Поклонница Фредди Меркьюри

– Юрий Валентинович? Инфаркт? Сейчас машина приедет. Я потороплю.

Я поблагодарила ее и побежала к отцу. Он сказал:

– Кому ты звонила?

– Пап, не волнуйся, сейчас приедет «Скорая», и тебе сделают укол, у нас ведь даже нет лекарства, только успокоительные.

– Ладно, иди встречай мать, но ничего не рассказывай ей.

– Хорошо.

Я вышла из дома и подошла к калитке. У меня было свое мнение о том, надо ли что-то говорить маме. Я считала, что надо, иначе она будет чувствовать, что что-то не так, и от этого переживать еще больше. Я решила ей все рассказать, но смягчить некоторые моменты.

Мама и «Скорая» появились одновременно.

Мама испуганно спросила:

– Что-то с мамой? – бросила мне сумки и побежала в дом. Я поплелась за ней.

Врач «Скорой», наш знакомый, неплохой кардиолог, пошел к отцу. Я успокаивала маму, и она вошла к папе почти нормально. Мы стояли все втроем: мама, я и бабушка, прижавшись друг к другу, казалось, мы дышали одним дыханием, и наши сердца бились одинаково часто. Мы смотрели, как врач осматривает отца, тихонько расспрашивает о характере боли, медсестра снимает кардиограмму. Даже без вопросов врача мне было ясно, что у отца инфаркт. Надо в больницу. Единственное, что меня утешало: я знала, что для моего отца, практически своего коллеги, врачи сделают все возможное.

Дальше все было как во сне. Кардиограмма подтвердила инфаркт, мама бросилась собирать вещи в больницу, врач звонил по телефону, медсестра делала укол, бабушка плакала, а я стояла, оцепенев, и вспоминала, как у отца в машине текли слезы. Все из-за меня! Отец на грани жизни и смерти из-за меня! Страшная ненависть к Пашке и его семье ворочалась у меня в сердце. Нужно было убить эту гниду, убить, а я струсила, убежала! Я представила, как я с наслаждением бью лежащего Пашку, как душу его голыми руками! Да, надо было так сделать! А потом позвонить Сергею, и он бы избавился от трупа. Может, отец бы ничего и не узнал, зря я ему позвонила! Если в какой-то момент у меня возник страх из-за того, что я так отделала Пашку, то теперь я просто желала ему смерти. Вот так я стала кровожадной злобной тварью. Правда, скоро это состояние сменилось страшной болью из-за отца, надо было ехать в больницу, некогда было строить планы мести. Бабушка осталась дома, а мы с мамой поехали с отцом.

Этот кошмарный день все еще тянулся, когда к нам в коридоре подошел другой уже кардиолог, молодой, недавно приехавший в наш город. Видимо, он думал, что из-за его молодости ему не будут доверять, и он сказал:

– Положение стабильно тяжелое. Мы посовещались с врачом, который привез (он заглянул в историю болезни) Юрия Валентиновича, и решили делать операцию. Иначе…

Мама охнула, я взяла ее за руку и сжала.

Я спросила:

– Когда назначена операция?

– Завтра в девять.

– К нему можно?

– Да, только ненадолго.

Мы пошли в палату в сопровождении врача.

Отец пытался улыбнуться, бодрился, мама со слезами целовала его руку, у меня от этой картины сердце кровью обливалось. Я обняла отца, сказала: «Все будет хорошо, я обещаю!», – и вышла из палаты. Врач вышел за мной. Я опять села на банкетку в коридоре, а врач спросил меня:

– Откуда такой синяк?

Я отмахнулась:

– Какая разница! Лучше скажите, кто операцию будет делать.

– Я и буду.

– Как вас зовут?

– Илья. Илья Андреевич. Карелин.

– Илья Андреевич, каковы шансы на успех?

– Трудно сказать. А вы что, медик?

– Нет, но буду медиком. И кое-что понимаю. И инфаркт распознать могу.

– А сколько вам лет? Вы учитесь в медицинском?

– Я перешла в одиннадцатый класс.

– Просто выглядите старше.

– Доктор, мой отец… Он ветеринар, его все в нашем городе знают. Он ведь не старый, ему всего сорок пять лет. Он должен жить!

На этих словах я заплакала и закрыла лицо руками. Сил больше не было. Илья ушел и вернулся с медсестрой, которая несла в стаканчике корвалол. Он влил в меня лекарство, но я знала, что не успокоюсь. Я чувствовала, что и мне надо отдохнуть. Илья вернулся в палату к отцу, потом вышел и опять позвал медсестру. Я видела, как она внесла чистое белье в палату, там была свободная кровать. Я поняла, что мама остается на ночь в больнице. Илья подошел ко мне.

– Сейчас все хорошо. Идите домой. Придете утром.

Я с трудом поднялась с банкетки. Медсестра, я ее знала, ее звали Зоей, взяла меня под руку:

– Я ее провожу!

Она проводила меня до крыльца, утешая и уговаривая успокоиться, но от усталости я почти не слышала ее слов. Как зомби, я дошла до дома, думая, что надо еще успокаивать бабушку.

Бабушка держалась на удивление мужественно. Она даже заметила мой синяк и спросила про него. Я отмахнулась, мол, ныряла в речке и ударилась о корягу. Вряд ли она поверила, но расспрашивать перестала. Она все еще занималась какими-то делами, а я мечтала только об одном: добраться до кровати. Я еще не успела лечь, как зазвонил мой мобильник. Я схватила телефон, не посмотрев на номер, подумала, что из больницы. Но я услышала голос, который слышала только один раз, сегодня утром, и забыть который не смогу никогда:

– Ты очень пожалеешь о том, что сделала! Ты пожалеешь, что на свет родилась! Твой папаша сдохнет, а потом и ты отправишься на тот свет! – я онемела, и в этот момент услышала звуки борьбы, видимо, кто-то вырывал телефон, а потом я услышала голос Исмаилова:

– Вера, не слушай ее, прости, ничего не бойся!

Раздались гудки. Я сидела на кровати, раздавленная всеми событиями этого дня. Кончится он когда-нибудь? Я повалилась на кровать, уткнулась в подушку, чтобы заглушить рыдания. Папа, папочка мой, неужели они что-то сделают в больнице, неужели убьют его? А я валяюсь здесь и реву вместо того, чтобы быть с ним!

Опять зазвонил телефон. В этот раз я посмотрела: звонил охранник Исмаилова, Сергей.

Я ответила, но в моем голосе еще звучали слезы, потому что он сказал:

– Успокойся, пожалуйста, все будет хорошо. Меня хозяин отправляет в больницу, дежурить у твоего отца. Я никого не пущу, будь уверена. Сам он утром приедет, когда с сыночком разберется. А хозяйкины слова не слушай, она дура.

– А что с Пашкой?

– Да все хорошо, жить будет. Завтра отправится в Москву, а потом в Лондон, вместе с мамашей. Ты сама-то как?

– Нормально. За отца боюсь.

– Я знаю, что завтра операция. Ты ложись спать, а завтра и увидимся.

Я так и сделала. Не знаю, сумел ли успокоить меня Сергей, или я так устала за этот бесконечный день, но меня просто вырубило.

Глава 6

Наутро в больнице было столпотворение. Меня и бабушку впустили рано, в восемь, чтобы мы могли поговорить с папой. Сергей был там, сидел у палаты. Увидев нас, он встал, я молча кивнула ему, говорить просто не могла. Но нас очень быстро выперли, потому что отца надо было готовить к операции. Операция на сердце! В нашем захолустье! Я надеялась на добросовестность врачей, которые знали папу, дружили с ним. Мы сидели в коридоре, когда пришел врач, Илья Андреевич, с очень довольным видом. Мы с испугом посмотрели на него. Он сказал: «Из Москвы едет известный хирург-кардиолог. Его вызвал какой-то олигарх. Он и будет делать операцию. У него лекарства, инструменты. Не волнуйтесь, все будет хорошо. Я буду ассистировать. Для меня это честь».

Мама недоумевающе посмотрела на меня, а я только подумала: «Интересно, сколько Исмаилов пообещал заплатить этому светилу медицины?» Почему-то я была убеждена, что местные врачи сделают все, как надо. Ну что ж, светило так светило. Исмаилов так расплачивается за сынка. Как только я вспомнила о Пашке, о его матери, сразу навалился страх.

Приехало светило. Началась операция. Маму трясло. В больницу пришли родственники: мамина двоюродная сестра с мужем, приковыляла бабушкина приятельница с костылем, и даже прискакала подружка Анька, которая, как выяснилось, только сегодня приехала и сразу узнала о таком несчастье. Мы все толпились в коридоре, пока дежурный администратор не велела выйти всем, кроме ближайших родственников. На Сергея этот приказ не распространялся, он стойко сидел теперь уже у двери операционной, и я его не видела.

Я тоже вышла на улицу, Аньке не терпелось расспросить меня обо всем, что произошло в ее отсутствие.

Я мысленно была в операционной, представляла, как папе дают наркоз, потом вскрывают грудную клетку… Я замотала головой, чтобы отогнать эту картину. Анька спросила:

– Помнишь ту цыганку, от которой я убежала?

Я сквозь зубы процедила:

– Как такое не помнить!

– Значит, она правду сказала? Что тебя зло ждет, что ты многое потеряешь? А может, она тебя прокляла?

Я и не думала, что она все так хорошо запомнит, ведь это событие произошло весной.

– Эх, Аня, зря я тебе рассказала, чушь все это, во-первых, она меня не прокляла, а если и прокляла, я в проклятия не верю, значит, на меня не подействует! – я бодро отвечала Аньке, а сама вспомнила все происшедшее так ярко, как будто это было вчера. Неужели предсказание было правдой? Я замотала головой. Нет, не может быть! А Анька продолжала болтать:

– Ну ладно, ладно, успокойся. А правда, что о Пашке говорят?

Я вернулась в настоящее и с удивлением уставилась на мою лучшую подругу. Я даже толком не смогла ее разглядеть в больнице. Она перекрасила свои волосы в рыжий цвет, ее зеленые глаза округлились от всех событий и больше всего она напоминала мне маленького взъерошенного котенка.

– А что говорят о Пашке? – осторожно спросила я.

Анька замялась.

– Ну! – поторопила я подругу. – Сказала «А», говори «Б».

Она обиженно захлопала ресницами:

– А я еще ничего не сказала, я только спросила…

– Ты мне подруга?

– Ну, подруга.

– Тогда говори все, что знаешь. И откуда знаешь, ты ведь только приехала.

– А мне сразу Зойка, медсестра, позвонила, сказала, что у твоего отца инфаркт. Она же моя соседка.

– Так, дальше! – потребовала я.

– Слушай, ты так изменилась, такая грубая стала… – в голосе подружки звучала обида и недоумение.

– А ты понимаешь, что сейчас моего отца режут, что у него операция на открытом сердце, что может быть любая нештатная ситуация, что он может… – я всхлипнула и говорить больше не могла.

Анька обняла меня и повела на скамейку под тополем, усадила, вытащила платок и стала вытирать мне слезы, все время приговаривая:

– Ну прости меня, дуру, все будет хорошо, он ведь молодой, сильный, врач из Москвы приехал, все нормально будет, вот увидишь!

В результате она тоже захлюпала, и через мои и свои всхлипывания поведала мне наконец, какими сплетнями обросли вчерашние события.

Оказывается, основным источником информации были наши медицинские работники. Ведь городок маленький, все друг друга знают. А версия такая: Пашка измывался над собакой (что недалеко от истины), отец мой ее вылечил и пошел выяснять с ним отношения. В процессе выяснения отец избил Пашку, а сам от пережитых волнений получил инфаркт. Исмаилов, который своего пасынка терпеть не может, хочет отправить его куда подальше, а отцу моему заплатил миллион долларов, чтобы он не обращался в суд. Кроме того, вызвал лучшего врача и поставил у палаты охранника.

Пока я выслушивала эту версию, я то холодела от страха, то покрывалась липким потом. Я все ждала, когда же речь зайдет обо мне. И дождалась. Оказывается, я пошла на речку, а Пашка, злой на моего отца, хотел меня утопить, но я сопротивлялась, вот от чего у меня синяк на лице, но утопить меня не дал охранник. Я вкрадчиво сказала:

– Ты знаешь, Анюта, а ведь все так и было. Кроме одного.

– Да ну! Я думала, половину приврали. А чего не было-то?

– А вот миллиона и не было. А жаль, – я произнесла это с таким несчастным выражением лица, что Анька не выдержала и прыснула, и даже мне смешно стало.

– Ну дела, – глубокомысленно подвела итог Анька. – И все в один день. Ну что мне стоило на день раньше приехать? Была бы в курсе всех событий.

– Ты и так все знаешь.

– А как он топил-то тебя? Пашка? Он ведь к тебе неровно дышит.

– Ничего он не дышит, – злобно сказала я. – Наркоман он, не соображал, что делал. Анька, прошу тебя, никому ничего не говори. Пожалей отца моего. Ведь его и посадить могут.

– Да что ты! – ахнула подруга. – За то, что Пашку избил?

– Во-во, за это. И не посмотрят, что инфаркт, – мне стало уже так тяжело от всего: от нагромождения этой лжи, от неизвестности, как проходит операция, от бессилия что-то изменить.

В это время на крыльцо больницы вышла мама. Я подбежала к ней, она обняла меня и прерывающимся голосом сказала:

– Все хорошо, доченька, все хорошо. Операция прошла успешно. Теперь все будет зависеть от ухода. Круглосуточный монитор уже поставили, это профессор привез с собой. Сиделка тоже из Москвы. Александр Ренатович всех заставил побегать. И ведь его-то нет, он в Москву поехал, все по телефону.

– Можно к папе?

– Нет, пока он в реанимации, нельзя. Иди домой, отдохни.

– Мам, а ты?

– А я в клинику, посмотрю, как там дела, а потом сразу домой. А бабушка пока здесь посидит, ей разрешили. Иди домой, иди, вон Аньку свою возьми с собой, пусть тебе компанию составит.

– Если тебя долго не будет, я сама за тобой приду.

– Нет, я быстро.

Мы с Анькой, не заходя в больницу, поплелись ко мне домой.

За калиткой голодные псы от радости, что видят меня, стали прыгать, как мячики. Я и забыла про всех, надо их кормить, убирать за кошками. И поесть надо что-то приготовить.

Мы с Анькой побежали ко мне домой. По дороге она рассказала, как гостила у родственников в Крыму, с какими ребятами познакомилась, уговаривала меня на следующее лето поехать вместе с ней. Ну, надо еще дожить до этого лета!

Глава 7

Дома, пока я кормила животных, Аня начала готовить обед, потом я присоединилась к ней. Мы, две несравненные поварихи, сварили какой-то супчик, он получился зеленого цвета, наверно, зелени слишком много бросили, поджарили котлеты (слава Богу, фарш был) сварили картошку. Ну, будет что поесть маме и бабушке. Мы поели сами, вроде все съедобно. Что-то мама не идет долго. Да и бабушке надо вернуться, она же не двужильная, ей надо отдыхать. Я томилась-томилась, потом позвонила на мобильный маме. Сердце сжималось. Почему-то я ждала самого худшего. Мамин телефон не отвечал. Я решила идти в больницу, Анька увязалась за мной. Подходя к больнице, мы увидели Зойку, медсестру, она шла домой с дежурства. Обычно она всегда болтает с нами, а сейчас она прошла мимо, как бы не замечая меня. Я остановилась.

– Аня, – сказала я, – Анечка.

В горле у меня пересохло. Я бросилась бегом к больнице, за собой я слышала только крики:

– Да куда ты летишь? Подожди!

Я ворвалась в больницу, побежала по коридору, ударяясь обо все выступы и ничего не чувствуя, подбежала к реанимации. Около палаты никого не было. Я остановилась у двери. Не было сил ее открыть. Я выдохнула и вошла. На высокой каталке лежал отец, с головой накрытый простыней, а рядом плакали мама и бабушка. Они даже не прореагировали на мое появление.

Я бросилась к папе, содрала простыню и увидела бледное лицо с закрытыми глазами. Оно было спокойным и очень красивым. Я не могла поверить в его смерть. Я села на кровать и взяла его за руку. Она была еще теплая.

– Папа, папочка, проснись, – тихо позвала я, а потом начала кричать:

– Папа, папа!

Потом ничего не помню. Я потеряла сознание.

Похороны отца и все, что им предшествовало, я вижу как в тумане. Не помню, как я оказалась дома, около меня по очереди сидела мама, бабушка и Анька. Потом было отпевание в церкви, кладбище, холмик, заваленный венками. Пришел весь город на похороны отца. Был Исмаилов. Он дал денег на все. Я не могла смотреть на него. У меня не было никаких чувств, но я не могла смотреть на него. На поминки, которые прошли в местном ресторане, я не пошла. Я сидела у реки и смотрела, как течение уносит маленькие листочки березы, травинки, лепестки цветов. Я смотрела и не видела ничего. Не видела никого и ничего. Горе раздавило меня. Мне показалось, что у меня отобрали самое дорогое, несправедливо отобрали. Он такой молодой! Был. Все в прошлом. Кто меня погладит по голове, кто научит премудростям обращения с животными, кто скажет, что гордится мною? Папа, папочка мой! Видишь ли ты меня? Чувствуешь ли что-нибудь? Увижу ли я тебя когда-нибудь? Ты был самым добрым и понимающим отцом на свете! Таких людей, как ты, больше нет, и никогда не будет. Ты отдал всего себя людям, работе, не ездил в отпуск, и днем и ночью шел на вызов и делал все, что мог! А теперь? Мы остались одни. Мама и бабушка сразу постарели на десять лет. Мама стала похожа на бабушку. Бедная мама, сколько ей досталось! Несправедливо, несправедливо, что мой отец мертв, а Пашка жив! Это из-за него все случилось! Зачем я позвонила отцу? Почему не добила Пашку до смерти? Хотя это бы ничего не изменило.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.