… Знаешь, чем все может закончиться?

Лейт не выдержала и всхлипнула. Через мгновение слезы катились градом из ее глаз. Аррейн пытался утешать ее, но потом оставил эту затею, достал платок и принялся вытирать ее мокрые глаза и щеки.

–Я бы тебе тоже что-нибудь подарила…– пробормотала она, постепенно успокаиваясь. – Но у меня ничего нет.

– А эта штучка, наверно, слишком ценная для тебя вещь? – спросил он, указывая на талисман, подаренный матерью. Лейт обрадовалась, поспешно сдернула его с шеи и положила ему на ладонь.

– Возьми. Это память о доме, но я хочу, чтобы у тебя была память обо мне, – сказала она, перестав всхлипывать.

– Спасибо, – он поцеловал ее и бережно надел цепочку на шею и спрятал камень под одеждой. – Мне очень хочется верить, Лейт, что мы расстаемся ненадолго. И жаль, что сейчас я должен торопиться…

– Прощай, – она всхлипнула, когда он обнял ее и поднялся, собираясь уходить. – Пожалуйста, береги себя.

Когда едва различимые звуки шагов совсем растаяли в ночном безмолвии, она не выдержала и в голос разрыдалась.

Глава 9

(Риан ал Джар, Эргалон)

Утром следующего дня разбитая и усталая Лейт едва поднялась с постели. Надо было решать, что делать дальше. Оставаться прислугой в замке она не собиралсь, несмотря на доброе отношение и неплохую плату. Сколько ждать Аррейна? Может быть, стоит вернуться домой? Она пожалела, что не предложила Аррейну отправиться в Улле, отец бы принял его, она не сомневалась, и гнев Холгойна, чем бы он ни был вызван, не дотянулся бы до них обоих.

Лейт собралась с духом и решила обратиться к новому правителю Риаллара насчет своей судьбы, а заодно и попытаться выведать насчет Аррейна. Вдруг она сможет чем-нибудь ему помочь? Когда-то Джерхейн обещал ей проводника домой через Эргалонские ворота в Мениду, должен же он помнить о своем обещании, тем более теперь, когда он вернул себе законную власть, и не без ее скромной помощи, между прочим.

Она выглянула в окно и отпрянула в ужасе. В дальнем углу, на окраине сада, над стенами и деревьями до небес возвышался столб пламени. Второй виднелся из-за стены, в Дружинном дворике, огненно-оранжевый на фоне ярко-голубого неба, и вокруг него разливалось золотое сияние.

Лейт попыталась вспомнить, что там находится, и вдруг ее осенило: маленькие уличные галереи хэльдов, а неподалеку от них, в стороне – Круги Власти. В местах расположения Кругов и сияли теперь эти зловещие столбы. Она мгновенно вспомнила о предстоящем бедствии и о предупреждениях Даллана. Несомненно, произошло именно то, чего он так боялся.

Она поторопилась на кухню, где уже вовсю судачили слуги. Оказалось, Круги Власти превратились в огненные столбы не только в замке, но и в городе, но не повсеместно. Беда случилась в основном с уличными Кругами, те, что в святилищах, пока не изменились, но часть приобрела опасный оранжевый цвет и раскалилась. От столбов шел жар. В тех местах, где огонь вспыхнул рядом с деревьями и кустами, начались пожары. Потушить их не смогли – пламя не хотело утихать, пока дерево не выгорало дотла. Пожар в Дружинном дворике быстро потушили, растащив загоревшиеся деревяшки в сторону и залив водой. Круги тушиться не хотели, ни водой, ни землей. Вода испарялась, земля превращалась в пепел.

Но это было еще не самое страшное. В одночасье, как и предсказывал Даллан, умерли почти все благополучные ранее хэльды. Каким-то чудом уцелело всего лишь несколько – два в святилище Ильфейна, три – у Илбара, один – у Хэллиха, один – у Келара. Кое-что уцелело в домах на окраине – простейшие бытовые хэльды, снабжавшие дома теплом и светом. Вестей с предгорий о масштабе бедствия пока еще не приходило.

Панику в Эргалоне успокаивали воины дружин, пришедших вместе с Холгойном. Им радовались, разбирали по домам, кормили и поили, молодые женщины охотно строили им глазки. Недовольство илларами росло с каждым часом. Гибель хэльдов считали местью островитян, и то, что только храм Ильфейна поддержал Джерхейна в битве за замок, было расценено, как окончательный выбор. Иллары Эргалона поддержали ненавистный Остров Колдунов, а значит, восстали против законного правителя. Пока их не трогали, тем более, что все они сидели по своим святилищам, выходя на улицу лишь в случае крайней необходимости. Когда же по городу умерли хэльды и запылали Круги, народ и вовсе отшатнулся от них.