Цветы Персефоны

Вдалеке завыла и тут же утихла пожарная сирена, поглощенная ночной темнотой. Почему никто не пришел на помощь? Археолог вздохнул, смирившись, и замотал головой. Никто бы и не пришел. В то утро он совершил ошибку. Теперь он уверен в этом. Он подверг опасности людей, которых любил больше всего на свете, и, к сожалению, у него не будет возможности загладить свою вину.

Нет, конечно, это не лев, как бы ему этого ни хотелось. Dracoprileo chimaera – существо из древних мифов, сказочное животное, которое, как говорят, обитало в Ликийских холмах юго-западной Турции и которое – о ужас! – обдавало его своим палящим дыханием.

Голова, несомненно, льва, очень большого льва, а из длинной золотой гривы поднимались два костяных витых рога, устремленных к луне, придавая существу демонический вид. Его тело непостижимым образом отрицало все известные законы природы. Похоже на чудовищную козу с белоснежной шерстью. На всех конечностях были острые когти, поблескивающие сталью в свете уличных фонарей. И это еще не самое худшее, потому что из позвоночника монстра поднимался с яростным свистом покрытый чешуей кнут. На его конце находилась голова змеи, из острых клыков которой вытекал яд.

Dracoprileo chimaera, или Химера, как ее называли в древности.

Глаза льва, черные и блестящие, как обсидиан, казалось, были прикованы к глазам Андреса, который, в лихорадке от невыносимой боли в руке, не мог осознать реальность чудовища.

Он понял, что зрение его не обманывает, когда лев разинул пасть и изверг огненную жидкость, которая хлынула ему под ноги, вызвав мириады искр. Невообразимое превратилось в опасную реальность. Отчаянно уклоняясь, Андрес Коста изо всех сил побежал к единственному месту, которое могло дать ему укрытие: крыльцу с мраморными колоннами у входа в Национальную галерею.

Разрывая тишину ночи жутким ревом, зверь за его спиной изрыгнул новую огненную струю, окрасившую туман и фасады близлежащих зданий красноватыми отблесками. Пламя лизало пятки жертвы. Отталкиваясь задними конечностями, Химера стремительно бросилась к лестнице, по которой неуклюже пытался взобраться охваченный ужасом Андрес.

– Боже, этого не может быть! – хрипя, повторял он про себя, его легкие не могли втянуть ни глотка воздуха, он задыхался, сердце бешено колотилось в груди. И все же он удивлялся тому, что в такой критической ситуации его мозг работал на максимальной скорости, перебирая каталоги памяти, ища выход из этого кошмара.

– Химера… химера… дочь Тифона и Ехидны. Боже, ну и семейка! – Он снова споткнулся, едва не упав. Он почувствовал, как львиные когти впиваются в асфальт совсем близко, чересчур близко. Он снова сел. Из-за сломанной руки кружилась голова. – Химера умерла, он убил ее… Как же его звали? – Для призрака монстр двигался необычайно быстро, иронизировал он в отчаянии.

В последний момент он взял себя в руки и, в конце концов, поднялся по ступенькам, ведущим к двери музея. Андерс ударил изо всех сил, насколько позволяла здоровая рука, по девятисантиметровому чеканному металлу, отделявшему его от спасения. Никто не ответил. Там должны быть сторожа! Он оглянулся. Животное стремительно приближалось. Из уголков пасти выползали огненные нити, дымящиеся шлейфы, которые проносились в ночном воздухе и скользили по земле. Змея на хвосте свернулась в мерзкую спираль, готовясь к прыжку. Лев не спускал глаз с добычи. Едва ли восемь метров были существенной преградой. Зверя привлекал запах страха, сладкий и сильный. Еще несколько секунд, и все было бы кончено.

Андрес закричал, в отчаянии надеясь, что петли двери заскрипят и он вбежит внутрь, выдохнет и спасется.

Национальная галерея. Он проводил дни напролет, разглядывая прекрасные полотна любимых художников. Место досуга, место отдыха, могло стать единственным спасением. Если бы только открылась дверь…

Он чувствовал горячее дыхание на своей шее. Выдохнув, он смирился с тем, что не успеет попасть в музей, и ждал, когда последний удар монстра разорвет его спину, доставая сердце. Он всегда думал, что почувствует приближение смерти, однако был удивлен тем, что в его мыслях не было ничего, совсем ничего, только пустота.

И тут произошло чудо.

Раздался вой боли. Жар и зловоние дыхания вызывали неудержимое головокружение. Но удара не последовало. Избитый, замерзший до полусмерти и полностью потерявший чувствительность левой стороны тела, он повернулся с твердой решимостью встретиться лицом к лицу с инфернальным существом. Но неожиданно увидел то, что заставило его ошеломленно улыбнуться.

Химера лежала на ступенях Национальной галереи.

«Чудес не бывает», – подумал Андрес, когда понял, что существо все еще дышит. Лев, казалось, потерял сознание; но ядовитая рептилия на хвосте злобно кусала воздух, обнажая вилообразный язык и плюясь ядом. Через всю спину мифического животного тянулась ужасная рана. Темная, почти черная кровь хлынула из нее, окрасив белоснежное, похожее на козлиное, тело и образовала вокруг него липкую лужу. Яркая металлическая вспышка вывела Андреса из оцепенения. Вспышка повторялась снова и снова, проносясь под светом уличных фонарей, будто бумеранг, хотя это означало бы…

Его сомнения разбрелись в тумане, который все еще скрывал Трафальгарскую площадь. Однако в этом тумане вдруг показался размытый человеческий силуэт, идущий к нему.

Непонятная фигура постепенно превратилась в высокого, крупного мужчину в длинном плаще, развевающемся за его спиной. Ветер трепал его волосы и сдувал последние клочья тумана.

Подходя, незнакомец поднял руку и быстро остановил металлическое устройство, ранившее Химеру. Дойдя до фонтана, в центре которого стоял красивый каменный младенец-тритон, он остановился на мгновение и, отложив загадочное оружие, достал из кармана своего плаща новый предмет.

Он был размером с небольшое яблоко, а сердцевина излучала глубокие синие отблески, которые осветили лицо таинственного человека холодным ореолом. Неизвестный поставил его на основание у каменного обода фонтана, и не успел он это сделать, как центральная ось предмета начала вращаться. Тут же возникло интенсивное свечение, окутавшее голубоватым ореолом все вокруг: колонну и статую Нельсона, большую часть Трафальгарской площади и фонтаны, вода в которых будто застыла… Этот ослепительный голубоватый взрыв наполнил темноту слабым бледным светом, который в итоге исказил и поглотил остальные цвета. За пределами этого необычного искусственного светового пузыря звездное небо над Лондоном оставалось неизменным и с ожиданием глядело вниз.

Незнакомец быстро приблизился к нему широкими шагами с кривой улыбкой удовлетворения на лице. Профессор Андрес Коста не понимал, что происходит, но было ясно, что он обязан жизнью этому человеку, кем бы тот ни был. Он уже собирался поблагодарить за неоценимую помощь, когда увидел, что лицо его ангела-хранителя – угловатое, с мощными челюстями – исказилось в удивленной гримасе. Миндалевидные глаза незнакомца расширились, как звезды, а из скривившихся губ вырвалось: «Осторожно!» И еще: «Я опоздал».

«В конце концов, – сказал себе археолог, осознавая происходящее, – судьба пишется лишь раз».

Сильный толчок отбросил его к входной двери Национальной галереи. Тело отлетело, как тряпичная кукла. Андрес услышал, что кости затрещали, будто сломанные ветки. Он был уверен, что никогда больше не сможет подняться. Спина горела. Коготь Химеры перерубил ему позвоночник. Глаза, залитые слезами, отразились в зрачках его разочарованного спасителя. Незнакомец беспомощно и печально смотрел на него, прося прощения, которого он не заслужил.

– Помогите… ему, пож… пожалуйста… помогите… ему, – после этих умоляющих и загадочных слов Андрес Коста испустил последний вздох.

В тени портика надменная Химера фыркнула от удовольствия. Она выполнила свою миссию. Из пасти, на которой нарисовалось нечто, напоминающее торжествующую улыбку, вырывались струйки огня. Змея, извивающаяся на хвосте, злобно шипела. Дело сделано, и у Химеры не было причин продолжать терпеть наглый взгляд этого незваного гостя. Хотя, с другой стороны, этот дурак сумел ранить ее своей летающей остроносой штуковиной…

Она решила, что не стоит тратить на него время. Никто и ничто не может убить Химеру. С грохотом она проворно спрыгнула на асфальт, намереваясь затеряться на улицах города. Когда она добралась до станции метро «Чаринг-Кросс», синий барьер преградил ей путь. Из горла зверя вырвался нетерпеливый рев. Нервно напрягая мышцы, она пустилась в безумный бег по направлению к Пэлл Мэлл Ист, к западу от пьедестала Нельсона, но и там натолкнулась на невидимую опаловую стену, которая отделяла ее от покрова темноты и которую она не могла преодолеть. Каким-то непостижимым образом она попала в светящуюся мышеловку. Львиная голова повернулась к незнакомцу, заточившему ее в эту необъяснимую голубую тюрьму. Из носа вырвались струйки густого и темного дыма.

Мужчина сел на ступеньку лестницы, ведущей к портику музея, возле трупа археолога. Он наклонил голову, подтянул колени к груди, сложил руки и вытянул их вперед. Его непроницаемые глаза, превратившись в ночные золотые диски, неотрывно смотрели на нее. Ветер кружил вокруг, сдувал листья с деревьев, трепал его волосы и полы плаща, придавая грозный вид.

– Попалась? – человек заговорил на загадочном языке, который могла понять только Химера.

Кем было это ничтожество, у которого хватило смелости противостоять ей? Вероятно, нужно отомстить за дерзость. Преподать урок. Урок чести.

Разъяренная Химера бросилась на свою новую цель. Она не боялась, так как не знала значения слова «страх». Ведь она внучка Геи и Тартара, дочь Тифона и Ехидны, сестра Орфа, пса Гериона, Цербера, пса ада, и Лернейской гидры. С такими родителями, братьями и сестрами кто может победить ее? Мышцы напряглись, как стальные тросы, и она стремительно бросилась на незнакомца.

Его глаза зловеще сверкнули, будто он ждал этого противостояния целую вечность. В мозгу Химеры мелькнуло сомнение, которое она тут же отмела, яростно фыркнув. Сейчас не время для нерешительности. Она растопила бы его кости одним своим дыханием. Для нее не было большего удовольствия, чем наблюдать, как жертвы корчатся в обжигающем потоке, вырывающемся из ее чрева. Почти за десять метров до цели она открыла пасть и извергла из своего желудка огненное копье. Оно вылилось на землю, испепеляя каменные ступени. Химера остановилась, вцепившись когтями в асфальт от резкого торможения. Куда делось это ничтожное насекомое?

– Меня ищешь? – внезапно услышала она шепот у левого уха.

Химера заметалась, надеясь отбить атаку. Даже змея в хвосте пыталась вонзить свои ядовитые клыки в руку незнакомца, но животное не смогло увернуться от сильного удара, который пришелся между ребер и отбросил на несколько метров. Химера рухнула в пыль.

Как он уклонился от ее атаки? Почему она пропустила удар? Кто этот человек?

Она не дождалась ответа, незнакомец перелез через край фонтана. С невероятным мастерством он пробежал через капли воды, которые все еще неестественно висели в воздухе и теперь испарялись от его прикосновений. Он прыгнул, его плащ расправился, как крылья демона из Аверно. Когда он упал, ударив Химеру по спине, она взревела от боли, ее глаза горели, как раскаленные угли, и казалось, вот-вот вырвутся из глазниц.

После титанической борьбы руки мужчины сумели схватить пасть зверя, челюсть хрустнула. Пламя, вырывающееся из горла мифического животного, обжигало пальцы, а атаки ядовитой змеи на хвосте затрудняли движения. Спина чудовища изогнулась, как у гигантской кошки, и яростно дернулась. Издав отчаянный рев, монстр сумел вырваться из рук нападавшего.

Незнакомец покатился по земле и остановился, расколов кулаком асфальт, словно сухое дерево. Это грозное движение продемонстрировало замысловатую татуировку, которая шла от указательного пальца по мускулистому предплечью и терялась под плащом. Мужчина медленно поднялся на ноги. Его дыхание было неровным, а мокрые от пота волосы свободно падали на лицо. Он рассвирепел, как и монстр, с которым он боролся.

– Пора заканчивать эту игру. – Он приложил руку к шее и из потайного кармана плаща достал нож немалых размеров, грубый на вид и, казалось, тупой. Он пренебрежительно направил его на зверя.

Химера самодовольно защебетала. Человек был настойчив, хотя и очень глуп. Неужели он думал, что сможет убить ее тупым ножом? Он ведь уже использовал гораздо более острый летающий предмет, но тот не сработал. Однако незнакомец оказался прав. Игра близилась к завершению. Очень скоро он доберется до животного и поразит его.

Конец близок. На самом деле он наступит уже через несколько секунд. Химера бросилась на нападавшего с бешеной даже для нее яростью. Голубоватое свечение, окутывавшее их, придавало шерсти на спине зловещий вид. Пасть льва раскрылась в последний раз, извергая яркую струю огня, которую таинственный незнакомец встретил бесстрашно. А затем, когда пламя почти лизнуло его лицо, он метнул нож в горло зверя, отпрыгнув в сторону, подальше от опасности.

Когда нож оказался в столбе огня, его лезвие начало разворачиваться под воздействием пламени. Химера, гордая своей силой, упивалась победой. Она решила, что ее следующая атака будет решающей.

Но следующей атаки не последовало.

Свинец, из которого был выкован нож, расплавился от огненного дыхания. Кипящий металл проник в горло, мгновенно изъязвил его, разъедая мышцы и ткани, разрушая внутренности и пронзая органы. Вскоре он достиг сердца, чтобы раз и навсегда лишить зверя жизни. Химера, не понимая, что происходит, потеряла контроль над движениями, издавая пронзительные вопли, больше похожие на заупокойную молитву, которые эхом отлетали от фасадов зданий, окружающих Трафальгарскую площадь. Тело животного с неподвижными передними конечностями скользило по земле, пока не уперлось в бетонный столб на краю площади. Следы пламени и дымящегося металла засвидетельствовали жуткую агонию. В глазах льва, лишенных света и жизни, осталось удивление. Змея на хвосте после смерти Химеры продолжала угрожающе извиваться, ее яд сочился по неподвижному телу хозяина. Палач подошел к лежащему трупу мифического существа и добил рептилию, яростно растоптав.

– Прямо как Беллерофонт[12], – попрощался он с монстром, отряхивая плащ.

Медленно он подошел к предмету, который недавно установил на краю фонтана на площади, – это он был источником голубоватого света, окутывавшего их. Он остановил его прикосновением указательного пальца, и темнота лондонской ночи жадно поглотила холодное голубое свечение, а вместе с ним и труп Химеры, который исчез, словно его и не было. Человек раздраженно щелкнул языком.

– Возвращайся туда, откуда тебе не следовало приходить. – Он поднял загадочный предмет, несколько мгновений рассматривал его, а потом положил обратно в карман.

Тело Андреса Косты все еще лежало на ступеньках, ведущих к Национальной галерее.

Он не мог допустить, чтобы его нашли.

Ему было грустно. При всей его силе он не смог предотвратить смерть ученого. И потерял единственную подсказку, которая у него оставалась. Он размышлял об этом, утешаясь лишь тем, что его враги находятся в похожей ситуации.

Он не верил, что Химера пришла в мир людей сама. Это невозможно, говорил он себе. Кто-то или что-то гораздо более могущественное, чем монстры, с которыми он имел дело в течение нескольких месяцев, должно быть, стоит за этим и вынашивает какой-то темный план. Он знал, что они ищут и почему. Но кто был настолько жесток, чтобы оставить за собой такой кровавый след?

Человек, лежавший перед ним, перед смертью попросил его о помощи. Для чего? Вскоре он нашел ответ. Он нахмурился, увидев, что мертвец что-то крепко сжимает в руке. Наклонился и осторожно разжал пальцы. Это был испачканный кровью листок серой бумаги, утверждающий, что сегодня утром из Центрального почтового отделения Лондона отправлена посылка. Глаза незнакомца загорелись. Он все понял. Просьба о помощи кому-то. Возможно, еще не все потеряно. Может быть, еще есть шанс. Но теперь точно нельзя опоздать, нужно торопиться, ведь враги могут опередить его и первыми отыскать получателя этого пакета.

Он огляделся. Была другая проблема. Что делать с телом археолога? Представить произошедшее еще одной аварией, как в предыдущих случаях? Это был бы самый безопасный и практичный вариант, ведь кто поверит, что по городу разгуливает лев? По крайней мере, судебно-медицинских экспертов вряд ли удастся обмануть. Льва, способного совершить такое, не было даже в городском зоопарке, и подобное нападение казалось невозможным. Может, пожар? Он обыскал внутренние карманы пальто ученого и нашел его бумажник. Он жил недалеко… но и не очень близко. Сложно. В голову ничего не приходило. Он не мог допустить, чтобы страх перед монстрами овладел жителями Лондона. Пока нет. Он убрал кровь, как мог, и, удовлетворившись своей работой, снял плащ и положил его на землю. Оставалось еще несколько неувязок, вроде обугленных ступеней и обломков асфальта… В любом случае он не думал, что кто-то будет делать из мухи слона. Они бы точно списали это на вандалов. Он схватил тело и закутал его в плащ. Взвалил на спину и унес.

Ночь будет долгой.

Часть I

Алекс

Видения

Через окно, поначалу несмело, проник луч света и сумел разорвать стальное небо, затянутое плотными облаками, предвещавшими бурю. Перед сонными глазами Алекса предстал удивительный мир светящихся парящих пылинок. Он улыбнулся и скучающе фыркнул. Остальные тоже не проявляли особого интереса к объяснениям учительницы математики. Раннее утро понедельника, тепло батарей и исходящая от него сладкая нега сонливости не помогали учительнице достучаться до учеников.

– Экзамены на носу. Времени почти не осталось. Мы уже прошли матрицы и производные, а теперь приступаем к интегралам. Интегральное исчисление – это раздел математики, в основе которого лежит исчисление бесконечно малых величин при вычислении площади криволинейной трапеции, а также при восстановлении функции по ее производной, – на этом моменте из конца класса до чутких ушей учителя донесся звучный зевок. Внутри, наверное, она вся истекала желчью, но продолжила урок как ни в чем не бывало. – Это может показаться простым тем, кто слушает, но таким мешкам с гормонами, как вы, будет чрезвычайно сложно. Сейчас покажу, как это решается, но, видимо, все равно придется повторить раз сто и потратить целую неделю.

Лицо Алекса скривилось в гримасе отвращения. Монотонное мурлыканье учительницы казалось ему назойливым комариным писком; мел выцарапывал на доске цифры и непонятные формулы. Рядом с ним его неразлучный спутник, друг с детского сада Ян, рисовал обезьянок в тетради для конспектов. В левом ряду, через два столика впереди, пара одноклассников обменивалась флешками, вероятно, с какими-то модными сериалами, из тех, что показывают по платным каналам. Рядом с ними Сандра, самая популярная девочка в классе, крутила прядь своих золотистых волос. Она считала этот жест невероятно сексуальным. Писала откровенные сообщения в WhatsApp своей подруге Розе, сидящей на другом конце класса, про новенького мальчика, который появился пару недель назад. Они обсуждали его мускулы и загорелую кожу. Остальная часть класса была погружена в дремоту, и только внимательная Анна в первом ряду, казалось, даже понимала, о чем говорит госпожа Франсина по прозвищу Цифра.

Цифра – настоящую ее фамилию никто никогда не слышал, многие даже сомневались, что она у нее есть, – одна из тех учителей, что водятся всюду – хоть тут, хоть в Африке. Крепкий орешек старой закалки, она все еще обращается к ученикам на «вы» и разговаривает так, что если бы речь могла пахнуть, то это был бы запах затхлости и нафталина. У нее сложный характер, граничащий с биполярным расстройством[13]. Она могла то пожелать доброго утра, скаля пожелтевшие от табака зубы, глядя сквозь толстенные очки умными, но крошечными кротовыми глазками, то метко швырнуть кусочек мела прямо в лоб. Такое поведение неоднократно вызывало упреки со стороны руководства. Ее методы, мягко говоря, считали несколько экстраординарными и совсем не педагогичными. Тем не менее у нее, видимо, были хорошие связи, потому что мел – правда, уже не так часто – продолжал свистеть над головами учеников.

Несмотря на присутствие учителя, невероятная сонливость охватила весь класс, и вскоре Алексу стало трудно держать веки открытыми, словно коварный злодей насыпал ему в глаза по мешочку с песком. Сон овладевал им.

Парень вращал головой, откашливался и вытягивал свои длинные ноги как можно дальше, пытаясь избавиться от этого липкого ощущения. Каким-то мистическим образом слова учителя превратились в предательски коварную колыбельную, которая сломила его сопротивление, все же заставив задремать. Осознав, что на несколько секунд заснул, он, смутившись, резко выпрямился на стуле. До его ушей донеслись отголоски разговора о вчерашнем матче лиги чемпионов, и он уже хотел вмешаться, но ходившие по школе легенды о глазах на затылке учителя математики остановили его. До весенних каникул оставалось совсем ничего, и он не хотел расстраивать мать.

Алекс потер глаза и постарался сменить позу. Бесполезно. Он почти сдался новой волне сна, и вот его веки рухнули, как стены осажденного города. Вдруг по позвоночнику пронеслась нервная дрожь. Он не понимал, спит ли он или все происходит наяву: учительница расплылась, как на экране плохо настроенного телевизора, а доска, на которой она писала, начала пульсировать, вибрировать, надуваться и сдуваться, словно легкие неведомого существа. Он протер глаза. Должно быть, ему снится сон. СНИТСЯ СОН. Или нет? Доска задрожала еще сильнее, и в ее центре, словно невидимым ножом, кто-то прорезал щель, через которую открылся ужасающий образ.

Казалось, его глаза вот-вот выскочат из глазниц. Он огляделся вокруг. Одноклассники более или менее внимательно слушали учительницу, которая, как размытое пятно, продолжала писать неровными штрихами на нетронутом участке доски.

Примерно в шести дюймах от ее изуродованной руки, внутри прорези в центре доски, бушевал сильнейший шторм над курганом… нет, холмом, на котором возвышалось архитектурное сооружение, которое Алекс сразу же узнал. Темное сердце облаков вспыхнуло, извергая содрогающиеся молнии, которые раскололи небо пополам. Крылатые тени охраняли упавшие колонны и капители[14]. На склонах холма, где деревья уступали место городу, бушевал пожар, уничтожая целые кварталы, окутывая здания удушливым черным дымом. Алекс почувствовал укол в груди. Послышались крики. Молния осветила мрачную сцену и ударила в старое оливковое дерево, которое тут же вспыхнуло. Пламя было настолько сильным, что часть здания рядом с деревом обрушилась, разбросав груду камней. Мальчик вздрогнул. Он видел это место на сотнях фотографий и карт. Это оливковое дерево посадила Афина в соревновании с Посейдоном. Рухнувшая часть здания была портиком кариатид[15]. Отвратительное кваканье почти заглушало раскаты грома. Темнота окутала город. Алекс будто поднялся по склону к вершине холма. Снова послышались крики, и среди них голос, от которого у Алекса кровь застыла в жилах. Он попытался встать со стула, сжимая челюсти в гримасе ужаса, но не мог пошевелить ногами.

– Мама, мама! Уходи оттуда, мама! – заплакал он.

Все тело задрожало, как будто кто-то или что-то его трясло. Он сопротивлялся, размахивая руками. Где-то в этом ужасном хаосе его мама была в опасности, и он должен был спасти ее. Нельзя потерять еще и ее.

Веки внезапно дрогнули и открылись. В дюйме от его носа оказалось неприятное лицо математички, смотревшей на него глазами меньше булавочной головки сквозь толстые линзы очков.

– Алекс, мальчик мой, что-то случилось? – Учительница держала его за плечи и энергично трясла.

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы отреагировать. Это был сон, ужасный сон. Он покраснел.

– О, о, нет… Простите, простите, я…

– Не волнуйтесь, поначалу такое случается… – прошептала учительница ему на ухо.

Алекс посмотрел на нее в недоумении. Она не посмеялась? Даже не отпустила ни единого ироничного комментария? Что-то не так, совсем не так. Она сняла очки, подарив ему прекрасный взгляд медового цвета глаз, которые, кто бы мог подумать, скрывались за этими старомодными очками. Алексу показалось, что она помолодела лет на десять. Он даже удивился, обнаружив, что учительница отнюдь не была некрасивой, а мягкие черты лица придавали ей зрелый, но очень чувственный вид. Даже волосы развевались в воздухе, как в рекламе шампуня по телевизору! Алекс посмотрел на окна в классе. Они были закрыты, дверь тоже. Что же двигало ее волосы? И почему одноклассники смотрели на него так серьезно, как будто ждали, что что-то вот-вот произойдет? Когда он снова повернулся лицом к учительнице, то все понял. Волосы шевелились не от ветра. Они живые, а их черные чешуйки переливались теперь темно-синими отблесками. Змеи на ее голове зашипели, пробуя воздух вокруг вилообразными языками. Некоторые раскрыли пасти, обнажив острые, угрожающие клыки.