Сегодня – позавчера. Испытание временем

В общем, когда из водной взвеси, поднятой рухнувшим мостом, я появился, аки Христос, скользя по водной глади, даже предатели стрелять не стали. Многие крестились.

А теперь идут, помалкивают в тряпочку. Да-да. Они сдались в плен. И что мне теперь с ними делать? А? Развесить вдоль дороги, как римляне делали? Блин, даже для меня, озверевшего маньяка – это слишком. А как? Привести их в наш супер-пуперсекретный лагерь? Настолько секретный, что для получения допуска надо сначала застрелиться? Во избежание разглашения.

Я тяжко вздохнул. Ё-моё! Есть же цельный генерал! Пусть он и разгребает этот головняк! Ха-ха! Я наворочал, а он – разгребай! Супер! Всегда бы так!

Настроение сразу улучшилось. Мысли полетели по другой орбите. Когда сюда шли, я бегал кругами вокруг ядра отряда, сенсорами прощупывая территорию. И засёк что-то вроде МТС. Крытые корпуса, колючий периметр, вышки, охрана, прожектор, генератор, вспышки электродуги и шипение автогена. И всё это нам нужно. И даже очень нужно!

– Привал, – скомандовал я. – Командиры – ко мне!

Отошли в сторонку, изложил им свои наблюдения, подчеркнул, что эти технические мощности нам позарез нужны – особенно генератор и сварка-резка, – разделывать бронетехнику будущего на удобоваримые блоки.

А потом связался с Коль-Коль. Он обещал выслать к нам «полные коробочки». Вот и кавалерия!

– Командир, а может – этих вперёд пустим? Они же в их форме. Сумятицу внесут, – предложил командир партизан. Увидев наши взгляды, он смутился. – А что? Они всегда перед собой наших пленных гонят.

– Уподобиться им? – ответил я. – Кем мы станем? Ими? Хотя здравое зерно в этом есть. Так и сделаем. Не совсем так, но сделаем.

Пленные сидели плотной толпой, окружённые партизанами и осназом. Попаданцам я приказал держаться мористее. Я подошёл. Они стали вставать на ноги. Дождался, пока все поднимутся, убрал шлем.

– Ну, братцы-кролики, что мне с вами делать? Да, для начала представлюсь – полковник Медведь, осназ НКВД. Для ясности ситуёвины.

Колонна солдат вспомогательных батальонов вермахта, численностью до роты, вышла на дорогу к рембазе. Командиру этого подразделения сразу же доложили об этом.

– Что за чёрт? Мне не докладывали о смене охраны! – вспылил он, хватаясь за трубку телефона. Но связи не было.

Что за день-то такой! То звонят ему, забирают у него половину этих варваров на охрану моста, оставив его почти беззащитным против орд этих вездесущих партизан, то присылают целую роту!

Командир рембата вылетел на улицу из конторы МТС. Ну, точно – идут пешком. Никакого автотранспорта. А это что значит? А значит это, что появилось сто лишних ртов! Пока по интендантствам пробьёшь им довольствие – эти свиньи его рембат совсем объедят! И рабочие из пленных ещё больше будут обираться этими варварами. Опять упадёт и без того никакая выработка. Шайсе! Что происходит в головах штабистов? Неужели эта проклятая русская зима так заморозила мозги штабным служащим?

Меж тем появление отряда солдат совсем остановило работу, и командир рембата вынужден был опять повышать голос, чтобы эти лентяи начали выполнять свои обязанности.

Ворота открыли, смена хиви стала входить во двор МТС. Во главе отряда шёл русский просто каких-то невероятных размеров. Он был так мощен своим телосложением, что ему не нашли формы – он был одет в безразмерный пятнистый балахон. Хорошо хоть кепи подошло этому хиви, а то бы самое время было насторожиться.

Медведеобразный хиви остановился, обвел двор МТС взглядом своих стальных глаз, безошибочно определил командира рембата и неспешной, валкой походкой направился к нему. Подойдя к немцу, хиви небрежно козырнул – немца аж перекорёжило – бросил мимолётный взгляд на пулемётную вышку и… Молниеносным движением, никак не вяжущимся с его неспешностью, схватил немца за горло, вздымая его в воздух. Немец засучил ногами, не доставая сапогами до земли.

А вокруг часто затрещали выстрелы. Первым был убит пулемётчик. Он повис на ограждении вышки. Кровь из его пробитой головы тягучей струйкой текла на вытоптанную землю двора МТС.

Вбегающие во двор якобы солдаты вспомогательного батальона разбегались во все стороны, с ходу вступая в рукопашную схватку. Мат-перемат стоял во дворе бывшей машинно-технической станции. Потому что обе противные стороны были русскоговорящими.

Ничего не понявшие рабочие из пленных просто попадали на землю, кто где был, закрыв головы руками. Только двое из них, со своим рабочим инструментом, стали молотить ближайших к ним охранников.

Всё закончилось быстро. Я упаковал придушенного гауптмана в пластиковую стяжку, засунул ему в рот его же носовой платок, оставил охранять его парочку хроно-«зайцев» – Бороду и этого сурового, из «хохлов», с тонкими губами, прозвище которого оказалось Моток.

Почему не Лёлика и Болика? Как только закончился маскарад, они тут же встали от меня по бокам, как секьюрити. Прикалывает их, что ли? Они что, решили, что мне может здесь что-то угрожать?

Выяснить не успел – кавалерия пожаловала – броня с десантом припылила. Под красным флагом. Вы бы видели, как вспыхнули глаза чумазых рабочих МТС. Как потухли выжившие (опять!) хивики.

Сам Сугроб пожаловал. Как батька Черномор. Он тут подсдулся слегка, лицом – просветлел. Алкогольная интоксикация его покидает.

– Ну, раз ты припёрся, то и рули тут, – обрадовал я его при рукопожатии.

И рванул в лес на пятой передаче.

Устал я, морально устал. Побыть одному надо. Думаете это легко – людей десятками на фарш переводить? Моя невозмутимость – показная, напускная. Надо марку держать.

А как только люди остались далеко позади, упал на колени и завыл волком, пальцами разрывая масккостюм (что ещё влезет на мою тушу в экзоскелете?), напрасно пытаясь разодрать доспех на груди. Сердцу отчаянно не хватало места в моём теле, оно рвалось наружу.

Размышлизмы в тоске(общечеловекам – не рекомендуется!)

Каждую ночь над головой гудели тяжело нагруженные моторы. Наши, не наши. Наши – продолжали засыпать нас осназом, тюками с припасами, бомбили по нашей наводке немцев. Не наши – везли на восток тонны бомб.

А по утрам начинался сбор «небесных осадков». Прорва народу пожирала прорву еды. А сухари после приземления превращались в мешок хлебных крошек. Банки с консервами – лопались, как при взрыве. Сплошная антисанитария.

И мне становилось всё тоскливее. С каждым днём. Москва – всё тянула с разрешением на начало операции «Дед Мазай». С каждым днём кольцо вокруг нас уплотнялось. Партизаны больше не паслись вокруг нас в одном-двух переходах. Тут квартировали. Выдавили их. Немцы броню подтянули. Пушки.

Бронепоезд немцы подогнали. Мы навели на него наших «соколов». Схватка была – загляденье. Но через два дня бронепоезд появился снова. Заштопанный, с заменёнными бронебашнями. Вместо башен БТ стояли башни Т-34. Соответственно вместо 45-мм пушек – 76-мм. А это уже серьёзно.

Вообще, я заметил, немец большой любитель использования трофеев. Это от их национальной черты – практичности? Собирают, ремонтируют, используют. Всё собирают. Оружие, пушки, танки, технику, обмундирование. На МТС, куда мы совершили такой дерзкий набег, как раз и проводили сортировку и мелкий ремонт трофеев. И не только наше. В вермахте служит и чешская, и французская, и прочая-прочая техника. Сам видел чешские танки, французские автомобили. И наши ППШ, и СВТ – на руках немцев. Не только в тылу, но и в частях на передовой, прямо на фронте. А 76-мм орудия Ф-22, которые немцы массово применяли?

Используют даже людей наших. Формируют из них такие вот «вспомогательные батальоны». Массово. Не говоря уже о прочих полицаях. А сколько наших людей работает на них? Сейчас вот мы тут воюем не с немцами, а с нашими же предателями. И любой бой – наши потери. С обеих сторон. А после войны горе-счетоводы на диванах с калькулятором будут презрительно хмыкать – мы потеряли 25 миллионов, а немцы – семь. Или восемь. Забывая, что семь-восемь миллионов немцев в основном только военные потери, а у нас в этих двадцати пяти – все. И убитые – бойцы и командиры, погибшие в плену, пропавшие без вести, такие вот предатели, однажды посчитанные в потери, а потом ещё раз посчитанные. И увеличивающие наши потери своими руками, убивая, убивая и убивая. После немцев земля русская опустеет.

Двадцать пять миллионов! А может, и больше. Тут все и всё. И сожжённые заживо. И угнанные в Германию, не вернувшиеся. Предатели – расстрелянные, убитые в боях. Умершие от голода и холода в блокадных городах, погибшие под бомбёжками спящих городов. Умершие от голода, холода, непосильного труда. И у нас в тылу, и под немцами. Немцы и их прислужники выгребали же всё, не задумываясь ни секунды – а как люди будут выживать?

И будут говорить – завалили немцев трупами. Комиссары, кто же ещё? Они же гнали толпы невооружённых людей на пулемёты. А как ещё объяснить такое соотношение потерь? Семь к двадцати пяти? Сам в кино видел. «Враг у ворот» называется. Чувачка высадили на берег в Сталинграде, дали ему пять патронов и погнали по площади с фонтаном на пушки и пулемёты. А чтоб быстрее бежали и надёжнее оправдывали статистику – стреляли из «максимов» в спину. Или это в другом фильме было? А, точно, это же «великий» режиссер, оскароносец. Он так утомился на солнце, что в его фильме пехоту гнали на мифическую бетонную крепость по полю с берёзовыми палками наперевес. И в спину им из пулемётов строчили. Ладно «Враг у ворот», его амеры снимали. Для себя снимали, создавали образ врага (враг – мы) в сознании пиндосского обывателя, но ты-то наш! Ты же тут в грудь себя стучишь, патриотом себя называешь. Ты для кого это снял?

Да, это тот ещё вопрос – по этим пидоргам, этим, что с «тонкими, возвышенными натурами». Художники, гля! Ещё один был. Граф. Толстенную книгу написал. Треть – на французском. Для кого? Если русские другого языка не признают. Свой-то знать не желают. А каким там изображён Кутузов? Проспал военсовет перед Бородино? Так бывает? Проспать, но бой провести правильно? Брехня! Тогда брешет автор, как пёс вшивый. Поклёп голубиного кала это на голову великому полководцу. Это как называется? Пидорг. Вот как! Великий и могучий, но тем не менее.

А не такой далёкий во времени Симонов с его «Живыми и мёртвыми»? Как он всю книгу внушает, что военные – архангелы, а в поражениях виноват Сталин? Не дал приказ на начало войны! Приказ тебе нужен? А почему флоту и адмиралу Кузнецову приказ не был нужен? Ни один самолёт со свастикой не долетел 22 июня до объектов, подчинённых его ведомству. Ни один корабль не был атакован в то утро. Встретили, сбили, отогнали. Без приказа от Сталина. Потому что – кто такой для них Сталин? На ночь 22-го – верховный завхоз. Верховным Главнокомандующим он станет позже. Надо понимать, что хозяйственно-административный аппарат и военные бонзы – немножко разные штуки были в то время. Как было в моём ХХI веке – не знаю. Не интересовался. А тут пришлось вникнуть. И не Сталину решать было в ту роковую ночь 22 июня 1941 года – позволить себя убивать или огрызаться. Ни один пограничник не был убит спящим. Все утро встретили в окопах. Они – НКВД. А армия – проспала. И нарком обороны (министр обороны), и глава Генштаба – все прое… проикали. Растерялись. Как война? В самделе? Блин, и чё будет?!

Несколько примеров. Павлов, танковый гений, наш Гудериан (один в один, такой же балабол), первую неделю войны провёл в пьяном угаре, несколько дней был вообще в состоянии бревна. Одна из причин его показательной казни. Но он был такой не один. Главком ВВС – вместо интенсивной работы по мобилизации авиации и авиапромышленности – застрелился. Надо было организовывать сотни тысяч людей, решать десятки мозговзрывающих организационных вопросов – нахрена? К общему бардаку он добавил ещё и вопрос поиска нового главкома, его неизбежное «втягивание» в вопрос. А потом удивляемся – почему авиация погибла на земле? Без топлива, без боезапаса, без пилотов и техников обслуги, без руководства и связи. Получилось, что мухи были отдельно от котлет – самолёты без пилотов, а лётчики – в пехоте с мосинками. Войска без авиаприкрытия? А пилоты сидят в кабинах и не знают об этом. А-а, нет связи! Нет командования. Оно с горя горькую хлыщет, затвор именной пукалки взводит. Принимать на трибуне парады и драться против лучшей армии мира на 1941 год – чуть-чуть разные штукенции. Числиться самым-самым в авиации или тянуть бульдозером ворох проблем отрасли крылатого народного хозяйства – не одно и то же.

Он и Жукова, при всём моём уважении и признании его выдержки и самообладания – при первой же возможности – сдёрнул с начальников Генштаба в «армию, дивизию, полк, роту». Это цитата. Не штабист он, говорят. Как же, до начала войны было призвание, работал, не жаловался, получал оклад и положенные по должности квартиры, машины, санатории, а потом «не штабист»?

Может, я не прав. Правда, не штабист. Прекрасно его понимаю – мне самому проще в «поле» с шашкой наголо. Но я этого и не скрываю.

Если вспомнил Жукова, чтобы два раза не вставать – гнилым он не был. Иногда только. Но когда в той истории, из того потока, откуда хроно-«зайцы», образовался «Вяземский котел», Конев тоже забухал! Умный мужик, тут – базара ноль, тоже маршал Победы, но растерялся. Такого масштаба окружений ещё никогда не осуществлялось. Кто ж мог подумать, что окружить можно не дивизию или армию, а фронт – целиком? Жуков был послан – расстреливать, у Георгия Константиновича рука не дрогнет. Но Конева он не сдал. Почему-то. Павлова – сдали, а Конева – нет. Видимо, забухавший Павлов – ещё что-то накосячил. Конева – не сдал, сам – не заменжевал. Стойко оборонял Москву. А в этой реальности Жуков – пропал. Немец – в Москве. Про Конева – не слыхать. Нет, его не расстреляли. Служит. Но не блистает, как в той истории. Или просто я с ним не сталкивался. После войны историки восстановят справедливость. Распишут героический путь маршала.

Это крупный уровень. Генералы армии, четырёхзвёздочные. А что происходило ниже уровнем? Я тут таких рассказов наслушался! Командир мехкорпуса отправляет танки в контрудар за три сотни километров, «забывая»: свою корпусную артиллерию, согласовать авиаприкрытие, пехоту, что прётся пешком, снабжение топливом и боеприпасами, связь, взаимодействие родов войск. Я понимаю, вчера он только-только дивизию «осваивал», а тут – корпус. Но Рокоссовский же смог? Танки этого горе-комкора (не Рокоссовского) к полю будущего боя подходили поротно, потрёпанные маршем, с пустыми баками и одной боеукладкой, потеряв часть машин по дороге из-за поломок. Без снабжения, разведки, прикрытия, артподдержки – с марша – в бой. Это были – смертники. Зато комкор семью и своё имущество вывез на казённом автотранспорте.

Я понимаю, семья – святое. Но у тысяч обречённых пацанов тоже были семьи. И автомобили эти должны были челночить круглосуточно, не заглушая мотора, от корпусных складов по танковым бригадам.

Другой пример: полк выводится на поле, окапывается. Командиров нет. Они, отцы солдатам, заняты – организуют эвакуацию семей. Никого старше ротных командиров, только прибывших из училища. Полк стоит в поле три дня. Без соседей, без связи, артполк и батальонные сорокопятки – окопались, но снарядов нет. Только учебные болванки. Их окружили утром. Пробомбили, обстреляли гаубицами, ударили сразу со всех сторон. Полк сражался «целых» четыре часа. А потом – выстраивание пленных в колонну, добивание раненых, плен, враг народа, «вспомогательный батальон».

А что? «Они нас – на смерть кинули – ненавижу красных!» Олицетворением советской власти для него были отцы-командиры. Он их возненавидел за подлость. И всю советскую власть, до кучи. Вот так вот! И скажи, что позиция этого предателя надуманная! И его надо расстрелять. А командира того полка? Да, мужик предал. Перешёл на сторону противника. Худшее преступление из существующих. Но комполка – соучастник! В одной расстрельной шеренге им стоять. У одной стенки.

Немцы брали окружные склады – с сотнями корпусных орудий, новейших, А-19, не стрелявших ни разу. Потому что комкорам было «некогда» заниматься корпусной артиллерией. Было взято на складах немцами столько дивизионных пушек Ф-22, что до 1943 года немец головы не забивал по вооружению всей своей армии противотанковыми орудиями среднего калибра. Всего вермахта! Производство снарядов организовали даже. Всю Красную Армию можно было перевооружить, да и ещё одну сформировать. Один артполк – одна стрелковая дивизия. А мужики зубы крошили от злости, что снаряды «Прощай, Родины!» раскалываются о броню немецких танков.

Что это? Сталин виноват? Он мало орудий сделал? Надо было ещё сотню тысяч на склады поставить? На пять вермахтов? Тысячи людей гробили здоровье в домнах и у станков, миллионы человеко-часов было потрачено не на производство товаров народного потребления, а на перевооружение армии. Для чего? Чтобы по чьему-то недомыслию или злому умыслу усилить врага? Сталин виноват? Он должен был за каждым комдивом и комкором с палкой бегать, чтобы они получили орудия со складов? Или надо было бить этой палкой наркома обороны и начальника Генштаба? Сколько их надо было расстрелять, чтобы они думали сначала о Родине, а потом о своих прошмандовках, тряпках и сервизах?

Да, в конце концов, что это за мужики-то! Как попали в такие эшелоны власти такие ублюдки? Есть мальчики, которые играют в казаки-разбойники, в «войнушку», в «танчики», те, что «тащатся» от мальчиковых «игрушек», стреляющих, рычащих, воняющих мазутой, порохом и смертью. А есть, что за девочками сопельки подтирают. Как так много дамских угодников оказалось в командовании генеральского звена дивизия-корпус-армия? Они были хорошими карьеристами, жополизами, но они не любили оружие. Если бы любили – тащили бы в свои норки, в своё «хозяйство» всё – новенькие танчики, пушечки, возились бы с ними, млели, облизывая их, пахнущих заводской краской и смазкой. Не была армия их призванием. Слишком жирным был армейский комсоставский паёк. Вот и налетели паразиты. Подкаблучники.

Как так – если девушка угождает мужикам – бл**ь! А если этот ловелас угождает дырке – нет настолько же сочного и обидного слова? Этот, неназванный, везёт дырку и её «рюшечки» в тыл, позабыв про долг. Это офицер?

В этом тоже Сталин виноват?

Тысячи исправных танков, тысячи орудий, сотни тысяч единиц оружия, миллионы тонн боеприпасов, обмундирования, продовольствия было оставлено врагу. Тоже Сталин виноват? Сталин не отдал врагу ни одного завода, ни одного станка, ни одного генератора – это его административно-хозяйственная грядка. А припасами военных должны были заниматься интенданты, штабы, командиры. Генштаб. Сделали они это? Нет.

Допустить подобное – преступление. Допустить повторения – глупость. Поэтому создаётся Государственный Комитет Обороны, Ставка, фактически дублируя Генштаб. Не от жира. Да-да, тот самый случай, когда «война – слишком серьёзная штука, чтобы доверять её генералам». Вот когда Сталин взял на себя ещё и армейскую лямку. Не от мании величия, а потому что надо. Проикали всё, что могли. Надо было выправлять. Надо было бить палкой это стадо крупнозвёздных зазнаек.

Так кто виноват? Сталин! Тиран. Деспот. Всю армию расстрелял, обезглавил. Сталин? Кто нас этому научил? Великий Симонов. Честь и хвала ему! Тот самый, слово которому ещё не придумали. Подхалим. Хрущёву подлизал. Молодец. Да, он там не один. Их там – толпы до горизонта. Михалковых, Солженицыных и других воспетых. Нобелевских лауреатов, оскароносцев. Обласканных – врагами.

Добрый слишком дед Ёся! Слишком! Мало было одного Павлова. Там их тысячи – просили помазать затылок зелёнкой. Слишком мягкий. Кричать на себя позволял всяким Жуковым, Тухачевским. Позволял. Думал, что они то, что надо. Надо потерпеть. Амбиции – штука хорошая, но вредная. Надо потерпеть. Потерпел. Один, Тухачевский, сам признался, что немцам продался, Жуков – предал. Не во время войны. Позже. Хрущу продался. А какие мемуары написал – зачитаешься! Как маршал Жуков на Малую Землю летал советоваться с полковником Брежневым, согласовывать с ним военную кампанию будущего года. М-да.

Не тут. Тут Жуков – пропал. Может, мне опять в плен попасть? Может, найду его там? С моим-то везением! В глаза ему взглянуть. Не, не стоит. Был бы он у немцев – уже на весь мир бы шумели – как же, в плену сам Жуков – гроза японцев! Молчат. Значит – не знают о его судьбе. Или уламывают, как Власова. Вот это поворот будет! А предателей будут не власовцами называть, а жуковцами. Бр-р, не хотелось бы. Маршал Победы всё же. Пусть, что только для меня и кучки вот этих хроно-«зайцев».

Погоди-погоди! Очень яркая мысль, как ящерица, вильнула хвостом и спряталась в траве. В руках только хвост. А мысль очень важная. Но только «хвост» остался. А что за мысль?

А-а, Жуков, незабвенный! И чё Жуков? А-а, вот что! Не вяжется мужество этого полководца и участие в заговоре Хрущёва. Вот не вяжется логически – и всё!

Я что заметил – человек или обладает мужеством и стойкостью, или он – гнида. Не бывает, что сегодня он – гнилой, а на следующий день – герой. Не бывает так. И наоборот – не бывает. Что-то не то с участием Жукова в силовом прикрытии дворцового переворота Хрущёва. Где-то ложь! Не участвовал? Вроде участвовал. Берию – арестовали и расстреляли. Вопрос по отравлению Сталина – открыт. Мог Жуков участвовать в убийстве Берии? Мог. Запросто! В убийстве Сталина – не идёт! Не вяжется моё о нем психологическое представление и его участие в заговоре. Не мог Жуков пойти против Сталина. Да, Жуков не был святым. Тоже выпить любил, к бабам был слаб, ручонки липкие. Но не падла он!

И вообще – этот заговор весьма странный. Как и личность самого Хрущёва. Тоже не святой. Да, «не догонял» он замыслов Сталина, потому так криво воплощал их в жизнь. Что хрущёвки, что целина, что кукуруза. С кем не бывает? Мало кто понимает замыслы Сталина. Они настолько глубоки, что все, кто пытается в них разобраться, чувствуют себя умственно недоразвитыми. Но разве замыслы Хрущёва были гнилыми? Разве Хрущёв заботился о своём кармане? Нет. Он был коммунистом. Таким же аскетом, как и Сталин. Все хрущёвские начинания были кривыми, выглядели тупыми, смешными, но они все имели благое намерение. Хрущёвки – крыша над головой, целина и кукуруза – обеспечение продовольствием и кормами для скота. Космос, перевооружение армии, истерика с туфлёй – защита интересов страны. Что в этом плохого? Да, смешно, да – тупо. Но гниль где?

Единственное – тот самый съезд партии и «культ личности». А отсюда производные – ментальный раскол народа и элиты, разрыв с Мао и Тито, посчитавшими случившееся подлостью. Это единственное.

Попаданцы тут «привезли» много «мусора» из Интернета. Несколько материалов по этой теме. Заинтересовался. Почитал. И опять то же ощущение нелогичности.

Хрущев страшно боится читать этот злополучный доклад. Настолько боится, что съезд распустили. А потом вернули. Зал – пустой. Поведение Хрущева типично для человека, что делает то, что ему не хочется, но его заставили. «Разоблачение культа личности» – инициатива не Хрущева. Кто мог его заставить? Англичанка? Да ну на! Хрущёв – не Горбачёв. Это Горбачёв – был гнилым дамским угодником, да ещё и на крючке, благодаря предкам. Хрущ имел достаточно личного мужества и не имел уязвимостей перед врагом. Кто мог заставить Хрущёва? Кто? Если он Берию – расстрелял – не боялся. Партия? Чё? Аморфное образование. Фамилия! Хрущёв настолько боялся только одного человека – Сталина. Сталин заставил Хрущёва разоблачить культ самого себя?

Я сошёл с ума! Точно!

Хотя!.. Есть у человечества уже такая модель поведения. В Книге Книг описана. Был один философ. У него – двенадцать учеников. Из них один – самый любимый. И вот философ собирает своих учеников и объявляет им, что его завтра арестуют, осудят и казнят. Ученики кричат, что не допустят! А философ им раздаёт команды – самый старший из них лично от него отречётся. Более того, этот ученик, являющийся, по совместительству, ещё и первосвященником этого святого города, лично осудит Учителя на казнь. А самый младший, самый любимый ученик прямо сейчас пойдёт и «стуканёт» на Учителя местным держимордам. Получилось – как задумывалось. Учитель был казнён, душа его покинула тело. Учитель – вознёсся. Всё по плану!

Эк меня торкнуло! Лечиться вам надо, товарищ полковник! Тяжёлыми психотропными препаратами надо мозги ставить на место! Это ж надо такую хрень удумать! Определённо – лечиться!

Да что я голову-то забил? Выведем «попаданцев», выйдем к «своим», Кельш – доложит, не от вредности характера, а по должностным обязанностям – доложит, он не стукач, конечно, но доложить обязан, и закроют меня в тихом и спокойном месте. Где птички поют и стены – мягкие. Отдых. Мечта!

Да и что это я вдруг расхандрился? Творческих личностей вспомнил – продажных девок империализма, ха-ха! Хрущёва какого-то! Да, в древние еврейские сказки занесло!

Давненько не было хорошей драки, вот что! Надо, надо противника проведать! Вдруг скучает? Нехорошо это, заставлять кого-то ждать. Ждать, мучиться, продукты переводить, кислород в двуокись превращать.