Остров Колдунов-2. Острова жизни

Тэйна они обнаружили в Каньоне, бредущего через его аномалии без малейшей на них реакции. Его подобрали, как и всех остальных, кто попадал в эти каньоны, когда он упал, не подавая признаков жизни. Сначала Карах лечил его сам, а потом, оставив на попечение лайдов, отправился куда-то в сторону Очага Солнца. Оказалось, что среди обитателей Лахлайда есть несколько илонов и илларов, кроме того, кое-кто из лайдов тоже владел кэн-ли. Тэйн уже не удивлялся – после новых знаний, полученных в Очаге Солнца, в нем поселилась уверенность, что для овладения древним искусством не нужно ни особых способностей, ни даже особых усилий: только желание да регулярные занятия. Шаух пояснил ему, что первые уроки дал лайдам все тот же Карах.

Лайды плохо переносили свет прямых солнечных лучей, зато свет Ночного солнца не раздражал их. Люди, жившие в Лахлайде, свободно выходили на поверхность, а для быстроты перемещения пользовались хэльдами, расположение которых знали не хуже илларов Наземного мира, а также держали арритов. Жили и те и другие общинами, которые организовывались и назывались так же, как и в Ард Элларе. Харраны (в произношении лайдов – хэрэн), состоявшие из нескольких семей, расположенные поблизости друг от друга, образовывали Очаг; Очаги, лежавшие под восточным континентом, до Пролива, делились на провинции Дахар и Аттон, те, что тянулись под Риалларом, назывались Тонхайром.

Катаклизм, именуемый Пришествием Феоллона, развивается по нарастающей в течение пяти сезонов; при тщательном наблюдении за каждым из этапов можно вычислить точную дату кризиса. Первыми всегда страдают районы, наиболее удаленные от обоих Колодцев. На Телларе такими являются средняя и юго-западная чать Ахтана, южный Хильдайр и почти вся территория Майра. Но самым удаленным от Колодцев местом, конечно же, является Агваллар. Свидетельства приближения Пришествия появляются там задолго до их явления на Телларе. За все прошедшие эпохи островные жрецы научились компенсировать слабость наполнения малых колодцев путем ряда кровавых ритуалов, которые они начинают проводить с появлением первых симптомов, с целью сохранить статус-кво.

Первым проявлением неблагополучия становится угасание наиболее энергоемких хэльдов, выглядящий как отказ повиноваться оператору. Постепенно угасание становится массовым, захватывая все больше территории, и в конце концов достигает Эргалона, ближайшего к северному Колодцу, и Беарского побережья, ближайшиего к Южному Колодцу, который еще несколько эпох назад опустился под воду вместе с частью южного ард элларского побережья. Первичное угасание хэльдов длится чуть менее двух сезонов, т.е. около 168 дней, при этом скорость угасания всегда одинакова, независимо от мер, принимаемых жрецами Острова и властями Теллара для того, чтобы стабилизировать обстановку. Почти одновременно с угасанием хэльдов, но несколько позже по времени, начинается первичное угасание малых колодцев – Кругов Власти. Круги теряют прозрачность, сереют, постепенно становясь неотличимыми от обычных каменных глыб. Дольше всех держатся те простейшие хэльды, которые минимального наполнения при работе с ними, а также Круги Власти, расположенные на удалении от скоплений народа. Раннее возникновение напряженности в городах и широкомасштабные кровопролития могут резко ускорить первичное угасание, за счет последующего удлинения второго этапа.

Вторым этапом Пришествия становится возгорание малых колодцев, причиной которых является не живой огонь как таковой, а невозможность накопления и удержания по-прежнему поступающих к ним энергетических потоков. Поскольку хэльды, выступающие первичными накопителями, самопроизвольно выключаются из системы, малые колодцы не способны удержать больший, чем рассчитано их Творцом, объем энергии, что ведет к их переполнению, и, как следствие, возгоранию. Этап возгорания кругов длится от тридцати до семидесяти дней и заканчивается вторичным, или окончательным, угасанием малых колодцев.

Третий этап Пришествия знаменуется появлением огненного смога в небе. Выглядит он как резкое изменение цвета небесной сферы, которая сначала становится оранжевой, затем красной. Появление огненного смога сопровождается резким скачком температур: дневная температура резко повышается, ночная – катастрофически падает.

Но самым достоверным и хорошо отслеживаемым признаком является повышение уровня кйти в Лахлайде, которая на 280 день поднимается до уровня затопления нижних чертогов Тонхайра, и между 350 – 380 днями выступает на поверхность Теллара. С момента выступания кйти на поверхность начинается обратный отсчет дней непосредственно перед катаклизмом. Все отметки о повышении уровня кйти можно наблюдать на Белом озере, самом большом кратере кйти, расположенном в северо-западной части Тонхайра…

«В первую очередь надо уточнить время, – подумал Тэйн, закончив книгу. – Сколько времени у нас есть в запасе. Судя по тем событиям, что мы наблюдали в Майре, пройдена где-то треть пути. И надо бы увидеть своими глазами эти отметки на Белом озере. Кажется, Белое озеро – это как раз тот кратер с кйти под Джар Илломайном. Очень хорошо… Близко от дома. Если что, можно будет постоянно наблюдать за ее движением»

В перерывах между прогулками по Лахлайду и рассказами Шауха Тэйн спешно дочитывал первый толстый фолиант, позаимствованный им в библиотеке по соседству. Шауху он и словом не обмолвился о своем визите в библиотеку. Теперь же, ожидая возвращения загадочного правителя лайдов, он пользовался возможностью собрать о катастрофе как можно больше сведений, пусть даже и самых противоречивых. Орден Феоллона, целью которого было уничтожение жреческих кланов Агваллара, не давал ему покоя. Он вспомнил, где и когда он слышал об ордене, боровшемся с островитянами – это Ивор рассказывал ему легенду о синем клинке, в точности похожем на его собственный.

Закрыв книгу, он решил вернуть ее хозяину библиотеки и взять следующую. Помнится, там было что-то об иерархии агвалларских кланов. Хорошо бы разобраться, что за семейка во главе с Кианейт правит теперь в Эргалоне… Он поднялся, привычным движением проверил клинок у пояса, и, сунув фолиант подмышку, неторопливо двинулся по уже привычному коридору в направлении речки кйти.

Дверь по-прежнему оставалась незаперта. Ройг толкнул ее и, миновав маленькую пещерку, не задерживаясь, оказался в следующей. Все тот же оранжевый свет, стол, покрытый черным бархатом, фонтанчик воды из ниоткуда, кресло с высокой спинкой, укрытое шкурами, но там, за ним… Тэйн вздрогнул – там, в глубине комнаты, находился человек. Резко обернувшись на звук, он застыл в неподвижности, устремив на гостя взволнованный и жадный взгляд. Светлые, почти серебряные глаза в огненном свете хэльдов показались Тэйну двумя золотыми монетами на снежно-белом, узком и остром, как кинжал, лице, а черные вперемешку с серебряными пряди волос, разметанные в беспорядке по плечам, – причудливым головным убором.

Дьявол. Тот самый белоглазый дьявол, шедший за ним по пятам в Ахтамаре и Карре. Тот самый, спасший жизнь ему, Ивору и его семье в день осады его дома безумной толпой.

Кельхандар Харриаберт, гордый хильд старого, легендарного в Хильдайре рода.

Не было у того, юного Кельхандара из почищенной островитянами памяти, такой белой, с голубым отливом кожи, таких светлых странных глаз. Не было и белых прядей в волосах. Тот, юный Кельх, был в меру светлокож, темноволос и сероглаз, худощав при зверском аппетите, и дьявольски обаятелен. Этот же, странно измененный временем и страданием, казался страше Ройга не на какие-то несколько лет – на целую вечность. Вокруг рта залегли жесткие складки, между двумя полосками инея – бровями – тоже образовалась глубокая и жесткая морщина. Лоб открылся, образовав залысины. Губы, в которых почти не было живого тепла, чем-то напомнившие ротовую щель лайдов, напряглись и сжались, словно пытаясь удержать рвущиеся навстречу слова. Он носил длиннополую куртку, похожую на ранд, но с поясом и ножнами, плотные кожаные штаны со шнуровкой по майрской моде, и длинный темный плащ. Поверх одежды на тонкой, изящной цепочке висел кулон из резного ящичка, замеченного Тэйном в прошлый визит.

– Изменился, да? – спросил он тихо и неуверенно. – Но ты хоть узнал меня?

– Сейчас – да, – кивнул Тэйн, приближаясь и разглядывая старого знакомого. – Но только сейчас. Там, в Карре, я тебя не узнал. Кстати, спасибо за помощь. Тогда и … теперь. Я про Каньон, – Тэйн сбился и замолчал.

Кельхандар отвернулся, словно смутившись, прошелся по комнате, затем упал в кресло. Движения его были нервными и быстрыми.

– Я шел за тобой с Ахтана.

– Я знаю, – кивнул Тэйн. – Зачем?

– Я знаю о поручении, которое дали тебе и твоему другу островные жрецы, – сказал он просто.

Тэйн промолчал, ожидая продолжения.

– Ты в курсе, что за камешки ты ищешь?

– Да, – ответил Ройг. Около стеллажей с книгами он обнаружил стул, подтащил его к столу и сел напротив Кельхандара. – Теперь – да. Когда уезжал – не знал. Я был в Очаге Солнца. Ты знаешь, что у них сохранилась часть Свода?

– Да, – ответил тот. – Только не знаю, какая.

Тэйн перечислил Книги Свода, обнаруженные им в Ард Элларе.

– Я прочел Арта Сач Сал.

Кельхандар молча кивнул. Потом, резко поднявшись, кивком предложил Тэйну следовать за ним.

Они вышли в маленькую пещерку, и там хильд выбрал вторую дверь, ключ от которой висел на цепочке у него на шее, и которая вела в крохотное помещение, где Кельхандар на правах хозяина засветил знак Небесного огня. В голубоватом свете урд-знака Ройг узнал их все: золотисто-желтую, тонкую и изящную Арта Аш Ар, первую книгу Свода, изумрудно-зеленую Арта Ран Кэй, книгу Мастеров, третью книгу Свода, четвертую, огненно-красную Арта Син Рен, книгу Круговорота, и наконец, черную Арта Сач Сал. Не было только второй книги – Книги Мудрости.

– Я тоже ее читал, – Кельхандар кивком указал на темный фолиант. – Ее и другие. Все.

На обратном пути хильд выглянул в коридор и, издав нечто, похожее на свист, вернулся обратно в кабинет. Почти сразу же в дверь робко постучали, и в проеме появился молодой лайд.

– Еды, – коротко приказал тот. – На двоих.

– Откуда они? – спросил потрясенный открытием Тэйн.

– Сохранились от выживших в первых катастрофах теллов, тех, от кого произошли лайды. Их отыскали в лабиринтах Тонхайра в прошлую эпоху члены Ордена Феоллона.

– Что это за орден?

В кабинете бесшумно появился лайд с подносом всяческой снеди явно риалларского происхождения, и большим кувшином вина.

– Потом расскажу, – отмахнулся хильд. – Ты лучше скажи мне вот что: ты понимаешь, что вспомнил меня, хотя не должен был?

И тут на его лице впервые появилась улыбка.

– Я давно тебя вспомнил, – буркнул Тэйн, потянувшись к кувшину. – Сразу же после того, как меч взял.

– Ага, значит, ты связал одно с другим… – удовлетворенно кивнул Кельхандар. – Детально вспомнить сможешь?

– Что? Как я меч взял? Или жизнь на острове?

– Первые моменты эффекта отчуждения, – пояснил хильд.

–Не понимаю, что ты имеешь в виду, – ответил Тэйн. – Давай лучше вернемся к другому. Зачем ты следил за нами? И что ты здесь делаешь? Если я правильно помню, на Остров тебя отправило столичное святилище Илбара, куда ты должен был вернуться после обучения. Что с тобой случилось? Выглядишь ты, надо сказать… не так, как раньше.

Кельхандар долго молчал, делая вид, что занят едой.

– Мой рассказ в обмен на твой, – наконец сказал он. – Согласен? Я оставил тебя в Каррее, целого и невредимого, потом потерял и тебя, и твоих спутников, а несколько дней назад обнаружил в Каньоне Осколков в полуживом состоянии, с мечом Ордена на поясе, со всеми признаками эффекта отчуждения, но тем не менее с живым клеймом, и с тремя из пяти камней за пазухой.

Тэйн покачал головой.

– Не уходи от ответа, – бросил он раздраженно. – Что тебе было нужно в Ахтамаре и Каррее? Тоже… камешками заинтересовался?

– Да, – ответил Кельхандар с вызовом. Взгляд его стал очень внимательным и холодным. – Заинтересовался. У меня, знаешь ли, есть пара причин очень сильно ненавидеть Агваллар. Я не хочу, чтобы жрецы опять спаслись и проделали свой обычный фокус с Наземным миром. Ты, кстати, понимаешь, о чем речь?

Ройг кивнул.

– Еще раз повторю – я благодарен тебе за помощь, но твои действия кажутся мне подозрительными. Давай начнем с тебя, – и он вернул хильду холодный и пристальный взгляд.

Кельхандар снова замолчал. Бросив недоеденный кусок жаркого, он поднялся, побродил по кабинету, переставляя все, что попадалось под руку.

– Я не доучился, – отрубил он. – Ты ведь помнишь, после твоего ухода мне оставался еще год. Перед тем, как получить клеймо, я узнал кое-какие подробности… и решил, что не хочу его иметь. К сожалению, я совершил очередную глупость – позволил жрецам обнаружить, что я знаю… Они, как и раньше, терпеливо и обстоятельно разобрали мой проступок, с тем же исходом – стирание памяти, но в мои планы не входило забывать то, что я узнал. И к тому же, мне навсегда расхотелось быть илларом. И я сбежал.

Тэйн покачал головой.

– Они не пытались тебя вернуть? Уж через хэльд-то…

– Мой побег оказался не слишком удачным, – усмехнулся Кельхандар. – Я выскочил из Небесного столба на юге Ард Эллара и сразу же бросился бежать, потеряв на радостях рассудок и забыв об осторожности. Там в нескольких шагах от Столба – обрыв. Я свалился. Думаю, они видели мое падение и не сомневались в моей гибели. Да я, в общем-то, и умер… почти.

– И? – подтолкнул Тэйн опять замолчавшего хильда. Глядеть, как нервно дергается его щека, было выше его сил.

– Лайды иногда охотятся в тех местах. Они подобрали меня. Лечить людей они не умеют, а сами лечатся, замазывая раны кйти. Поначалу они так и сделали, но потом для верности еще и напоили меня ей.

– Шаух сказал мне, что она вызвает привыкание, – Тэйн снова пристально вгляделся в столь сильно изменившиеся черты хильда. Неужели это из-за кйти?

Видимо, он задал этот вопрос вслух, поскольку Кельхандар криво усмехнулся.

– Это особая субстанция… Она перестраивает организм, полностью изменяя обмен веществ. Делая его очень прочным, выносливым, живучим… Она изменяет внешний облик и химические процессы. Люди, к сожалению, привыкают к ней быстрее и сильнее, чем лайды. Я не сразу поправился. Долго, почти полгода, я лежал парализованный, а лайды и небольшая человеческая община выхаживали меня. Когда я в конце концов встал на ноги, пути назад для меня уже не было. Да его и так не было…– хмыкнул он. – Что бы я сказал, вернувшись в Арберт без клейма? Отец к тому времени окончательно свихнулся, сестры повыскакивали замуж, а мать… сейчас уже ее нет в живых. Не знаю, как жрецы объяснили родственникам мое исчезновение. Знаю только, отец не очень горевал.

Глядя, как он бродит по комнате, Тэйн вспомнил, что Кельхандар когда-то рассказывал о своей семье. Богатый и знатный хильдский род королевской крови, в котором все старшие сыновья становились илларами главного святилища Илбара. Деспотичный и властный отец. Строгая, молчаливая и холодная мать, глава семейства по обычаю хильдов. Пять младших сестер и еще один брат, самый младший из всех. Кельхандар Харриаберт терпеть не мог свою семью, за исключением младшей сестры. Учеба на Острове была для него долгожданной и желанной возможностью вырваться из-под влияния отца-деспота, ледяной и затхлой атмосферы хильдайрского родового замка.

– Должен сказать, мне пришлось приложить очень много усилий, чтобы не стать рабом кйти. Среди нас есть такие, – вздохнул он. – Они живут недолго… Но если употреблять ее не чаще раза в сезон, так, только для поддержки способностей, с зависимостью можно бороться. Внешность моя менялась постепенно. К счастью, я не потерял способности переносить прямые солнечные лучи, только в Ахтане мне было тяжеловато… жарко. Знаешь, я стал видеть в темноте. Слышать звуки, раздающиеся в толще пород надо мной. Обонять запахи, о которых ранее не имел понятия. Иногда я вижу сквозь камень и чувствую, как кто-то там, наверху, очень далеко от меня, использует кэн-ли. И не только это.

Постепенно я привык жить в общине лайдов и людей. Среди них я был тогда единственным илларом второй ступени. Это сейчас у нас, благодаря казням в Каррее, прибыло народу. Чтобы хоть чем-то заняться, я изучал хэльды Тонхайра, Дахара, Аттона, собирал разбросанные по подземным городам артефакты. В верхней части Тонхайра, там, где когда-то располагалась обитель Колодца, я набрел на хранилище Ордена Феоллона. Ознакомившись с их записями, я был потрясен. Мои догадки оказались верными. Там же обнаружил я и книги Свода, все, кроме второй. Впрочем, я в ней не нуждался – ты же помнишь, я все-таки одолел ее на Острове. Кйти помогла мне безболезненно прочесть все остальные Книги, ее эманации живительны не только для тех, кто ее пробовал. Все последующие годы я продолжал изучать Кэлленар без участия Острова. Я прочел Арта Аш Ар по второму разу, усвоив ши-ала и принципы построения шайол. С превеликим трудом, но я все-таки осилил Арта Ран Кэй, книгу Мастеров. Именно там описано, как творить хэльды. Я стал пробовать… У меня получилось. Пока я могу создавать только самые простые хэльды, – улыбнулся он с гордостью. – Сейчас, к сожалению, чувствуется, что с Кэлленаром не все хорошо, первичные элементы хэльда практически не удерживаются в связке, – он вздохнул, – но если мы переживем Пришествие, я смогу многое сделать.

Постепенно я стал учить лайдов и людей тому, что умею сам. Дьявольский Каньон – наше творение, это был наш тренировочный полигон, где я пытался создавать хэльды, а наши бойцы отрабатывали навыки боя, как рукопашного, так и с помощью искусства. Так я натренировал небольшой отряд из лайдов и людей, который, если что, сможет хотя бы не испугаться островных жрецов с их боевыми шайолами. Потом майрцы стали сбрасывать туда людей, и я велел лайдам убрать оттуда все аномалии. Сейчас это просто трещина в земле.

– А второй Каньон? – спросил Тэйн, в тайне восхищаясь и завидуя хильду.

– У него другое назначение, – продолжил Кельхандар. – Он охраняет Аттон, один из самых больших подземных городов, до сих пор неразграбленный. Аттонские ворота находятся буквально в нескольких шагах от Каньона, и в последнее время туда зачастили охотники за сокровищами. Они ведут себя не слишком красиво – ломают, гадят, нападают на лайдов, когда те случайно сталкиваются с людьми. С тех пор, как мы проложили Каньон, походы в Аттон прекратились.

Кельхандар замолчал, разлив по чашкам остатки арали.

– Карах – это ты? – уточнил Ройг после паузы.

Кельхандар кивнул.

– Откуда взялся Орден Феоллона?

–В предыдущую эпоху существовало сообщество людей, пытавшихся бороться с властью Агваллара. Их было довольно много, но верхушка Ордена базировалась в Эргалоне. Движение против островитян родилось задолго до Пришествия, сначала они ставили целью независимость от Агваллара, основание собственной школы илларов, потом, когда нашли три книги Свода, в том числе и Арта Сач Сал, цели их изменились. Узнав о грозящей в неизбежно скором будущем катастрофе и махинациях жрецов, они предприняли все, чтобы получить камни-защитники в свое распоряжение. Камни выкрали из Зар Алы вместе с Арта Ран Кэй, книгой Мастеров. Как я понял из записей главы Ордена, островитяне не смирились с потерей драгоценных артефактов, и за них развернулась самая настоящая война. Постепенно члены Ордена были уничтожены поодиночке, но они сделали все, чтобы камни жрецам не достались. Как их архив оказался в верхней части Джар Ил, а именно там я их обнаружил, я не знаю. Есть догадка, что в живых остался хранитель Колодца, который в войне за камни поддерживал Орден, а не Остров, и именно он спрятал Свод, защитные амулеты и библиотеку в илломайнском лабиринте. Вот, собственно, и все. Теперь твоя очередь исповедоваться, – усмехнулся он.

– С чего начинать? – спросил Тэйн. – С Карреи?

Кельхандар задумчиво покачал головой.

– Лучше с начала. Про поручение и планы островитян я знаю, и даже побольше тебя, а вот как ты взял меч…

– Подожди, – прервал его Тэйн. – Откуда ты мог узнать про поручение островитян?

– Это личный вопрос, – после паузы ответил хильд. – Я не хочу на него отвечать, – и, видя, как изменилось лицо Тэйна, сразу же став жестким и замкнутым и приобретя то странное, холодно-пристальное выражение, которое уже несколько раз возникало у него в течение разговора, поторопился поправиться. – В агвалларском свадебном посольстве, прибывшем в Эргалон в начале сезона Ветров, у меня был свой человек, посвященный в подробности.

– А он, случайно, не был посвящен в подробности убийства, совершившегося чуть позже? – ядовито поинтересовался Тэйн.

Кельхандар печально покачал головой.

– Я клянусь тебе, – сказал он твердо, – что этот человек ничего не знал. Пока беда не свершилась.

– Ладно, – буркнул Тэйн. – Меч был у лайда. Он напал на меня в Джар Ил. Получилось как-то по-дурацки, я убил его его же мечом. Когда взял меч в руки – отключился.

– Первый момент помнишь? Ну, когда вырубился… Видения были?

Тэйн напрягся. Что-то было… Неожиданно перед внутренним взглядом всплыло лицо пожилого мужчины-островитянина, бледного и бесцветного, как и все они, схватившегося руками за горло и судорожно пытавшегося вырвать из волос маленьких паучков. Он пересказал эпизод Кельхандару и тот, задумавшись, потребовал показать клеймо. Тэйн закатал рукав.

Узор клейма потемнел, из разноцветного превратившись в однотонно-коричневый. Некоторые петли оказались наполовину стертыми.

– Странно… Судя по твоим самым первым воспоминаниям, твой Следящий умер. Поскольку меня ты вспомнил, да и по прочим признакам, тебя никто не контролирует. Но клеймо, хоть и поврежденное, живо. Кто-то тебя все-таки смотрит, – закончил Кельхандар с озадаченным выражением на лице. – Смотрит, но не вмешивается.

– Следящий? – переспросил Тэйн. – Ты что, веришь в этот бред?

Кельхандар вздохнул. Потом, после паузы, продолжил:

– Какой именно бред ты имеешь в виду?

– Что островитяне с помощью клейма управляют илларами. Что они следят за нами через специальные хэльды, – ответил Тэйн с насмешкой. – И как ты это представляешь? Илларов хоть и немного, но приставить к каждому из них шпиона – да на это всего населения Острова не хватит!

– Это правда, – ответил хильд печально. – Именно о назначении клейма и о клане Следящих я узнал тогда, на Острове. Именно из-за этого я сбежал, решив, что никогда не стану илларом. Я видел посвящение. Спрятался в храме и слышал все до последнего слова. Я видел Следящих своими глазами!

– Бред. Это нереально…

– Ты помнишь ритуал, во время которого ты получил клеймо? – перебил его Кельхандар.

– Нет, конечно, – ответил Ройг сердито. – Хотя, наверно, сейчас, если захочу, я смогу его вспомнить.

– Ты чувствовал боль? Хотя бы потом, после посвящения?

– Я не помню! – вскипел Тэйн. – Вроде бы нет, но какое это имеет значение?

– Хочешь, я опишу тебе, что я увидел тогда? Парня-выпускника привязали к столу, он был в полном сознании. Потом, после, он почти сутки лежал в пустом святилище, один, наедине со своей болью и страхом, ему не давали ни есть, ни пить, и только на следующий день они оттащили его к хэльду Память. Когда я пришел проводить его перед возвращением на Теллар, он уже ничего не помнил. Так вот, во время нанесения клейма, кроме наставников школы, там было трое посторонних. У всех троих на одежде был вышит паук, у двоих была брошь в виде паука, а третий, самый молодой из них, держал двух маленьких паучков в ладонях. Когда с клеймом было закончено, он прицепил их к вискам, потом отошел в сторону, нарисовал нечто, похожее на знак ши-ала и сказал: «Я слышу его. Мысли четкие, но видимость расплывчатая, вы все плаваете у меня перед глазами». «Это шок, – ответили ему. – И твоя неопытность как Следящего. Со временем ты научишься заставлять ведомого видеть нужную тебе картину так четко и в таком ракурсе, в котором это будет тебе необходимо». «Но как же тогда мои обязанности? – заволновался тот, что с паучками в висках. – Вдруг я что-нибудь пропущу?» «Пока у тебя только один ведомый, – успокоил его тот, что с брошью. – Будешь вести его через арангисов, потом, когда привыкнешь – через хэльд. Поначалу он не доставит проблем. Все начнется позже, через несколько лет. Кстати, поначалу тебе будут сниться его сны. Не пугайся, это пройдет, когда снимешь арагнисов. Если он вспомнит что-то об Острове, а такое иногда бывает поначалу, прикажешь ему забыть. А сейчас – пойдем. У тебя сегодня праздник…»

Троица ушла, потом, постояв, ушли наставники, а парень так и остался лежать привязанный. Я был настолько потрясен, что просидел в своем убежище до вечера. Только необходимость вовремя поспеть домой вынудила меня уйти оттуда. Я вернулся на следующий день, и мне удалось поговорить с ним – я узнал, что к нему так никто и не приходил. Я вернулся и принес ему воды и поесть. Утром его уже не было в святилище. Ошарашенный, я не сообразил, что молодой Следящий уже может видеть и слышать все, что происходит с его новым ведомым. Меня поймали, заперли там же, где и тогда, когда мы с тобой пробовали шайолу. Люди с паучками приходили ко мне в камеру, допытывались, что именно я успел узнать. В итоге мне было объявлено, что, несмотря на нарушение дисциплины, я все-таки пройду посвящение. Естественно, меня ждал хэльд Память. Я изобразил раскаяние, рыдал и бил себя в грудь, что подсматривал только для того, чтобы получше подготовиться к торжественному моменту. Меня отпустили ровно на один день, помыться и привести себя в порядок. Я не стал ждать, пока из меня сделают марионетку. Я собрал свои манатки и рванул к ближайшему Столбу.