Смерть всегда рядом

– Спать можно. Сновидеть нельзя. Да перед визитом в Орден я бы и не решилась. Так что успокойся, ничего страшного с нами не случится. Кстати, ты, смотрю, вещи в нижней спальне оставил? Тебе там удобно будет?

При мысли, что в комнату придется подниматься по темной лестнице, Крис похолодел.

– Да, мне там нравится.

– А, наверное, и правильно. Обычно хранители наверху жили, там и кабинет…

Крис тут же поменял мнение:

– Тогда и я… тоже.

– Нет. Останься внизу. Ты не хранитель. Незачем тебе… гадости разные узнавать. Спокойной ночи! Я что-то устала.

Анна потянулась всем телом, руки взлетели над головой, разошлись в стороны, с губ сорвался хрипловатый стон…

– Я ушла!

– Что? – очнулся Крис. – А, да. Спокойной ночи!

Когда шаги на втором этаже затихли, он заменил лампочку, ругая себя, что не нашел времени сделать этого раньше. И провел ночь в спальне наверху, все время прислушиваясь к звукам. Шипения и зова не услышал, а вот Анна спала беспокойно: даже через стену слышались всхлипы и сонное бормотание.

***

Звонок в дверь прозвучал затемно. Крис долго не мог понять, что это за странные звуки. Но голос Анны, долетавший из-за двери, окончательно прогнал сон.

– Крис! – позвала она. – Ты еще спишь? Нам пора!

– Да-да, минутку! – молодой человек подхватил халат, оставшийся от прежнего владельца, и юркнул в душ – выходить в пижаме к женщине показалось недопустимым.

А Анна с кем-то разговаривала внизу. Слышался смех, то её, то мужской. Звенела посуда. По дому полетели запахи, разительно отличавшиеся от вчерашней вони: свежего кофе, ванили и яичницы!

– Я не знаю, как ты любишь… Поэтому пожарила, как себе! – Анна поставила на стол тарелку и кружку. – Сок будешь?

– Благодарю, не стоит! – Крис легким поклоном поздоровался с пожилым мужчиной. Тот ответил хмурым взглядом.

Анна заметила:

– Не сердитесь. Мальчик еще не привык!

Крис вспыхнул. «Мальчик»! Он всего на пять лет младше, в их возрасте это практически ровесники. С языка уже рвалась отповедь, но тут заговорил гость:

– Это он должен о тебе заботиться! А не наоборот. Разве не в этом его урок?

– Он не хранитель, – Анна сказала это так небрежно, что Крис едва не задохнулся от обиды: его, похоже, вообще не считают за человека.

– Я, вообще-то, не глухой!

– Гордыня – грех! – тут же сообщил гость.

Теперь, когда он повернулся, стала видна скрытая высоким воротом колоратка.

– Прошу прощения, падре, – склонил голову Крис, но священник заговорил о другом:

– Тебе не стоит завтракать. Да и воду пить не нужно. Надеюсь, один день выдержишь?

Насмешка в голосе задела, и Крис с вызовом вскинул голову. Но тут же снова опустил:

– Пост необходим для укрепления духа и смирения тела. Он мне привычен.

Автомобиль мягко катил по дороге. Крис задремал – несмотря на полумрак, призрак не явился. На остановках сон на миг отступал, словно для того, чтобы можно было убедиться, что все в порядке. А потом возвращался, не желая отпускать. Покой – вот что чувствовал Крис, впервые за много лет.

Но настроение изменилось, когда впереди вознеслись к небу шпили древнего храма.

– Нам… сюда? – Крис почувствовал себя пылинкой в этом бренном мире.

Водитель не удостоил даже взглядом. Анна спокойно дремала. Тишина давила на уши, и даже гудение двигателя не спасало от ощущения полной пустоты.

Вблизи здание оказалось гораздо меньше, чем казалось издалека, и от окружающих построек его отделял забор из самшита. Садовник, обрезающий ветки, помахал гостям рукой.

– Странная форма, – указал Крис на ограду.

– Да, я тоже такой раньше не видела.

Забор больше походил на кольцо. Или на расходящийся по воде круг, только роль камня здесь выполняла церковь. Штукатурка на стенах пошла трещинами, а кое-где и отвалилась, открывая кладку. Плющ цеплялся за трещины, поднимался все выше и почти добрался до колокольни. Вокруг простирались поля, где-то вдали блестела ниточка реки… Окружающее походило на старинную гравюру, и только солнце, играющее в витражах, напоминало, что все это – реальность.

– Пойдем, нас ждут, – Крис почувствовал, как его тянут за рукав. Анна указывала на крыльцо домика, что расположился почти у церкви.

Священник спустился им навстречу. Дзимарра без единой лишней складочки, колоратка на её фоне чуть ли не светилась. В руках встречающий держал молитвенник. Вышитый канителью крест на черном бархате переливался всеми оттенками золота. Книга аккуратно лежала корешком в ладони, а с запястья свисали четки – неожиданно простые, из веревки, завязанной узлами. Венчающий их крест составляли две перевязанные шнурком щепки.

Вместо приветствия священник осенил прибывших крестом. Водитель и Крис поклонились в ответ, Анна же небрежно кивнула:

– Доброе утро!

– Вы припозднились. Солнце уже высоко.

– Если вы будете держать нас на крыльце, мы рискуем опоздать еще больше!

Священник тут же повернулся:

– Следуйте за мной.

Крис заметил, как начищены его ботинки и смутился – его собственные были далеки от идеала.

– Не тушуйся. Это «мистер безупречность». Станешь таким, как он, – на глаза мне не показывайся! – неожиданно услышал он тихий смех. Анна хихикала, глядя на его смущение.

– Согласен! Подскажи – как, – разозлился Крис.

– Секрет прост – стань педантом. И тогда я сама буду держаться подальше. – Анна тут же потеряла к юноше интерес и дернула провожатого за рукав. – У Криса сегодня Конфирмация?

– Ты с ума сошла? Мне двадцать три года! Какая Конфирмация? – прошипел семинарист.

– Как будто это слово имеет одно значение, – пробормотала Анна и снова пристала к священнику: – Так что?

– Я не уполномочен отвечать на подобные вопросы. Личные тайны членов Ордена – дело епископа.

– Да, да, да… – протянула Анна и вдруг схватила Криса за рукав, заставив остановиться. – Ты вообще что-нибудь об Ордене знаешь? Я что-то не заметила…

– Сновидица, – голос священника стал мягким, но где-то в глубине опасно зазвучала сталь, – разве это входит в круг ваших полномочий?

Пальцы на рукаве разжались.

– В таком случае, – священник толкнул одну из дверей, – подождите здесь. Просьба никуда не выходить!

Анна кивнула.

Дальше они пошли без неё.

В комнате, куда привели Криса, на диванах сидели двое. Ректор и мужчина в дзимарре с фиолетовой окантовкой. Он отставил бокал с вином и обратил внимание на вошедших. В серых глазах застыл вечный лед спокойствия. В комнате словно похолодало. Крис спешно поцеловал серебряное кольцо на пальце епископа и получил благословение. После чего скромно отошел в сторону.

– Это и есть ваш кандидат, брат Иоанн?

– Да, он самый.

– Сын мой, – прозрачно-водянистые глаза епископа обратились к юноше, – знаешь ли ты великое предназначение Ордена Хранителей?

– Господин ректор рассказывал, что Орден был создан для борьбы с демонами, которых посылает Сатана на муки человеческие, – смиренно ответил Крис.

– И как? Готов ли ты посвятить свою жизнь этому служению? Ну, что же ты молчишь?

– Я слаб духом, Ваше Превосходительство. Хватит ли у меня сил противостоять искусителю?

– Дух твой да укрепится верой. А что касается остального… – цепкий взгляд словно в душу заглянул. – Никак, сын мой, ты колеблешься?

Епископ недоуменно посмотрел на ректора:

– Вы не провели с ним беседу, брат?

– Увы, времени подготовить этого семинариста не было, сновидица находилась в критическом состоянии.

– И, тем не менее, вы собрали Глав Ордена.

– Крис является наилучшим кандидатом. Пусть он еще не рукоположен и в учебе не среди первых, но прилежен и смиренен даже более необходимого. Ну, и кроме того…

Ректор не договорил, но епископ понял.

– И все же, следовало хотя бы беседу с ним провести. Ну, это упущение легко исправить. Сын мой, несколько столетий назад Диавол обрел немыслимую силу. Одержимые заполонили города, по земле прокатились эпидемии чумы и холеры. Бог отвернулся от человечества, погрязшего в грехах, и оставался глух к мольбам детей своих. Близился конец света.

Но Господь милосерден. Он сжалился над несчастными и дал людям еще один шанс: в мире появились сновидцы. Мужчины и женщины, дети, старики… Они во снах своих видели нечистых и вступали с ними в борьбу. Иногда побеждали. Иногда – терпели поражение.

Но каково же было удивление предстоятелей Святой Церкви, когда выяснилось, что сновидцы появляются не только в христианской вере, а и у мусульман, иудеев, даже среди язычников! И, после долгих раздумий, часть Патриархов пришли к мнению, что ради спасения человечества нужно объединиться с теми, кого прежде считали еретиками. Папа не поддержал это решение. Мало того, он объявил сновидцев вне закона. Над ними проводили суды, и костры, кроме ведьм, сжигали и тех, кто мог спасти человечество.

У иноверцев творилось то же самое. Но мы сумели объединиться – сновидцев становилось все меньше, их защита и стала основной целью Ордена.

– Вы говорите о синкретизме, Ваше Превосходительство? Но это же…

– Что ты, – лицо епископа скривилось, – как можно! Но, как различные народы забывают о разногласиях в период опасности, дабы защитить свою страну, так и мы приняли помощь иноверцев. Ибо противостоит нам враг более сильный, чем когда-либо… но главное – это враг общий. И ты должен сохранять веру свою в чистоте, иначе душа твоя погибнет.

Крис молчал.

Епископ снизил напор. Он перестал читать лекцию и вкрадчиво поинтересовался:

– Ты же знаешь, на что способен Враг? Разве приход ночи не вызывает у тебя ужас?

Последнюю букву он прошипел. В комнате похолодало. Крис едва удержался, чтобы не начать согревать руки дыханием. Но морок длился доли секунды, хватило моргнуть один раз.

– Вижу, знаешь. Неужели не хочешь избавиться от этого кошмара? Спокойно спать?

Не слышать шепот… Не видеть сполохи в глазах… Не проводить в молитвах ночи… Чудо, к которому он готовился идти многие годы, изнуряя плоть постом и всенощными бдениями, казалось так близко. Требовалось только…

– Я согласен.

– Готовьтесь к Конфирмации, брат Иоанн. А ты, сын мой, ступай. Проведи оставшееся время в молитвах и укреплении себя в вере.

Крис принял благословение и снова прикоснулся губами к кольцу.

«Мистер безупречность» проводил его в церковь. Убранство внутри отличалось грубой простотой: сиденья и скамейки для молитв словно топором вытесали. У входа примостилась кропильница – камень с углублением. Годы, вода и руки прихожан сделали его гладким. Стены, никогда не знавшие штукатурки, контрастировали с витражами, которые словно принадлежали другому миру. Как и распятие. Столик со свечами у подножия, пламя играет на боках церковной утвари.

– Молитесь, брат. Вас не потревожат.

Эхо подхватило звук шагов, дверь закрылась с легким стуком. Крис остался один.

Он выбрал пятно света напротив распятия и опустился прямо на пол. Холод камня просочился сквозь одежду, но Крис сосредоточился на молитве. Получалось плохо: в голову лезло, что угодно, но не спасительные слова. А еще приходилось следить за светом.

Солнце огибало церковь по кругу, и цветные пятна ползли вслед за ним. Крис старался не попасть в тень, но очень скоро ему пришлось перейти в другое место.

– Кри…

Шепчущий не успел договорить имя: Крис прыжком преодолел полосу тени и рухнул на колени:

– Credo in Deum, Patrem omnipotentem, Creatorem caeli et terrae. Et in Iesum Christum…

– Ты готов?

Крис обернулся. У входа стоял ректор.

– Да, падре.

– Следуй за мной.

Дверь, выкрашенная под цвет стен, скрывалась в углу. Коридор изгибался и закручивался по спирали, уводя вниз. Длинные плафоны на потолке горели ровным светом, и время от времени встречались запертые двери. Ректор толкнул одну из них.

За ней скрывалась большая комната без окон. Вдоль стен стояли шкафы с книгами, между ними примостились диваны и пюпитры. На одном из них висели сутана и брюки. Сверху, сложенное стопочкой, лежало белье.

– Переоденься. Как будешь готов, постучи в дверь. И не смущайся – все новое. Даже этикетки еще не оторвали.

Крис спешил. Штанины путались, рукава сутаны перекручивались. Комжа тоже не желала сидеть как следует. Справившись с одеждой, Крис постучал в дверь.

Ректор вошел тут же.

– Покажись, сын мой.

Оглядел со всех сторон, сам поправил взлохмаченные волосы, расправил складки:

– Теперь порядок. Готов? Тогда подпиши.

На втором пюпитре лежали исписанные листы. Крис пробежал глазами. Латынь.

– Мне нужно время, чтобы прочитать…

– Сын мой, в голосе ректора послышался укор, – мне известно твои затруднения с переводами. У тебя будет много новых обязанностей, но не забывай о самообразовании!

– Да, падре.

– Вот, – палец ректора указал на первый лист, – это прошение принять тебя в орден. Это, – палец ткнул в другой, – письменное подтверждение обетов. Подписывай!

Ставить свою подпись под незнакомым соглашением казалось глупостью. Но отказываться от избавления было глупостью еще большей.

Крис, не думая, окунул перо в чернила. Чудом с острия не упало ни одной капли. Ректор посыпал бумагу песком, подул, сдувая лишнее, и позвал:

– Он готов!

И вышел.

Криса взяли в кольцо четыре священника. Один впереди, два по бокам, последний замыкал шествие. В коридоре они почти касались друг друга плечами, но не отстали ни на шаг. Пол продолжал изгибаться влево и вниз, пока не уперся в тупик.

Дверь блестела от полировки. Сверкал желтый крест. Сияли драгоценные камни – Крис видел их достаточно на церковной утвари, чтобы не спутать со стразами. Но оглядеться ему не дали: первый священник трижды постучал. Эхо подхватило звук, отправило его по коридору, и ответ был едва слышен:

– Кто стучится в сию дверь?

– Жаждущий Истины!

На некоторое время наступила тишина. Затем провожатый Криса постучал снова.

– Что ищешь ты у сей двери?

– Защиты!

И снова тишина. И снова – троекратный стук.

– Что принес ты к сей двери?

– Борьбу и победу!

От надсадного скрипа заболели зубы. Казалось, петли не смазывали со дня установки двери, притом, что все остальное поддерживалось в идеальном порядке.

Но размышлять времени не было: спутники торопили. И, собрав в кулак всю волю, Крис шагнул в открывшийся проем.

Ему пришлось согнуться, дверь была слишком низкой. На плитах под ногами плясали светлые блики. Крис огляделся.

После рамп, освещающих коридор, здесь казалось темно. Как только глаза привыкли, Крис понял, почему: в зале горели только свечи. Вдоль стен, под потолком, у алтаря…

– Это же…

Он не договорил, не в силах сдержать эмоций. В подземелье под небольшой церковью скрывалась еще одна, и по размерам она превосходила некоторые кафедральные соборы!

Скамейки покрывала кружевная резьба. Верх спинок, как и подставки под колени, заботливо обили сафьяном. Трепещущий свет не позволял точно уловить оттенок цвета: то ли бордовый, то ли просто красный, переходящий в пурпур.

Такого же цвета ковер устилал проход, ведущий к распятию. Криса слегка подтолкнули в спину, и он двинулся вперед.

Шаг, другой… Пламя свечей трепетали, рождая игру света на стенах и мебели. Блики от утвари вклинивались в хаос, так что скоро Крис перестал сознавать, наяву это происходит, или он бредит. Но, несмотря на тени, шепот молчал. И никто не смотрел из темных углов, проливая то ли слезы, то ли кровь…

На второй скамейке справа сидела Анна. Её тоже переодели. Вместо футболки и джинсов выдали платье. Нюансы оттенков Крис не различал, ему все равно было, кремовое оно, персиковое или абрикосовое. Или вовсе – бежевое. Но что девушка смотрелась в нем совсем по-другому, признал.

Худоба исчезла, превратившись в стройность. Правда, из-за свечей черты лица заострились, но те же блики придали его выражению мягкость. И покой.

Анна сидела, положив руки на спинку передней скамьи, и словно не замечала ничего. Но стоило Крису оказаться рядом, как карие глаза распахнулись. Девушка смотрела на него в упор.

– Ты уверен? – в глубине взгляда пылало расплавленное золото.

Он не удостоил её ответа. Впереди ждали люди, гораздо более важные, чем сновидица: ректор, два епископа и кардинал. Они пришли ради него, простого семинариста…

Ковер закончился. Едва Крис вступил на камень пола, к сводам взвилась музыка. Орган окончательно смял границы реальности, и, казалось, до вечного блаженства остался всего один шаг.

Голоса священников вплелись в музыку сфер. Ректор встал за левым плечом, оставалось только следовать его подсказкам. Опуститься на колени. Перекреститься. Встать. Снова на колени… Повторить фразу…

Что именно он говорит, Крис не понимал: слишком сильное впечатление произвел ритуал, чтобы переводить с латыни. И не сдержал слезы, когда кардинал прикоснулся ко лбу: столько тепла и любви он не чувствовал с того дня, как…

Закончилось все разом: смолк орган, затихло эхо голосов. Только свечи еще продолжали освещать зал, но уже гасли одна за другой, сгорая дотла.

Колени ныли от долго стояния на голом полу. Крис некоторое время не мог распрямиться. Ректор терпеливо ждал. А потом подвел его к Анне:

– Позволь представить твоего хранителя, сновидица.

– С чего вы взяли, что я хочу видеть его своим хранителем?

– Я бы не хотел работать вместе с этой женщиной…

Они произнесли это одновременно. Ректор посмотрел сначала на неё, потом – не него, и прошипел:

– За мной! Оба!

Подростки, набедокурившие в школе – вот на кого они сейчас походили. Но Анна держала голову высоко, и во взгляде не было ни капли раскаяния. Крис, напротив, сутулился. Плечи поникли, он с опаской поглядывал на отца Иоанна. Но губы сжал так, что они побелели.

Ректор шаркал ногами, словно церемония отняла все силы. Крис невольно прислушивался к эху, страшась услышать шепот. Но эхо молчало.

За одной из дверей оказался кабинет.

– Ждите.

Стук двери прозвучал ударом молотка верховного судьи.

– Что за… – если бы взгляды могли воспламенять, Крис бы уже давно превратился в факел. Но его самообладание остудило пламя:

– Что? Я действительно не желаю с тобой работать! Жить в этом свинарнике, не знать, из какой пачки или бутылки ты пила, в какую тарелку лазила…

– Это важно?

– Да! И если ты этого не понимаешь…

– Я понимаю другое! – в голосе девушки клокотала ярость. – Я понимаю, что ты только что продал себя. Свои мечты, свои чаяния, свое будущее! Возможно, даже свой разум! Ну, это даже не «возможно», – последние слова она пробормотала. Но тут же снова повысила голос:

– Что они тебе обещали? Чем купили? Деньгами? Нет, ты слишком наивен… Властью? Тоже не то, не твое это. Спасением?

Крис замер. На мгновение, на половину удара сердца… но Анна заметила. В её смехе слышалась горечь:

– Значит, вечное спасение. Ты не оригинален. Только… существует ли оно? Смерть – конец всему.

– Пусть так! – напор Криса заставил Анну отступить. – Пусть – конец! Но до того времени… Знаешь, что я уже забыл, что это такое – спать в собственной кровати, а не перед распятием? Засыпать на подушке, а не на полу, потому что сил не хватает даже на молитву? Так что пусть. Мне все равно.

Анна молчала. Она чуть наклонила голову, и непослушная прядь волос упала на лицо. Она откинула её небрежным кивком:

– Пусть так. Но ты совершил большую ошибку, Крис. Лучше бы тебе остаться в семинарии.

Спор прервался с приходом падре Иоанна. Он деловито сунул лист бумаги сначала Анне, потом – Крису.

– Надеюсь, вы помните, что подписали эти документы? Сновидица обязуется принять помощь того хранителя, которого мы ей предложим, а хранитель обязан служить той сновидице, к которой определен! Есть еще какие-нибудь вопросы?

– Есть! – Анна отшвырнула договор. – Это не честно! Вы посмотрите на него – совсем мальчик! Он даже не представляет, на что идет!

– Однако, – ректор, покряхтывая от натуги, наклонился за бумагой, – подпись свою он поставил. И церемония в Храме только что утвердила его в роли хранителя.

– Это убийство, – Анна сникла. Упала на стул и спрятала лицо в ладонях. – Я никогда не соглашусь…

– Я тоже не согласен! Я готов принять назначенное послушание, но не с ней!

– Хранитель не может выбирать! – палец ректора задрожал, указывая в потолок.

– Но прежние-то хранители выбирали! Я слышал, что предыдущий от неё отказался… Почему меня лишают права выбора?

– Отказался? – голос Анны хрипел. – Отказался? О Господи…

– Не поминай… – начал было ректор, но девушка вскочила так стремительно, что стул опрокинулся, глухо ударившись о ковер.

– Вы что, СОВСЕМ ему ничего не рассказали? Тогда слушай, мальчик!

– Я всего на пять лет…

– ЗАТКНИСЬ И СЛУШАЙ! Ни один, ни один из моих хранителей не отказался от своих обязанностей добровольно. Знаю, я не самый удобный подопечный, но они терпели. Их было семеро. Семеро за пять лет, Крис! Трое погибли, когда пытались вытащить меня из сновидений. Один – прикрывая от убийцы. А еще трое живы до сих пор. Но разве можно назвать жизнью существование в комнате, обитой матрасами? Они даже ходят под себя и кричат. Знаешь, они не перестают кричать ни на минуту. День и ночь, да так, что я постоянно слышу эхо. Сумасшествие, оно куда страшнее смерти. Ну, так что? Ты все еще жаждешь стать хранителем?

– Да! – Крис вздохнул, как перед прыжком в воду. – Жажду. И стану. Потому что иначе тоже сойду с ума.

– Ну, как знаешь. Падре, я еще раз прошу… Пожалейте его!

– Отныне он – твоя забота, Анна. Если бы ты не сновидела так глубоко и яростно… может, ради этого юноши…

– Вы обещали мне, падре… – голос едва слышался, слова скорее угадывались по движению губ, – вы обещали!

– И мы сдержим свои обещания! Если вы сдержите свои.

– Мы можем идти? – Анна сбросила оцепенение.

– Пока нет. Тебя хотят видеть главы Ордена. А у нас с тобой, Крис, будет разговор.

Анна послушно вышла из комнаты. В одной из подземных комнат её ждал кардинал. Он сменил литургическое облачение на костюм, и только колоратка выдавала в нем священника.

– В соседнем приходе выявлен случай одержимости. Девушка семнадцати лет. Все проверки подтвердили наши опасения: демон не из простых.

– Едем сейчас?

– О, нет! – вино с журчанием наполнило бокал. Кардинал добавлял воду, пока оно не стало прозрачно-розовым. – Пей! Ты еще слаба, твой хранитель – новичок. Мы не будем рисковать одной из лучших сновидиц!

– Тогда зачем вы меня позвали? – Анна пригубила. От вина в воде остался едва заметный привкус.

– Просто ты – единственная, кто поблизости. Окрестные приходы – твоя забота. Но несколько дней, или даже неделя…

– Вы знаете, что испытывает одержимый? Неделя? – Анна резко вернула бокал на стол. Ножка треснула, и по полу разлетелись осколки. – Простите, я не специально.

– Оставь! Порежешься! – кардинал перехватил руку девушки.

Анна замерла. Возникло чувство, что это уже было, и совсем недавно…

– Так что?

– Я поеду к нему завтра. Только из уважения к вам, Ваше Высокопреосвященство.

– Иначе бы поехала сегодня?

Анна промолчала.

– Хорошо. Я не буду тебя благословлять, знаю, ты не веруешь. Но молитва моя с тобой.

– Можно вопрос? – Анна отвела взгляд.

– Конечно. Я слушаю.

– Вы приезжаете сюда очень редко. Это второй раз за три года. Но каждый раз что-то случается…

– Ты меня подозреваешь? – брови кардинала приподнялись.

– Нет. Два раза – пока еще совпадение.

– Ну, в таком случае, – кардинал насмешливо поклонился, – постараюсь больше не приурочивать свои приезды в этот диоцез к катаклизмам местного значения. Удовлетворена?

Анна промолчала.

– Ну, если мы разрешили это маленькое недоразумение, – её собеседник взял другой бокал, – теперь мы можем побеседовать о всяких пустяках…

***

Крис стоял перед ректором. Падре Иоанн втолковывал правила поведения:

– Сновидцы важны для Ордена. Они – последний рубеж, когда даже экзорцисты не могут ничего сделать. Поэтому заботься об Анне как следует. Следи, чтобы вовремя поела, чтобы обезвоживания не было. Вот, – он протянул Крису блокнот, – здесь записи прежних хранителей об её привычках. Что любит, что ненавидит. Старайся придерживаться по возможности. А главное, не позволяй ей часто сновидеть!

– Как я узнаю, что она не просто спит?

– О, ты очень быстро научишься различать. Но если она все же уйдет, будь рядом. Если Анне нужна будет помощь – ты поймешь. Те книги я приготовил для тебя. Изучи их.

Крис проследил за пальцем ректора. На столе лежали учебники по медицине.

– Делай упор на травматологию! И еще, Крис…

– Да, падре?

– Делай упор на латынь! Третий курс семинарии! Как ты только выкручивался…

– Вы закончили? – в комнату заглянула Анна. – Я устала, а завтра тяжелый день.