Вторая жизнь

Мужчина кинул на стойку десятку.

– Сдачи не надо. А с тобой придется побеседовать, уму-разуму поучить, – сообщил он и, пошатываясь, понес коктейли к своему столику.

– Ты зачем так с зэками разговаривал? – зашептала мне в ухо взволнованная Ленка. – Их наверняка Тараканов сюда отправил. А я только успокаиваться начала.

– Не бери в голову, – сказал я. – Они все на словах храбрые, на понт берут, особенно друг перед другом. А как один на один, ссыкуны еще те, действительно серьезные ребята дешевыми понтами не раскидываются и перед нами пальцами не крутят. Не похоже, что они от твоего ухажера, тот для них не авторитет. В тюрьме не сидел, просто местный хулиган, и все.

У бывших зэка денег было немного, выпив по коктейлю, они засобирались на выход. Мне показалось, что они хотели еще что-то мне сказать, но, оценив габариты Зиганшина, мирно распивающего чай с гардеробщицей, предпочли уйти по-тихому.

«Черт возьми! – подумал я. – Ведь хочешь, не хочешь, придется как-то строить отношения с криминалом. Конечно, до рэкета девяностых еще далеко, но как-то надо авторитет зарабатывать. Хорошо Виноградову, он чемпион города по боксу в среднем весе, его каждая собака знает. А про мои достижения только Зиганшин истории рассказывает. Кому интересен пацан, занявший третье место в республике по вольной борьбе среди юношей, только тренеру, да и то Лебедев уже в той жизни честно признался, что не будет у меня будущего в борьбе, конституция не та».

Сякин с Зиганшиным меня в баре, конечно, прикроют, но надо сделать так, чтобы и в других местах до меня просто боялись докапываться.

В пять часов Лена ушла домой, и я остался один на хозяйстве. Менялись посетители, кто-то приставал с разговорами, кто-то наоборот вел себя очень робко. Все стулья у стойки оккупировали девушки и испытывали на мне свое красноречие. Вчера, кстати, такого не наблюдалось. Что было вполне понятно. При взгляде на Сафонову они испытывали чувство неполноценности, примерно как в будущем испытывали школьницы, разглядывая в журналах отфотошопленные фотографии актрис и певичек.

Сейчас же Ленки не было, и девицы клеили меня по всем правилам.

«Вот что такое не везет, – думал я. – Столько девушек, притом готовых если не на все, то на многое, а у меня Сафонова из головы не выходит. Скорей бы Генка вышел на работу, может, удалось бы с ней поближе познакомиться в неформальной обстановке».

Из-за наплыва посетителей поужинать не удалось. Но я заранее приготовил судки, в которые мне положили несколько порций шашлыка. Отцу очень понравился второй ужин. Вообще питание работники оплачивали без наценки, по себестоимости. Но это официально. Неофициально ели все сколько хотели. Посудомойки уносили с собой все отходы для своих кошек и собак. Повара несли в авоськах продукты. Ну, а Наталья Петровна и кладовщица в этом деле были вообще вне категории. Только Гиви Хорбаладзе не уносил ничего. Но это было понятно, директор делала это за него.

Я, тем не менее, осторожничал, поэтому в кармане у меня лежал чек, пробитый на кассе.

Перед закрытием подсчитал свои доходы, оказалось, что они достигли двенадцати рублей.

Домой я приехал вновь около двенадцати часов. На этот раз никто меня не ждал. Я убрал судки в холодильник и, выпив чаю, улегся спать.

Придя на работу, я обнаружил за стойкой Виноградова. Он работал в черных очках, но из-под их краев все равно виднелись багровые кровоподтеки.

– О! Санек! – радостно завопил он при виде меня. – Сколько лет, сколько зим! Ну, теперь мы тут с тобой шороху дадим. Ты, говорят, уже японский магнитофон пробил? Честно, не ожидал от тебя такой шустрости, да и вообще не думал, что ты к нам устроишься. Давай махнем по песят за встречу.

– Гена, привет! Какие песят, мне в трест надо сегодня. Идем вместе с Натальей Петровной. А собственно, ты чего с утра на поддаче? – спросил я.

– Так праздную, – сообщил Гена. – Закончил со спортивной карьерой, вчера меня Левин погнал с тренировки. Сказал, нам алкоголики не нужны.

«Вот это дела! – расстроился я. – Рассчитывал на трезвого напарника, а он, оказывается, заквасил, да так, что тренер выгнал. Интересно, а на работе он также квасить будет? Только этого для счастья не хватало».

Поговорив с ним еще пару минут, я пошел к Наталье Петровне. Та явно была не в духе. И вполне понятно почему.

Она сделала несколько звонков, и мы отправились на своих двоих в трест. Персональных машин для мелкой номенклатуры не предусматривалось. В эти годы город практически не строился, поэтому все учреждения располагались в центре. Сейчас наша шашлычная располагалась на улице Комсомольской. Но я был единственным, кто знал, что через несколько лет она станет улицей Андропова, потому что управление КГБ располагалось на этой же улице, метрах в трехстах от нас. И работающие там товарищи частенько посещали наше заведение.

Когда мы зашли в здание, где первый этаж занимало наше начальство, меня сразу посетило дежавю.

Длинная ковровая дорожка, лежащая в коридоре, и таблички с давно забытыми надписями: профсоюзный комитет, партком, комитет ВЛКСМ – будили странные ощущения неправдоподобности.

«Перестань, – скомандовал я себе. – Теперь тебе в этом жить, и как ты бы ни хотел изменить окружающее, ничего из этого не выйдет. От тебя только требуется, пользуясь знанием будущего, прожить свою жизнь по-другому».

Около комитета ВЛКСМ Наталья Петровна остановилась и без стука зашла в кабинет.

Навстречу нам поднялся из-за стола молодой парень, подстриженный под полубокс.

– Добрый день, Наталья Петровна, с чем пожаловали? – спросил он.

– Здравствуй, Валера, хочу представить тебе нашего комсорга: Сапаров Александр Юрьевич, прошу любить и жаловать, работает у нас с позавчерашнего дня барменом. Закончил десять классов, имеет опыт комсомольской работы. Ну, в общем, я пойду, а вы тут без меня побеседуйте, свои вопросы решите.

Довольная, как танк, тем, что наконец спихнула на кого-то всю комсомольскую мутотень, директор выскочила из кабинета, оставив нас вдвоем.

Когда дверь за ней закрылась, Валера насмешливо улыбнулся:

– Вот все они так. Когда сверху потребуют субботник организовать или еще что-нибудь, самодеятельность к примеру, так сразу, комитет комсомола, проявите инициативу. В общем, как везде, пока гром не грянет, никто не перекрестится.

Он снова уселся за письменный стол, закурил длинную тонкую сигарету – такие не найти в продаже днем с огнем – и предложил:

– Ну, ладно, давай присаживайся, расскажи о себе, как докатился до такой жизни. Как стал комсоргом, можешь не рассказывать, и так все понятно. А вот свой путь до работы освети подробней.

Мой рассказ много времени не занял. Однако Валера слушал меня внимательно. Потом попросил показать комсомольский билет.

– Интересный ты человек, Александр, – выдал он наконец.

– Чем же? – удивился я.

Он улыбнулся:

– Ну, к примеру, я окончил школу с золотой медалью и поступил в Ленинграде на экономический факультет университета. Там занимался комсомольской работой. Здесь в тресте начинал работать экономистом. Затем мне предложили должность освобожденного секретаря комитета ВЛКСМ, я согласился и пока работаю на этом месте.

– Затем райком ВЛКСМ, затем обком, затем кандидат в члены КПСС и работа в партийном аппарате, – продолжил я за него.

– Видишь, Саша, ты все понимаешь, оказывается, – засмеялся Валера, глядя на меня глазами сообщника. – Чего же тогда начал так нестандартно?

Я глядел на молодого карьериста и думал, что ему ответить на вопрос. Не расскажешь ведь, что уже один раз прожил стандартную жизнь, а сейчас душа просит чего-то такого, а чего и сам не понимаю.

Видимо, я слишком долго думал, потому что Валера сказал:

– Ладно, не переживай, у каждого в жизни свои обстоятельства, давай лучше поговорим, как ты видишь свою задачу в работе комсомольской организации. Надеюсь, ты понимаешь, что сбором членских взносов не отделаешься.

Мы довольно быстро нашли общий язык, договорились по всем вопросам. Валерий пообещал со стороны комитета комсомола всю возможную поддержку моим начинаниям.

– Что могу сказать, Александр, мне с тобой было легко разговаривать, – признался под конец разговора мой собеседник. – Не с каждым так получается.

«Еще бы, – подумал я. – Мы сейчас разговаривали, отлично понимая друг друга, прикрываясь высокими словами о комсомольском долге, ленинских принципах и идеалах марксизма-ленинизма».

– Ну, на сегодня мы все вопросы порешали, – с этими словами Валерий поднялся, дружелюбно хлопнул меня по плечу и добавил: – Сейчас с тобой еще переговорит один товарищ, и можешь быть свободен.

Он вышел из кабинета, а я остался сидеть в недоумении, кому я еще понадобился.

Пару минут спустя в кабинет зашел молодой мужчина. Что-то в нем было знакомое.

«Ба! Да этот мужик у меня вчера в баре ошивался, да еще в компании», – неожиданно вспомнил я.

– Привет, Александр, – оживленно заговорил вошедший. – Вижу, узнал меня. Действительно вчера я заходил в бар. Решил глянуть на нового бармена.

– А чего от меня понадобилось комитету? – настороженно спросил я.

Мужик опешил. Какое-то время он разглядывал меня, как опасное насекомое. Однако он быстро собрался с мыслями и вновь улыбнулся.

– Хм, а для вчерашнего школьника голова у тебя неплохо соображает, – сообщил он, усаживаясь рядом со мной. – Меня зовут Денис Александрович, может, тогда подскажешь, о чем я хотел поговорить.

– Подскажу, – кивнул я. – О том, что следует при подозрительном поведении работников шашлычной или посетителей сообщать об этом вам или Валере Незванцеву.

– Отлично! Голова у тебя действительно варит, – воскликнул собеседник. – Надеюсь, ты понимаешь, что такое подозрительное поведение?

– Ну, наверно, хищение социалистической собственности? – предположил я.

– И это тоже, – согласился Денис Александрович. – Понимаешь, Сашок, жизнь сложная штука, в ней от воровства до предательства Родины один шаг. Запутался в воровстве – тут тебя подловит американский шпион.

Я пренебрежительно хмыкнул:

– В шашлычной самое то шпионить, рецепты шашлыка собирать.

– Не скажи, друг ситный, вот ты, например, стоишь за стойкой, подойдет к тебе военный и что-нибудь по пьяни разболтает. Вот такие товарищи нас интересуют. А по тем, кто продукты выносит, пусть голова у ОБХСС болит. Финны к вам частенько заглядывают, нас интересует, кто к ним подсаживается знакомиться. Так что если что заметишь, звони Валерию Николаевичу, если сообщение покажется серьезным, мы с тобой встретимся. Ты, как советский человек, комсомолец, должен помогать комитету госбезопасности. Мы защищаем завоевания нашего Советского Союза. Все понял?

– Да, конечно, спасибо за доверие, Денис Александрович, я постараюсь его оправдать.

Минутой спустя, когда парнишка вышел из кабинета, туда зашел Незванцев.

– Ну, как прошла беседа? – спросил он у задумчиво пускающего кольца дыма Дениса.

– Понимаешь, Валера, еще не разобрался. Вообще у меня ощущение, что меня каким-то образом провели. Ты представляешь! Жизни не знающий пацан с ходу понимает, кто с ним будет говорить и зачем.

– Я тебе, Денис, больше скажу, – признался Валера. – Когда с ним разговаривал, было ощущение, что он считает меня несмышленым мальчишкой.

– Точно, именно такое ощущение было и у меня, – согласился Денис.

Они посмотрели друг на друга.

– Надо бы конкретней в его биографии копнуть, – сказал Валера.

– Ты же знаешь, мы всех ваших работников, задействованных на обслуживании иностранцев, проверяем, дойдет очередь и до него. Если что интересное будет, сообщу. Ты же у нас главный дятел в дупле, – засмеялся Денис.

Комсомолец поморщился:

– Ты говори, да не заговаривайся, товарищ лейтенант. Имей уважение, я все же старше тебя на два года. Ты у меня третий куратор, да еще такой несолидный.

Я вышел в коридор и огляделся, после чего направился к массивной двери, буквально кричавшей, что за ней восседает очень важное начальство. Присев на стул рядом с кабинетом, стал дожидаться появления Натальи Петровны.

Действительно, та вскоре вышла из этих дверей, увидев меня, сообщила:

– Никуда не уходи, я скоро вернусь.

Пришлось ждать еще с полчаса до прихода начальницы.

Та явилась явно в приподнятом настроении и, взяв меня с собой, прошла в кабинет управляющего трестом.

Солидный еврей средних лет восседал на обычном стуле, за обычным письменным столом. Словом, ничего особенного. На столе в простом письменном приборе в стаканчике стояли простые перьевые ручки, и только китайская самописка с золотым пером свидетельствовала о ранге начальства.

– Вот, товарищ Шмуленсон, знакомьтесь, наш бармен Александр Сапаров.

Лев Абрамович улыбнулся:

– Здравствуйте, молодой человек, наверно, гадаете, для чего я вас вызвал?

– Гадаю, – согласился я. – Хотя причину примерно представляю.

– Ну и какова она?

– Думаю, все из-за моих предложений, в частности, из-за магнитофона.

– М-да. Вы совершенно правы. Скажите, Саша, вы ведь никогда не работали в торговле?

– Да, вы тоже правы, не работал.

– Тогда, может, поделитесь с нами, откуда у вас знания по работе в баре.

Я с недоумением посмотрел на Наталью Петровну и сделал вид, что что-то вспомнил.

– Лев Абрамович, я занимаюсь в секции вместе с барменом Геной Виноградовым, три года слушал его рассказы, отчего и сам решил пойти на работу в бар.

Наталья Петровна с укоризной уставилась на меня, типа чего же ты сразу не сказал, а Шмуленсон с таким же укором посмотрел на нее.

Я уже знал, что она хочет спросить, и быстро выдал:

– Наталья Петровна, я тогда вас не обманывал, я не боксер, а борец, просто мы занимаемся в одном зале.

– Теперь все понятно, – сообщил управляющий. – А то Наталья Петровна была озадачена твоими успехами. Отработать первый день без недостачи дорогого стоит. Тем более что тебе никто не помогал советами.

Меня попросили еще немного подождать в коридоре.

Вскоре вышла Наталья Петровна и сразу сообщила:

– Берем твой магнитофон по безналу. На наше счастье, в этом году остается прилично денег по этой статье расходов, почти тютелька в тютельку на магнитофон.

Прошло две недели. Я, как обычно, стоял за стойкой. С Виноградовым мы договорились работать через день, а наша профорг закрыла глаза на нарушение трудового законодательства. В баре было жарко, поэтому на мне была белая рубашка с коротким рукавом да легкие брюки песочного цвета. Только черная бабочка на шее говорила о статусе бармена. Сейчас напротив меня сидели два моих одноклассника, держа в руках по коктейлю.

Сережка Симбирцев, наш серебряный медалист, с удовольствием рассказывал о том, как сдавал экзамены на медфак. И в то же время искоса кидал завистливые взгляды на мой прикид.

Естественно, на мне был не ширпотреб. Я теперь покупал одежду только в комиссионном магазине. Ирина Алексеевна после вечера, проведенного в баре, сама позвонила на следующий день и пригласила заходить к ним на огонек.

В соседнем гастрономе, когда я зашел туда кое-что купить по маминому заказу, продавщицы встретили меня улыбками и перешептываниями.

Короче, вокруг принесенной домой свинины мама ходила кругами, говоря, что никогда такой не видела. А коробку зефира в шоколаде она спрятала в сервант, якобы на праздник. Она почему-то думала, что мне просто повезло его купить. Только после настойчивых уверений, что это не последний зефир, мамуля выложила его на стол.

Мои бывшие одноклассники, конечно, вслух ничего не говорили, но были слегка подавлены окружающей обстановкой.

В полутемном баре на потолке медленно крутились огромные лопасти вентилятора, развеивая сигаретный дым. За моей спиной на полках среди бутылок вспыхивала цветомузыка, сварганенная одним из любителей шаровой выпивки. Из колонок доносилась музыка The Doors, хриплый голос Джима Моррисона бил по ушам.

– А ты неплохо устроился, – прервал хвастливые рассказы Симбирцева Вовка Охотников.

Было понятно, почему он так говорит. Вовану не повезло: вступительные экзамены на факультет промышленного и гражданского строительства он завалил. Второго шанса у него не будет, его ждет весенний призыв, собственно, как и меня. Вот только работы у него на данный момент нет.

Пожав плечами, я философски сообщил:

– Каждый устраивается как может.

Вовка согласно кивнул и в два глотка допил коктейль.

– Слушай, налей мне просто водки, грамм сто, – попросил он.

Сережка неодобрительно глянул в его сторону:

– Вовка, может, хватит тебе?

В этот момент в бар вошла Сафонова. Подойдя к нам, она тронула меня за плечо и попросила:

– Саша, милый, зайди к нам в подсобку, пожалуйста, девочки просили помочь кое в чем.

Если бы мне было по-настоящему семнадцать лет, то удовольствие от открытых ртов одноклассников было бы вообще бесподобным. Но даже сейчас мне было приятно видеть их оторопь.

– Сашка! Серьезно? Это твоя девушка? – с придыханием воскликнул Симбирцев, когда Лена ушла.

«М-да, Ленкина внешность валит наповал, – подумал я. – Самое интересное, что она сама этого никак не может понять».

– Да, везет некоторым, – сказал Вовка, когда я согласно кивнул на вопрос Сережки.

– У нас тоже будет девок полно, – сообщил Симбирцев. – На одного парня штук по пять придется. Осенью поедем на картошку, там найду себе не хуже, чем у Сашки.

Сказав это, он испытующе глянул на меня.

«Пой, ласточка, пой, – насмешливо подумал я. – Такую девушку, как Лена, поискать придется. Это мне так незаслуженно повезло».

Ребята вскоре попрощались и ушли по своим делам. Я же отправился в подсобку персонала, где разболталась розетка для электрочайника.

Несложный инструмент был давно принесен из дома, поэтому я быстро вкрутил ослабшие шурупы, за что был ласково расцелован в щеки. Я бы с удовольствием продолжил это дело, но увы.

Вернувшись на рабочее место, снова вспоминал, как развивались мои отношения с Леной.

На первое предложение погулять в выходной день по городу она по-настоящему испугалась.

– Саша, ты же знаешь, что Валерка всех колотит, кто на меня внимание обращает, – воскликнула она.

– То есть против самого предложения ты ничего не имеешь? – улыбаясь, осведомился я.

– Ну да, – растерянно ответила девушка.

– Тогда завтра встречаемся в одиннадцать часов у памятника Ленину и идем гулять, договорились?

– Договорились, – прозвучал задумчивый голос Сафоновой.

«Ура!» – мысленно воскликнул я. До этого надежд на положительный ответ я особо не лелеял. Лена за день работы выслушивала десятки комплиментов и различных предложений, как любая красивая девушка, и всем категорически отказывала. Зинка Бахирева мне по секрету сообщила, что Лена живет у тети, которая ее держит в «черном теле». А на работу официанткой в шашлычную Лену устроила Наталья Петровна, давнишняя тетина приятельница.

На следующий день я к одиннадцати часам уже подходил к памятнику Ленину. Огромный каменный монумент нависал над небольшой круглой площадью. Около него, как обычно, было людно. Большинство ожидающих были здесь с той же целью, что и я.

Мы подошли к месту встречи практически одновременно. Лена, одетая в цветастое ситцевое платье, шла мне навстречу упругой походкой гимнастки, сопровождаемая восхищенными мужскими взглядами.

Собираясь на прогулку, она надела туфли на низком каблуке и сейчас была чуть ниже меня.

Мы смотрели друг на друга и не знали, что сказать. На несколько секунд наступило неловкое молчание.

Затем я рассказал свои планы, и мы направили свои стопы в парк культуры и отдыха.

В этот день в нем не осталось ни одного аттракциона, который бы мы не испытали. К двум часам, когда они все же закончились, захотелось перекусить.

– Пошли в ресторан, – предложил я. – Пообедаем, потом продолжим прогулку.

Услышав мои слова, Лена поскучнела и стала отказываться. Было понятно, что денег с собой у нее мизер. Пришлось успокаивать ее и заверять, что пообедать мы сможем вполне.

В ресторане в это время практически никого не было. Мы просидели в ожидании официанта минут тридцать. Наконец он подошел к нам.

Его непроницаемое лицо через мгновение расплылось в улыбке.

– О! Какие люди! Рады вас видеть, решили попробовать другую кухню, наверно шашлык надоел?

– Добрый день, – поздоровался я. – Да нет, не надоел, просто гуляли по парку, решили к вам зайти, пообедать.

– Ну, что же вот, пожалуйста, меню, но я бы посоветовал вам на закуску крабовый салат, мясо в горшочке с грибами и клюквенный морс. Если желаете первое, то есть суточные щи, солянка.

– Хорошо, – согласился я. – Давайте щи и мясо в горшочке.

– Спиртное будете заказывать?

Ленка в ужасе замотала головой.

– Нет, спасибо, – поблагодарил я. – Обойдемся без него.

– Саша, – тихо прошептала мне на ухо спутница. – Посчитай, сколько стоит обед. Если не хватит, у меня есть трешка.

«Вот святая простота, – думал я, – работает официанткой, пусть недолго, но ведь не в пустоте живет. Прекрасно знает, кем я работаю, и считает, что у меня нет денег. Действительно, тетя ее в „черном теле“ держит!»

В ресторане кроме нас не было ни души, и скучающий официант присел к нам за стол. Вскоре мы узнали, что Коля работает тут второй год и собирается уходить. Его зовут в вокзальный ресторан, в народе получивший название «Под шпилем».

– Понимаете, – с жаром рассказывал он, – нет тут лавэ ни фига. Днем посетителей мало, а вечерами одни свадьбы. Не то что у вас, – добавил он с оттенком зависти. – Ваш «Кавказ» на проходном месте стоит.

Какое-то время мы обсуждали проблемы ресторанного бизнеса и пришли к выводу, что шесть заведений на трехсоттысячный город крайне мало. Из-за чего вечерами на всех дверях висят таблички «Мест нет» и стоят очереди неудачников.

Лена во время нашей беседы молчала, лишь когда мы вышли на улицу, она внезапно спросила:

– Саша, скажи, пожалуйста, почему ты решил пойти работать барменом?

– С какой целью интересуешься? – шутливо переспросил я.

– Понимаешь, ты умный парень, а пошел на работу без перспективы. Так и будешь всю жизнь стоять за стойкой?

Я засмеялся:

– Лена, ну конечно нет, бармен – это только один шаг в пути под названием «жизнь». У меня много планов на будущее. А ты сама долго планируешь работать официанткой?

– Не знаю, – Лена пожала плечами, – я в прошлом году не прошла по конкурсу на биофак. Пошла на вечерний факультет. Тетя посоветовала устроиться санитаркой в больнице. Я полгода поработала и поняла, что больше не могу, не мое это. А тут Наталья Петровна взяла меня к себе. Сказала, что на сессии будет отпускать без проблем и поможет освоиться на работе. Первые дни было тяжело, особенно вечерами, никогда не думала, что мужчины могут быть такими ужасно приставучими.

На эти слова я мысленно засмеялся. Ленка просто не понимала, как ей повезло с внешностью. Мужики к ней цеплялись гораздо реже, чем к той же Зинке Бахиревой. Они просто боялись заговорить с такой красавицей, подсознательно считая, что та достойна гораздо лучшего кавалера.

Это я со своим жизненным опытом понимал, что долговременной осадой можно взять любую крепость. Но тем, кто приходит в ресторан, крепости не нужны.

– Пойдем к озеру, – предложил я. – Там не так жарко.

Мы вышли на каменистый берег Онеги, здесь действительно было прохладней. Набережной из гранитных плит еще не было и в помине.

Немногочисленные загорающие, сидевшие на камнях, навели меня на новую мысль.

– Слушай, давай съездим в Пески, посидим на пляже.

– У меня же нет купальника, – неуверенно сказала Лена.

– Ну так мы в воду и не полезем, – ответил я.

Через полчаса мы с облегчением выбрались из душного автобуса и направились к пляжу.

Здесь тоже народа было немного, рабочий день все-таки.

Лена сняла туфли и босиком пошла по горячему песку. Я последовал ее примеру. Минут двадцать мы прогуливались по кромке воды, потом я предложил:

– Может, все же искупаемся?

– Саш, я же тебе сказала, у меня нет купальника.

Я посмотрел на девушку – под тонким платьем был заметен бюстгальтер.

Лена зарделась.

– Ты чего так смотришь?

– Ну, ты же не голая, давай отойдем подальше, если ты стесняешься купаться в белье.

Предлагал я на авось, думая, что Лена откажется. Но та неожиданно согласилась.

Пройдя по открытому пляжу, мы углубились в заросли ивы, прошли немного по узкой тропке и оказались на берегу небольшой бухточки.

Я скинул одежду и в плавках ринулся в воду. Уже оттуда наблюдал, как моя спутница аккуратно сложила платье и, оставшись в розовых трусиках и бюстгальтере, шагнула вслед за мной, и мы начали весело бултыхаться.

Вода оказалась холодной, поэтому купание не затянулось, мы выбрались на берег в мурашках.