Кочующий Мрак

‒ Я подумал и о другом, Гина. Если нет для меня способа стать королём в альдагорском смысле, то я могу стать и другим королём. Таким, которого любят люди, потому то он выстраивает свою связь с ними, заботясь о них. Например, слушая их беды и стараясь по мере сил их облегчить. Например, вы, Гина. Что вас беспокоит? Чем я могу вам помочь?

Моя очередь удивлённо смотреть на принца Лерека. С одной стороны, подход хорош. Амрис бы, наверное, одобрил. Узнавать потребности аудитории, чтобы затем исполнять их. И чувствовать себя любимым своей аудиторией, если принц не очень заинтересован в деньгах как вознаграждении за свои усилия. С другой стороны, мне кажется, что под наплывом рассказов о бедах граждан Ксесса и соответствующих прошений принц долго не протянет.

А ещё с одной стороны, в Ксессе ведь всего десять-пятнадцать тысяч человек. Может быть, он и выдержит.

Однако принц спрашивал, что меня беспокоит и чем он может мне помочь.

Ох. Сложно найти менее удачную кандидатуру для ответа на этот вопрос, чем я… Честный ответ ‒ меня беспокоят цель визита спящего в моём доме человека и статус наших с ним отношений. Но этот ответ я, естественно, не могу озвучить. Что-нибудь из того, что беспокоит Гину Альвару? Формально Гина Альвара даже не является гражданкой Ксесса…

Кстати, мысль.

‒ Ваше высочество, к моему сожалению, вы выбрали не самого подходящего человека, чтобы задать этот вопрос. Я даже не являюсь гражданкой Ксесса…

‒ Но должно же быть что-то, что вас беспокоит? ‒ настаивает принц. Я вздыхаю и окидываю внутренним взором события последних нескольких дней, чтобы найти какую-то проблему, которой я могу поделиться с принцем.

‒ Мне очень тяжело таскать дрова со двора в дом, ваше высочество. Мне тяжело даётся физическая нагрузка. Но, боюсь, что с этим вы не сможете мне помочь, ‒ наконец отвечаю я.

‒ Спасибо, Гина, ‒ серьёзно кивает принц. ‒ Вы стали первым человеком, который рассказал мне о своей проблеме. Я подумаю над тем, смогу ли я помочь вам в её решении. А один из наших следующих уроков я хочу посвятить обсуждению вопроса: как отличить проблемы, которые люди могут решить сами, от тех, в решении которых им нужна королевская помощь.

Я думаю, что, когда закончится эта миссия и я буду писать Анрите отчёт, я непременно расскажу в этом отчёте о принце Лереке и о том, как удивительно сочетаются в нём интуитивная правительская мудрость и потрясающая наивность.

Наверное, мне будет немного жаль, если к тому времени, когда состоится этот урок, я уже покину тело Гины Альвары.

‒ Я буду готовиться к этому уроку, ваше высочество, ‒ отвечаю я. Принц кивает с довольным видом.

‒ Скажите, Гина, а вы хотели бы вернуться в Альдагор? ‒ вдруг меняет тему принц.

Я усмехаюсь.

‒ Ваше высочество, вы же не хуже меня знаете, что я никогда не была в Альдагоре. Уже три поколения женщины моего рода живут в Ксессе. Мой дом здесь. Мне некуда возвращаться ‒ кроме моего дома на окраине дворцового квартала.

‒ Где вам приходится таскать со двора тяжёлые дрова, ‒ вставляет принц.

‒ Да, ‒ улыбаюсь я. ‒ Но из этого дома я могу приходить во дворец и смотреть, как вы становитесь достойным королём для Ксесса.

‒ Я буду очень стараться, Гина.

‒ Я верю в вас, мой принц.

Вот я и сказала это: мой принц. Как будто это на самом деле мой принц.

‒ Не загадывайте под Мраком.

Я вздрагиваю от слов мадам Реншини. Она переводит испуганный взгляд с меня на принца и обратно.

‒ Вы правы, мадам Реншини, ‒ тепло улыбается ей принц. ‒ Не стоит загадывать под Мраком. Но после Мрака наступает Свет. И я, принц Лерек, дитя Вернувшегося Света, обеспечиваю это своим бытием.

Большую часть дня я провожу в библиотеке, подбирая по просьбе принца книги, в которых можно почитать про старую королевскую династию и как проходило общение королей с людьми и землёй. Обедаем мы вместе с мадам Реншини в гостиной перед спальней принца, и она говорит о том, как боится за принца, а я выслушиваю её.

Ближе к вечеру я приношу из библиотеки очередную пачку книг для принца ‒ хоть книги и тяжёлые, носить их приятнее, чем дрова, ‒ и мне сообщают, что после обеда заходил регент осведомиться о состоянии принца. Принц прикинулся слабым и больным. Регент обещал зайти позже.

‒ Вы найдёте путь назад? ‒ спрашивает меня мадам Реншини, когда я уже собираюсь уходить. Я киваю.

‒ Мне приходить завтра? ‒ уточняю я, накидывая плащ.

Мадам Реншини поджимает губы.

‒ Я не знаю, Гиночка. Его высочество настроен бодро, но я предлагаю… не загадывать под Мраком.

‒ Как поступим тогда?

‒ Приходите завтра, ‒ вздыхает мадам Реншини. ‒ Если что-то случится… я найду способ вас известить.

Она берёт меня за руки, я пожимаю её руки и ухожу.

По дороге домой я возвращаюсь мыслями к теме, которая занимает меня сейчас более всего.

Амрис.

Дома меня ждёт Амрис.

Во дворце я смогла погрузиться в старые хроники и отвлечься, но мне всё равно предстоит вернуться домой и встретиться с ним. И с собой в его присутствии.

Окна дома Гины Альвары темны, а из печной трубы не идёт дым. Наверное, Амрис сидит без света, чтобы не выдавать, что в доме кто-то есть. Может быть, мне стоило, наоборот, договориться с Амрисом о том, чтобы он создавал иллюзию того, что в доме кто-то есть, ‒ на случай, если регент захочет узнать, где я.

В любом случае, уже поздно.

На пороге я медлю. Амрис должен был услышать мои приближающиеся шаги. Он за этой дверью.

Карна, смелее, заходи уже. Это твой дом.

Как ни странно, меня никто не встречает. Дом тёмен, остыл и кажется пустым. Не раздеваясь, делаю несколько шагов в сторону спальни ‒ он там. Лежит в той же позе, что и вчера, и утром. Тянусь к нему вниманием ‒ жив. Крепко спит.

Вздыхаю ‒ и с досадой, и с облегчением. Снимаю уличную одежду, записку на столе комкаю и засовываю в печь. Всё равно растапливать.

Амрис не просыпается, пока я зажигаю лампы, топлю печь, разогреваю вчерашнее жаркое и ужинаю. Не просыпается, когда складываю его высохшую одежду, нагреваю воду и опять принимаю ванну. Не просыпается он, и когда я ложусь рядом с ним и кладу в ноги грелку.

Я бы хотела, чтобы он меня обнял. Вместо этого я скольжу взглядом контуру его тела, надеясь, что он проснётся хотя бы завтра, и закрываю глаза.

Я просыпаюсь от его взгляда. Как тогда.

Середина ночи. Ещё не светает. Со стороны, на которую выходят окна спальни, нет уличного освещения, и в комнате едва угадываются очертания предметов.

Мы проснулись в какой-то совершенно мёртвый час, когда молчат петухи и собаки. Из звуков – его дыхание, моё дыхание, биение моего сердца, которое отдаётся в животе, в запястьях и щиколотках, и тело начинает разогреваться в волнении.

Я чувствителен к тонкому и в мужском контуре, но в женском контуре, замечаю я, моя чувствительность более чувственная и образная. Из мужского контура я бы вряд ли когда-нибудь сказал…

…что в темноте и тишине его взгляд ‒ это свет и звук.

О Амрис, я хотела бы, чтобы такая ночь была в нашей истории до того, как мы поняли, что взаимодействие в разнополых контурах – это плохая идея.

Поворачиваюсь к нему. Я не вижу черт его лица – угадывается только его силуэт, он подпирает поставленной на локоть рукой голову. И его взгляд.

Прикосновение. На ощупь он проводит пальцами по моей щеке и пряди волос. Едва касается.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Подробнее об этой истории – см. рассказ «Листья дерева коорхи» в книге «Рука об руку».