Депрессия. Торг. Писательство

Мне было девять, когда мой рассказ напечатали в газете. И я тогда выиграл тот конкурс «ФантАс», потому что мой «Человек без стыда» оказался лучшим из того, что публиковалось там в течение года. Но как раз тогда сгорел мой дом, семья перебралась в общежитие в другом районе, так что про свою победу я узнал гораздо позже – когда уже был толстым.

Значит, толстеть я начал где-то в девять-десять лет, получается. В одиннадцать я уже совершенно точно был толстый – это заметно на фото из газеты «Черный кот», корреспондент которой провел целое расследование, чтобы все-таки отыскать победителя их конкурса. Номер с той фотографией (в общажной комнатушке, на фоне полки с книгами) у меня тоже есть, а статья обо мне так и называлась: «Награда нашла победителя».

Одиннадцать лет – тот самый период, когда детишки уже начинают корчить из себя взрослых, перенимая у тех все самое худшее. Драки, издевки, унижение – все это по-настоящему начинается как раз в этом возрасте или немного позже. И если вам не повезло так же, как мне, то это сопровождает вас вплоть до выпускного класса, заставляя порой всерьез подумывать о суициде.

Каждый писатель (если он чего-то стоит, как писатель, конечно) в каком-то смысле – коллекционер слов. Потому что все мы, знаете ли, любим пополнять свой словарный запас. И наше время подарило нам массу новых словечек, таких как «харассмент», «абьюз» и «токсичность». Но в детстве – в тот мой «толстый» школьный период – я ничего из этого, разумеется, не знал. Я знал другое. Страх, стыд, стеснение, дискомфорт. Боль. «Эй, кабан!», «слышь, иди сюда», «деньги есть?», «а если найду?» и тому подобное. Однажды мне приснилось, что я избиваю до полусмерти кого-то из своих обидчиков (да, и такое в альбоме воспоминаний у меня тоже есть). Однажды я хотел взять с собой в школу нож, чтобы убить кого-то из тамошней гопоты. По счастью, не взял, и трагедии не случилось. На самом деле, спасибо маме, которая поговорила со мной и подсказала, как лучше быть. Ее совет реально помог мне тогда. Помог избавиться от ЛИШНЕГО ВЕСА – а комплексы, уж поверьте, давят ОЧЕНЬ сильно и отягощают побольше, чем килограммы жира.

Но это еще не совсем та метафора, к которой я вас веду. Мы шагаем по дорожке из таких вот метафор-плиток, от альбома с воспоминаниями к лишнему весу, как чему-то большому (простите за каламбур). Надеюсь, вы все сами поймете, когда придем. Уже совсем скоро – маячки расставлены.

Я не могу сказать, что был самым третируемым ребенком в классе или школе. Многим приходилось гораздо хуже – их пугали, били, отнимали карманные деньги. Заставляли делать всякое. Их реально обыскивали, а они терпели эти унижения – день за днем. В той школе орудовала целая банда малолетних наркоманов без стыда и совести… и когда-нибудь я обязательно об этом напишу. Но сейчас о другом.

Мне во многом было легче, чем другим париям – потому что парией как таковым я и не был. Ну почти не был. Где-то удавалось спастись за счет юмора и неплохо подвешенного языка. Но мне все равно было тяжело, ведь за хохмами скрывались страхи и комплексы обычного толстого мальчишки из довольно бедной семьи. Все это тоже было «лишним весом», от которого удалось избавиться далеко не сразу.

Тетрадки с рассказами – вот что меня тогда еще спасало. И, разумеется, книги. Я читал «Они жаждут» Маккаммона и «Жребий» Кинга – и находил там таких же, как я, юнцов, у которых комплексов было больше, чем прыщей. Которые сталкивались со схожими проблемами и с чем-то еще худшим, но выходили из битвы победителями.

И еще со мной оставалась моя мечта – стать писателем.

Я работал над собой в этом плане. Мне было интересно. Я читал не только художественную литературу, но и все статьи, предисловия, послесловия, все интервью и документальные труды с советами о том, как надо писать, какие писательские приемы и техники существуют. Все, до чего только мог дотянуться в эпоху, когда Интернета в России еще не было. И даже там, где вроде бы никаких рекомендаций начинающим авторам не содержалось, я пытался найти что-то, что мне как будущему писателю могло пригодиться.

Все это пополняло мой альбом, но, знаете, это был уже другой альбом – или какой-то новый раздел в прежнем. В отличие от кучи «кармашков» со всякими ненужностями, которые попадали туда совершенно случайным образом, в этом разделе я сберегал то, что считал крайне важным и прямо-таки необходимым для себя.

Вероятно, со временем у всех нас появляются несколько таких альбомов памяти, помимо основного. В них мы храним то, что считаем полезным. Чем дольше живешь – тем больше у тебя таких альбомов… а когда-то их становится СЛИШКОМ много.

Тут мы подступаем наконец к главному, о чем я хотел бы вам сказать.

Понятно, что я усиленно впитывал в себя теорию писательства. Но я также и продолжал писать – сначала в тетрадках, потом на пишущей машинке, потом в домашнем компьютере. Пытался применить на практике советы мастеров.

Одним из таких советов меня – и тысячи других начинающих – оделил Стивен Кинг. Дословно не процитирую, но смысловой посыл заключался в том, что «надо убирать из текста лишнее». И, мол, «если видишь что-то, без чего текст может обойтись, – удали».

То был очень дельный совет. Мысль из тех, что открывают вам глаза. Мне он и сейчас кажется отличной рекомендацией, но…

Кинг, образно говоря (мы же все еще крутимся тут среди метафор, да?), посоветовал авторам «сбрасывать лишний вес». Вот только я чересчур яро кинулся следовать заветам мэтра. С тем же успехом, похудев на тридцать кило, я мог бы не остановиться на достигнутом. Избавился бы еще от тридцатки. А потом еще – пока совсем бы не издох от истощения.

Так, следуя дельной вроде бы рекомендации, я убивал собственные рассказы, лишая их не только слов-паразитов, излишней атрибуции диалогов и тому подобных излишеств, но и вообще ВСЕГО, без чего смысл текста не терялся.

Это высушивание собственной прозы продолжалось у меня несколько лет параллельно с попытками где-то опубликовать свои сочинения. Иногда даже такие публикации случались, но среди них не имелось ничего, чем можно было бы всерьез гордиться. Какие-то фэнзины, полулюбительские малотиражки (простите, «крафтовые» издатели, и не сочтите это неуважением к вашему делу, но плох тот автор, который гордится, что его опубликовали тиражом в пару сотен экземпляров), малопонятные эмигрантские листки, выпускающиеся где-нибудь в Греции… Я все ждал какого-то прорыва, выхода на серьезный уровень, а этого не происходило. И где-то из потаенных кармашков моей памяти снова выглядывал комплексующий, не уверенный в себе толстячок.

И так продолжалось, пока я не осознал две вещи.

Во-первых, судя по многим произведениям Кинга – он сам далеко не всегда следует своим же советам. Черт побери, некоторые из его текстов, особенно поздних, чертовски перегружены. А кое-какие представляют собой, по сути, многословную графомань. Что, конечно, не отменяет того факта, что он сочинил и множество отличных, мастерских историй, включая истинные шедевры.

А во-вторых… В какой-то момент я вдруг понял, чего не хватает моим собственным историям. Мяса и жира. Потому что, следуя завету кумира (а когда-то, безусловно, Стивен Кинг был для меня практически кумиром) и небожителя, я старался «отсечь все лишнее» и в итоге превращал свои рассказы в этакие ходячие скелеты – кожа да кости. В моих историях не оставалось ничего лишнего, что не работало бы на идею, но штука в том, что идею никогда не будет ЛИШНИМ раскрыть поглубже. Для чего вам может быть важно больше рассказать о своих персонажах и их быте, об их прошлом, о чем они думают. Об их страхах и мечтах. Совсем не обязательно (и даже плохо, так как это очень примитивный подход) подавать эту информацию в лоб, авторским текстом. Может быть, лучше подыскать иной подход, не столь прямолинейный – то есть, опять же, уделить внимание мелким деталям, добавить какие-то интересные, раскрывающие героев сцены. Не то чтобы плохо писать миниатюры, но нет нужды писать ТОЛЬКО их.

В конечном счете, понимание двух этих вещей – о Кинге и о себе самом – привело меня к тому, о чем я сейчас скажу вам. Кинг бывает ОЧЕНЬ многословен («словесный понос, Стиви, словесный понос!»), и поэтому для него совет «отсекай все лишнее, без чего твой текст может обойтись» – уместен. И даже жаль, что с возрастом он сам забыл об этом правиле, потому что ранние романы Кинга вроде «Долгой прогулки» – прекрасны и, на мой вкус, написаны куда лучше, чем толстенные поздние вещи. Но это Кинг. А я – не он. Я это я. И моим текстам требовалось прямо противоположное – им нужно было не «худеть», а «толстеть», чтобы обрести свой, оптимальный для них «вес».

Делает ли это совет Кинга бесполезным? Отнюдь. Просто всегда нужно не бестолково следовать каким-то правилам, а ПОНИМАТЬ, как и чему они служат – и насколько подходят конкретно вам в конкретных ситуациях.

Да, я все это написал для того, чтобы донести до вас эту простую мысль.

Но – следите за руками, чтобы понять, какой фокус мне тут удалось провернуть. Подводя вас к нужным выводам, я набросил несколько метафор, более или менее банальных – «альбом памяти», «коллекция слов»… и «лишний вес» страхов, комплексов, ненужной информации и вредных советов. Уже неплохо, как по мне, ведь это само по себе придало моему эссе больше глубины и смысла.

Кроме того, я исхитрился использовать в этом эссе кучу своих детских и подростковых воспоминаний – самых разных, от истории с коровьей лепешкой до моих взаимоотношений с отцом и матерью. Многое из этого вроде как проходило по разряду «никомуненужностей», «лишнего веса», но, смотрите-ка, пригодилось и помогло мне, как автору, решить целый ряд задач – например, достичь определенной интимной близости с вами, читателями.

Текст, изначальная «идея» которого заключалась лишь в том, что «не все советы одинаково хороши», в итоге говорит о чем-то гораздо большем, понимаете?

Вот в чем секрет «фокуса» (клянусь, это последняя метафора).

Оказывается, нет ничего стопроцентно «лишнего» или, напротив, необходимого. Нужными или ненужными ваши воспоминания, мысли, почерпнутые где-то советы и рекомендации, любой иной опыт в конечном счете делаете вы сами, а не кто-то другой. И да, иногда нужно худеть – это, в конце концов, полезно для здоровья. Но порой не помешает и набрать веса.

«Что ест ваш герой?»

Наит Мерилион

Эссе

Когда журнал «Рассказы» предложил мне написать эссе о писательских фишках, я сразу поняла, что буду писать про быт, еду и раскрытие героев через детали.

Все эти мелочи: что герой поел на завтрак, насколько горячим был кофе, позволяет ли себе герой выйти из дома в мятом свитере и почему он так не любит торговцев на рынках.

Зачастую мы увлекаемся важной миссией (если речь о героическом фэнтези), отношениями (если речь о любовном романе), стремительным сюжетом (если создаем, например, детективную или приключенческую историю) и забываем о том, что большую часть жизни занимают не великие подвиги и любовные потрясения, а каждодневные рутинные мелочи. Один не может уйти из кухни, не перемыв всю посуду, второй ест на ходу, вытирая перепачканные руки о штаны, – в этих мелочах прячется та самая «живость».

Героя прекрасно охарактеризует что-то вроде: «Мэли завидовали все вокруг, только никто не знал, что она позволяла себе носить носки с дырками и каждое утро тратила по часу на то, чтобы выпрямить непослушные кудряшки».

Одним предложением можно показать отношение общества к Мэли, отношение самой Мэли к себе и ту иллюзию, которую она создает. Можно показать и более глубокую травму Мэли, добавив драмы: «Мэли завидовали все вокруг, только никто не знал, что она позволяла себе носить носки с дырками и каждое утро выжигала непослушные кудряшки, пока те не принимали единственно приемлемую форму – прямую!».

То есть она уже не просто пытается себя поменять, она не принимает себя вовсе! Мэли не просто борется с кудряшками – она выжигает их; так мы увеличиваем градус эмоций, идем в глубину.

И все в деталях: носки с дырками, кудряшки. Мы не говорим напрямую, как Мэли к себе относится, мы это показываем.

Именно детали понятны читателю, они делают персонажа близким, живым, именно в них можно найти сходство со своей жизнью.

Детали – это крючки. Бытовые детали – крючки с наживкой!

Скажем, вот сидит наш герой, и раздается телефонный звонок, который ломает его жизнь.

Мы способны головой понять, что произошло нечто плохое. Но сопереживать герою мы начнем, если до звонка он будет не просто сидеть, а «жить».

Достанет пакет холодного сока и выпьет залпом, или будет стоять у плиты и варить кофе в турке, рассматривая пенку, или будет разрезать перец и бороться с прилипающими к пальцам семенами. Все это – знакомое нам – позволит начать испытывать к герою чувства. А потом дзинь! – и мы уже в какой-то степени ломаемся вместе с персонажем.

До своей писательской деятельности я была человеком крайне невнимательным. Мало кто поверит, но вот вам реальная история.

В университете моя подруга, которая два курса проходила брюнеткой, однажды запорхнула в аудиторию с волосами цвета сожженного безе! А я что? Машинально взяла у нее из рук злаковый батончик – банановый, мой любимый, и тут же начала говорить о том, что пару отменили и можно сходить на только вышедший «Мальчишник в Вегасе». И не потому, что я проигнорировала кардинальную смену ее образа. Нет! Я вечно витала в своих мыслях и не заметила новый цвет ее волос. А для девушки это вовсе не мелочь.

Чтобы емко описать те отношения с подругой, скажу так: она очень обиделась на меня. Вот прям очень. Но простила, как только я сделала брови домиком. А я сразу так сделала, потому что знала – сработает!

И не надо объяснять, что подруга сильно меня любила. А я позволяла себя любить.

О чем сейчас, например, очень жалею. Жизнь нас развела.

Я думала, она поступит в один из университетов Лондона или, на худой конец, Милана и будет покорять модную индустрию. А она переехала в другую страну. Не в Англию и не в Италию. И посвятила себя семье. Сейчас у нее трое прекрасных сыновей.

Кстати, вы заметили детали в описании подруги? Здесь, на мой взгляд, получилось одним сравнением показать сразу несколько характеристик. Волосы цвета сожженного безе – понятно, что волосы она сожгла, понятен цвет, такой карамельный. А еще безе – нечто воздушное, что тоже характеризует подругу. И все мы знаем, как сладко пахнет безе, – она предпочитала сладкие ароматы.

Далее мы видим, что я машинально взяла злаковый батончик, а она знала мои пристрастия. Это говорит о ее внимании ко мне и о том, что я воспринимала заботу как должное.

А теперь будет интересный момент. В описании выше я позвала подругу на «Мальчишник в Вегасе».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Сигнал тревоги. – прим. ред.