Шаманка. Песнь воды

Над небольшой ванной из полированного светлого дерева, выполненной с невероятным мастерством, едва заметно клубился белый пар. Воды была горячей, но не обжигающей и пахла какими-то травами. Дом стремительно остывал, как и пустыня вокруг Зэлеса.

– Потерпи, Эльхам, горячо будет, но твоему телу так нужно, – приговаривала мать, помогая мне устроиться в лохани. – Мышцам твоим расслабление надобно, давай чуток им поможем.

Ох, это такое наслаждение откинуться на бортик ванной и прикрыть веки. Тем временем Газиса куда-то вышла, оставив меня одну.

Я почти уснула, когда она вернулась.

– Милая, просыпайся. Давай подсоблю подняться, – меня бережно обернули в большой отрез ткани и довели до кровати. Было заметно, насколько мама устала, но она держалась ради меня, чтобы помочь своей единственной дочери хоть немного уменьшить телесную боль.

– Приляг, вотру мазь, – распорядилась Газиса, эти манипуляции раньше совершала Жасмина, почти каждый вечер нянька массировала тело Эльхам, не сказать, что тщательно, но хоть что-то. В этот раз мной занялась мама. И должна заметить, разницу я ощутила мгновенно – давили правильно, с нужной силой и на верные точки. – Пока я буду твоей сиделкой, Шариз. Доверься мне. Надеюсь, каждодневные проблемы Зэлеса не будут забирать у меня слишком много времени, чтобы я успевала уделить тебе достаточно внимания.

Я знала, что женщина в течение дня очень занята: на её хрупких плечах лежали, кажется, бесконечные заботы жителей оазиса, и без её чуткого руководства многие не могли обойтись.

Глава 8

Жизнь моя внешне нисколько не переменилась. Всё так же большую часть времени я проводила в свой комнате. Еду слуги приносили в одну и ту же пору, кто-нибудь из них меня кормил, молча, пряча глаза, а после уходил, унося грязную посуду.

Что касается моего телесного здоровья тут было не всё так просто, как могло бы показаться на первый взгляд. Вроде вот оно – тело, послушное, юное. Бери да владей! Ан-нет.

Каждое движение давалась с превеликой болью, иной раз слёзы из глаз от усилий. Но я продолжала работать над собой, каждый день посвящая упражнениям. Сначала сгибала пальцы на руках, затем прокручивала кисти, после работала с локтями. Поворачивала шею, делала головой наклоны вправо-влево, вперёд-назад; двигала плечами вверх-вниз, крутила их почасовой и против. После передышки всё то же самое, но с ногами. Короткая передышка и ещё один подход.

Все упражнения первые дни давались мне невероятно мучительно! Но чем упорнее я трудилась, тем легче становилось, постепенно проходила скованность, с каждым днём я ощущала тело всё более своим, если так можно выразиться. Оно срасталось с инородным сознанием, чуждой ему душой, словно привыкало ко мне.

И я намерена была победить в этой битве!

Тем временем жизнь города вернулась в привычное русло.

Рондгул ко мне не приходил, он будто забыл о моём существовании и проводил основную часть времени за пределами дома, помогая матери в ратуше или на большом складе, где хранились продукты.

Отец уехал. Как решилась судьба Жасмины и тех двух воинов я не знала, но подозреваю, что печально. Если верить Газисе, Горн не из тех людей, что бросают слова на ветер.

Думала ли я, что виновата в произошедшем? Возможно, отчасти. Но моё пробуждение было шоком и для меня тоже, чувства рвались наружу и скрыть своих ощущений в тот момент я никак не могла. Это же такой взрыв эмоций, когда можешь наконец-то поднять руку, согнуть ногу, открыть рот, чтобы что-то молвить! И невольные свидетели моего так скажем "воскрешения", оказались просто не в том месте.

Я работала, буквально в поте лица, сцепив зубы до скрежета, но нацеленная на результат. Первый раз на ноги мне удалось встать через пару недель. Дрожа, как суслик под проливным дождём, держась за спинку кровати. Зато сама. Впервые за восьмилетнюю жизнь Шариз-Эльхам, босыми ногами ощущая приятную прохладу деревянного пола.

И это была победа!

– Один, два, три… десять, – облегчённо выдохнула я, плюхаясь назад, на мягкую перину.

Хорошо.

В комнате в эти часы было тихо, никто не смел тревожить и нарушать прямой приказ хозяйки дома – моей матери и заходить ко мне после обеда и до полдника. Но если вдруг, то каждый был обязан для начала постучать.

Через ещё пять дней я смогла сделать свои первые шаги.

И в тот же вечер вернулся отец. Я встретилась с ним на общем ужине, куда меня снёс один из охранников.

Горн был темнее тучи, мне даже показалось, что в его густой чёрной шевелюре добавилось седых волос.

Ели в звенящей тишине. Мама помогала мне, делая вид, что я всё такая же беспомощная. Рондгул не глядел в мою сторону, опустив взор в свою тарелку.

– Северные варвары пришли на нашу землю с одной целью – захватить оазисы, а наши народы низвести до статуса рабов, – закончив с едой, отец наконец-то заговорил. – Есть подозрения, что это был разведывательный набег и основные силы подойдут к стенам Зэлеса и иных городов аккурат после сезона песчаных бурь.

– Как мы можем им противостоять? – спокойно уточнила мама, – что решили?

– Совет клана постановил собрать войско, и выставить его на границе с Лондэ.

– Первое оазисное поселение с северной стороны, – кивнула мама.

– Я заберу половину мужчин, из тех, что способны держать оружие, – вздохнул Горн вставая. – Я сам отнесу Эльхам в её комнату, – остановил он шагнувшего было в мою сторону стражника.

Оказаться в бережных объятиях отца – великое счастье. В той жизни папу я не знала, впрочем, и маму-то помнила с трудом, лишь размытые образы.

– Как ты, дочка? – спросил Горн, когда мы втроём и мама тоже, оказались внутри моей комнаты за плотно прикрытыми дверями. Отец заботливо уложили меня на кровать и присел рядом.

– Папа, – улыбнулась я ему, сбрасывая восковую, до чёртиков надоевшую, маску с лица, и достаточно складно без особых пауз, попросила: – Постой вон там, – указала в центр комнаты. – Покажу кое-что.

Мужчина заинтригованно-удивлённо вскинул густые чёрные брови, но просьбу выполнил. Мама молчала, загадочно блестя глазами – она-то знала, что именно я хочу продемонстрировать.

Я, не спеша, села, после также медленно свесила ноги с кровати, и затем встала, выпрямившись в полный рост.

Первый шаг, второй… и вот я иду навстречу шокированному Горну. Пусть неуверенно, пусть как улитка, но зато для меня, да и для обоих родителей это было чудо великое!

– Эльхам! – отец не выдержал, сделал мне навстречу всего один широкий шаг и подхватил моё тонкое тельце и закружил в воздухе. Я смеялась, и он вместе со мной.

– Как у тебя это получилось?

– Я много тренировалась, – мы сидели друг напротив друга, у меня не болела спина, не затекали ноги и ягодицы. Я вполне комфортно ощущала себя в сидячем положении.

– Вся в меня, упорная, – кивнул Горн, хитро поглядывая на довольную Газису, которая тут же нахмурилась. – Шучу-шучу, – тут же приподнял ладони вождь, словно сдаваясь.

– То-то же, – фыркнула мама, а после секундного замешательства, добавила: – Осталось только решить, как именно ввести в курс дела всех жителей Зэлеса, что наша дочь исцелилась. То есть…

– Пришло время тебе стать здоровой, Шариз, – договорил за неё Горн, задумчиво глядя на пышущий жаром очаг, подле которого мы все сидели.

Я легла спать с улыбкой на лице: завтра новый день и у меня, кажется, созрел неплохой план…

Рано утром, удобно устроившись у распахнутого окна, я неподвижно замерла и, практически не моргая, смотрела на стремительно синеющее небо. Негромкий стук в дверь и тихо скрипнувшую дверь я услышала именно в тот момент, в который и ожидала. Поворачивать голову в сторону вошедшего и не подумала, нужно поддерживать легенду. Поэтому привычно расслабила тело, дабы не выдать себя ни единым движением.

– Кто тебя туда посадил? – воскликнула служанка, затем послышалось, как она поставила поднос с завтраком на прикроватный столик и поспешила ко мне сначала по гладкому полу, а затем по мягкому ковру.

– Ох, – причитала она, – надо позвать Зока, чтобы перенёс тебя на кровать, мне ты не по силам.

Женщина говорила, а я смотрела вниз, в который раз перепроверяя свои расчёты. Я запланировала сверзиться из окна на землю. При свидетелях. И пусть моя комната располагалась на втором этаже, но влететь в кусты не так уж и страшно, отделаюсь ушибами, возможно, вывихом – это не опасно для жизни. Просто надо знать, КАК падать и в какой момент сгруппироваться, чтобы было не очень больно.

Горничная уже почти подошла ко мне, когда я тихо заскользила вниз.

– Госпожа!.. – услышала я её крик, кто-то дёрнул меня за плечо, но ткань халата вжикнув, выскользнула из рук служанки и я полетела навстречу кустам.

Я выбрала падение на живот: полностью выпрямила ноги, для того чтобы не удариться коленями и защитить коленные чашечки; немного согнула руки в локтях и максимально напрягла мышцы, в том числе и пальцы. Цель простая – одновременно коснуться обеими руками земли, словно стремясь ими отпружинить, тем самым погасив силу удара.

Вся техника в теории казалась необыкновенно простенькой, но на деле мне всё равно было очень больно – искры из глаз и крик, который я даже сдерживать на стала.

На короткую секунду потемнело перед глазами, а затем мрак сменили весело пляшущие яркие мушки. Тело от испытанной нагрузки взвыло, и мне стало очень худо.

Валялась я подле смятых кустов недолго. Послышались встревоженные голоса и топот множества ног. Кто-то бережно перевернул меня на спину и заглянул в лицо.

– Госпожа! – это был мой новый охранник Зок.

– Кто вы? – просипела я и увидела, как шокированно распахнулись карие глаза мужчины.

Глава 9

Моё исцеление произвело эффект разорвавшейся бомбы. О том, что я случайно выпала из окна, ударилась головой и чудом выжила – судачили на каждом углу Зэлеса, люди обсуждали эту тему за завтраком, обедом и ужином. А как же! Всемогущая Енини ошиблась, и исцеление дочери великого Горна пришло вовсе не из-за нападения чужаков, а в результате несчастного случая.

Наказывать служанку, что явилась свидетельницей моего эпичного падения и не успевшей меня подхватить, никто не стал: принцесса выжила, да ещё к ней вернулось сознание, способности говорить и даже двигаться, тут впору благодарить и по меньшей мере закрыть глаза на недогляд. Что, впрочем, мои родители и сделали.

Рондгул же… Он смотрел на меня, когда думал, что я не вижу, и в его взоре читалась… растерянность. Пацан не знал, как себя вести в подобной ситуации, ведь всю свою сознательную жизнь братишка видел перед собой живую куклу, неспособную ни на что адекватно реагировать. А тут вдруг буквально по щелчку пальцев, безучастная Шариз-Эльхам расцвела и могла вести беседы с родителями и гостями, что нескончаемым потоком потекли в наш дом, дабы поздравить счастливых Горна и Газису с выздоровлением единственной дочери.

Через несколько дней, когда молва чуть поутихла, мальчишка всё же пришёл ко мне. Я ждала раньше, но, видать, он собирался с духом или ещё что-то его останавливало.

– Ты точно меня понимаешь? – с порога вопросил он, глядя мне в глаза. В этот самый момент Лози расчёсывала мне волосы, собираясь заплести их в косу.

– И тебе доброго вечера, Рондгул. И да, я тебя прекрасно понимаю, – спокойно ответила я, выдержав его хмурый, насупленный взгляд.

– Ты всё помнишь? – сделав шаг от порога вглубь комнаты, продолжил интересоваться он.

– Конечно, – мальчишка открыл было рот, по всей видимости, чтобы уточнить, но я успела добавить: – и как ты меня всё время толкал, стрелял в меня из рогатки, и даже как ударил по голове в тот самый день…

Лози, услышав всё это, тихо ахнула, но успела вовремя прикрыть рот ладошкой. Я всё это сказала специально, пусть каждый из наннури знает, что я и тогда всё понимала, только ничего не могла сказать или сделать.

– Я ведь живой человек, Рон. Просто не была способна управлять своим телом, мне словно мешал какой-то могучий монстр… – я, естественно, преувеличивала, но с целью заинтересовать мелкого собеседника.

Извинений от братца, ожидаемо, не последовало, зато в его тёмных глазах зажёгся огонёк так знакомого мне детского любопытства.

– А какой он, расскажешь? – ещё один шаг ко мне.

– Даже более того, покажу, – я так же как он, отзеркалив его позу, чуть наклонилась вперёд и ответила ему в тон – немного понизив голос.

– Госпожа, я закончила, – вмешалась служанка, и Рондгул мгновенно переменился в лице, нацепив маску вселенского высокомерия, и откуда только поднабрался подобных замашек?

– Я завтра приду. Будь готова всё рассказать! – гордо выпятив грудь, распорядился он, и, более не глядя на нас, степенно покинул помещение.

– Спасибо, Лози, можешь идти, – отпустила я, замершую позади девушку.

– Госпожа, принести вам что-нибудь перекусить? Или приготовить горячий травяной взвар? – заботливо уточнила помощница, но я отрицательно качнула головой и та, понятливо кивнув, вышла за дверь, тихо притворив за собой створку.

Оставшись одна, медленно встала и подошла к плотно закрытому окну. Откинув задвижку, приоткрыла ставню и выглянула наружу.

Холодный ветер пустыни мгновенно овеял лицо, заставляя меня вздрогнуть. Кожа покрылась мелкими, противными мурашками. Поплотнее запахнув вязаный плед, вгляделась вдаль, прислушиваясь к себе и своим ощущениям.

Пустыня пела. Она звала меня к себе, и с каждым днём этот настойчивый шёпот становился всё сильнее, всё громче и назойливее. Он стихал лишь с наступлением нового дня, с первыми лучами солнца меня отпускало. Ночи превратились в сплошное мучение, приходилось досыпать днём. Все окружающие и родители в том числе считали, что организму нужен продолжительный сон, что таким образом я скорее восстановлюсь. Оттого меня не тревожили вплоть до обеда.

Прикрыв веки, попробовала понять, что это за звуки я слышу, и наконец-таки решить: последовать приглашению, или же запереться в опочивальне и постараться уснуть. При этом прекрасно знала, что второе у меня не выйдет, пробовала много раз и безуспешно.

– Иду, – выдохнула пару минут спустя. Страх слететь с катушек победил осторожность. Рассказать отцу о своём состоянии не смогла, хотя несколько раз открывала рот, но ни единого слова так и не вымолвила. Кто-то или что-то мешало.

И мне категорически не нравилось это состояние беззащитности перед непонятными силами.

Захлопнув створку, вернула засов на место и села на кровать. Осталось дождаться глубокой ночи, когда все крепко спят.

Время тянулось бесконечно долго, никогда не любила ждать. Но это лучше, чем догонять.

Ближе к трём часам ночи принялась переодеваться.

Плотное платье с глухим воротом под самое горло, под нижними юбками тёплые шаровары, поверх наряда накинула жилетку, на голову повязала платок.

– Пусть мне повезёт.

И шагнула к двери. Выйти из дома оказалось на удивление легко. Стражников видно не было, что удивительно, неужели пошли спать? Не верится в подобное везение! Подозрительно нахмурившись, замерла, обдумывая ситуацию. Затем, решив, что мне благоволят местные высшие силы, отправилась в сторону задней двери, что располагалась на кухне.

Выскользнуть тенью в сад и оттуда к потайному ходу, располагавшемуся в заборе.

И снова никаких преград.

Совсем обрадовавшись, чуть ли не бегом помчалась по пустынным улочкам Зэлеса туда, куда звал меня настойчивый шёпот, с каждым мгновением, становившимся всё громче.

Как я оказалась на краю города? Каким образом взобралась на дрожащих ногах на барханный гребень? И почему именно он? Ответов не было. Но было жгучее желание его узнать.

Бум-м-м! Бум-м-м! Бум-м-м!

Пели пески, им вторил ветер и шелест змей по атласной поверхности великой пустыни.

И в свете огромной серебристой луны чужого мира я увидела её…

Хатэ.

Шапка шаманки, колдуньи, способной помочь племенам сети оазисных городов противостоять опасностям внешнего мира и сохранить свой суверенитет. Спасти свою свободу и не быть рабами у тех, кого больше, кто сильнее…

Мне до боли в пальцах захотелось прикоснуться к ней, провести по блестящим граням драгоценных камений, услышать стук магии в груди.

– Не делай этого! – хриплый голос позади остановил мою руку в сантиметре от магического головного убора. Я вздрогнула и резко обернулась, чтобы встретиться с хмурым взором отца.

– Прошу, дочка, не касайся хатэ, иначе не будет дороги назад. Ты слишком слаба, чтобы смочь подчинить силу, которая непременно на тебя обрушится, стоит надеть шапку на голову. Дай себе время восстановиться. Иначе магия сломит твоё тело и сожрёт душу.

– У нас нет времени, – я словно слышала свой голос со стороны, чужой и холодный. Какой-то бездушный.

– Я дам его тебе столько, сколько потребуется, даже ценой своей жизни, Эльхам. Когда ты сможешь перебороть зов и заставить его смолкнуть, ты будешь готова принять колдовской дар и повелевать им по собственному усмотрению… Дай мне руку, – и протянул ко мне свою раскрытую ладонь.

А я стояла и думала, что не хочу ждать, что хочу сейчас.

– Пожалуйста, – одними губами прошептал Горн, и только тогда я заметила, что мужчина не может ко мне сделать и шагу, будто сильный вождь наннури наткнулся на невидимое непреодолимое препятствие, мешающее ему подойти ко мне ближе.

Секунды складывались в минуты, а когда из носа папы тонкой струйкой потекла кровь, я очнулась и сделала шаг ему навстречу…

Глава 10

Мы сидели вдвоём с отцом в главном холле. Было тихо, лишь слышался треск дров в единственном очаге в доме. Во всех остальных помещениях стояли переносные жаровни, и только здесь, в приёмной зале, горел самый настоящий камин.

Я буквально утонула в широком, обитом бархатом кресле и, потягивая горячий травяной взвар, кутаясь в шерстяной плед, невидящим взором смотрела прямо перед собой, при этом всём телом стремясь впитать благодатное тепло, исходившее от камина.

Холод пустыни словно навсегда поселился в моём теле и выгнать его оказалось не так уж и легко.

– Эльхам, – заговорил наконец-то папа, привлекая к себе моё внимание, – хатэ – это не только атрибут шаманки, это вместилище, сосуд всех тех знаний, коими обладали все предыдущие колдуньи. Там такая сила… Тебе, восьмилетней девочке, просто физически не совладать с той бездной информации, что на тебя обрушится. Не частями, а всё сразу. Я знаю, о чём говорю.

– Откуда?

– Я праправнук шаманки Паголеи, – помедлив секунду, ответил он. А у меня челюсть отвисла.

– Так ведь… – но договорить мне не дали.

– Она была замужем и уже имела дочь, когда её позвала пустыня, на тот момент женщина была убита горем – потеряла супруга и сопротивляться зову не имела ни сил, ни желания, – спокойно пояснил Горн, взор его был устремлён в танцующий огонь, но мыслями мужчина был далеко отсюда. – Бабка потом многое мне рассказала. И самое сложное в жизни ведуньи – пережить близких людей. Это страшно, дочка. Она ушла, когда мне было пять лет. Енини заняла её место. Енини была уже в возрасте и имела своевольный характер. Сложный. Она изначально жила одиноко: ни мужа, ни детей. И её пребывание в статусе колдуньи не продлилось долго: пришла быстро и столь же стремительно нас всех покинула.

Мы одновременно поднесли увесистые кружки к своим лицам и сделали глоток обжигающего напитка. Я улыбнулась, и отец улыбнулся в ответ.

– Прежде чем ты станешь Шаманкой, подрасти. Найди любовь, заведи детей. А потом уж в омут с головой.

Подумав секунду, произнесла вслух то, что меня больше всего тревожило:

– Я боюсь потерять вас… Ежели пришельцы победят? А я, зная, что могла вам помочь, надев эту волшебную шапку… и в итоге отступив в последний момент… жить с осознанием вины будет сложно.

– Эльхам, пойми, ты сегодня могла погибнуть, натянув хатэ на голову. И в этом случае, как ты понимаешь, уже было бы совсем неважно "а что потом?". Для тебя стало бы неважно. Поскольку ты перестала бы существовать, понимаешь? Тебе следует окрепнуть не только физически, но и повзрослеть, как бы выразиться понятнее… – нахмурился Горн, подбирая нужные слова.

– Созреть духовно, набраться жизненного опыта, – подсказала я и он удивлённо вскинул брови.

– Удивляюсь тебе, такие вещи понимаешь… Но, да, тебе следует созреть и только после этого принять силу шаманки, – отставив чашу на маленький столик, стоявший между креслами, Горн продолжил: – Зов стихает в дневное время, ночью не даёт покоя и сводит с ума, я удивлён, что ты так долго смогла продержаться. Я чувствовал в тебе перемены и не оставлял своим вниманием ни на минуту. Мне пришлось заставить охрану прятаться по углам, чтобы ты их не заметила, если вдруг решишь покинуть дом. Мне необходимо было убедиться, что это именно зов хатэ тебя растревожил. Моей бабушке первое время помогал держаться огонь в очаге, чем ближе она к нему была, тем тише становился шёпот. И если бы не песчаная буря, потушившая все костры, Паголея, возможно, побыла бы с дочерью ещё некоторое время.

– То есть мне нужно найти то, что поможет выдержать эту назойливую песнь?

– Да, – вздохнул отец поднимаясь.

– Кстати, зов стал тише, – заметила я, прислушиваясь к себе.

– Так ведь рассвет близок, – пожал широкими плечами папа, – пойдём, тебе нужно прилечь и попробовать уснуть.

Я кивнула и неловко встала. Горн подхватил меня на руки и бережно прижал к груди.

– Матери только ничего не говори. На её долю и без того пришлось слишком много переживаний.

– Хорошо, ничего не скажу, – понятливо кивнула, удобно устраиваясь в надёжном коконе из рук папы.

– Огонь и ветер тебе не помощники в борьбе с колдовской силой, – вдруг заметил вождь, шагая в сторону узкой лестницы, ведущей на второй этаж. – Надо попробовать землю, воду и растения. Завтра ночью проведём испытания.

Оказавшись одна, плотно завернулась в тёплое одеяло и смежила веки. Сон не шёл, поскольку на краю сознания я всё ещё ощущала изрядно надоевшее нашёптывание. Около получаса крутилась и вертелась с боку на бок, пока первые робкие солнечные лучи не заглянули в узкую щель между ставнями. И лишь после этого я наконец-то смогла заснуть.

В этот раз проснулась не к обеденному времени, а намного раньше и, быстро переодевшись в простые шаровары, непримечательную тунику, спустилась на первый этаж. Затем проследовала по коридору направо – туда, где располагался кабинет папы. Но его не оказалось на месте, как и мамы. Поэтому, постояв в некоторой задумчивости пару секунд, развернулась и пошагала на кухню. В святая святых любого дома было немноголюдно. Моё появление не осталось незамеченным, и пока народ глядел на меня не зная, что сказать, я воспользовалась их замешательством и, широко улыбнувшись, бодро выпалила:

– Доброго всем утра! – после чего, ловко выхватив из круглой вазы спелую ягоду опунции, подмигнула опешившей кухарке и её помощникам, и стремительно вылетела в приоткрытую заднюю дверь.

– И куда это вы собрались без охраны, госпожа?

Обернувшись, встретилась глазами с насмешливыми тёмными очами моего телохранителя – Зока.

– Хочу погулять по городу, пока совсем жарко не стало, – пожала плечами и откусила спелый бок у сладкой смоквы.

– Повелитель вам разрешил? – вскинул тот кустистые брови, почти коснувшись корней волос.

– Да, папа не против, – чуть покривила душой я. Ну в самом деле, что со мной случится в дневное время?

– Тогда я с вами, – кивнул мужчина, делая шаг из тени дома.

Я собиралась было возразить, но сказала лишь:

– Тогда не сильно близко ко мне, не хочу, чтобы кто-то догадался кто перед ним.

– Хотите слушать?

– О да, я желаю послушать и посмотреть, – серьёзно кивнула, и несколько иначе поглядела на охранника. Не дурак, а это очень хорошо.

– Тогда идёмте через чёрный ход, – вздохнул Зок, наматывая на низ лица платок. И запахивая халат так, чтобы скрыть короткий изогнутый меч за его полами.

– Я так и собиралась поступить, – мне до зуда хотелось покривляться и показать ему язык, сдержалась. Ребячество чистой воды. Но я ведь ещё совсем малышка, значит, мне можно? Или нет? Ибо, с другой стороны, я принцесса.

Углубившись в свои мысли, не заметила, как мы вышли за пределы поместья.

Поглядела на стену из густорастущего высокого кустарника, что располагалась напротив тайного хода, затем бросила взор направо, после налево, выбирая направление.

– Как быстрее добраться до Ньеры?

– Ступайте туда, – обречённо выдохнул Зок, указывая дорогу. При этом воин понимал, что попал, и весь день проведёт в качестве гида у неугомонной девочки.

Удовлетворённо кивнув, поспешила в указанном направлении.

Ох! Как долго я о таком мечтала! Просто куда-то идти, посмотреть на людей, изучить окружающий мир, понять в каком обществе мне посчастливилось оказаться.

Кое-какие выводы я уже сделала: это точно не средневековье. Мебель хорошая, добротная; отличная посуда, прекрасные, изумительной тонкости, ювелирные изделия, по крайней мере, именно такие носила мама; замечательные разноцветные ткани, удобная обувь. Дома из камня. Это удивляло. Необыкновенно, но факт. Единственное, чего не доставало это привычных мне машин. Летающих монстров из металла и многослойного стекла. Не хватало бытовых приборов, не было мобильной связи. Напрочь отсутствовало электричество.