Отцы

– А, сам не знаю, только что придумалось. Ты знаешь, я уже устал на нее кричать, упрашивать, требовать…

– Ну вот и сделай то, чего раньше не делал. Не разжёвывай ей все эти правила от и до. Пусть сама думает, что будет, если она их не выполнит.

– А что, правда! – глаза Кирилла приобрели осмысленный блеск.

Официант принес бутылку красного вина, открыл ее и налил немного в фужер Олега:

– Попробуйте, пожалуйста.

Олег взял бокал, крутанул его так, что вино описало волну по стенкам, поднял глаза на выжидающе глядящего на него официанта и кивнул на бокал Кирилла.

Официант поднял брови, но налил и Кириллу.

– Попробуй, подойдет?

Кирилл быстро сделал глоток и сказал:

– Да, конечно, хорошее вино.

Олег кивнул официанту, и тот наполнил их бокалы. Когда они остались одни, Олег сказал:

– Ну, давай, Кирюх, за тебя и твою дочку.

– Да что ты, Олег, я хочу за тебя выпить, если бы не ты…

– Ну, хорошо, – Олег протянул руку и звонко врезался в бокал Кирилла. – Тогда за нашу дружбу, которая творит чудеса.

Кирилл выпил залпом. Олег только пригубил вино и поставил фужер обратно на стол.

– Вот ты знаешь, Кирюх, – Олег покрутил бокал за ножку вокруг оси. – Вот этот халдей… налил мне вино на дегустацию, а ведь это ты заказал нам вино. Он, сука, чувствует, что почему-то надо тебя не уважать. Тут не со мной сравнение. Не важно, что я, и кто я, и то, с кем он меня здесь видел… Тут дело в этих, как их… флюидах, которые ты выпускаешь в мир. Чтобы халдеи всякие, да и не только они, чуяли, что рядом с ними мужик, который, если что, порвёт любого.

Олег сжал кулак так, что костяшки хрустнули и улыбнулся, глядя на Кирилла, который немного ссутулился и виновато слушал своего друга.

– Ну я, в общем… не хотел бы рвать официанта, – проговорил Кирилл, окинув ресторан взглядом, видимо, в поисках этого самого официанта.

– В том-то и дело, что рвать не надо, не те времена, и вообще. Но от тебя должен дух переть во все стороны, который очень ясно и доходчиво всем сообщает: если что не так… А люди, они, понимаешь, чуют такое дело.

Олег огляделся по сторонам.

– Вот, видишь, та пара сидит, обедает. Мы им по барабану, но если тот перец начнет почему-то нас ненавидеть, и агрессию испускать, мы с тобой очень явно это почувствуем.

– Это, видимо, невербальные средства общения, – сказал Кирилл, – я изучал такое явление… Это и жесты, и взгляды, и поведение.

– В принципе, и взгляды тоже… – Олег внимательно посмотрел на мирно переговаривающуюся на другом конце ресторана пару. – Но тут важно то, что за этими взглядами стоит, что заставляет людей так смотреть. Он может и не смотреть, а ты почувствуешь на шкуре, ощутишь это, как если бы удар, присутствие такое… Понимаешь?

Кирилл оглянулся и посмотрел на ту пару, о которой говорил Олег. Мужчина, сидящий к ним лицом и мило беседующий с девушкой, поймал его взгляд. Кирилл в замешательстве отвернулся.

– Ну, давай, просто попробуем. Сможешь ты, спиной сидя к этому человеку, дать ему почувствовать, что ты агрессивен и опасен для него?

– Но я ничего против него не имею… – попытался возразить Кирилл.

– Да не надо против него что-либо иметь. Просто дай почувствовать ему, что в тебе есть дух, и проверь, уловит ли он это.

– Ну, я не знаю…

Подошел официант и поставил огромную тарелку с бифштексом и салат перед Олегом. Задумчивое выражение лица Кирилла сменилось на нечто яростное, он выпрямил спину и громко обратился к официанту:

– А где мои овощи?

Не ожидая такого поворота событий, официант вздрогнул, повернулся к Кириллу и ошеломленно проговорил:

– Жарят на кухне, я сейчас узнаю.

– Хорошо, – сказал Кирилл и переложил местами вилку и ложку.

Глядя вслед уходящему работнику общепита, Олег усмехнулся:

– Ну, особо прессовать его не надо, не он же готовит. И вообще, вот этот дух в тебе, он не должен всем и каждому говорить, что ты их ненавидишь или хочешь раздавить.

Олег посмотрел куда-то вдаль и задумчиво продолжил:

– Тут даже доброта должна быть, понимаешь? Сила и в то же время спокойная доброта.

Кирилл нахмурился, пытаясь осмыслить эту дилемму.

– В общем, не запаривайся, это изнутри само попрет, если ты в себе уверен. Вон, твои овощи идут.

Официант грациозно поставил такую же огромную тарелку перед Кириллом. Овощное ассорти по-минималистски строго располагалось на периферии этого гигантского блюда. В центре же этой композиции возвышался стожок из зелени. Официант налил Кириллу еще один бокал вина, капнул в фужер Олега.

– Ладно, давай есть, а то я и не позавтракал толком, – сказал Олег, вонзая в сочный кусок мяса рифлёное острие ножа.

Кирилл пытался переварить только что полученную от Олега информацию и чувствовал, что это именно то, что ему нужно в жизни на данный момент. Только как всё это правильно преобразовать в голове и реализовать на практике? Ведь в этом возрасте не хочется выглядеть смешным и самоутверждающимся, как, например, тот юнец, который изо всех сил охмурял двух школьниц за соседним столиком.

Олег словно почувствовал, о ком думает Кирилл и кивнул на троицу молодых людей.

– Вон, видишь, тот красавец с двумя девчонками? Я просто спиной чувствую, что от него исходит. Потому что он молодой, и энергия это из него прет как нефть из скважины. Понятное дело, что это всё понты детские, но я про механизм. Ведь ты выпускаешь тоже энергию определенную – это и интеллигентность и утонченность… Но, почувствовав ее, некоторые думают, что им можно на таком человеке ездить, а это не есть «гут».

После такого монолога Олег сунул в рот огромный шматок мяса и стал с довольным видом жевать.

– Понятно, – кивнул Кирилл и интеллигентно заглотил кусочек баклажана.

– Ладно, не дрейфь, сейчас я возьму над тобой шефство, будем лепить из тебя человека.

Через некоторое время Кирилл встал:

– Извини, я отлучусь на минутку.

Путь в туалет пролегал как раз мимо сидящей в углу пары офисных работников. Олег окликнул друга:

– Давай, попробуй, пошли ему флюид, – и подмигнул.

Кирилл насупился, глубоко вдохнул и нарочито медленной походкой направился в сторону туалетов. Он в упор смотрел на сидящего за столом мужчину и пытался направить на него волну своей «по сусекам наскребённой» внутренней силы и агрессии.

Уловив взгляд Кирилла, мужчина несколько раз посмотрел на него, отводя глаза и вновь возвращаясь к неумолимо приближающемуся силуэту. Кирилл усилием воли заставил себя глядеть прямо на объект эксперимента, отчего, по всей видимости, глаза его приобрели несколько выпученный вид. Мужчина прищурился, пытаясь, видимо, найти в файловой системе своей памяти хоть что-то, что могло связывать его с этим странным лысеющим человеком в старомодном костюме, но, получив в результате поиска полный ноль, нахмурился и вопросительно поднял брови, возвращая взгляд Кирилла.

Его спутница, почувствовав неладное, резко обернулась, взглянула на Кирилла, так же резко повернулась обратно и что-то зашептала мужчине. Тот повел плечами и метнул взгляд вправо и влево, словно пытаясь обрести точку опоры. Проходя мимо них, Кирилл шумно выдохнул и, не останавливаясь, проследовал за тяжелую бордовую портьеру к туалетам.

Олег наблюдал за происходящим с легкой улыбкой. Когда мужчина озабоченно посмотрел на него, пытаясь найти хоть какое-либо объяснение происходящему, Олег невинно поднял брови, и сжал губы, вытянув подбородок вниз, типа «Сам не знаю, я тут не при чем». Но в воздухе определённо почувствовалось натяжение какой-то особой неспокойной струны.

Выйдя из туалета, Кирилл совершил то, чего Олег никак не ожидал. Он подошел к столику заметно всполошившейся пары, навис над мужчиной, и ненатурально глубоким басом произнес: «У вас салфеточки не найдется?» Мужчина опять метнул в сторону Олега оценивающе-вопросительный взгляд, потом снизу вверх исподлобья взглянул на Кирилла и в тяжелой тишине подвинул к нему стоящую на столе салфетницу. Кирилл со второй попытки вырвал из веера салфеток один белый квадратик, с неким вызовом сказал «Благодарю» и, вытирая рот, вразвалку пошел к Олегу.

Такого накала комичности Олег не мог предусмотреть и, прикрыв кулаком рот, мелко трясся от беззвучного смеха.

– С тобой и вправду в переделку можно попасть, – Олег вернулся к своему стейку. – Зачем ты стал салфетку у него просить? Надо же было его просто молча флюидом задавить.

– Ну я, как бы это, в роль вошел, решил сымпровизировать.

– Ладно, для первого раза неплохо. Мужик напрягся как лампочка. Если выйдем отсюда живыми, считай, опыт удался, – Олег, улыбаясь, протянул к Кириллу свой бокал, и они чокнулись. – Давай, с зачином.

Компания молодых людей взорвалась веселым смехом. Кирилл посмотрел на них, но те, казалось, совершенно не подозревали о том, что творилось вокруг, и веселились со свойственным их возрасту щенячьим восторгом.

– В общем, надо что-то делать с моей девочкой, а что, я никак ума не приложу, – сказал Кирилл.

– Да эта проблема у всех. Вон, у меня, Саня, сын, 18 лет, тоже не знаю, что с ним делать. Ничего ему не интересно, компьютеры одни на уме. И нет бы, деньги на них зарабатывал, а то так, время прожигает и всё. Я пробовал его в ежовых рукавицах держать, да жена запротивилась. Теперь вырос, не пойми что, без царя в голове. Я уже вижу, что он бесхребетный какой-то получается, и к тому же мое мнение ни во что не ставит.

Кирилл вздохнул и поднял глаза к потолку: «А что, мол, делать».

Олег продолжил:

– Я ему предлагал ко мне в автосалон идти, на бокс, никуда не хочет. Я не уверен, что у него девушка есть. Нда… И нет бы, по маминым стопам пошел, музыка там, искусство, я может быть, и принял бы. Так ведь и это не интересно.

– Ну, может быть, он компьютерным гением станет?

– Да вряд ли… Ничего ему не интересно, понимаешь? Ни-че-го.

– Давай тогда подумаем вместе, что делать, – предложил Кирилл. – Может быть, чего и придумаем.

– Да у них в жизни всё как в инкубаторе. Сейчас же даже кино не снимают хорошее, потому что эти киносъемщики сами ничего не знают, и делают всё, исходя из каши в своей голове. А дети смотрят, и думают, что это и есть настоящая жизнь.

– Тут ты прав. Вот бабушка моя войну прошла, она и видела многое, и пережила многое. И я уверен, что тогда, когда ей было столько же, как нам сейчас, она знала больше и думала по-другому. Глубже. И страха было меньше перед жизнью.

– Да я тебе говорю, эти все инкубатораские, чего они видели? – сказал Олег. – Даже пороху не нюхали, не знают, как бывает, если еды нет, компьютеров нет, телефонов. Сколько своему ни говорю о том, что можно жить без всего этого. Вот мы жили, в девяностые жрать у нас не было, а это буквально вчера было.

– Ну, естественно, ему не на что спроецировать. Что слова… Только звук и больше ничего. И им не с чем сравнивать, а тут надо реально на своей шкуре почувствовать.

Олег посмотрел на своего друга:

–Да-а.., дела. Бросить бы их в девяностые, а то и в сорок первый, для профилактики, да жаль, машины времени нет.

Они посидели какое-то время молча, переваривая только что сказанное.

Мимо них ко входу прошли мужчина и женщина, незадолго до этого подвергшиеся эксперименту Кирилла по передаче силы духа. Женщина опустила глаза в пол, лишь однажды мельком взглянув на друзей. Мужчина же шел выпрямившись, словно собравшись, и с настороженностью поглядывал то на Кирилла, то на Олега. Когда они поравнялись с их столиком, Кирилл улыбнулся и произнес:

– Всего доброго.

Мужчина ускорил шаг и скрылся за дверью.

– Надо, наверное, было объясниться, чтобы он не надумал там себе чего такого, – сказал Кирилл.

– Да не надо, у него свои тараканы насчет происходящего. Может быть, это и к лучшему, заставит их пересмотреть свои взгляды на эти, скорее всего, внебрачные отношения в рабочее время.

Между тем Олег доел свой стейк и теперь подцеплял вилкой последние листы салата.

– Слушай, надо бы еще чего-нибудь заказать, пока аппетит не притупился, – сказал Олег и, подняв руку, пригласил официанта.

– Сделай, пожалуйста, два кофе и десерт какой-нибудь. Ты чего будешь? – обратился он к Кириллу. – У них торт Наполеон вкусный очень.

– Нет, нет, – запротестовал Кирилл, – я уже наелся, и кофе тоже не буду. Ты заказывай, что хочешь.

– А, ну да… – задумчиво протянул Олег. – Да не важно, не дрейфь. Два капучино и два Наполеона, – и добавил с нажимом, – и не будем заботиться сегодня о холестерине, – он подмигнул официанту, давая понять, что тот может идти.

– Кирюх, ну я правда не наелся. Давай так. Ты меня вином угостил, а я нас кофе угощу с десертом.

– Так не пойдет, – возмутился Кирилл, сжав губы. – Я тебя пригласил, это всё будет за мой счет.

– Кирюх, я тебя обидеть не хочу, но я правда ем как лошадь, чего я буду у тебя на фураже… – он осекся, взглянув в глаза товарища.

Такого выражения лица Олег давно не видел у своего друга. Вернее видел, буквально вчера, перед входом в дом Никиты. И ещё однажды, в детстве, когда загнанный в угол Кирюха со стулом бросился на донимавших его старшеклассников и заставил тех убежать от него, крича «Сумасшедший!». Вот такой огонь в глазах Кирилла, пожалуй, был тем самым, чего ему не доставало все эти годы.

– Всё, всё, – Олег поднял руки ладонями вверх, сдаваясь перед таким напором. – Как скажешь. Но, раз такое дело, надо было заказывать запеченную во фритюре лапку аллигатора…

Кириллу не пришлось даже думать, что ответить на это, потому что около столика с молодежью происходило какое-то необычное оживление. К ним подошёл человек с длинными спутанными волосами и бородой, закрывающими практически все его лицо, по всей видимости, попрошайка, и хрипло забормотал что-то непонятное о девочках и красоте, хватая одну из них за плечи. Школьницы тихонечко завизжали, в ужасе тряся руками, а их кавалер вскочил из-за стола, басом выдавая непонятные междометия, но не совсем уверенный в том, что делать. В то же самое время официант и бармен, с интересом наблюдающие за разворачивающейся сценой, вовсе не спешили бросаться подросткам на помощь и наводить порядок в ресторане. И тут бомж поднял ржавое ведро, которое все это время держал в руке, медленно перевернул его над золотоволосой красавицей. Ее крик заглушил играющую в зале музыку, и тут на нее сверху посыпались… лепестки роз.

Олег, с интересом наблюдавший за всем этим действом, присвистнул и залился веселым смехом. Кирилл сжал свою салфетку и молча смотрел на происходящее. Она же, в ужасе зажмурившись и мелко подрагивая под водопадом прохладных чешуек, медленно раскрыла один глаз, потом второй, и робко посмотрела на алые лепестки, падающие вокруг нее и пахнущие совсем не так, как она, по всей видимости, ожидала. Когда лепестки закончились, бродяга бросил звякнувшее рукояткой ведро на пол и одним движением сорвал с себя парик и бороду, открывая молодое улыбающееся лицо.

– Мишка, дурак! – девушка вскочила со стула и принялась молотить смеющегося и волшебным образом преобразившегося бродягу кулачками по груди.

– Блинач, брателла, я чуть тебя не порешил, – забубнил кавалер, который развлекал девушек до появления этого фокусника.

– Ну так не порешил же, – смеясь, сказал Мишка и обнял все еще колотящую его девушку.

– С днем рождения, Машенька, – он поцеловал ее в нос и схватил за руки.

– Ты меня так напугал, – обиженно ворчала Маша.

Михаил огляделся по сторонам. Увидев Олега, он обрадовано помахал рукой и сказал своим друзьям:

– Я сейчас.

Подойдя к их столику, он радушно протянул руку:

– Здравствуйте, дядя Олег, как поживаете?

– Привет, Михалыч, – Олег пожал руку молодого человека, – широко отмечаете.

– Стараемся, – со смехом сказал Миша.

– Девушка твоя, что ли? – Олег кивнул на смеющуюся блондинку, в горсти собирающую лепестки роз.

– Да.

– Красивая, молодец.

Парень кивнул, довольный такой похвалой.

– Познакомься, кстати, – мой старинный друг, Кирилл Евгеньевич, профессор немецкого языка. А это – сын хозяина этого заведения, Михаил, фокусник и артист, как видишь.

Михаил сделал шаг к Кириллу и уважительно пожал ему руку:

– Очень приятно.

– Кстати, ты после школы куда собираешься? Вот на ин. яз. можешь к Кириллу Евгеньевичу, если потянешь.

– Ну, я не знаю, я все еще думаю. Посмотрим, спасибо, – Миша улыбнулся и был готов откланяться. – Я пойду к своим уже.

– Беги, беги, рад был видеть. Отцу с матерью привет.

– Обязательно.

– Хороший пацан, – сказал Олег, когда Миша отошел от их столика к своим друзьям.

– Изобретательный такой, – поддержал его Кирилл.

Оба по-отечески усмехнулись.

Вдруг Кирилл звякнул ножом о тарелку и схватил Олега за руку:

– Эврика! Слушай! Вот тебе и машина времен, и запах пороха! Нищий этот с лепестками роз!

Олег непонимающе уставился на друга:

– Ты про что?

– Ну как про что! Ты же сам говорил, пороху они не нюхали, сравнивать им не с чем!

– С нищим что ли? Предлагаешь выставить детей на улицу без копейки?

– Не совсем. Хотя, это тоже хорошая идея. Мы можем закинуть их в такие ситуации, которые закалят характер, заставят их думать.

– Театр что ли организовать?

– Ну почему так негативно? Пусть даже и театр. Но чтобы они прочувствовали, прошли эту инициацию! Это же практически как тренировка, поход в горы, испытания, которые ты проходишь по собственной воле, а потом выходишь из них новым человеком! Только пройдут они их не по своему желанию, а с нашей подачи.

– Да ну, детский сад какой-то. Они же, когда почуют, что их надурили, еще больше станут плевать на тебя, да еще с презрением.

– А, да… наверное… – Кирилл опустил голову и закусил губу.

Полторы секунды, которые они просидели в тишине, разорвались еще более энергичным всплеском, исходящим от Кирилла:

– Да не заметят! Просто создадим для них реальность, настоящую, через которую надо пройти, где или пан или пропал, но под нашим контролем. Своеобразная контролируемая реальность. А?

– Под контролем? – Олег задумался. – А что, может быть, может быть.

Подошел официант и поставил перед каждым по чашечке кофе и тарелке с коричневым квадратом торта «Наполеон». Кирилл посмотрел на официанта прямо и почти без вызова сказал:

– Спасибо, милейший.

Официант поежился и кивнул. Собрал со стола тарелки, а затем, словно желая побыстрее убраться от этого непонятного столика, зашагал прочь чуть более порывисто, чем обычно.

– Ну ты вообще хищник, запугал бедного человечка, – улыбнулся Олег, – тут ведь штука в том, чтобы на свою сторону привлечь его, чтобы рядом с тобой и твоей силой комфортно было, а не противоставлять себя ему. Ведь, если представится случай, он не будет раздумывать, плюнуть тебе в чашку или нет, а то, чего хуже, и нож в спину воткнуть. Надо располагать людей к себе.

Кирилл некоторое время обдумывал слова Олега, а потом поменял местами чашки с кофе, пробормотав:

– Если позволишь.

Олег рассмеялся:

– Вот, можешь еще десертом поменяться.

– Нет, десертом, пожалуй, не буду, – Кирилл тоже засмеялся, представляя себе абсурдность ситуации.

– Эх, люблю сладенькое, – сказал Олег, придвигая к себе блюдце.

Кирилл медленно помешивал кофе, совершенно не спеша приступить к десерту. Олег к этому времени уже доел весь свой торт и бросал недвусмысленные взгляды на нетронутый «Наполеон» Кирилла.

– Ну что, ты не будешь? – спросил он друга.

– Да, да, угощайся, конечно, – Кирилл подвинул тарелку. – Я уже наелся.

Но перед тем, как неумолимо занесенная ложка Олега отполовинила и этот торт, Кирилл дернулся к «Наполеону» и отсек большой кусок:

– А вообще, знаешь, пожалуй, я тоже угощусь.

Олег улыбнулся и поддел ложкой оставшуюся половинку:

– А ты становишься опасным человеком.

– И, между прочим, превосходно себя в связи с этим чувствую! – сказал Кирилл, с довольной улыбкой жуя свой десерт.

– Мне эта идея нравится, – Олег положил ложку на блюдце и взглянул прямо на Кирилла.

– Ведь отчаянные времена требуют отчаянных мер, – с деланным пафосом сказал Кирилл. – Я чувствую, что это может привести к революции в мировоззрении наших детей!

– Ну и что мы можем сделать для начала? – Олег поглядел в сторону мирно веселящихся подростков.

– Прежде всего, необходимо расставить в головах у наших детей правильные приоритеты по отношению к родителям. В моей ситуации это самое подходящее время, пока Оля еще не пришла в себя от вчерашнего потрясения. Для тебя у меня тоже есть пара подходящих идей.

– Да? Быстро ты мыслишь, – Олег выглядел уже более заинтересованным, – ну, давай, выкладывай.

– Значит так, ты говоришь, он только и делает, что с компьютерами общается. А друзья у него какие-нибудь есть?

– Да какие-то ботаны чмошные. Ни одного нормального пацана. Но они все больше через интернет общаются, не ходят никуда.

– Ага, хорошо…

– Да уж куда лучше.

– И он, надо думать, не совсем уважает твой образ жизни, понятия?

– Ну-у, можно, наверное, и так сказать, – улыбнулся Олег.

– Я вот что думаю. Тебе надо раскрыться перед ним в новом свете, с такой стороны, с которой он тебя не видел. Но это надо сделать так, чтобы он стал как бы невольным свидетелем этой грани твоего характера, ну, чтобы он тебя зауважал.

– В компьютер, что ли, начать с ним играть?

– Не обязательно. И даже, скорее всего, и не нужно. Потому что его реальные ценности связаны не с компьютерами как таковыми; это он протестует против того, что его окружает. А комп дает уход от надоевшей реальности.

– Как-то заумно все это ты объясняешь.

– Ну почему. Я уверен, внутри он стремится к контакту с отцом, и хочет быть достойным тебя, но что-то в прошлом заставило его свернуться и спрятаться в свою раковину. Может быть, ты иронизировал над ним, или показал ненароком какую-то неприглядную сторону своей, хм… деятельности, которую он не захотел принять.

– Слушай, – перебил Олег, – но я даже не знаю, что я сделал, чтобы он так от меня отстранился…

– Олег, это сейчас и не важно. Конечно, ты можешь понять по мере развития событий, что не так пошло, но теперь не нужно искать виноватого и горевать о том, что было сделано. Сейчас, – воодушевленно сказал Кирилл, – важно то, что мы можем сделать.

Олег внимательно слушал своего друга. Видно было, что перспектива перенастройки отношений с сыном волновала его.

Кирилл продолжил:

– Вот твой сын. Не может быть, что у парня нет мечты о том, чтобы стать сильным. Я уверен, что во всех этих играх он видит себя героем и всем тем, кем он не может быть в реальной жизни. Нам надо дать ему возможность увидеть, что он может. Как, например, я, – улыбнувшись, сказал Кирилл, – ты мне только что помог выбраться из скорлупы обыденности, и я тебе очень благодарен… Хотя и немного странно себя чувствовал, когда посылал все эти агрессивные флюиды тому человеку.

Олег засмеялся:

– Ну ладно, давай попробуем создать эту твою контролируемую реальность.

Глава 3 Сырники без сметаны

Холодильник «ЗИЛ» завибрировал всем своим пожилым существом, передавая дребезжащую волну стаканам и графину, стоящим на его пожелтевшем от времени теле. Не желая полностью включаться в реальность, Кирилл потихоньку, звук за звуком, впускал в себя утро: вот зажурчала вода по проходящему рядом стояку, через секунду загудели трубы водопровода и тут же, через рассохшиеся деревянные рамы в кухню влетел стук захлопнувшейся двери подъезда. По выверенной годами траектории зрачки Кирилла пробежались по разводам на потолке, спустились вниз по трубе газопровода и уперлись в ГДР-овский кухонный гарнитур с обшарпанными дверцами. Теперь направо, к часам, «семь пятнадцать – о, проспал чуть-чуть – давно со мной такого не бывало!», – и завкафедрой немецкого языка медленно сел на тахте, опустил ноги на холодный линолеум и, не найдя на привычном месте своих тапочек, ёжась, шагнул в реальность.

В коридоре щелкнул выключатель и, судя по шустрым шлепкам босых ног, Оля уже шмыгнула в ванную. «Теперь ещё пятнадцать минут ждать.» Кирилл подошел к раковине и включил воду. Холодная струя с журчанием наполнила чашку, из которой он пил чай вчера ночью и, переливаясь через край, помчалась в слив. Кирилл подставил руку под воду, и та взяла его ладонь в свое ледяное рукопожатие, постепенно отвоёвывая хозяина ото сна.

– Кровать убирать думаешь? – раздался голос его матери, неслышно подошедшей к двери.

Кирилл вздрогнул, но не обернулся, а лишь отдёрнул руку из-под воды и шумно вздохнул.

– Сейчас, мам, только встал.

– Опаздываешь?

– Нет, всё под контролем.

Кирилл подошёл к тахте, удачно втиснутой между холодильником и столом. По-армейски быстро скатал постельное бельё в тугой бочонок, увенчанный торчащим краем подушки с выцветшими розовыми цветочками, левой рукой распахнул дверцу антресолей и легко забросил свою постель наверх.