Золушки в принцах не нуждаются

– Закончила? – Хозяин появился вовремя.

– Закончила.

Он проверил работу и удовлетворенно хмыкнул.

– Неплохо. Очень даже неплохо.

– Было бы больше времени, отмыла б еще лучше, – улыбнулась я.

– Что же помешало?

– Солнце село. Плохо видно.

Мужчина кивнул и еще раз осмотрел стекла, потом глянул на меня.

– Ужин заслужила без сомнений. Идем, приведешь себя в порядок, потом покажу, где кухня. Кстати, я Дегре. Жоффрей Дегре. С остальными познакомишься позже.

– А меня зовут София, – представилась я, следуя за хозяином. – Спасибо, что приютили.

– Тебя легче взять, чем отказать, – посмеиваясь, признался он. – Надоедливая, как навозная муха, в дверь вышвырнешь, так ты в окно влезешь. Но с тряпкой обращаться умеешь.

– Я не подведу.

– Очень на это надеюсь. Так, смотри внимательно! Это помывочная. Вон там бочка, вода еще должна быть теплая. Мыла кусок тоже где-то был, пошарь на полке. Полотенце… Где-то было полотенце… Вот оно. Что еще? Переодеться есть во что?

– Нет, – честно ответила я.

– Ясно. – Дегре нахмурился, запустил руку в седые волосы и почесал макушку. – В таком виде за стол не пущу. Ладно, придумаем что-нибудь. Мойся давай, пока никто от тебя не завшивел.

– У меня нет вшей!

– Неужто? А так и не скажешь.

Он ушел, а я поплотнее закрыла дверь и пощупала воду. И правда, теплая. Боже мой, радость-то какая! Отголоски цивилизации, но как же они дороги моему исстрадавшемуся сердцу.

Заметив на стене поцарапанное зеркало, внимательно вгляделась в отражение. Зря хозяин вшей помянул, не такая уж и грязная. Да, волосы нечесаные, но длинные и ухоженные. Даже длиннее и ухоженнее, чем были в моем мире… Странно… Задумавшись об этом парадоксе, сняла балахон и башмаки. Отыскала мыло и с наслаждением принялась за дело.

Ничто не может сравниться с чистым телом! Как, оказывается, мало нужно женщине для счастья. Растворившись в собственных ощущениях, я не сразу услышала, как дверь в помывочную приоткрылась.

В образовавшейся щели показалась мужская рука с зажатыми в кулаке тряпками. Высунувшись до локтя, рука разжалась, и тряпки бесформенной кучей опустились на пол. Я нервно сглотнула. Конечность явно принадлежала не Дегре. Слишком молодая и мускулистая, с переплетением тонких синих вен, просвечивающихся под смуглой кожей.

Выполнив предназначение, рука исчезла, а дверь захлопнулась.

– В этом мире требуются железные нервы, – пробормотала я, рассматривая тряпки, которые оказались не новой, но вполне чистой одеждой.

Наспех покончив с купанием, быстренько оделась и посмотрела в зеркало. Ну что ж, не все так плохо, начинаю походить на приличного человека.

Новое одеяние состояло из безразмерной рубахи, юбки до щиколоток, застиранного передника и грубых ботинок на размер больше, чем надо. Но, в принципе, с ноги они не слетали, так что все подошло.

Невысокая, с тугой русой косой, с проницательным взглядом и легкой полуулыбкой я просто обязана внушать доверие! Очень хотелось задержаться в этом магазинчике надолго. Тем более, как успела заметить, строение весьма удачно делилось на жилые и рабочие этажи: внизу лавка с товаром, наверху спальни и прочие помещения. Но все какое-то серое, тусклое и неуютное.

Выйдя из помывочной, наткнулась на стоявшего поодаль Дегре.

– Уж думал, утопла, – пробормотал он. – Сколько можно плескаться?

Я пробормотала извинения, но, кажется, их никто не услышал. Хозяин направился к лестнице, и мне ничего не оставалось, как следовать за ним.

Кухня находилась на втором этаже. Так же как и крохотная гостиная, и несколько темных спален.

– Проходи, не бойся, – Дегре кивнул в сторону обеденного стола. – Садись на лавку.

Там уже сидели худенькая девушка и молодой мужчина, который с откровенным любопытством принялся меня разглядывать.

– Добрый вечер, – поздоровалась я.

– Потом поприветствуешь, – проворчал Дегре. – Только тебя ждали, а ты словно специально время тянешь. Эмми, подавай! Да поживее!

Девушка тут же подскочила и ринулась к плите. Вооружившись огромным половником, быстро разлила по тарелкам похлебку.

– А мясо всем класть? – спросила она и покраснела.

– Клади, – милостиво разрешил хозяин. – Все заслужили.

Получив свою порцию, я благодарно улыбнулась и принялась за еду. Похлебка оказалась очень вкусной.

– Я Эмми, – шепнула девушка, присев рядом. – Кухарю тут и иногда Матлюбе помогаю убираться. А ты тоже Матлюбе помогать будешь?

– Если это та здоровенная тетка с громким голосом, то да, – так же тихо ответила я.

– Она самая. Дегре ее давно прогнать хочет, но все никак не прогонит. Думаю, он просто ее боится, – девушка хихикнула.

Хозяин грозно глянул в нашу сторону, но промолчал. Видимо, в словах Эмми была доля правды.

– Глупости. Просто Матлюба берет дешево, – встрял в разговор молодой мужчина, который уже поел, но уходить не спешил. – Вот дядя ее и держит. А вот зачем тебя взяли, непонятно.

– Раз взял, значит, надо. Не твоего ума дело, – пробурчал Дегре.

– Почему же не моего? Очень даже моего. – Мужчина подпер подбородок кулаком и расщедрился на улыбку. – И как же зовут нашу новую поломойку?

– София, – ответила я.

– А меня Жан. Ночевать-то где будешь? Давай подсоблю тюфяк дотащить.

Он не сводил с меня взора, а я рассматривала его руки: довольно мускулистые, с тонкими синими венами, видневшимися под смуглой кожей.

* * *

Тюфяк тащила самостоятельно. Жан очень хотел помочь, но я с большим трудом смогла избежать его навязчивого общества.

Место для ночлега выделили в пристройке, как и обещал Дегре. Помещение оказалось холодным, насквозь продуваемым сквозняком, но зато достаточно уединенным, с крепкой крышей. Ночью пошел дождик, и я была очень счастлива, что не пришлось ночевать в парке.

Тюфяк пах соломой и почему-то клевером, а шерстяное покрывало, которым поделилась Эмми, отлично согревало. Завернувшись в него, как в кокон, и слушая музыку летнего дождя, я поняла, что такое истинное блаженство.

– Где все?! – на рассвете разбудил голос Дегре. – Пора приниматься за работу! Эмми, проклятая девчонка, почему завтрак не готов? Что значит еще спишь? Солнце встало, и ты вставай! Жан! Жан! Куда пропал… Жан! Ты чего там делаешь? Нечего под дверью стоять, иди товар разложи! София! Будешь выходить, не расшиби лоб этому бездельнику! Эмми, так где завтрак?

Я осторожно выглянула из пристройки и успела заметить спину быстро уходящего Жана. Интересные дела творятся… Это что же, он решил приударить за мной?

Умывшись и приведя одежду в порядок, поторопилась на кухню.

– Давай помогу, – сказала я Эмми, заметив, что девушка пытается одновременно разбить яйца для яичницы, разрезать хлеб, овощи и заварить свежий чай.

– Нет-нет, не нужно, – попыталась протестовать она, но все же отдала нож, сосредоточившись только на чайнике и сковороде.

За окном пели птицы, солнце освещало землю ласковыми лучами, на улице появлялись первые прохожие. Город просыпался.

– А я краем уха слышала, что Жан половину ночи простоял под твоей дверью. Это правда? – вдруг спросила Эмми.

– Не заметила.

– Будь поосторожнее с ним, злопамятный больно и до девок молодых охоч. В каждое смазливое личико влюблен, – усмехнулась она. – Будет замуж звать, не верь! Всем обещает золотые горы, а на самом деле ничего за душой не имеет. Дегре его содержит по доброте душевной. Племянник он ему – то ли внучатый, то ли четвероюродный, не разберешь. Но единственная живая родня, вот и терпит.

– А ты? – Я с интересом слушала факты о работодателе.

– А я тут с рождения обитаю, – сообщила Эмми, раскладывая готовую яичницу на тарелки. – Матушка моя здесь кухарила. А потом пожар случился, мне тогда лет десять было. Матушка пыталась жену Дегре из огня вытащить, да так обе и сгорели. Дегре после этого от горя чуть руки на себя не наложил, потом болел сильно, лавку запустил, денег задолжал… А раньше таким зажиточным господином был! Говорят, сам король шейные платки у него заказывал! А сейчас едва концы с концами сводит. – Она вытерла руки о передник и вдруг спохватилась. – Ой, я же к молочнику обещала до завтрака зайти! София, сможешь сама чай разлить? Тут ничего сложного, берешь чайник и…

– Смогу, конечно, не переживай, – поспешила успокоить ее я.

Эмми убежала, а я принялась расставлять чашки.

– Какая хозяйственная работница попалась. – В кухню вошел Жан и, привалившись плечом к косяку, обнажил в улыбке зубы. – И совсем одна.

– Не одна. Просто Эмми вышла на минутку, скоро вернется. Она недалеко.

– Эмми ушла к молочнику. – Мужчина направился к столу. – Я сам видел, окна теперь чистые, в них все хорошо проглядывается.

Я предпочла промолчать, но на всякий случай отошла к плите. Ссориться с хозяйским племянником не хотелось.

А Жан подходил все ближе. В его глазах сверкали искорки веселья, рукава рубашки были завернуты, и мужчина старательно напрягал мышцы, словно хвалился. Я едва не рассмеялась. Неужели заметил вчера, как разглядывала его руки? Сделал неправильные выводы, почувствовал себя Мистером Вселенной и флиртовал не стесняясь?

– Жан, сядь на место! – В кухне появились Дегре и Эмми. Очень вовремя, надо признать. – Эмми, подавай еду.

Девушка что-то пробормотала и быстро выставила на стол тарелки.

Завтракали мы молча. А к концу завтрака пожаловала Матлюба…

Дородная и высокая, она появилась в дверях, сразу же загородив собой весь проход. На ее голове плотно сидел платок, едва прикрывавший букли волос, а широченную талию обхватывал передник в мелкие голубые розочки. Матлюба начальственным взглядом окинула кухоньку, чуток пожевала нижнюю губу и поздоровалась:

– Доброго денька.

– Доброго, – отозвались все, кроме Дегре.

Он молчаливо кивнул и продолжил пить чай.

– Стекла внизу чистые. Сам, что ли, помыл? – хохотнула Матлюба, но заметив, что никто не поддерживает ее веселье, пожала плечами. – Мне, стало быть, меньше работы. Эмми, налей чайку полную чашку, а то спозаранку встала, поесть не успела, а без завтрака руки плохо работают.

Эмми привычно поднялась, но, наткнувшись на пристальный взгляд Дегре, опустилась обратно.

– Приличные люди дома завтракают, – заметил он. – А на работе работают.

– Ой-е! Это ты что, меня неприличной назвал? Да как только язык повернулся сказать такое! – Матлюба обиженно колыхнула телесами и ткнула пальцем в мою сторону. – Вон девок всяких, которых Жан пользует, ты кормишь, а мне краюшку хлеба пожалел?

– Помолчи, – поморщился Дегре. – Эта девка, между прочим, вчера все окна отдраила. Твою работу сделала!

– И что ж теперь, в ножки ей поклониться?

– Кланяться не стоит, не великородная, но повежливее быть не помешает.

Хозяин покончил с завтраком, поднялся и хотел пройти мимо Матлюбы, но та даже не думала сдвигаться с места.

– Значит, новую поломойку завел? – спросила она.

– А что делать, раз ты не справляешься?

– Всего разок было-то! Нашел что вспоминать.

– За разок я бы не гневался, а от постоянного ора уже голова болит, – ответил Дегре. – Пусть девочка делает то, до чего у тебя руки не доходят.

– На побегушках моих будет? – прищурилась Матлюба.

– У тебя половина обязанностей, половина у нее. Какие уж тут «побегушки»? – поправил он. – Кстати, по работе и плата станет, имей в виду.

На кухне воцарилась тишина. Эмми и Жан, очевидно, ждали, когда громогласная баба начнет орать, но та не произнесла ни звука, впившись в меня недовольным взглядом.

Я же, наоборот, молчать не стала.

– Работы здесь немного, одна управлюсь, если потребуется, – произнесла тихо, но расслышали все.

– Поработаете денек, а к вечеру решим, – хозяин довольно усмехнулся.

* * *

День выдался сложным.

До самого вечера я мыла и терла, стараясь выполнить все поручения как можно лучше. И к сумеркам буквально с ног валилась от усталости. Но хотелось произвести хорошее впечатление и задержаться в магазинчике, тем более я уже строила далеко идущие планы по собственному карьерному росту.

Большие настенные часы пробили восемь. Скоро ужин… поскорее бы… Нормально пообедать не получилось из-за Матлюбы и ее попранного самомнения! Уж не знаю почему, но женщина решила, что я набиваюсь в родственницы к Дегре (не иначе – через постель с Жаном) и пыталась растолковать хозяину всю ошибочность такого союза.

Даже когда обед закончился и каждый из нас вернулся к своим делам, Матлюба направилась следом за Дегре, непрестанно что-то бубня.

– Ну и черт с ней, – пробормотала я. – Надо думать о хорошем и настраиваться на позитив.

Оглядев проделанную работу, поняла, что осталось отскоблить совсем немного, и можно идти на ужин. Вооружившись скребком и тряпкой, принялась за дело.

Коричневато-зеленый пол торгового зала неожиданно оказался небесно-голубым. Я изумленно всмотрелась в отмытый кусочек.

– Ничего себе! Это надо постараться, чтобы так загадить!

Перехватив скребок поудобнее, с особым рвением продолжила наводить чистоту. Хотела позитива? Вот он, пожалуйста! Я представила лицо Дегре, когда он увидит, какая красота скрывалась под слоем грязи.

– Трешь? – В помещении появилась Матлюба. – Хорошо три, не отлынивай, а то я тебя!..

– Что ты меня? – Я разогнула спину и обернулась.

Но ответа не услышала. Матлюба, онемев, разглядывала пол.

– Это что? – подозрительно спросила она.

– Не паркет, конечно, но вполне неплохой настил. С приятным свежим цветом.

– Это как?

– Вручную. – Я помахала скребком. – Берешь и моешь.

Матлюба набрала в легкие воздуха, видимо, хотела отчитать как следует, но вдруг шумно выдохнула и ласково сказала:

– Мой, девонька, мой. Получше мой! В кровь ручки стирай, не ленись.

И ушла.

Я пожала плечами. Вот дурная баба…

Завершив преображение торгового зала, немного полюбовалась на полученный результат и отправилась искать Дегре. Очень хотелось, чтобы он поскорее увидел и оценил старания.

– Ну идем, похвастаешься. – Хозяин, благодушно отложив все дела, последовал за мной.

Вот только сюрприз не удался.

Прекрасный пол оказался заляпан навозной жижей. Грязные потоки покрывали почти все пространство, распространяя зловонный запах.

– И чем тут хвастать?! – рявкнул Дегре, оцепенело разглядывая помещение.

– Это все Матлюба, – прошипела я. – Дрянь.

* * *

– Я? Да как ты смеешь, мерзавка! – Матлюба топнула ногой. – Я целый день в трудах и заботах! Даже времени не было отвлечься! А ты… ты… Дегре, ты что же, поверишь этой пигалице?

Дегре молчал. Он буравил меня сумрачным взглядом и молчал.

– Я столько лет на тебя работала, столько лет каждую дощечку в твоем доме отмывала! С любовью все делала, старалась! А ты девчонку слушаешь? Она же невесть кто! Случайно к тебе прибилась, а ты и рад уши развесить! – взвыла Матлюба. – Она просто подстилка! Или ты не Жану, а себе ее присмотрел? У-у-у, охальник! Конечно, как тогда девке не верить? Ну и верь! Верь! А меня и защитить-то некому, нет в мире справедливости…

Гадина шмыгнула носом и вполне натурально зарыдала. Дегре помрачнел еще больше.

С тех пор, как Матлюбу пригласили для очной ставки, я мужественно терпела спектакль и ни в какую не желала признавать себя виноватой, хотя мерзавка очень старалась.

– Не реви, – тихо сказал хозяин. – Никто тебя не обвиняет. Иди домой, поутру во всем разберемся.

Бросив на меня торжествующий взгляд, Матлюба быстро собралась и покинула рабочее место.

– А ты отмой все. – Дегре сунул мне в руки тряпку. – Ужин не получишь, пока не приведешь зал в порядок.

– Все было идеально чисто, когда я ушла за вами.

– Но сейчас тут грязно.

Мужчина удалился, оставив меня наедине с изгаженным полом.

– Великолепно. Просто шикарно. – Я принялась вновь тереть доски. – Позитив на позитиве. Захотела похвастаться… Дура! Нужно было стеречь комнату, как дракон сокровищницу! И свидетелей рядом держать, чтобы при случае могли подтвердить.

Второй раз убираться было легче, хоть и намного неприятнее. Казалось, что вонючая субстанция въелась мне в кожу, волосы, одежду… Надо обязательно помыться перед ужином. В желудке заурчало, но стоило вдохнуть полной грудью, как есть тут же перехотелось. Лягу спать голодной.

Ближе к полуночи зал вновь сверкал чистотой и порядком. Нужно было идти за хозяином, сдавать работу, но я мешкала. Вдруг он давно спит?

Дегре пришел сам.

Зашел тихо, стараясь не шуметь, и осмотрелся.

– Приемлемо, – сказал он.

– Могу идти?

– Можешь. Ночью на улицу не выгоню, но чтобы к завтраку тебя уже тут не было.

Я застыла. Увольняет? Но за что?!

– Моей вины в том, что случилось, нет, – стараясь не поддаться эмоциям, в который раз повторила я. – Ничего плохого не сделала.

– А чем докажешь? – Дегре перевел взгляд на окна, прозрачности стекол которых мог позавидовать самый придирчивый человек. – Матлюба ведь права, ты невесть кто. Случайно прибилась. А что я о тебе знаю? Ничего. Только имя. Но твое ли оно? Или первое попавшееся назвала? Одним словом, бродяжка.

– Я не виновата.

Дегре приподнял брови.

– А кто тогда? Матлюба? А она говорит, что это твои козни, чтобы место тепленькое получить.

– Она хочет, чтобы меня прогнали, это же очевидно! Когда я выходила из зала, пол был идеально чистым!

Хозяин покачал головой.

– Иди спать. И чтобы утром тебя уже не было.

* * *

Я долго ворочалась без сна, да и как уснешь, если благополучие под угрозой. Уйти велено до завтрака, а завтракали тут на рассвете… Значит, времени оставалось немного, требовалось срочно что-то придумать. Аккуратно сложив шерстяное одеяло на тюфяк, я вышла на улицу. Завернула в заросли кустов и нашла уже знакомую скамейку.

На ней спал бродяга.

Вздохнув, я села на краешек. Идти все равно некуда. Страшно остаться без крыши над головой, но если срочно что-то не придумаю, напрошусь в напарницы к этому оборванцу. Будем ходить по свалкам и подъедать объедки за богатыми господами.

– Ты чего так дышишь? – не открывая глаз, вдруг спросил Крот.

– Просто так, – шепотом ответила я.

– Выгнали?

– Выгнали.

– Украла что-то?

– Я не воровка! Наоборот, работала изо всех сил. – Я облокотилась о спинку скамьи и подняла взгляд к звездному небу. – Просто подставили.

– Кто? – Бродяга открыл глаза и повернулся на спину, чтобы лучше меня видеть.

– Поломойка из лавки. Испугалась, что я окажусь лучше.

– Толстая такая? Она меня как-то тряпкой по морде отхлестала, – хмыкнул мужик. – Всего-то хотел ущипнуть разок.

Неожиданно мы разговорились, и я сама не заметила, как нажаловалась Кроту на ленивую мерзавку. Он кивал, что-то спрашивал, уточнял, а потом вдруг сказал:

– Я ведь Дегре давно знаю. Неплохой он, просто закостенел в своей скорлупе. Жить ему неинтересно, понимаешь? Все серым кажется, пресным. И менять ничего не хочет. Толстуху знаешь почему держит? Она напоминает о прежней жизни, когда жена жива была. И племянник этот, и девица молодая… Эмми… Они все, что у него осталось. И магазин все тот же, за столько лет ни разу не обновленный. И с поломойкой ругается по привычке, просто потому, что так нужно, так всегда было. А ты свежий человек! С новыми мыслями, взглядами. И если выбирать между старым укладом и тобой, Дегре, конечно, выберет свое старье. Не потому что верит, а просто… привык.

– Откуда вы так много про него знаете? – заинтересованно спросила я.

Крот разом помрачнел.

– Конюхом у Дегре служил. До пожара еще.

Он замолчал, а я не стала дальше расспрашивать. Мы просидели в тишине не меньше получаса, прежде чем мужик спросил:

– А ты что теперь? Бродяжничать начнешь?

– Попытаюсь новую работу найти. А если не получится… Ну что ж, будем вместе эту лавку делить.

– Вот еще, – фыркнул он. Потом чуток подумал, зевнул и неспешно свесил ноги, поднимаясь. – Самому места мало.

Крот отправился к магазину и шумно заколотил в дверь.

– Эй, хозяин! – крикнул он. – Открывай! Я за долгом пришел!

В магазине что-то застучало. Потом створка приоткрылась, и в проеме показалось недовольное лицо Дегре.

– Крот? – Он привычно нахмурился. – Чего надо?

– За долгом пришел.

– Это когда я тебе задолжать успел?

– Не ты. Матлюба обещала три монеты за дерьмо, что вчера ей натаскал.

Дегре застыл, по его лицу пробежала тень.

– Какое такое дерьмо? – спросил он.

– Коровье, не свое же. Вот по этому самому полу лично размазывал. Эта дура еще лопотала про девку какую-то да про стекла, – Крот кивнул на окна. – Обещала монету сверху добавить, коли их тоже изгажу. А я что? Я завсегда пожалуйста, если человеку дерьмо в радость. Только ты мне зубы не заговаривай! Оплату давай.

– Кто обещал, с того и требуй.

– Э, нет! Что я, Матлюбу не знаю? Сам мне заплати, твою ж лавку украшали.

– Пошел вон!

– А деньги-то? – не унимался Крот. – Деньги дай!

– С поломойки спрашивай!

Дверь захлопнулась. Бродяга еще немного побродил рядом с входом, а потом, позевывая, вернулся на скамью.

– Я ваша должница, – выдохнула я, чувствуя истинное восхищение.

– Потом как-нибудь отблагодаришь, – хмыкнул мужик. – Куском хлеба поделишься или монеткой, а пока беги в свою конуру. Дегре сейчас тебя искать начнет.

Я едва успела пробраться в пристройку, когда туда постучал хозяин.

– Проснулась? – спросил он, отводя взгляд. – Иди завтракать.

Мы направились на кухню. Дегре больше ничего не говорил, я тоже отмалчивалась. Эмми улыбалась, Жан опять флиртовал. Никто из них не знал о случившемся, и поэтому они совершенно не удивились, увидев меня за столом. Только Матлюба, заявившись посреди трапезы, застыла столбом, выпучив глаза.

– Матлюбушка, а я тебя ждал. Пойдем побеседуем наедине, – сказал Дегре, уводя поломойку за собой.

Эмми с Жаном переглянулись, а потом девушка спросила:

– Чего это с ней?

– А что такое? – поинтересовалась я.

– Не поздоровалась, чая не попросила. Да и Дегре сам не свой с самого утра. Задумчивый ходит, озабоченный. Сегодня чуть кипятком не обварился, но даже не заметил.

– Может, не выспался. – Я спокойно продолжила завтрак.

Дегре вернулся через двадцать минут. Один.

– Поела? – спросил он, буравя меня пристальным взором из-под густых бровей. – Тогда не рассиживайся, работы много. С этого дня одна трудишься, вся уборка на тебе. И лавка, и дом. – Он замолчал, ожидая вопросов, но видя, что безмолвствую, поинтересовался: – Справишься?

– Справлюсь.

* * *

Дегре не извинялся, но я и не ждала извинений. Ситуация послужила хорошим уроком для нас обоих, осталось сделать выводы.

Вооружившись метлой, я принялась наводить порядок в жилой части. Заодно осмотрела весь дом, заглянула в комнаты, прошлась с тряпкой по полочкам в рабочем кабинете. И поняла, что Крот абсолютно прав: Дегре погряз в прошлом, не желая принимать настоящее.

Повсюду в доме стояли маленькие портреты его жены – молодая и привлекательная женщина приветливо улыбалась, озаряя улыбкой все вокруг. Кое-где она выглядела совсем девчонкой, а на некоторых изображалась солидной дамой. Я с интересом рассматривала миниатюры, пытаясь угадать характер этой дамы. Вероятно, она была очень светлым и добрым человеком.

После обеда мне велели заняться торговым залом и складами. Опять все вымела, вытерла пыль, мимоходом осматривая товар. А выглядел он, мягко говоря, удручающе.

– Нравится? – Позади возник Жан со стопкой носовых платков.

– Что? – Я обернулась.

– Лавка наша нравится? Наверняка раньше не видела торговлю так близко?

– Не видела, конечно, – тут же согласилась я.

Эх, наивный человек… Он даже не представлял, что такое настоящая торговля.

Жан тут же решил устроить экскурсию. Показывал набитые давно купленным товаром ящики, демонстрировал деревянные счеты и пытался научить ими пользоваться, перечислял обширный список клиентов (правда, потом уточнил, что большинство из них давно померли). В общем, старался произвести впечатление.

И я действительно впечатлилась.

– София! – послышался голос Дегре. – София!

– Я на складе с Жаном!

– С Жаном? И что же вы… Хм… Нечего вам тут наедине делать. – Он воззрился на племянника. – Иди за прилавок, вдруг кто зайдет, а продавца нет на месте.

– Кто может зайти? – закатил глаза Жан. – Если только дверями ошибутся.

– Иди-иди, нечего бездельничать.

Молодой мужчина ушел, оставив меня с хозяином.

– Ты это… Лишнего ему не позволяй, – сурово предупредил Дегре. – У него ветер в голове, никакой надежности.

– Эмми уже сказала, – ответила я.

– Ну и славно. – Он порылся в кармане и достал несколько монет. – Держи вот. Купи нормальную обувь, а то этой, поди, все ноги натерла.

– Спасибо…

Это были неумелые, скупые, непривычные, но тем не менее вполне осознанные извинения с его стороны.