Помпеи

«Изо всех даров, подаренных человеку Природой, наилучший – это краткость его жизни. Чувства притупляются, тело цепенеет, зрение, слух, походка, даже зубы и органы пищеварения умирают прежде нас – и, однако же, этот период тоже причисляют к жизни».

Прекрасно сказано. Легко писать такое, когда ты молод, а смерть таится где-то вдали, за холмами. Но куда труднее, если тебе шестьдесят два и боевые порядки врага уже встали на равнине.

Плиний прислонился животом к балюстраде, надеясь, что секретари не заметили его слабости, потом оттолкнулся и шаркающей походкой направился обратно.

Он всегда питал слабость к молодым людям вроде этого Аттилия. Не на развратный греческий манер, – конечно же, на подобные безобразия у него никогда не было времени, хотя в армии много чего довелось повидать. Нет, это была склонность духовного порядка: они представлялись ему воплощением главных римских добродетелей. Сенаторы могут мечтать об империи. Солдаты могут ее завоевывать. Но именно те парни, что прокладывают дороги и возводят акведуки, строят ее на самом деле. Именно им Рим обязан своими просторами, связанными воедино. Плиний решил, что, когда акварий вернется, он непременно позовет его на ужин и как следует расспросит, чтобы понять, что же на самом деле произошло с Августой. А потом они вместе покопаются кое в каких старых текстах из библиотеки и он расскажет парню кое-что о загадках Природы, чьи чудеса неисчерпаемы. Вот взять хоть ту же периодически повторяющуюся гармоническую дрожь – что это такое? Надо описать этот феномен и включить его в следующее издание «Естественной истории». Каждый месяц обнаруживается что-нибудь новое, нуждающееся в объяснении.

Два раба-грека терпеливо стояли возле стола; обязанностью Алкмеона было читать адмиралу вслух, а Алексиона – писать под диктовку. Они находились при нем с полуночи, ибо адмирал давно приучил себя трудиться почти без отдыха. «Бодрствую – значит живу» – таков был его девиз. Плиний знал лишь одного человека, спавшего еще меньше, чем он сам, – это был покойный император Веспасиан. В Риме они частенько встречались за полночь, улаживая какие-нибудь государственные дела. Потому-то Веспасиан и поставил его во главе флота. «Мой неусыпный Плиний» – так называл его император и щипал Плиния за щеку.

Командующий оглядел комнату; здесь хранились сокровища, собранные во время путешествий по всей империи. Сто шестьдесят записных книжек, куда Плиний заносил каждый интересный факт, о котором ему доводилось читать или слышать. (Лакрий Лициний, губернатор Тарраконской Испании, предлагал ему за эти записные книжки четыреста тысяч сестерциев, но Плиний не согласился.) Два куска железняка, добытые в Дакии и сцепленные вместе в силу своего таинственного волшебства. Большой блестящий серый камень из Македонии – считалось, что он упал со звезд. Несколько кусков германского янтаря с насекомыми, застывшими внутри своей полупрозрачной темницы. Найденный в Африке кусок выпуклого стекла: он собирает солнечные лучи воедино и направляет в одну точку с такой силой, что даже самое твердое дерево чернеет и начинает тлеть. Его водяные часы, самые точные во всем Риме, построенные в соответствии с указаниями Ктесибия Александрийского, изобретателя водяного органа; их отверстия просверлены в золоте и драгоценных камнях – дабы избежать коррозии и закупорки.

Вот часы-то ему и нужны. Говорят, будто часы подобны философам: невозможно найти хотя бы двоих, полностью согласных между собою. Но часы Ктесибия были Платоном среди часов.

Алкмеон, принеси-ка мне чашу воды. Хотя нет… – передумал Плиний, когда раб был уже на полпути к двери. Географ Страбон назвал Неаполитанский залив «винной чашей». – Пожалуй, я лучше выпью вина. Только какого-нибудь дешевого. Наверное, суррентского.

Он тяжело опустился в кресло.

– Итак, Алексион, на чем мы остановились?

– На черновике сообщения императору, господин.

– Ага. Продолжим.

Теперь, когда рассвело, следовало при помощи сигнальных вышек отослать депешу новому императору, Титу, и известить его о проблемах с акведуком. Она полетит от вышки к вышке, и так до самого Рима, и к полудню попадет к императору. Интересно, что же новый властелин мира предпримет по такому случаю?

– Мы отправим сообщение императору, а потом, пожалуй, начнем новую записную книжку и внесем в нее некоторые научные наблюдения. Тебя это интересует?

– Да, господин. – Раб взял в руки стило и восковую дощечку, стараясь подавить зевоту. Плиний притворился, будто не замечает этого. Он постучал пальцем по губам. Префект хорошо знал нового императора. Они вместе служили в Германии. Обаятельный, высококультурный, умный – и абсолютно безжалостный. Известие о том, что четверть миллиона человек осталось без воды, вполне способно вызвать один из его знаменитых припадков смертоносного гнева. Значит, нужно очень тщательно подобрать слова.

– «Императору Титу от префекта флота в Мизенах, – начал он. – Приветствую тебя!»

«Минерва» прошла между двумя огромными бетонными молами, защищающими вход в порт, и вырвалась на простор залива. Лимонно-желтый свет раннего утра играл на волнах. За частоколом шестов, обозначающих устричные банки, над которыми с криками вились чайки, Аттилий увидел рыбные садки виллы Гортензия. Он встал, чтобы лучше видеть, и попытался приноровиться к движению судна. Террасы, дорожки в саду, склон, на котором сидел Амплиат, наблюдая за казнью, протянувшиеся вдоль берега пандусы, мостики, ведущие к садкам, устроенный в стороне от прочих большой садок для мурен – повсюду было пусто. И красно-золотая яхта уже не стояла у причала.

Да, Ата сказала правду: они ушли.

Когда Аттилий перед рассветом покидал резервуар, старуха еще не пришла в себя. Аттилий положил ее на соломенном тюфяке в одной из комнат, соседствующих с кухней, и велел приставленному к хозяйству рабу, Филону, вызвать врача и позаботиться о старухе. Филон скривился, но Аттилий рявкнул на него, чтобы тот не выпендривался, а делал, что велят. Если старуха умрет – что ж, возможно, это самый милосердный для нее исход. Если же поправится – может остаться, он не возражает. Ему так или иначе пришлось бы покупать какого-нибудь раба, чтобы тот заботился о его одежде и еде. Работа несложная: Аттилий всегда был неприхотлив и не уделял этому особого внимания. Пока он был женат, домашним хозяйством ведала Сабина. После ее кончины хлопоты взяла на себя мать.

Огромная вилла казалась темной и мрачной, словно гробница; крики чаек напоминали вопли плакальщиц.

– Я слыхал, будто он отвалил за дом кучу серебра, – сказал Муса.

Аттилий хмыкнул, не отрывая взгляда от виллы.

– Ну, его здесь все равно нет.

– Амплиата? Конечно нет. И никогда не бывает. У него дома повсюду. По большей части он живет в Помпеях.

– В Помпеях?

Вот теперь акварий оглянулся. Муса сидел, скрестив ноги, прислонившись к груде инструментов, и ел фигу. Он вечно что-то жевал. Жена каждый день давала ему с собой столько еды, что хватило бы на дюжину человек. Муса засунул в рот последний кусочек плода и облизал пальцы.

– Ну да, там. Он делает деньги в Помпеях.

– И однако же он родился рабом.

– Такое уж нынче время, – с горечью произнес Муса. – Рабы едят с серебряных тарелок, а честные свободнорожденные граждане трудятся от рассвета до заката за сущие гроши.

Остальные рабочие сидели на корме, собравшись вокруг Коракса; тот, подавшись вперед, что-то негромко говорил – рассказывал нечто такое, что требовало оживленной жестикуляции и выразительного покачивания головой. Наверное, описывал вчерашнюю беседу с Плинием.

Муса открыл бурдюк с водой и сделал пару глотков, потом вытер горлышко и предложил бурдюк Аттилию. Аттилий принял бурдюк и присел рядом с Мусой. У воды был горьковатый привкус. Сера. Аттилий отпил немного – скорее из вежливости, чем из желания попить, – тоже вытер горлышко и вернул имущество хозяину.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Hora prima – час первый; hora duodecima – час двенадцатый (лат.). – Здесь и далее примечания переводчика.

2

Vespera – лат. «вечерняя»; Prima fax – «зажигание факелов»; Concubia – «время, когда ложатся спать»; Intempesta – «глубокая ночь»; Inclinatio – от лат. inclinatius – «идущий на убыль»; Gаlliсinium – «крик петуха»; Conticitium – часть ночи перед рассветом; Diluculum – «предрассветная пора, рассвет».