Падение с небес

Олег Зеленцов

Падение с небес

Глава первая. Эльден

Эммануэль зачарованно смотрела на проплывающий мимо желтовато-коричневый шар огромной планеты, окруженный кольцами из мириадов едва различимых с расстояния камней. Она находилась на корабле в роли пассажира, и потому могла позволить себе бездельничать круглые сутки.

– Невероятно, правда, Эмми? – с улыбкой произнес отец, стоя рядом с ней и другими членами экипажа, свободными от вахты, у большой стены зала, выполненной из цельного стекла. Вид, открывающийся перед ними, был поистине завораживающим.

«Змей» стремительно приближался к небольшой желтой звезде – конечной цели их долгого путешествия. К моменту входа в систему звезды интеллект корабля вывел экипаж из стазиса. К моменту входа в звездную систему интеллект корабля вывел экипаж из стазиса. Пилоты, следуя приказу ее отца, проложили курс так, чтобы последовательно осмотреть все планеты.

– Пойдем обедать, – сказал отец, когда планета, наконец, уплыла вдаль, став размером с теннисный мячик.

Все уже начали расходиться по своим каютам, как вдруг ожили динамики: «Говорит мастер-пилот! Пришел ответ на наш запрос. Нас приглашают в гости. Энки, сэр, прошу вас зайти на мостик».

– Иди в столовую, Эмми, я сейчас в рубку зайду и вернусь к тебе.

***

Окруженный фонтанами и бассейнами роскошный дворец скрылся за деревьями, и теперь они с отцом шли по узкой тенистой аллее, выложенной мозаичной плиткой, между стоящими тут и там скамейками из розового мрамора.

– Как видишь, – сказал Энки, разглядывая парк, – Энлилю удалось задуманное им. Он был всего лишь главой не самого большого клана, а стал правителем собственной планеты и целой звездной системы. И надо отдать должное ему и его родичам – они прекрасно здесь обжились.

– И сама планета очень красива!

Энки согласно кивнул.

– А эти огромные деревья! – в восхищении покачала головой Эммануэль, – как такое вообще возможно? И как они светятся ночью! Я вчера перед сном долго стояла на балконе и не могла оторвать глаз.

– Кремниевая форма жизни… Да, удивительно! У нас такого нет. Размеры, и правда, потрясают. Когда видишь облака, проплывающие сквозь ветви дерева… А свечение у них на шишках – уже не их собственное, это электростатика – за счет перепада высот в атмосфере.

– Энлиль сказал, что они добирались сюда триста восемьдесят лет. Почему так долго? Мы же за сорок семь долетели?

– Это была шестая звезда из восьми, намеченных их астрономами. Планеты у предыдущих пяти оказались или совсем непригодны для жизни, или не слишком комфортны. Эта, как видишь, тоже не вполне: атмосфера для нас слишком плотная, дышится тяжеловато. Поэтому они и предпочитают жить повыше, в горах. Но увидев такую красоту, дальше они уже не полетели – что и неудивительно. Найти такое – большая удача. Этот Энлиль тот еще везунчик. Хотя они рисковали, сорвавшись вот так, в никуда почти что, из-за той дурацкой ссоры с патриархами… Но, как видишь, последние полторы тысячи лет они времени не теряли. Я много говорил с Энлилем – я же инженер, мне интересно… У них уже сотни таких комплексов, как этот, где мы сейчас. По всей планете – в горах, у океанских пляжей, и скоро будут даже и на этих Деревьях – висячие сады хотят сделать…

– А сколько мы тут пробудем?

– Энлиль приглашает на любой срок или даже вообще остаться здесь. Выделяет нашему экипажу аналогичный этому жилой комплекс – по сути целый дворец, как и здесь. Он очень гостеприимен, что, впрочем, и неудивительно – мы первые, кто к ним прилетел из Конфедерации, после той знаменитой ссоры. Я сам не знал, как он отреагирует. Назад бы сразу не отослал, конечно – мы же гости, но мог принять с чисто формальной вежливостью. Тогда – отдохнули бы несколько месяцев, тоже из вежливости, и все. Но он и все остальные явно очень нам рады. Мы могли бы здесь пожить и долго, но у меня дела, много дел, поэтому – года два-три, и назад. Попутешествуем, посмотрим планету, фауна здесь тоже, сама видишь, какая необычная – эти гигантские рептилии! И одновременно – млекопитающие тоже есть. Необычно.

– Эх, – вздохнула Эмми, – я надеялась, хотя бы лет на двадцать. Такая планета… Когда еще второй раз выберемся. С твоими-то делами, папа, – усмехнулась она.

– Говорю же, я не против, но тут вопрос… не только в моих обычных делах. Дела бы, и правда, подождали… Ты новости читала, перед отлетом?

– Ты про те пропавшие корабли?

– Именно. С одной экспедицией еще могло что-то случиться, хотя ума не приложу, что – я тебе рассказывал про уровень надежности техники для дальних экспедиций, плюс, всегда в такой экспедиции не меньше двух кораблей. Вдруг с одним, все же, что-то случится. И оба пропали? Ну допустим даже… Но вторая пропавшая экспедиция, спасательная, из шести – причем уже боевых кораблей?! Пять эсминцев и крейсер, Эмми! Крайний срок их возврата прошел незадолго до нашего вылета. Они могли принять решение на продолжение поисков сверх оговоренного срока, но обязаны были прислать зонд с известием, и далее каждый год по зонду, таков порядок. Вот как мы, достигнув этой звезды, выслали зонд и, получив приглашение в гости, сразу же еще один. Чтобы наши, если что, были в курсе. А тут ни их самих, ни зондов… Эмми, я не верю в такие совпадения.

– Думаешь, мы столкнулись с враждебной расой?

– Думаю. По крайней мере, никаких других идей мне в голову не приходит. И другие патриархи думают так же. И ученые наши так же думают – что еще могло случиться, сама подумай? Теперь же, был отправлен целый флот зондов, как поисковые, с телескопами и прочей аппаратурой, так и боевые корабли. И следом за ним, с шагом в четверть светового года – чтобы не попасть в новую ловушку – еще одна экспедиция, и на этот раз там полноценная эскадра. В ее составе есть даже линкор! А для линкора, Эмми, вот такая планета, как эта – что бумажная мишень для пистолета.

– Но ты же не военный? При чем тут ты? Ты проектируешь эти линкоры, а не воюешь на них.

– Не военный. Но я инженер, и я буду теперь строить новые линкоры, лучше нынешнего поколения. Я полетел сюда только потому, что результаты экспедиции станут известны ненамного раньше нашего возвращения. Сейчас у нас экстренно увеличивается флот, и дополнительно я запустил программу расширения производственных мощностей. Но полетел сюда, все же – это моя давняя мечта, узнать, как дела у них, на фронтире, так сказать… Ты знаешь, я был на всех планетах Конфедерации, а на этой до сих пор лишь мечтал побывать. Пока наши парни сами справятся с наращиванием мощностей, а когда вернемся, займусь проектированием. И там я уже буду нужен… Ладно, вернемся к делам текущим. Энлиль предлагает этот год пожить здесь, у него: обещает стать нам гидом по планете. А следующие два года мы будем жить отдельно, в нашем гостевом комплексе.

Кстати, Энлиль, – задумчиво произнес Энки, – такое у меня впечатление, как будто бы с тех пор изменился… Хотя и неудивительно – при его-то власти и статусе!

***

– Эммануэль, с позволения твоего отца, прогуляешься со мной? – Энлиль подошел к ним, держа за поводок очень крупного пса – поджарого, длинноного, с короткой черной шерстью в белых пятнах.

– Конечно, – улыбнулась Эмми, кивнув отцу.

Пес при виде их напрягся и покосился на хозяина.

– Друг! – сказал ему тот и вежливо дотронулся до плеча Энки, а затем и до плеча Эмми. – Друг!

Пес, снова взглянув на хозяина, расслабился, подошел к ним и поочередно, осторожно, обоих обнюхал.

– Не бойся, он очень хорошо обучен. Теперь, если что, он всегда будет тебя защищать, – улыбнулся Энлиль. – Можешь его погладить.

Эмми, с опаской протянув руку, погладила собаку по холке.

– Я не очень люблю собак, мне кошки нравятся. У нас три в доме!

Энлиль, улыбнувшись, вежливо подал ей руку, и они вдвоем пошли по аллее.

– А мне нравятся псы. Кстати, эту породу собственноручно вывел Нергал, мой сын. Ну, точнее, наши генетики вывели, но по его заказу и при его непосредственном участии – именно он дизайнер этой породы. Когда у него все получилось, самый лучший экземпляр он подарил мне.

– Моему отцу тоже больше нравятся кошки. Точнее, коты. Он мне говорил, что если бы выбирал семейный герб, то на нем был бы изображен кот. Но он все же использует старый фамильный герб, доставшийся ему от отца – тот ему тоже нравится.

– Ты боишься собак? Конечно, они могут быть опасны, для посторонних, но поверь – нет более преданного друга, чем собака. Я взял этого еще щенком, и надежнее его сторожа нет. А коты… Твой отец по-своему прав – коты гуляют сами по себе, – он усмехнулся. – Неплохой герб для мужчины и для рода. Не стану спорить. Хотя, я бы тогда уж выбрал льва. А, например, Нинурта, мой внук, однажды попросил меня дать ему разрешения на свой собственный герб – я дал, конечно, он этого заслуживает, более чем… И он выбрал себе орла, как и у меня. Но, орла с двумя головами! Двуглавого.

– С двумя?! Как это? – изумилась Эмми.

– Ну, он же у нас главный по боевой авиации, и в кабине истребителя у него всегда по два пилота. Собственно пилот, и наводчик. Он же это сам и придумал, что в кабине нужны двое. До того, у нас в истребителях был один пилот. Но два – эффективнее. Один пилотирует, второй наводчик, он стреляет. Нинурта сам – прирожденный пилот, и прирожденный же воин. А еще у него, как видишь, хорошее чувство юмора.

– Да уж, оригинальный герб, – рассмеялась Эмми, покачав головой. – А про собак… Я знаю, конечно, что своей собаке хозяин всегда может доверять, но если я для собаки хозяин, значит она – как бы мой раб. Мне не нравится такое ощущение. Не хочу быть кому-то хозяином.

– Это тебе так кажется. Для собаки это не так – она считает тебя и твою семью членами одной стаи, просто ты для нее старшая, «альфа». А она – «бета». А все другие члены семьи – тоже «беты», ну либо «гаммы». Но она всегда будет защищать всех, всю свою стаю.

Эмми ненадолго задумалась.

– Если бы ты не знакомил меня со своей собакой, а показал бы ей на меня и сказал бы «фас!» – она бы меня на меня напала?

– Да. Я для нее старший, я «альфа», и мой приказ для нее – закон.

– Значит, она все же раб, если исполняет твои приказы, не принимая решения самостоятельно и по своему разумению. Кот, или кошка, принимают решения сами, я для своего кота – не хозяйка, а друг. Собака – не друг, а раб.

Энлиль, в свою очередь, задумался. Потом посмотрел на нее:

– Эмми, можно я сделаю тебе комплимент? Тебе всего двадцать пять, ты даже совершеннолетней еще не считаешься… Но с тобой уже интересно поговорить – даже мне, патриарху целого рода. У меня уже почти восемь тысяч потомков, и поверь, я знаю, что говорю.

Эмми опустила глаза, улыбнувшись и слегка покраснев. Они, как тогда с отцом, неторопливо шли мимо цветущих кустов, которыми была усажена узкая аллея. В глубине рощи виднелись разнообразные плодовые деревья – невероятная для нее экзотика: она еще не бывала на других планетах, и теперь, выходя на прогулки, с удовольствием пробовала здешние фрукты.

– Чем ты занимаешься у себя на планете?

– Я недавно окончила Институт Изучения Души, хочу и дальше там работать. Это очень интересно!

– Да, пожалуй, – серьезно кивнул Энлиль, снова с интересом покосившись на нее. – А ты уже умеешь выходить из тела?

– Пока только с помощью приборов, сама не умею – для этого надо долго тренироваться…

Тот снова кивнул:

– Я умею, но я этому учился десятки лет, у хорошего специалиста. Значит, ты по научной части, как и твоя мать… Кстати! – он хлопнул себя по лбу и посмотрел на Эмми, – а хочешь, я тебе кое-что покажу? Мы тут тоже немного в науку умеем, – улыбнулся он. – Только не удивляйся, потому что это очень необычно… Слетаем?

– Давай, конечно! – улыбнулась Эмми в ответ.

Энлиль достал из заднего кармана джинсов коммуникатор, дважды ткнул пальцем в экран, и минуту спустя рядом с ними приземлился небольшой флаер – изящной формы «тарелка» золотистого цвета. Плавно откинулась аппарель, и они, войдя, оказались в уютном салоне, с кремового цвета креслами и льющимся с потолка золотистым же освещением. Отдельных иллюминаторов не было – по кругу шло сплошное цельное окно, причем снаружи этого не было видно, снаружи диск выглядел целиком золотым. «Эльден» – произнес ее спутник, прижав пальцем кнопку на экране перед креслом, и флаер с неощутимым телу ускорением рванулся вверх и в сторону, за пару секунд достигнув облаков, и дальше уже полетел над ними. Круговой иллюминатор автоматически потемнел со стороны солнца, приглушая его слишком яркий свет. Вдалеке, слегка возвышаясь над облаками, проплыла крона гигантского дерева. Спустя примерно полчаса, автопилот повел флаер на посадку. Они приближались к невысокой горе, своим видом напоминающей отдельно стоящий холм, огороженный у подножия высоким забором из белого камня – с очень красивым, хотя и совсем небольшим, жилым комплексом на плоской вершине. Единственное здание – из белого же камня, с колоннами по периметру, выстроенное в виде полукруга, окаймляющего большой открытый бассейн. Выглядело оно, как небольшая уютная вилла – такой бы самое место на берегу какого-нибудь теплого моря. В бассейне Эмми приметила фигурки двоих купающихся. Все остальное место на холме занимал сад, в котором отдельные рощицы были разделены такими же, мощеными разноцветной мозаикой дорожками, как и во дворце Энлиля, где они жили.

– Это Эльден, – Энлиль обвел рукой цветущий сад, когда они вышли из флаера на посадочной площадке, – одна из наших научных баз. Конкретно эта база посвящена тому самому эксперименту, который я тебе хочу продемонстрировать. Еще раз прошу не удивляться! – снова улыбнулся он. – Пойдем!

Из бассейна до них долетел веселый смех. Подойдя ближе, Эмми увидела парня с девушкой. Энлиль подвел ее к бассейну, а парень с девушкой, заметив их, вылезли из бассейна: сначала ловко и сильно выпрыгнул через край парень, а затем он подал руку девушке, помогая ей выбраться. Улыбаясь, они пошли им навстречу, держась за руки. Оба были совершенно голые, и при этом явно не испытывали никакого смущения. Девушка выглядела лет на шестнадцать, а парень воспринимался чуть старше и вел себя увереннее. Кожа у них была непривычно смуглой, и это не было похоже на простой загар. Подойдя к ним, оба вежливо поклонились.

– Мадин, Жива, познакомьтесь – это Эммануэль, – представил ее Энлиль.

– Привет, Мадин, привет, Жива, – поздоровалась Эмми, изрядно при этом смущаясь их обнаженного вида.

Те поздоровались в ответ, причем парень глядел на нее добродушно и с каким-то почтительным, как ей показалось, интересом, а вот девушка – с откровенным любопытством, как на нечто диковинное.

– Эммануэль прилетела к нам с другой звезды, – Энлиль показал рукой на небо.

– С другой звезды? – изумился Мадин. – Как вы все, когда-то очень давно?

– Да, именно так. Притом с той же звезды, что и мы – так что она, для меня и для нас для всех, дальний родственник. О, чуть не забыл! Я же вам обещал привезти тех вкусняшек… Погодите, они у меня во флаере лежат, – он снова нажал на коммуникатор, и флаер, плавно поднявшись с парковки, пролетел над деревьями, подлетел к ним и повис на небольшой высоте рядом с бассейном. Энлиль зашел внутрь и вскоре вышел с несколькими разноцветными плоскими коробками.

– Не ешьте все разу, это вредно! И не держите на солнце, а то растают.

– Спасибо, Энлиль!

– Угощайтесь! Ладно, мы полетели. Как вы тут, у вас все есть, все нормально?

– Да, у нас все хорошо, – улыбнулся парень, изобразив легкий поклон.

– Ну, давайте, пока! Прилечу через пару недель. Еще привезу, – подмигнул Энлиль девушке, которая зачарованно смотрела на конфетные коробки.

Они снова уселись во флаер, и тот полетел назад, разве что в этот раз гораздо медленнее и ниже облаков. Энлиль, не дожидаясь от нее вопросов, стал рассказывать сам.

– Мы создали расу, оптимально подходящую под условия этой планеты. Наши собственные гены, плюс толика генов местной фауны, плюс талант наших генетиков. Как видишь, они почти неотличимы от нас, разве что цветом кожи. Как ты, наверное, знаешь, мы изначально предполагали колонизацию, если найдем подходящую планету – благо, наши астрономы подобрали целых восемь потенциально пригодных. На этой, шестой по счету, нам наконец-то повезло. Мы летели всем моим кланом, нас тогда было около десяти тысяч – теперь, как ты знаешь, уже больше. Мы изначально предполагали генную модификацию растений и животных под наши нужды, поэтому оборудование и специалисты у нас были, пусть и не самого высшего разряда, но все же очень хорошие. И, тем не менее, это оказалось очень сложно…

– А зачем они вам?

– Во-первых, просто интересно создать свой разумный вид. Растениями мы занимаемся, животными занимаемся – выводим подходящие породы ради продовольствия. Но интерес не главное, конечно. Основная цель – создать вид со специализированным предназначением.

– Специализированным?

– Именно так, Эмми. Прости, можно мне тебя так называть?

– Да, конечно, – улыбнулась она.

– Тогда я для тебя Эль, – улыбнулся он в ответ. – Так вот, ты видела наши сады и дворцы? Много ведь уже где побывала? Как они тебе?

– Очень красиво, – искренне ответила Эмми.

– Самой большой красоты ты еще не видела, но скоро уже будет готово, и я тебе с твоим отцом покажу… Так вот, все это требует ухода. И не только сады, разумеется. Сельское хозяйство, животноводство, иные простые, но грязные, или тяжелые порой работы. И видишь ли, Эмми… Вот, например, ты сама – ты ведь хочешь быть ученым, так?

Эмми кивнула.

– А я – скорее военный, я стратег по призванию. Твой отец – талантливый инженер и опытный администратор. Кто-то хочет быть пилотом, как Нинурта, его призвание – водить боевые корабли и командовать эскадрами таких кораблей. Кто-то по призванию астроном, кто-то генетик, или архитектор, или программист, и так далее… Но есть одна проблема, Эмми. Мы ее очень остро почувствовали именно здесь – ведь мы всего лишь малочисленная колония, и наши технические возможности ограничены, а этот мир был еще не благоустроен, как наш родной, нам пришлось начинать все буквально с нуля. Проблема в том, что не всем нам так можно – быть учеными или летать в космос. Потому что кто-то должен, например, разводить животных в хлеву и убирать за ними навоз. Кто-то годами напролет должен пахать землю и сеять зерно. Кто-то должен работать в шахтах и добывать руду. А никто не хочет этого, понимаешь? Я могу тебя познакомить с кем-нибудь из младших членов нашего рода, которым приходится этим всем заниматься. Скажи такому, что ты будешь ученым, и ты увидишь в глазах тех, кто работает в поле, в хлеву, в шахте – зависть. Черную зависть, Эмми. Не злость на тебя – не в этом смысле, конечно, ты же видишь, здесь все вам очень рады. Энки первый, кто посетил нас за все это время… Но – страшную зависть. Ты знаешь, что моей девушке приходится самой стирать нашу одежду? Да, самые младшие знают, что однажды у них родятся дети и они поднимутся на ступеньку выше… лет через пятьсот, если повезет. Сколько твой отец ждал своего первого ребенка?

– Восемьсот шестнадцать, – смутилась Эмми.

– Вот… Я ждал своего первого, Нергала, всего лишь триста пятьдесят шесть, и мне тогда завидовали все мои друзья и знакомые. А ведь у человека может родиться дочь, а ее в шахту или в хлев не отправишь… Так вот, Эмми, я люблю своих детей. Всех, и самых младших в роду не меньше, чем старших. Однажды, в самом начале, увидев, каково им приходится – причем, из-за меня в том числе, ведь это я предложил своему клану покинуть родную планету – однажды я сам целый год отработал в шахте. Ты не представляешь, Эмми, что это такое – год в шахте! – Энлиль внимательно посмотрел на нее. – Не представляешь, – он покачал головой. – Я теперь представляю. А ты знаешь, что некоторые из тех, кто работал в шахтах, умерли?

– Как это – умерли?! – с ужасом в глазах переспросила Эмми.

– Да, – мрачно кивнул он, – восемнадцать наших младших. Восемнадцать моих потомков умерли, Эмми! И я чувствую свою вину в этом. Хотя я и не виноват напрямую, у нас нет иного выбора, мы колонисты и с этим связаны подобные риски и издержки. Мы старались, как могли, облегчить их труд, они работали сменами по четыре дня в неделю, и каждый год ротация – второй год на менее тяжелой работе. Но все равно… Семнадцать из них погибли в шахтах при обрушениях, а один… просто умер, не выдержал. Ты знаешь, какая здесь тяжелая для нас атмосфера, особенно там, внизу, на равнине. Плюс тяжкий и монотонный труд, он убивает психологически. Попробуй быть приговоренной к шахте на тысячи лет… Тут и с ума сойти можно, а можно и вот так… просто умереть.

Эмми долго молчала, пытаясь осознать услышанное.

– Эмми, – продолжил Энлиль, – мы с тобой – раса бессмертных, мы единственная разумная раса в Галактике, из известных нам на данный момент. Мы можем иногда гибнуть, бывают ситуации… В конце концов, вот мой внук Нинурта – он, как и я, воин, и он всегда знал, что если вдруг однажды мы столкнемся в Галактике с противником, то он будет рисковать жизнью на фронте, а не трудиться в безопасном тылу. Но то, что происходит – это не только крайне тяжело, это еще и унизительно! Я оплакивал тех семнадцать погибших, но окончательно я для себя все понял, когда умер тот, восемнадцатый. Не погиб! А умер, Эмми!

– Ты сказал, что причина необходимости в тяжулом ручном труде – ваша малочисленность.

– Да. Высокоразвитая экономика требует высокой специализации, а для этого, даже на современном уровне развития, по-прежнему нужны многие миллионы.

– Так почему бы вам не пригласить к себе всех желающих? Эта планета так красива… Уверена, нашлись бы миллионы тех, кто захочет здесь жить. Ты же сам приглашал нас остаться здесь, мне говорил отец.

– Ты права, пригласить можно. Но есть два «но». Вас я приглашаю, твой отец все верно тебе сказал. Такого, как твой отец, еще поискать – у нас есть инженеры, и немало, но у него совсем иной масштаб и талант. И тебя я приглашаю, и отца твоего, и весь ваш экипаж. Вы, кстати, с твоим отцом чем-то похожи на нас – тоже, между прочим, рванули куда-то, не зная, что тут и как вас примут даже. Может быть, и кого-то еще приглашу потом. Но, Эмми, это я вас приглашаю, на свою планету. На свою! А если сюда приедут миллионы, другие кланы, а тем более патриархи, и привезут огромное количество техники, создав здесь полноценную промышленность – она будет уже не моя. И не наша, не нашего клана. Эмми, мы огромной ценой добыли эту планету. Мы летели почти в никуда! Всем родом! И теперь здесь все наше. Вся планета, по законам Конфедерации, наша. И все, что на ней, наше. Мы не будем просить о помощи, мы справимся сами – как мы с самого начала и хотели. И это не только мое мнение – большинство из нас так думает. И старшие, и младшие. И второе "но" – даже согласись мы на свободную иммиграцию к нам из других кланов, это все равно очень и очень длительный процесс. Да, желающие будут, романтики фронтира были во все времена, однако процесс полноценной колонизации все равно очень длительный.

Эмми долгое время задумчиво молчала, глядя в иллюминатор на проплывающий мимо пейзаж. Пес Энлиля вдруг встал, подошел к ней и, посмотрев ей в глаза, положил голову к ней на колени. Она улыбнулась, и Энлиль тоже.

– А эти двое? Мадин и Жива? Тоже ваши, они тоже ваша собственность, как и планета?

– Именно так, – серьезно кивнул Энлиль. – Ты правильно все поняла. Я не собираюсь тебе врать, Эмми. В том числе, поэтому в них есть доля генов от здешней фауны. Мы не могли просто их зачать от себя – в этом случае, они были бы наши сыновья и дочери. Но мы могли бы, полагаю, создать генетический код с нуля, по нашему усмотрению. Было бы несоизмеримо дольше и сложнее, но полагаю, мы бы справились. Однако, планета юридически наша, и все, что от нее происходит, все наше. И мы взяли, в дополнение к нашим, гены местного животного – не только ради адаптивности к здешнему климату, нет. В первую очередь для того, чтобы они принадлежали нам не только по праву создателей, но еще и по праву владельцев планеты – владельцев всего, что на ней живет. Взяли, так сказать, от планеты, от земли. От нашей планеты!

– И вы хотите, чтобы они взамен вас работали в поле и в шахтах?

– Да.

– Это нечестно.

– Почему?

– Они разумные. Я разговаривала с ними, они не животные, не фауна!

– Они разумные и подобны нам, – кивнул Энлиль. – И внешне подобны, и по разуму.

– Но тогда…

– Ты говорила, что училась в Институте Души?

– Да.

– Эмми – разум, само собой, важен. Но ты же знаешь, что любой из нас может отличаться талантами от другого. Возможно, кто-то философ, и он умеет умно и логично рассуждать. Другой поэт – он не умеет так умно в споре, но зато его стихи, что называется, берут за душу. Третий художник. А четвертый пилот: философу он покажется глуповатым, поэту тоже – да он рифмы связать не может! А художнику он покажется мазилой, но если он их возьмет в полет – они рискуют намочить штаны! Потому что он летает так, что им страшно. Когда меня на флаере возит мой внук Нинурта – поверь, мне страшно, хотя я и сам неплохой пилот, – усмехнулся он. – С другой стороны, я понимаю, что в критической ситуации никто не вывезет меня в бою так, как он. Разум и таланты важны, но ключевой критерий – другой.