Российский колокол № 3–4 (40) 2023

Третий психолог уверял, что враждебность (хоть и не сразу) исчезнет при эмпатических ответах, и рекомендовал упражнение «Разговор с незнакомцем».

– Будьте внимательны и доброжелательны к окружающим, – убеждал он Романа. – Заведите непринужденную беседу с неприятным незнакомцем в очереди в магазине или улыбнитесь человеку, сидящему напротив вас в метро. Нужно поставить себя на место собеседника, сопереживать ему, воспринимать его внутреннее состояние.

Роману не приходилось стоять в магазинных очередях, в метро он тоже бывал редко. Самым неприятным человеком на тот момент был для него сам третий психолог, который мужчину откровенно бесил. Поэтому Роман в непринужденной беседе со специалистом искренне сказал:

– Вот поставил я себя на ваше место и думаю: вы правда такое чмо или придуриваетесь?

Ответ психолога эмпатией не блистал, что способствовало досрочному завершению тренинга. Навсегда.

Четвертый психолог заставлял клиента выполнять упражнение «Стать зеркалом» и уверял, что для достижения эмпатии достаточно «зеркалить» своего собеседника: принять похожую позу, повторять особенности его мимики, в разговоре использовать сходные речевые конструкции. Попытка Романа применить советы психолога на практике привела к очень серьезному конфликту на «стрелке».

– Прикинь, – жаловался Роман, – я старался во всем подражать этому козлу, а он ствол выхватил – и ну орать, типа я его передразниваю.

Пятый психолог выбрал для клиента упражнение «Убежище», понижающее эмоциональное напряжение. Роман должен был во время конфликта или непонимания мысленно перенестись в «место полного покоя и комфорта» – придуманное убежище: личный остров, замок где-нибудь в параллельной вселенной, где ощущается полная безопасность.

Применение этого метода тоже закончилось полным фиаско. Недавно Роман, чтобы окончательно не рассвирепеть от неприемлемого предложения, сделанного партнером по бизнесу, замолчал и мысленно перенесся в придуманное убежище. Возникшая в беседе пауза была неверно понята соратниками. Они потом очень строго предупредили товарища: если он продолжит обдалбываться, ширяться и зависать в разговоре, дел с ним никто иметь не будет.

Клиент закончил свое печальное повествование, а Саня задумался, оценивая сложность поставленной задачи. Потом обратился к Роману:

– Представь, что вот там, – Мурзин показал на шкаф, – находится неприятный для тебя человек.

Круглое добродушное лицо Романа преобразилось: губы сжались, ясные голубые глаза потемнели, сузились и заблистали сталью.

– Что бы ты с ним сделал, если б мог? – осторожно спросил Саня, уже предугадывая ответ.

– Урыл бы, – честно ответил клиент.

– Так, достаточно, – прекратил эксперимент Мурзин.

А Роман печально подытожил:

– Вот такая хренотень получается… И каждый психолог, блин, требовал: ты их пойми, полюби. Ну как я могу их любить, если терпеть ненавижу?

– И правильно, не люби, – серьезно согласился Мурзин. – Совершенно незачем их любить. Мы тебя по другой методике лечить будем: «Дрон-пять».

Методика «Дрон-пять»

Название методики Саня придумал сходу. Она была производным от фамилии его учительницы математики – Дроновой.

В школьные годы Мурзин пребывал с ней в затяжном конфликте. Однажды математичка почему-то заподозрила его в краже и уничтожении контрольных работ. Хотя Саня не имел к этому происшествию никакого отношения, Дронова почти все два года, оставшиеся до окончания среднего учебного заведения, регулярно подвергала его публичным унижениям. Она коверкала фамилию Мурзина, забывала выставить оценку за ответ (да и сами оценки обычно занижала), жаловалась классному руководителю на плохое поведение ученика.

Всякий раз перед уроком математики Саня ощущал тревогу, безысходность и затаенную тоску. А при виде учительницы он испытывал сильнейшие негативные чувства, для описания которых идеально подходило Романово «терпеть ненавижу». Но однажды, незадолго до выпускных экзаменов, положение в корне изменилось.

В очередной раз получив несправедливое замечание от математички, Мурзин не выдержал и неловко огрызнулся, за что немедленно был выгнан из класса.

Он стоял в коридоре у окна, смотрел на скользкий серый тротуар у школьных дверей, по которому, спотыкаясь, спешили куда-то редкие прохожие. И вдруг представил, как толстая и неуклюжая Дронова скользит на ступеньках и с размаху падает на лед. Тяжелая сумка отлетает в сторону, пальто распахивается, юбка задирается и обнажает кривые ноги в рваных чулках и уродливых старомодных рейтузах жизнерадостного желтого цвета. Такие желтые рейтузы, огромные, как чехол от танка, частенько сушились на веревке в ванной у Володи Белкина, соседа по парте, с которым Саня вместе готовился к занятиям. Рейтузы принадлежали Володиной бабушке, суровой мощной старухе с грубым командирским голосом. Ее Мурзин тоже не любил и побаивался, поэтому сейчас картинка учительского позора получилась особенно живой и яркой.

Саня невольно улыбнулся и вдруг понял, что больше не боится математички. Он решительно распахнул дверь класса и отправился на свое место.

– Мурзин, тебе никто не разрешал садиться, – возмутилась Дронова.

– Ну так разрешите, – спокойно заявил Саня.

Учительница опешила и строго воззрилась на Мурзина, выбирая слова для ответа. Но запнулась под бесстрашным, насмешливым взглядом ученика. Саня смотрел ей прямо в глаза и улыбался, будто знал про математичку что-то тайное и стыдное.

– Ладно, садись, – недовольно буркнула Дронова.

С этого дня она никак не проявляла своего неприязненного отношения, даже старалась спрашивать Мурзина как можно реже. А на экзамене поставила заслуженную «четверку». Правда, не «пятерку», о которой тот мечтал. Про желанную «пятерку» Саня помнил, поэтому и внес ее сейчас в название тренинга.

Вдохновленный воспоминанием Мурзин решил применить авторскую методику к своему первому клиенту.

– Смотри, – объяснял он Роману, – когда видишь неприятного человека, не старайся его любить. Наоборот, представь в самой глупой, дикой, смешной, нелепой ситуации.

– В какой ситуации? – не понял Роман. – Я, может, его в первый раз вижу…

– Ничего, это не имеет значения. Придумай.

– Типа он облажался и ты это просек? – догадался Роман.

– Нуда.

– А если я не знаю, где он облажался?

– Сделай вид, что знаешь. Каждый человек в своей жизни где-нибудь когда-нибудь да облажается. Твое дело – все это четко представить перед разговором. Просто смотри на собеседника спокойно и уверенно, будто что-то про него знаешь. Можешь даже улыбаться. Тебе станет смешно – и сразу урыть расхочется. Так по методике положено, – уверенно соврал Саня.

– А «Дрон-пять» почему? – поинтересовался клиент. – Про дрон ясно: типа летит и сверху все сечет. А «пять» зачем?

– Пять секунд тебе на то, чтоб картинку выбрал и представил. Давай, пробуй!

Роман задумался и с сомнением спросил:

– И Поперечного можно?

– Кого? – удивился Мурзин.

– Ну, Вову Поперечного, он Павловский рынок держит. Можно?

– Можно, – твердо заявил Саня.

Роман напрягся, и вдруг лицо его озарилось светлой улыбкой.

– Представил?

– Ага!

– А что представил? – уточнил Мурзин.

Роман покосился на неплотно закрытую дверь кухни, потом встал и зашептал Сане на ухо.

Оба засмеялись.

– А еще можно? – воодушевился клиент.

– Конечно, – согласился Саня. – Пять секунд – не забыл?

– Ага, я еще одного сейчас… – деловито сообщил Роман.

Он сосредоточился и вновь просиял радостью.

– Ну, и что ты чувствуешь? – поинтересовался Мурзин.

Роман не в силах подобрать слова только восхищенно покрутил головой, вздохнул и торжественно пожал Сане руку.

– Да, крутяк! В натуре – Питер.

– Обращайтесь, – с облегчением улыбнулся Саня и даже шутливо поклонился.

Роман стал расплачиваться за тренинг и шелестел купюрами так долго, что Саня даже боялся поверить в реальность заработанной суммы.

Вдруг лицо клиента помрачнело.

– Свалишь скоро, – печально заключил он. Потом с робкой надеждой поинтересовался: – Может, тут зацепишься? С хатой порешаем!

– Мне тут уже порешали, – невольно вырвалось у Мурзина.

Он рассказал печальную историю о вероломном соинвесторе застройщика. Роман недоверчиво покрутил головой.

– Прям так за границу рванул? – засомневался он и уточнил: – И бумаги есть?

– Есть, – подтвердил Саня. – Бумаги остались. Как раз подтереться…

Оба помолчали.

– Ну, бывай! – Роман еще раз пожал Мурзину руку.

Потом стукнул в дверь кухни, и скоро вся троица громко затопала вниз по лестнице.

В комнату вернулась встревоженная Катя. Девушка подозрительно разглядывала довольное лицо Сани. Но, увидев плотную пачку денег, заметно повеселела.

– С почином тебя! – поздравила она Мурзина. – Надо же, конкурента впустила на свою голову!

– Будем праздновать! – объявил Саня. – Сейчас Горшка позовем…

– Нет, давай завтра. Сегодня мне надо пораньше домой попасть, – возразила Катя.

– Завтра так завтра, – согласился Саня.

Проводив психологиню, Мурзин даже не подошел к скрипучей кушетке за шкафом. Он важно развалился на диване «для клиентов» и быстро уснул.

Долгое-долгое утро

Долгое-долгое утро началось рано. В семь утра в дверь позвонили.

На пороге стоял неприметный вертлявый парень в дорогом костюме. Он по-хозяйски прошел к старенькому Катиному принтеру, строго потребовал у Сани документы на квартиру и незамедлительно снял с них копии. После чего так же быстро удалился, бросив через плечо загадочное:

– Ждите ответа!

В восемь утра позвонила Катя и сообщила, что у младшего сына температура, поэтому она останется дома до прихода врача. И ехидно добавила, что теперь Саня, как коллега, вполне сможет заменить ее на приеме. При этом даже не уточнила, когда и кто именно должен сегодня прийти на тренинг.

Мурзин хотел было расспросить о грядущих клиентах подробнее, но потом передумал. Он справедливо и небезосновательно рассудил: если вчера смог поладить с «авторитетом», то сегодня справится с любым сложным случаем.

В десять часов утра пришла женщина с печальным лицом, которая, как вспомнил Саня, пыталась стереть из сознания картинку негативной ситуации. Увидев на месте психолога незнакомого молодого человека, клиентка испуганно остановилась на пороге и неуверенно сообщила, что придет в другой раз.

Но Мурзин, следуя «питерской» легенде, жаждал продолжения своей недолгой психологической практики, поэтому располагающе улыбнулся и предложил:

– Мне хотелось бы вам помочь. Может быть, я смогу справиться с вашей проблемой?

– Едва ли, – без улыбки ответила грустная незнакомка.

– А всё-таки? Расскажите, что вы пытаетесь забыть? – опрометчиво спросил Саня и ужаснулся своей промашке. Не следовало говорить о том, что он узнал, прячась за шкафом, ведь на психологических тренингах не бывает посторонних.

Но клиентка не удивилась вопросу, только таким же тусклым безжизненным голосом спросила:

– А что, это так заметно? Что я пытаюсь что-то забыть.

– Да, – важно согласился Саня, – поэтому я и хочу помочь вам. У нас в Питере применяют новые передовые тренинговые методики. Может быть, это как раз ваш случай.

– Может быть, – без выражения отозвалась женщина.

Она прошла в комнату, равнодушно и привычно опустилась на знакомый диван. Потом обернулась к Мурзину.

– Ну, и что? Опять стирать ситуацию будем?

– Как вас зовут? – вместо ответа спросил Саня.

– Ирина.

– А меня-Александр. Какую негативную ситуацию вы хотите забыть? Ответьте коротко, одним предложением.

– Я хочу забыть мужа, который через девять лет брака от меня ушел.

Саня задумался и осторожно поинтересовался:

– А что вы уже делали, чтобы его забыть?

– Вещи его выбросила, подарки вернула, ситуацию «стирала». С общими знакомыми не встречаюсь. Только мать его мне звонит иногда.

– Зачем? – поразился Мурзин.

– О нем рассказывает, прошлое вспоминает.

– Так, – обрадовался Саня. – А сами вы ей не звонили?

– Нет, конечно! Мне после ее звонков жить не хочется.

– А не говорили, чтобы она вам звонить перестала?

– Неудобно как-то. Она уже немолодая. Скучно ей, наверное.

– Зато вам «весело», – возмутился Мурзин. – Наберите ее номер, пожалуйста.

– Я не буду ей звонить. Я не могу!

– Зато я могу! – разозлился Саня. – Как ее зовут?

– Алла Викторовна. Но это неправильно, не надо…

– Звоните! – решительно приказал Мурзин.

Он взял из рук Ирины телефон и строгим, «официальным» голосом веско произнес:

– Алла Викторовна, вас беспокоит Александр, муж Ирины. Да, муж. Прошу вас никогда больше не звонить Ирочке. У нее другая семья и другая жизнь. А вы и ваш сын – прошлое, о котором не стоит вспоминать. Надеюсь, вы меня поняли и не будете больше нас беспокоить.

Саня вернул телефон Ирине, которая смотрела на него печально и растерянно, не веря собственным глазам.

Потом прошептала:

– Что же вы наделали?

– Стер негативную ситуацию. Вы ведь этого хотели?

Женщина промолчала. Затем медленно поднялась с дивана.

– Я пойду, наверное…

Саня загородил ей дорогу:

– Нельзя так, слышите! Посмотрите на себя! Вы же как больная живете!

– Я не живу. Устала жить. Да и не больная я – скорее, мертвая.

– Господи! – заорал Мурзин. – Из-за мудака себя хоронить! Вы молодая, красивая!

– Вот ваш гонорар, – перебила его Ирина и протянула деньги.

– Да не возьму я ничего, если вы сами себе помочь не хотите! Купите ерунду какую-нибудь женскую, в парикмахерскую сходите! Или просто пропейте эти деньги-с подругами или с друзьями! Есть же в вашей жизни нормальные люди! Вот с ними и пропейте!

Саня выговорился и замолчал. Женщина положила деньги на столик и молча двинулась к выходу. Мурзин вскочил и засунул скомканные бумажки ей в сумку.

– Подождите! Это важно! Осталось в вашей квартире от него еще что-то живое? Не вещи, а животное или растение, которое вместе покупали?

Он сам не знал, почему сейчас спросил об этом у Ирины. Казалось, кто-то умный и понимающий подсказывает Сане, как ему поступить и что сделать, чтобы растопить лед в глазах женщины, уставшей жить.

Ирина остановилась на пороге и внимательно посмотрела на Мурзина.

– Ну, нет, пожалуй, – неуверенно произнесла она. И добавила: – Может быть, цветок? Ярко-красная герань в горшке. Мы вместе покупали. Он эту герань называл «мещанским символом». Да, цветок.

– Цветок! – обрадовался Саня и скомандовал: – Немедленно убрать цветок! Выбросить, отдать кому-нибудь, подарить! Мне, например, подарите, – предложил он компромиссный вариант и с радостью заметил, как на тонком лице женщины медленно проступает бледное подобие улыбки.

– Спасибо, – тихо произнесла Ирина. – Еще не знаю, как поступлю. Но вам-спасибо!

Мурзин закрыл за ней дверь и посмотрел на часы: одиннадцать. А кажется, целый день прошел… Как же он устал этим долгим-долгим утром!

Долгий-долгий день

В полдень приехала недовольная и уставшая Катя.

– Ты смотри, не забудь – сегодня вечером у нас праздник! Давай Горшку звонить, – напомнил Саня.

– У кого как, – невесело отозвалась психологиня. – Мои два праздника со мной навсегда, и в этот вечер тоже.

В подтверждение зазвонил телефон.

– Да, моя лапочка! – заворковала Катя. – Что сделал? Ах ты, свинья такая! Подожди, я скоро приеду, уши тебе надеру, скотина! – Потом грустно добавила: – Вот такой он, вечный праздник материнства – чтобы жизнь медом не казалась.

– Да, – неопределенно заметил бездетный Мурзин и уточнил: – Есть еще на сегодня желающие подвергнуться психологическому воздействию?

– Да. Но позже, после обеда. Там очень простой случай.

– Хорошо! – обрадовался Саня. Сложного случая после грустной Ирины он сегодня уже бы не выдержал. – Ладно, Катя, счастливо тебе со спиногрызами разобраться. Вот, держи! – Мурзин протянул ей несколько крупных купюр.

– Куда столько?! – удивилась и обрадовалась психологиня.

– А как же! Мы, питерские, не жадные!

Катя засмеялась и поспешила домой, к детям. А Саня расположился на диване в ожидании «очень простого случая».

Через два часа раздался звонок, возвестивший о приходе долгожданной клиентки. Ею оказалась уже знакомая Сане Антонина Матвеевна, страдающая от ценностной несовместимости с молодым поколением. Она нисколько не огорчилась отсутствием Кати. Похоже, клиентке было все равно, кому именно жаловаться на своих близких.

На этот раз невестка возмутила пожилую женщину оскорбительным поздравлением с юбилеем:

– Представляете, она мне сказала: «Как прекрасно, что вы в вашем возрасте сохранили острый ум, зрелую память и здравый рассудок!»

– Ну и правильно, – одобрил Мурзин, не постигший глубинной сути ситуации.

– Как это правильно? – воскликнула Антонина Матвеевна. – Вы поняли, молодой человек, что именно было сказано? Она радуется, что я еще не сошла с ума и память не потеряла!

– Конечно, радуется, – подтвердил Саня. – Она же любит вас, переживает. – И добавил некстати: – Моя бабушка в последние годы болела, никого уже не узнавала. Подхожу к ней, а она смотрит куда-то в стенку и чужими именами меня называет, все время разными. Вот это страшно! А у вас – все хорошо. Вы здоровы, близкие рядом. Любят вас, заботятся.

Антонина Матвеевна в растерянности замолкла. Похоже, она никогда не рассматривала сложившиеся семейные отношения в такой плоскости. Но не для того женщина посещала специалиста, чтобы убедиться в отсутствии серьезных психологических проблем! Поразмыслив, она нашла новый повод для обиды:

– И внучка, Олесечка, совсем меня не любит. Я ей купила такие штанишки теплые, чтобы зимой под джинсы надевать. Она меня поблагодарила, поцеловала даже. А вчера я на дачу приехала и вижу: валяются эти штанишки в куче мусора. Выбросила внучка мой подарок!..

– Вот видите! – перебил клиентку Саня. – Внучка вас очень любит! Может, ей эти штаны не понравились или по размеру не подошли. У меня сестра, знаете, как орала, когда родители что-то не то покупали? А ваша поблагодарила и ничего не сказала, чтобы не расстраивать. Спрятала и выбросила потихоньку. Хорошие они у вас: и невестка, и внучка.

Антонина Матвеевна с удивлением и возрастающим интересом смотрела в честные глаза Сани, а он продолжал:

– Вы поймите, не всегда человек может высказать всё, что на душе лежит. Вот я приеду в отпуск к родителям и вижу, что они постарели сильно. Так жалко – а ведь не скажешь, что выглядят плохо. Наоборот, смеёшься, радуешься, а у самого ком к горлу подступает. Подумаешь – не дай Бог что случится! И они тоже улыбаются через силу, хорохорятся, чтобы меня не огорчать. Так и врем друг другу. Ну, может, и не совсем врем – может, мы так любовь свою прячем.

Саня посмотрел на замолчавшую клиентку. В глазах женщины стояли слезы.

– Спасибо, деточка! – прочувствованно произнесла Антонина Матвеевна. – Вы правы. Конечно, все у меня хорошо. Просто каждый проживает свою жизнь, а не чужую. Никто в этом не виноват. И не надо ни на кого обижаться.

– Подождите, Антонина Матвеевна! – спохватился Саня. – Может, упражнение какое сделаем? – И тут же испугался, потому что не знал, какое упражнение поможет близким людям слышать, понимать и принимать друг друга такими, какие они есть.

– Нет, не нужно, спасибо вам. Вы уже мне помогли. Помогли понять главное: я очень счастливая.

После ухода клиентки Саня долго стоял у окна и вглядывался в сгущающиеся сумерки. Настроение у него было совсем не праздничным, поэтому приглашать в гости Горшка Мурзин не решился.

Было стыдно перед клиентами из-за своего дурацкого розыгрыша, который все восприняли как новое слово в науке. Мурзин искренне жалел и Антонину Матвеевну, и Ирину, и даже Романа. Ведь эти люди открыли ему свои тайны, а он вломился в чужие души грязными сапожищами, затеяв глупую и опасную игру.

Какое право Мурзин имеет давать советы, когда сам толком не знает, как и для чего жить? Потерял и любовь, и работу, прячется за чужим шкафом, как таракан, а других жизни учит…

Саня вспомнил о своей смешной и веселой «кошечке», неожиданно громко мяукнул и чуть не заплакал от жалости к себе и к далекой одинокой Милочке.

Он подошел к темному окну и удивился. Весь микрорайон погрузился во тьму. Притаившиеся в темноте пятиэтажки казались причудливой мозаикой в загадочном призрачном мире.

«Когда Бог выключает свет», – вспомнил Мурзин и решил, что нужно выбираться из темноты. Ведь у каждого – своя «темнота»: предательство любимых, непонимание близких, неумение общаться с людьми.

Выбираться из «темноты» нужно каждому самостоятельно, не надеясь, что Бог когда-нибудь включит свет.

Саня долго стоял у окна, вглядываясь в темноту, и перебирал в памяти свои слова и действия на психологических тренингах. Так он постепенно успокоился. Да, Мурзин не владел специальными знаниями и навыками. Но, с другой стороны, он и не смеялся над своими клиентами, был честным и открытым, говорил то, что раньше, наверное, не решился бы высказать никому из знакомых – тем более никому из незнакомых людей. Саня как умел помогал людям выбираться из их «темноты» и сам выбирался из своей «темноты», полз и карабкался вместе с ними. Он улыбнулся в темное окно и решил, что всё не так уж плохо:

– Если Бог выключает свет, то он просто дает нам время выспаться.

И пошел спать. Конечно, на диван «для клиентов».

Из темноты

Приняв решение выбираться из «темноты», Мурзин даже не предполагал, что события будут развиваться так стремительно и неожиданно.

Ранним утром на трудовую психологическую вахту заступила мрачная, заспанная Катя. Саня, в очередной раз осознав неуместность своего пребывания за шкафом, поспешил освободить помещение. Однако был остановлен в дверях толстым приземистым качком. Мурзин даже не успел испугаться, когда качок вежливо уточнил:

– Это вы питерский?

– Да, – не стал отпираться Саня и смело взглянул гостю в глаза. Правда, при этом сердце у него, вопреки расхожей фразе, не ушло в пятки, а затрепетало где-то на уровне живота.

– От Романа, – лаконично сообщил качок и протянул некий документ на фирменном бланке.

Саня вгляделся: это было приглашение застройщика на общее собрание дольщиков.

– Сегодня в двенадцать часов, – уточнил гонец. Потом, подождав, пока Мурзин переварит эту неожиданную новость, добавил: – И еще: вот ключи от квартиры, вот адрес. А то вы как два медведя в одной берлоге…

После этой странной фразы качок исчез так же быстро и незаметно, как и появился. Саня вернулся в квартиру и молча протянул Кате приглашение на собрание. Катя прочла и подтвердила, что это не сон и не галлюцинация – как и ключи, и бумажка с адресом.

– Видно, понравился ты бандитам, – ворчливо заметила Катя с легкой профессиональной завистью. Но тут же порадовалась за конкурента: – Зато своя квартира будет, практику сможешь вести.

Саня сейчас не решился даже думать о том, насколько «своей» станет эта неожиданно свалившаяся на его голову криминальная квартира. И на каких условиях она будет ему предоставлена. Голова шла кругом, и Мурзин чувствовал, что самостоятельно с ситуацией не справится. Чтобы не мешать клиентам, он спустился вниз на два этажа и растерянно позвонил в квартиру Горшкова.

Витя собирался на работу, но встретил Мурзина с искренней радостью. Прочитав документы и позвенев ключами, правдоруб деловито набрал знакомый номер и печально сообщил:

– Петр Иванович, я даже не знаю, на сколько сегодня на работу опоздаю. Может, совсем не приду. Пока я на даче был, у меня трубу прорвало. Соседей снизу залил. Ругаются, судом грозят. У них в ванной кафель полностью со стены отошел, а в коридоре…

Про коридор начальник опять слушать не стал, и Витя удовлетворенно заключил:

– Ну вот, сейчас пойдем.

– Да, Горшок, ты не меняешься! – засмеялся Саня.

– А что такого? – возмутился правдоруб. – Я никогда не вру. Знаешь, как я соседей однажды залил? Еще в институте, когда с родителями жил. Давай, собирайся – и двигаем, а то опоздаем.

Друзья двинули. На собрании шумела и толкалась огромная толпа уже необманутых дольщиков, которые с трудом обретали веру в чудесное торжество справедливости.

Всегда аккуратный и даже щеголеватый, в этот раз застройщик был небрит и выглядел непрезентабельно в помятом костюме и пыльных туфлях. В его выступлении не слышалось радости от вновь обретенных средств для завершения строительства. Во время доклада застройщик нервно косился куда-то в сторону, где сидела группа крепких молодых парней, которых Мурзин никогда раньше на собраниях не видел. Один из этих парней потом подошел к Сане и вежливо спросил: