Дорога в тысячу ли, или Сто путей к счастью. Часть 2

Татьяна Ткачук

Дорога в тысячу ли, или Сто путей к счастью. Часть 2

Глава 1

ДВА ГОДА СПУСТЯ

Мэ Ри проснулась внезапно, словно кто-то толкнул ее в бок. Открыла глаза, прислушиваясь. Было темно, и не оттого, что огромное, во всю стену окно спальни было завешано плотными тяжелыми шторами. Просто, видимо, стояла та самая глухая, самая тихая часть ночи, которую древние китайцы называли «час Быка»(1).

Женщина приподнялась на локте и взяла с тумбочки будильник со светящимся, с фосфоренцирующими зеленоватым светом цифрами и стрелками, циферблатом. Так и есть – без четверти три. Мэ Ри хмыкнула – похоже, у нее уже выработался рефлекс просыпаться в это время. Последний год будильник исправно служил своей хозяйке, позволяя ориентироваться во времени даже ночью. А этот год ей приходилось вставать каждую ночь, а иногда и не по одному разу. Муж купил его в каком-то магазинчике, где продавались такие же раритеты, почти сразу после рождения сына.

В спальне было тихо – только чуть слышно дышал спящий на своей половине кровати Юн Шик. Как всегда – на животе, щекой на подушке, повернув во сне лицо к своей женщине и положив руку с плетеным браслетом, который никогда не снимал, под подушку. Даже если с вечера он засыпал на спине, обнимая жену, ночью неизменно переворачивался на живот. Мэ Ри давно уже привыкла к этому. Протянула руку и осторожно коснулась обнаженного плеча мужчины, погладила, едва касаясь, теплой гладкой кожи. Сердце вдруг защемило от нежности. Захотелось прижаться к мужу, свернуться клубочком у него под боком, спрятаться в кольце сильных, надежных рук. Но – нельзя. Иначе проснется. А ему нужно хорошенько выспаться, чтобы ехать на работу с ясной головой.

В последнее время в компании постоянно возникали какие-то мелкие и вроде бы незначительные проблемы, но они очень негативно сказывались на общем настроении в концерне. Юн Шик говорил с женой об этом неохотно. Но она и сама была неглупой. Достаточно было найти статьи в СМИ, чтобы понять, что конкуренты с новыми силами начали строить козни против «Нам Бин Электроникс».

Мэ Ри тихо опустилась на подушку и прикрыла глаза. Но сон, кажется, уже куда-то убежал. Она сомкнула веки, расслабляясь. А сама чутко прислушивалась к тому, что происходит в соседней комнате. Но там пока было тихо. Родительский блок «радионяни»(2), стоящий тут же на ее тумбочке, пока безмолвствовал.

А мысли уже летели табуном.

Сколько всего произошло с тех пор, как она вышла замуж за Юн Шика!

И неприятие его родителями Мэ Ри как невестки, и смерть ее бабушки, лишь два месяца не дожившей до рождения правнука.

Мама Юн Шика долго не хотела принимать тот факт, что ее мальчик женился без ведома и согласия родителей. Она не желала общаться с Мэ Ри, чем очень обижала сына и первые полгода при каждой встрече с Юн Шиком непременно подчеркивала, что ему нужно было выбрать «милую Джи Ю». Молодой мужчина злился, но ничего не мог поделать – мать сама должна была сжиться с мыслью, что ему нужна только Мэ Ри, и никто больше.

Господин Нам Сон Ги, напротив, довольно быстро начал относиться к девушке достаточно мягко и ровно. Особенно после того, как несколько раз пообщался с ней лично, правда, в присутствии Юн Шика. Муж не обманывал Мэ Ри, когда говорил, что его отец – умный мужчина и все-таки примет ее. Председатель компании быстро заметил острый ум и значительные знания в области юриспруденции у своей невестки. Но больше всего он оценил то, что Мэ Ри любила самого Юн Шика, а не его капиталы. Девушка вела себя с господином Сон Ги уважительно, но без подобострастия и не лебезила перед ним, стараясь понравиться. Проницательный мужчина замечал взгляды, которые девушка бросала на его сына, и видел, что она любит не менее сильно, чем Юн Шик.

Позже она несколько раз сотрудничала с юристами компании, по просьбе свекра, помогая решать некоторые вопросы с профессиональной точки зрения и всегда давая очень толковые советы. Но это бывало не часто. Мэ Ри все еще работала в юридической конторе «Фемида», хотя Юн Шик не раз предлагал ей уволиться и сидеть дома.

Однако молодая женщина категорически отказывалась, говоря, что она с ума сойдет со скуки, если не будет работать. И продолжала ездить в офис до тех пор, пока до родов не осталось полтора месяца. Потом Юн Шик настоял на том, что ей пора уже позаботиться о себе и будущем малыше.

Они вместе, с большой любовью обустраивали детскую: поставили кроватку, пеленальный столик, мягкое кресло. И накупили целую кучу разнообразных игрушек.

Вообще же, когда Мэ Ри призналась мужу, что ждет ребенка, он был настолько счастлив, что долго не мог успокоиться. Схватил девушку в охапку и закружил на месте, а потом начал покрывать поцелуями ее лицо и руки. Она только посмеивалась тихонько, сама счастливая такой его реакцией на эту новость. И все месяцы до рождения Ши Вона трясся над ней, не позволяя поднимать ничего тяжелее чашки чая, следя за тем, чтобы жена хорошо питалась и не расстраивалась.

Он окружил ее такой заботой и любовью, что Мэ Ри часто думала, что все это только сон, и боялась проснуться.

Они несколько раз летали в Пусан, добираясь потом на пароме до родного острова девушки. Когда приехали в Сончхан впервые после женитьбы, родители и бабушка закатили целый пир по случаю этого радостного события. Молодожены привезли родным приятные подарки: маме – новую рисоварку, бабушке – прекрасный фарфоровый чайный сервиз, а отцу Мэ Ри – та-дам! – новую небольшую лодку-моторку. Как они везли ее на крыше машины до поселка – это отдельная история. Но зато отец растрогался до слез и все тряс руку зятя, сжимая ее обеими ладонями.

Мэ Ри заметила, что мужу было немного неловко: он не подозревал, что Ту Мин настолько нуждается в этой лодке. На следующий же день отец уплыл в море и вечером вернулся с богатым уловом. С гордостью рассказывал домашним, как высоко оценили его приятели-рыбаки подарок зятя. И Мэ Ри страшно гордилась своим любимым. А ночью, лежа рядом с мужем на толстых одеялах в своей девичьей комнате, шепотом говорила, что его идея подарить отцу лодку выстрелила в яблочко.

После этого они приезжали еще несколько раз. И каждый раз дни, проведенные в родительском доме, были наполнены для Мэ Ри любовью, теплом и покоем.

А потом умерла бабушка. Умерла тихо, во сне. Легла вечером спать и не проснулась. Мама Наташа на следующий день, вечером, когда молодые люди уже были дома, сообщила дочери по телефону эту горестную весть. Мэ Ри не выдержала – заплакала. Юн Шик, узнав, в чем дело, начал утешать жену и заверил, что они непременно поедут проститься с бабушкой и примут участие в похоронной церемонии. Он тут же позвонил своему отцу и предупредил его, что они улетают в Пусан ближайшим же рейсом. Тот попросил передать Мэ Ри и ее родителям соболезнования от его имени и спокойно сказал:

– Конечно, сын! Летите! Все-таки это близкий человек твоей жены.

Они успели. Вместе с родителями приняли урну с прахом бабушки и поместили ее в застекленной ячейке местного колумбария(3). Туда же поставили небольшую фотографию в рамке, на которой были изображены все четверо: бабушка, родители и сама Мэ Ри, еще совсем девчонка.

Родители уже пошли на выход, а она задержалась и на вопросительный взгляд Юн Шика только шепнула:

– Иди с ними, я сейчас приду!

Мужчина понятливо кивнул и пошел догонять тестя с тёщей. А девушка прикоснулась пальцами к стеклянной дверце ниши, поправила небольшой букетик, прикрепленный сбоку, и тихонько произнесла:

– Хальмони, ты была хорошим человеком! Спасибо, что любила меня, делилась своей мудростью и всегда поддерживала. Я люблю тебя и всегда буду помнить! Надеюсь, что ты уже на небесах и будешь присматривать за мной оттуда…

И, вытерев ладонью одинокую слезинку, скатившуюся по щеке, поспешила догнать родных. Юн Шик вопросительно посмотрел на нее, но девушка едва заметно улыбнулась и покачала головой. Тогда он просто взял ее руку в свою ладонь и переплел их пальцы.

В электронном блоке «радионяни» послышалось кряхтение, негромкое похныкивание – проснулся Ши Вон. Мэ Ри тихо встала с кровати, накинула длинный шелковый халат и отправилась в детскую.

Свет ночника озарял уже сидящего в кроватке малыша, трущего глазки кулачками. Мэ Ри подошла к кроватке:

– Кто тут у нас проснулся? Сыночек мой сладкий проснулся! – и, взяв ребенка на руки, прижала к себе теплое нежное тельце и чмокнула в темноволосую кудрявую макушку. Малыш тут же перестал хныкать и прижался пухлой щечкой к груди матери.

К окончанию первого года своей жизни Ши Вон уже научился контролировать физиологические потребности и всегда просыпался, если хотел в туалет. На этот случай в детской всегда стоял яркий пластиковый горшочек с крышкой. И сейчас Мэ Ри, держа сына на руках, поставила горшок на круглый толстый ковер, лежащий на полу, и, опустившись на колени, посадила мальчика на горшок.

Он спокойно сделал свои дела и тут же нетерпеливо начал поднималься на ножки. Женщина поцеловала сына в теплую щечку и, положив на руки, прижала к груди:

– Спи, мое солнышко! Закрывай глазки!

– Ом-ма (мама)… – пролепетал Ши Вон, улыбаясь матери и демонстрируя все свои девять сахарных зубов.

– Да, мой сладкий! Мама с тобой. Спи, родной!

– Ап-па (папа)… – сказал малыш.

– Да, папа тоже спит! И Ши Вончику нужно спать, чтобы быть таким же большим и сильным, как папа! Закрывай глазоньки, милый! – и она принялась тихонько покачивать сына на руках.

Ребенок послушно закрыл глазки, и вскоре дыхание его стало ровным и размеренным. Мэ Ри поцеловала сына в выпуклый лобик и осторожно опустила в кроватку. Накрыла мягким и легким, но теплым одеялом и, поправив ночник, чтобы свет его не мешал ребенку, вышла, забрав горшок и аккуратно прикрыв за собой дверь. Прошла в туалет, освободила горшок и, помыв его, вернула в комнату Ши Вона. А потом, зевая, вернулась в спальню. Часы показывали без пяти четыре. Что ж, она ещё успеет поспать, прежде чем нужно будет подниматься и готовить завтрак для Юн Шика.

Девушка сняла халат и положила его на небольшой красивый стул с резной спинкой и обтянутым ярким поблескивающим шелком сиденьем. Постаралась как можно тише лечь на свою половину кровати, однако Юн Шик почувствовал движение и, перевернувшись на бок, протянул руку и, найдя на ощупь ее тело, притянул к себе и поцеловал в обнаженное плечо пониже тонкой бретельки пижамного топа:

– М-м-м… Какая сладкая… Ши Вон?..

– Угу, – ответила Мэ Ри, повозилась, разворачиваясь к мужу и закидывая руку ему за спину. – Но я его усыпила. И ты тоже спи, родной! Рано еще!

Он потянулся к губам женщины, поцеловал, касаясь легко, почти целомудренно:

– Моя любимая девочка! Ты тоже спи! А то днем понадобится много сил, чтобы сладить с нашим богатырем!

Мэ Ри тихонько засмеялась: Ши Вон, и правда, родился крупным – больше четырех килограммов весом. Последние недели перед родами у нее отекали ноги, а живот был таким огромным, что молодая женщина не могла обуваться сама. Поэтому ходила в легких мягких балетках. Вечерами Юн Шик растирал ей ступни и икры ног, массажировал, чтобы хоть немного облегчить ее страдания. И все извинялся, что ей приходится проходить через все это.

На что девушка легко смеялась, обнимала его за шею и, целуя смуглую щеку, говорила:

– Юн Шик, зачем ты извиняешься? Это нормально для беременных – я узнавала. Все хорошо. Главное, чтобы нашему малышу было комфортно.

А малыш вовсю пинался и толкался в животе матери, иногда Мэ Ри даже просыпалась ночами – настолько сильными были эти толчки.

Когда пришла пора рожать, Мэ Ри позвонила мужу. Он сорвался с места и примчался с работы – взволнованный, не знающий, за что хвататься. Мэ Ри в перерывах между двумя схватками (они к тому времени уже стали довольно частыми и очень сильными) заставила мужа успокоиться и взять сумку с необходимыми вещами, которую она приготовила уже давно. Придерживая жену за спину, Юн Шик помог ей дойти до лифта и, пока они спускались в подземный гараж, не отпускал ее и все спрашивал, как она себя чувствует.

– Пока держусь, – отвечала она. – Не бойся, в лифте не рожу… Это происходит не так быстро. О-о-о… – вдруг застонала она, сгибаясь почти вдвое и с силой вцепившись в руку мужа.

– Что?! – побледнел мужчина, а Мэ Ри начала бышать глубоко и ритмично. Потом, когда боль отступила, выдавила:

– Всё… нормально!..

– Да как же нормально? Когда совсем ненормально… – глаза мужчины стали большими и испуганными. Он посадил жену на заднее сиденье и, сказав: «Сейчас, милая! Потерпи! Сейчас поедем!» – быстро сел за руль.

В клинике женщину тут же приняли медсестры и повезли на каталке в родовую палату. А взволнованный Юн Шик, не в силах усидеть на месте, начал мерить шагами коридор.

Ему пришлось ждать долго. Когда мужчина уже весь извелся от неизвестности, из родового зала вышла медсестра в аккуратном розовом форменном платье и такой же шапочке на голове, он вскочил с мягкой скамьи, на которой к тому времени уже сидел, без сил привалясь спиной к стене, и вопросительно уставился на нее.

Сестра улыбнулась ему и сказала:

– Вы муж госпожи Ан Мэ Ри?

Он только кивнул, не в силах произнести ни слова.

– Поздравляю, вы счастливый отец! У вас замечательный мальчик! Очень крупненький, весь в папу!

– Мальчик… – расплылся в блаженной улыбке мужчина и тут же с тревогой спросил. – А моя жена? Как она себя чувствует?

– Мамочка, конечно, устала – роды трудный процесс. Но она отдохнет, и все будет прекрасно! С ней все хорошо!

– Слава богу! – выдохнул облегченно Юн Шик. – А… Скажите, сестра, когда я могу увидеть их?

– Подождите еще немного – младенца нужно искупать, взвесить. А потом их с мамочкой переведут в палату. Вы можете подождать здесь! – и, приветливо улыбнувшись, женщина вернулась обратно.

Действительно, Мэ Ри с сыном скоро перевезли на каталке в отдельную палату, куда к ним вскоре пустили и счастливого папашу.

Он на цыпочках прошел к кровати, на которой лежала его любимая Мэ Ри, а рядом с ней – крошечный сверточек, который женщина придерживала рукой и которым неотрывно любовалась. Заметив мужа, она улыбнулась. Лицо ее казалось измученным, но наполненным каким-то светом:

– Юн Шик! Посмотри! Наш малыш такой красивый! Он так похож на тебя!

Мужчина осторожно заглянул в крошечное красное личико с закрытыми глазками – малыш спал и во сне причмокивал маленькими розовыми губками. Длинные темные ресницы бросали смутные тени на пухлые круглые щечки. И младенец показался мужчине таким прекрасным, что на глаза его навернулись невольные слезы – слезы счастья.

– Он чудесный, Небо мое! – он осторожно протянул руку и одним пальцем невесомо коснулся щечки малыша. Тот тут же заворочался, закряхтел, завертел темной головкой с длинными волосиками, на концах закручивающимися крупными кольцами. – И, боже! Он что – кудрявый?! Как такое возможно?!

– Я не знаю. Надо будет спросить у мамы – возможно, в ее предках были кудрявые люди.

Юн Шик со счастливой улыбкой смотрел на младенца:

– Спасибо, любовь моя! Сын! У меня сын!

– У нас – сын, – поправила его со смехом женщина.

– Да, конечно! У нас!.. Ох, надо ведь сообщить родителям! – спохватился он.

– Хорошо, ты потом позвони им! Пусть порадуются, – сказала Мэ Ри, имея в виду, прежде всего, своих родителей.

Но Юн Шик рассудил иначе.

– Я потом позвоню твоим. А еще съезжу к моим родителям…

На лице Мэ Ри отразились ее сомнения:

– Юн Шик… Твоя мама…

– Милая, она тоже справе знать, что стала бабушкой… И, думаю, отец в любом случае будет рад! Ты же знаешь – он уже считает тебя частью своей семьи. А теперь у него и внук появился. Дед будет рад Ши Вону! – повторил он и снова посмотрел на малыша.

Имя ребенку они выбрали заранее, еще до родов. Точнее, два имени – для девочки и для мальчика. Мэ Ри не захотела проходить УЗИ, чтобы узнать пол ребенка.

– Так даже интереснее, – сказала она. И добавила. – Мы ведь все равно любим этого малыша, вне зависимости от того, какого он пола.

– Конечно, родная, – ответил тогда ее муж.

Сейчас же он еще немного побыл вместе с молодой матерью и ребенком и, поцеловав их поочередно, поехал в дом своих родителей. По дороге позвонил пусанским бабушке с дедушкой и сообщим им радостную новость. Мама Наташа, кажется, даже прослезилась от радости. А Ту Мин взял с зятя обещание, что как только малыш немного подрастет, они всем семейством приедут на остров Кадокто.

В доме родителей его встретили приветливо.

Мать принялась хлопотать, отдавая поварихе указания по поводу ужина, а Юн Шик поспешил поздравить новоиспеченных деда и бабушку с рождением внука.

Господин Сон Ги захлопал в ладоши и радостно воскликнул:

– Вот это замечательная новость! Внук, говоришь? Молодец, сын! Достойное продолжение нашего рода!

А мама поджала губы и промолчала. Юн Шик заметил эту ее реакцию и нахмурил темные брови. Но и от внимания отца она не укрылась, потому что он многозначительно посмотрел на супругу и весомо произнес:

– Дорогая, хватит уже делать вид, что нашей невестки не существует! Как бы ты ни противилась, женитьба Юн Шика на ней – давно свершившийся факт. И вот теперь у нас с тобой появился внук. Это же замечательно! Расслабься и улыбнись! Не видишь, что ты расстраиваешь нашего сына?!

– Спасибо, папа, – благодарно выдохнул молодой человек, а старший мужчина спросил:

– Как она себя чувствует? Твоя Мэ Ри?

– О, слава богу! С ней все нормально! Только немного устала! Сынок родился крупным!

– А младенец как?

– Он такой красивый, папа! И Мэ Ри сказала, что он очень похож на меня!

– Вот как?! Ну, это же замечательно! Может, тогда твоя мама, увидев его, перестанет дуться на вас?! – и он хитро подмигнул сыну.

– Нам Сон Ги! – возмущенно воскликнула женщина. – Я всё слышу!

– Конечно, дорогая! Я и надеялся, что ты услышишь! – и опять подмигнул Юн Шику. Тот только улыбнулся в ответ.

Утром муж не стал будить крепко уснувшую Мэ Ри и сам решил приготовить себе завтрак перед отъездом на работу.

Но она все-таки проснулась и, накинув халат и захватив блок «радионяни», поспешила на кухню, где уже хозяйничал Юн Шик:

– Милый, почему ты не разбудил меня? – с упреком сказала она, ставя прибор на стол.

– Тебе еще понадобятся силы сегодня, наи Ханыль! А я не хрустальный и сам вполне могу приготовить себе завтрак. А ты? Покушаешь со мной? Тут хватит на двоих!

– Хорошо, родной, с удовольствием. Малыш пока спит, – и она поцеловала мужа в гладко выбритую щеку и стала наливать готовый кофе из электрической кофеварки. Из тостера выпрыгнула очередная партия подрумяненных хлебцов, и молодая женщина добавила их к уже лежащим на плоской тарелке.

Достала из холодильника сливочное масло и баночку с конфитюром, а Юн Шик тем временем уже раскладывал на тарелки поджаренные яйца с беконом.

Они сели за стол друг против друга и принялись завтракать.

– Сегодня много работы будет в компании? – спросила она.

– Да, как обычно, – пожал плечами Юн Шик. – Ее всегда немало!

– Да, я знаю, милый! Опять устанешь вечером…

– А что делать? Я должен много работать, чтобы… – тут он осекся, не желая вдаваться в подробности. И Мэ Ри не стала больше ничего спрашивать, зная, что ему неприятно говорить о проблемах, возникающих в компании в последнее время.

Вскоре мужчина заторопился на работу. Надел белоснежную рубашку, костюм, а галстук ему завязала Мэ Ри. У них это стало неким ритуалом: Юн Шик непременно хотел, чтобы это делала она – его любимая женушка. И Мэ Ри никогда не отказывалась. Наоборот, ей доставляло некое удовольствие, подняв воротник рубашки мужа, завязывать аккуратный узел на одном из многочисленных дорогих галстуков, коих у Юн Шика была целая коллекция, потом поправлять воротничок на сильной шее мужчины, проводить по его широким плечам ладонями, расправляя пиджак и, обвив обеими руками пояс мужа, приникать к нему в крепком объятии. И получать неизменный нежный поцелуй в губы и шепот в ушко:

– Люблю тебя, милая!

Так было всегда – каждое утро. И Мэ Ри любила эти мгновения, когда они с Юн Шиком были только вдвоем и принадлежали только друг другу.

Вот и сейчас каждодневное утреннее действо повторилось, после чего муж отправился на работу, а Мэ Ри начала убирать со стола, пока Ши Вон не проснулся.

Весь день молодой женщины был наполнен многочисленными мелкими делами и заботами, связанными с подрастающим сыночком. С тех пор, как малыш начал ходить самостоятельно, он норовил залезть во все уголки огромного пентхауса, так что Мэ Ри нужно было держать ухо востро. Они с Юн Шиком убрали повыше все, до чего мог дотянуться любознательный ребенок и что мог сломать или обо что пораниться. Поэтому молодая женщина старалась не выпускать из виду шустрое чадо и предугадывать все его проделки. Она много играла с Ши Воном, читала ему яркие детские книжки с прочными пластиковыми страницами, неподвластными зубкам малыша и его ручкам. Веселые картинки ненадолго привлекали внимание мальчика, но вскоре он отвлекался на что-то другое.

Каждый день Мэ Ри выходила с сыном на прогулку, вывозя его на коляске, которая так и жила в коридоре на этаже пентхауса, принадлежащего молодой семье. Район, в котором они жили, был безопасным, с сильной охранной системой, поэтому девушке и малышу там ничего не грозило. Молодая женщина подолгу катала коляску с сыном по многочисленным дорожкам раскидистого парка, пересекаясь с такими же родителями, но ни с кем так и не подружилась. Ей этого попросту не было нужно.

Мэ Ри сохранила дружбу только с Пэ Су Джин, сыну которой исполнилось уже почти шесть лет. Сон Мин рос умненьким, рассудительным и очень воспитанным ребенком.

Иногда подруга с сыном приезжала в гости к Мэ Ри, и они подолгу болтали, сидя в гостиной или на кухне, за чашкой чая с тортиком, которые обожла стряпать Су Джин и непременно привозила в дом Мэ Ри, каждый раз говоря:

– А это к чаю! Очередной мой эксперимент! Такого ты еще не пробовала!

– Надеюсь, мой организм перенесет последствия знакомства с твоим «экспериментом»? – и подруги заливисто хохотали.

Сон Мин играл с малышом, и, надо сказать, вполне управлялся с мелким шустриком. Понаблюдав первое время за ними, хозяйка дома успокоилась и потом уже с легкостью оставляла свое чадо на маленького «хёна».

Вот и сегодня, стоило времени подползти к полудню, раздался звонок телефона подруги:

– Привет, моя дорогая!

– Привет, Су Джин! Как ты? Как твои мужчины?

– Все хорошо! Слушай, Мэ Ри, я тут опять экспериментировала с утра…

– Угу… И?

– Ну, что ты спрашиваешь? Мне нужна твоя оценка!

– Су Джин, я такими темпами скоро стану толстой, как бочка, в которых солят рыбу! – засмеялась Мэ Ри.

– Ну, не знаю, как там выглядят бочки, в которых солят рыбу – никогда их не видела. Но у меня для тебя есть еще кое-что – более существенное! – хладнокровно заявила подруга.

– Даже более существенное, чем твой тортик?! – притворно удивилась Мэ Ри.

– Гора-азно более существенное! – пропела та. – Ну, что? Позовешь в гости старую подругу с ребенком? Тем более что Сон Мин уже соскучился по твоему маленькому сорванцу! Третий день канючит, что хочет в гости к Ши Вону!

Девушка засмеялась:

– Ах вы, хитрецы! – а потом уже серьезно добавила. – Конечно, приезжайте! Правда, я собиралась отвести сына на прогулку. Но перенесу это на более позднее время!

– О, и мы с удовольствием присоединимся к вам потом!

– Ну, и замечательно! Тогда жду вас! А что приготовить?

– Да ничего не надо. С тебя только чай, подруга!

– Договорились!

– Тогда мы сейчас выезжаем! Скоро будем у вас! – Су Джин сама водила машину.

Мэ Ри отключилась и поспешила подхватить на руки сына, который уже пытался открыть дверцу низкой и широкой тумбочки:

– Нет-нет, мой маленький! Не нужно туда заглядывать! Скоро к нам приедет Сон Мин, и вы поиграете вместе, хорошо? – и она звонко чмокнула сынишку в кудрявую макушку

Эта особенность, действительно, досталась мальчику от прапрадеда – у мамы Наташи кудрявым был, оказывается, дед по материнской линии. И вот, через несколько поколений этот ген унаследовал сын Мэ Ри. В остальном же малыш был точной миниатюрной копией своего отца. И когда он начал подрастать, это все сильнее стало бросаться в глаза окружающим. Так что даже потом непреклонная матушка Юн Шика смягчилась и признала внука, а вместе с ним и невестку. Хотя отношение свёкра все равно оставалось более мягким, и Мэ Ри это, несомненно, чувствовала. Но она была рада хотя бы тому, что госпожа Джин Хи не клеймила ее разными нелицеприятными словами, хотя и особой теплоты все равно не выказывала. Но внука приняла и, кажется, даже полюбила. Да и как было не полюбить этого живого улыбчивого мальчонку, который так напоминал ей маленького Юн Шика!