По приколу

Валентин Одоевский

По приколу

ОТ АВТОРА

Практически всю мою жизнь многие люди мне говорили, мол, тебе, парень, надо работать на радио или телевидении с твоими талантами. Был период, когда я относился к подобным высказываниям со смехом. Пришёл период, когда я стал задумываться, – а может люди-то не врут?

Конечно, когда подобное осознание пришло, было несколько поздно профессионально учиться журналистике, а тем более публицистике. И всё же… какие-никакие базовые, фундаментальные навыки у меня уже имелись… К тому же, сейчас, слава Богу, больше возможностей изучить что-либо, хотя бы поверхностно, а уж после – более детально разобраться в тонкостях самостоятельно, особенно, если ты – не прям дурак.

Собственно, начав заниматься интервьюированием, я, в принципе, кое-что знал и умел – благо «учился» (то бишь наблюдал) я у лучших (как говорится, если тебя признали иноагентом в современной России – считай, что ты прошёл человеческий ГОСТ).

Хотя, конечно, у меня было несколько весомых отличий от профессионального интервьюера…

Во-первых, я этому нигде профессионально и осмысленно не учился. Тем более не учился на журфаке, как бы я этого ни хотел…

Во-вторых, должного оборудования у меня нет, а то, что было – я не умел им пользоваться грамотно (да я и сейчас-то им пользуюсь с большим трудом).

В-третьих, надо быть честным перед собой и перед моими гостями, зрителями, слушателями и читателями – когда я начинал этим заниматься, то делал это… сугубо по приколу! Однако, как это обычно бывает, с шутками, экспериментами и прочим подобным – некоторые из них имеют свойство выходить из-под контроля… Впрочем, в данном случае, это хорошо!

Я никак не мог, на тот момент, ожидать такой положительной и довольно сильной отдачи от моих гостей, зрителей и слушателей, которые смотрели мои интервью одно за другим и радовали меня своими отзывами, замечаниями и критикой. Я и подумать не мог, что подобный, на самом деле, приевшийся и распространённый формат зайдёт людям! Могу лишь сказать, что мне невероятно повезло… и с моими талантами, и с терпеливостью, и с моей прекрасной аудиторией, которая даже иногда увеличивается!..

В этом сборнике отражены мои самые первые шаги в «карьере» интервьюера. По сути, моё становление от парня, что занимался этим по приколу, до более-менее осмысленного человека, который стал немного опытнее.

Конечно, я не могу не поблагодарить главных героев моих интервью – тех гостей, с откровениями которых я знакомил публику, и которые сейчас представляю в этом сборнике. Спасибо всем и каждому в отдельности, за время, что вы уделили мне и ту отдачу от вас, благодаря которой мы с вами смогли набрать первые просмотры и комментарии!

И огромнейшее спасибо моим, если можно так выразиться, учителям – тем людям, что вдохновили меня заниматься интервью, что научили меня азам публицистики и журналистским манерам. Конечно, кто-то из них кем-то, зачем-то и за что-то там признан в современной России иноагентами, но это, на мой взгляд, лишь подчёркивает их профессионализм и преданность идеалам нашего, так сказать, искусства! Без лишней скромности скажу, очень надеюсь, когда-нибудь, сделать интервью и с каждым из них…

Ну а пока представляю вашему вниманию этакий отчёт о проделанной за два года работе и, своего рода, рапорт о моих первых шагах, как интервьюера…

Приятного чтения читателям и приятной ностальгии моим гостям!..

КИРИЛЛ КИСЕЛЁВ

О таланте, болезни, любви всей жизни, выставках и порнофильмах

6 ноября 2021

– Кирилл, я тебя приветствую! Для меня немного неожиданно было сейчас – до начала эфира – услышать твой голос, всё-таки, я его не таким себе представлял, глядя на твои фотографии.

– (смеётся) Внешность обманчива…

– Ещё как! В небольшой биографии на твоей странице, ты пишешь, что твой талант раскрылся во время болезни. Что это было и как это проявлялось?

– Это было подозрение на пневмонию. То есть, я какое-то время лежал в больнице, мне нечего было делать, было скучно, и я начал рисовать… ну, банально, срисовывать что-то фломастерами. Картинки всякие с телефона в какой-то там скетчбук.

- А что это были за картинки?

– Элементарно, что находил в «Яндекс-картинках». Например, олень. Что-то такое – анималистка всякая. То есть, изначально я «не целился» по портретам. Просто такое увлечение было. Просто себя как-то занять. Ну, родители, значит, приезжают забирать меня из больницы – уже всё хорошо, выздоровел, – и мне отец говорит: «Может быть тебя отдать в художественную студию? Может тебе понравится? Найдёшь в этом своё жизненное призвание.». Вот так всё и началось потихоньку.

– Это тебе сколько лет было?

– Примерно двенадцать. Около того.

– Грубо говоря, детство?

– Да.

– А, вот, кстати, что ты можешь вспомнить интересного из своего детства?

– Ну, прежде всего, воспитание дедушки и бабушки – они для меня были, как вторые родители, потому что у меня мама молодая – они во многом помогали.

– Итак, ты вышел из больницы и тебя решили отдать в «художку», так?

– Да, на платные курсы. По разным курсам ходил. После того, как закончил девять классов школы (обычной школы – не художественной. Прим. авт. В.О.), я поступил в лицей МПГУ, то есть, это как «предуниверсарий» – десятый-одиннадцатый класс, и там уже был художественный профиль. Там-то я уже осознал как-то, что, вот, хочу, чтобы это была моя профессия в будущем.

– То есть в художественной школе, в том смысле, в каком понимают это слово люди с советским прошлым, например, или современная молодёжь, ты не учился?

– В художественной школе – нет – не учился.

– Было ли на курсах или на этом направлении в лицее сложно учиться?

– Нет. Потихоньку, помаленьку учился. Учителя привили нам любовь к выставкам, рассказывали о разных художниках. То есть, это как-то постепенно прививалось.

– Когда мы готовились к этому интервью, ты упоминал и даже давал мне фотографии, выставки, в которых ты участвовал. Ты с какого возраста и с какого периода стал в них участвовать?

– Участвовать, вообще, стал очень недавно. Буквально с сентября. Первая выставка проходила в Арткомбинате1 , там участвовали две мои работы – «На пересадку» и «Незнакомка в московском метро». И, вот, сейчас вторая выставка – проходит с четвёртого по четырнадцатое ноября – уже в Новой Третьяковке, чему я был очень… ошеломлён, что, вот, взяли мою работу!.. Буду и дальше стараться участвовать как-то, потому что темы, я считаю, очень важные для общества. Да и вообще важно развивать эту социальную тематику. Искусство, ведь, для народа.

– А как проходят эти выставки? Кто их организовывает?

– Как правило, разные художники. Вот, моя последняя выставка называлась «Искусство труда». То есть, наверное, люди, как-то связанные с этим.

- А как вообще художники попадают на эти выставки со своими работами?

– Художники подают заявки. Потом идёт онлайн-отбор работ. По фото, по описанию. В несколько этапов.

– А твои работы как туда попали? Ты сам подавал заявку или это прошло через твоих наставников?

– Я сам себя подал. Без чьего-либо наставничества. По своему желанию.

- В чём состоит цель этих выставок, кроме того, чтобы показать людям работы художников и, как бы, обратить их внимание на какую-то проблему? Само по себе искусство, вот, в моём понимании – это желание творцов обратить внимание людей – простых обывателей – на какие-то проблемы. Но, ведь, я так понимаю, у этих выставок стояла не только такая цель?

– В целом, в этом и смысл, но и просто эстетика. Людям же нравится заказать свой портрет или просто пейзаж себе повесить в комнату. Банально полюбоваться иногда. А может и, как у художников Коржева2, Пименова3, которые сейчас тоже выставляются в Новой Третьяковке, просто запечатлеть какие-то бытовые моменты и в целом что-то из простой жизни.

– А что с этих выставок получают сами участники? Они ничего не получают или им платят какой-то гонорар?

– В первую очередь, какой-то пиар, может быть. Возможность как-то себя показать. Ну и, конечно, кто-то может приобрести работы, если есть желание.

– У тебя приобретали?

– (усмехается) Пока нет. Но портреты иногда заказывают.

– Кстати, насчёт творчества, твои родители тебя как-то поддерживают в этом, помогают?

– Да, конечно! Мой же отец предложил, вообще, вступить на этот путь. Конечно, там и с материалами помогают, и даже на темы иногда вдохновляют. Поэтому, да, вполне.

- Что для тебя лично значит творчество?

– Я в этом нашёл себя. Больше я ничего не могу. Очень нравится это делать. Просто как у любого человека его профессия, так и у меня искусство.

– А ты пробовал заниматься чем-то ещё кроме изобразительного искусства?

– Пробовал. Какое-то время даже хотел стать физруком. Занимался турниками. Но как-то…

- Вот это своеобразное творчество!..

– Как-то у меня не пошло. У меня не такое сильное здоровье для этого.

– А как ты сам относишься к своим работам? Есть ли у них недостатки, которые ты сам видишь и думаешь, что это надо исправить, что это полное дерьмо?

– (смеётся) Такое, чаще всего, бывает с набросками. Хотя, с теми работами, что участвуют в выставках нужно будет ещё совершенствоваться. Особенно я хочу в следующем году попробовать крупномасштабные работы. Пока выставлялись размеры, максимум, сорок на пятьдесят. То есть, прям не большие. Такие легко брать на выставки.

– Если это не художественная тайна, какие работы ты планируешь в следующем году?

– Нет, не тайна. Уже появились несколько задумок. На эту же выставку – «Искусство труда» – хотелось бы женский труд запечатлеть. В большинстве своём, в нашей стране, у нас патриархальные семьи, и женщина берёт весь быт на себя. Изобразить триптих – то есть, как она там может готовить, гладить, заниматься с ребёнком. Хочу запечатлеть свою маму.

- Очень хорошо, что ты сказал про патриархальную семью. Многие политологи и социологи сейчас считают, что вся эта патриархальная система, грубо говоря, изжила себя и что, в какой-то степени, это ущемление прав женщины. А как ты сам к этому относишься?

– Я согласен с этим. Мне бы в своей будущей семье хотелось бы как-то разделять обязанности, в том числе, бытовые.

– Кстати, про семью и про жизнь в целом, у тебя сейчас как сложилось или как складывается?

– Ну, пока я молод, мне всего лишь девятнадцать лет. Мой творческий путь только начинается. Есть сейчас девушка. Её же я изобразил в картине «На пересадку» вместе с собой. Будем надеяться, что всё будет хорошо!

– Давно вместе?

– Примерно полгода. Около того.

– Солидный срок! Когда ты творишь, когда ты рисуешь, неважно кого или что, ты о чём-то думаешь, или у тебя голова абсолютно пуста – так называемое, творческое опустошение, – полное сосредоточение на работе?

– Скорее всего, полное сосредоточение на работе, хотя, я могу очень часто включить музыку на фон и под неё рисовать.

– Ты ответил на мой следующий вопрос! Я его даже задать не успел!

– Ого!

- Да! Только я хотел у тебя спросить, работаешь ли ты под музыку или в тишине? А под какую музыку, кстати, работаешь?

- Ой, у меня вкус довольно специфичный, но, я думаю, многие вполне слушают. Могу перечислить исполнителей.

- Этот вопрос входит в мой список. Какую музыку ты слушаешь? Какой жанр? Любимый исполнитель?

– По жанру, это, скорее всего, рок. Из исполнителей – Noize MC, Oxxymiron, классика жанра – «Ария», «Кино». Из современных, Polnalyubvi, «Порнофильмы».

– Необычный вопрос, ты работаешь на трезвую голову, или слегка накатив? Объясню, почему я это спрашиваю. Сколько общаюсь с разными творческими людьми из разных сфер, будь то писательство, музыка, изобразительное искусство, некоторые из них говорят, что они на трезвую голову никогда не садятся, мол, я обязательно накачу сто грамм чего-нибудь покрепче. Вот, у тебя как с этим?

– Я вообще не пью, так что абсолютно здоровый образ жизни.

– Какой твой любимый художник и почему?

– Этот вопрос сложноватый. Я могу назвать нескольких. Фешин4, Архипов5, Малявин6 и, в последнее время, я подметил Коржева. Они как раз затрагивают тему общества, простых людей, их быт, ну и мне просто нравится техника. Этакий импрессионизм – размашисто, от души, с яркими красками.

– А что лично для тебя примечательно в их работах? Что ты сам в них видишь?

– Ну, пример. Они – мои учителя, мои вдохновители в некотором плане. Очень рад встречаться с их работами на выставках.

– О чём ты мечтаешь?

– Наверное, чтобы всё удачно сложилось с моим художеством и, разумеется, с семьёй. Для меня эти вещи самые главные.

– Ты же из Москвы, верно?

– Верно.

- Какое место в этом городе для тебя самое любимое и значимое, и почему?

– Ну, это очень логично – Третьяковка, Музей русского импрессионизма, то есть, – музеи.

– Ей-Богу, я только об этом подумал!

– (смеётся) Ну, да!

– Я, вот, сидел думал, он сейчас ответит как-то клишировано про музеи, или назовёт, я не знаю, бар какой-нибудь? И надо же – Третьяковка!

– Станции метро мне тоже некоторые нравятся. В картине «На пересадку» я изобразил станцию «Римскую». «Площадь Революции» ещё нравится, где знаменитые скульптуры, которые многие гладят. То самое золото (усмехается).

– Кстати, открою нашим зрителям небольшую тайну, мы с Кириллом познакомились, благодаря сообществу «Подслушано Метро Москвы», администратор которого так удачно выложил работу Кирилла, которая мне, естественно, понравилась. А дальше уже я нашёл его сообщество, он нашёл моё сообщество.

– Именно так.

– Ты считаешь себя счастливым человеком? Ты – счастливый человек по жизни?

– Очень! Счастливчик ещё тот! Кстати, насчёт метро, я очень люблю рисовать наброски.

- Что ты хочешь пожелать нашим зрителям?

– Если они творческие, то, разумеется, большого вдохновения, умения отобразить задуманное. Если же они в какой-то другой сфере, то и в ней успехов!

- Большое тебе спасибо за эту беседу! Удачи тебе в творчестве и, даст Бог, снимем ещё один эфир… через пару годиков…

– Конечно! Буду рад показать новые работы!

УЛЬЯНА ПЕСТОВА

Детство, искусство, литература, Лепс, «Би-2», Дассен

20 ноября 2021

– Ульяна, я тебя приветствую! Благодарю тебя за то, что согласилась на это интервью, я понимаю, насколько тебе это было, наверное, нелегко, поскольку, я наслышан о твоём закрытом характере и, если можно так выразиться, твоей застенчивости, в принципе, это свойственно всем творческим людям, в том числе и мне, – это вполне нормально… Что ж, начнём. Очень интересно, как начался твой творческий путь – путь в искусство? С чего всё началось?

– Наши знакомые позвали нас на день открытых дверей в школу акварели Сергея Андрияки. Там проходили мастер-классы. Мне было около десяти лет. Мы попробовали. Преподаватели заметили во мне некий потенциал. Дальше, я записалась на предпрофессиональную программу, чтобы поступить. С первого раза я сдала все экзамены, и у меня получилось поступить на бюджет.

- А есть и платная основа?

– Да, есть и коммерция.

- Я думал такое только в вузах или частных школах…

– Просто это профессиональная школа – школа акварели Сергея Андрияки, ориентированная на искусство.

– А сложно ли учиться в «художке»?

– Ну, конечно. Это уже не как дополнительное образование, а уже профессиональное, хотя и начальное. Конечно, много задают, но, из-за того, что я несказанно люблю это дело, мне всё давалось достаточно легко, и с большим интересом, с большой охотой я туда ходила и выполняла все задания.

– Скажи, ты её окончила или ещё учишься?

– Уже закончила, в том году. Сейчас ещё год и планирую поступать в академию акварели.

– В принципе, ты уже ответила на один из будущих вопросов. А родители тебе помогают с твоим творчеством? Как-то поддерживают?

– Конечно! Они же мои подопытные! Мои позеры.

– Я надеюсь препараты на них ты не испытываешь…

– Нет, они всего лишь жертвы моих художнических экзерсисов. Я их сажаю, рисую. Ну а они подолгу терпят. Приходится. Я рисую портреты.

– (усмехаюсь) Сажаешь в тюрьму?

– Нет, сажаю, в смысле, они сидят определённое время…

- В тюрьме?

– Нет, просто сидят на стуле или в любой другой позиции недвижимо, в соответствии с работой, а я их рисую. Позируют.

– Скажи, что за люди твои родители? Не с точки зрения профессиональной, а с абстрактной. Как ты их воспринимаешь?

– Ой, мои родители – самые прекрасные люди на свете! Конечно, я их безумно люблю! Они меня всегда поддерживали и поддерживают. Всегда меня направляют. Вообще, я называю свою маму моим художественным руководителем, потому что ни одна моя работа не проходит через её критику (смеётся), всегда я с ней советуюсь. В общем, я очень люблю своих родителей. Папа у меня – книжный человек, очень много читает и как-то меня в интеллектуальном плане развивает. Мама больше за художническую сторону.

– Кстати, хорошо, что ты упомянула про критику. Как ты сама считаешь, есть ли у твоих работ недостатки и как ты к ним относишься?

– Ой, ну, конечно! Я не могу видеть свои работы долго. Я предпочитаю сделать какую-то работу – закрыть гештальт – и всё, отложить. Не оглядываться в прошлое. Конечно, они все не идеальные. Мне ещё ни одна работа не нравилась абсолютно, но в силу моей усидчивости я стараюсь и каждую свою работу я делаю качественно.

– Какие основные недостатки присущи твоим работам?

– Ну, наверное, они присущи не работам. Просто из-за недостатка опыта, навыков, из-за того, что я пока набираюсь мастерства, конечно, они несовершенны.

– А ты советуешься с кем-то, насчёт того, как улучшить свои работы или, что отобразить в той или иной работе?

– Ну, да, конечно. Я всегда советуюсь с моими учителями из школы акварели. Они мне помогают, дают какие-то советы, насчёт того, как поправить, как улучшить и вообще, что изобразить.

– Что ты можешь вспомнить интересного из своего детства? Если хочешь, это может быть даже как-то связано с твоими родителями, коль скоро мы недавно о них говорили.

– Ой, детство у меня было замечтательное7! Да, конечно, некоторые мгновения имеют привкус вечности и никогда не забудутся…

– Помним, любим, скорбим…

– (смеётся) В основном, у меня было счастливое детство. Несмотря на то, что я ходила в музыкальную школу, художественную школу, ещё и занималась плаванием, оно было такое насыщенное – наполненное яркими впечатлениями! Мне всё было любопытно. Хотелось как-то познать этот мир, расширить свои горизонты. И, конечно, особую отраду мне доставляют воспоминания о деревне, как мы гуляли, этот запах – тонкий запах листвы, например, мяты или, когда заваривали чай со смородиной. Как писали этюды на природе. Мне сестра всегда помогала. Я её то за красками пошлю, то ещё куда-нибудь…

– …то за пивом…

– (усмехается) Ну, да, или попить. Вся семья еду мне носила, стулья подавала. Целые подмастерья у меня в распоряжении были.

- Хорошо устроилась…

– Да. Как мы на лодке катались… всё это очень мило! Эти воспоминания находят огромный приют в моей душе. Очень тёплые. И лето тёплое. И вообще, лето – моё самое любимое время года.

- Ну, в принципе, это заметно по некоторым последним фотографиям с твоей страницы. Но я должен признать, мне очень нравится, как ты обо всём этом говоришь, как ты всё это описываешь. В таком случае, я не могу не спросить, а пробовала ли ты себя ещё в какой-то сфере искусства, заниматься чем-то ещё кроме изобразительного искусства?

– Как я сказала, я окончила музыкальную школу – я играю на фортепиано. Семь лет образования у меня было, тогда ещё не ввели восьмилетку – предпрофессиональную программу обязательную. Вот, например, моя сестра учится уже восемь лет, а меня выпускали по семилетнему.

– Ну, тебе фортануло. Называется, родилась раньше – спасибо, мама!

– Да! Это вообще несомненно! В принципе, ни об одном своём достижении я не могу сказать, что это полностью достигла я. Конечно, за моей спиной стоит целая когорта людей, которая меня направляла, и под эгидой которых я вообще действовала. Поэтому, вообще, спасибо, мама! Спасибо, папа! Спасибо семье, да! Я немного отвлеклась. Играю на фортепиано. Сестра у меня пишет – у неё литературный талант. Стихослагательный дар. Сама я не писала никакие стихи. Просто я поняла, что в этом я не талантлива.

– В принципе, ты сейчас ответила на мой следующий вопрос, который я хотел задать чисто с писательской точки зрения, потому что мне прям очень нравится, как ты описываешь – это достойно… уровня какого же писателя это достойно?.. Ну, на Толстого замахиваться – это грех, конечно, будет…

– Ой, да что ты? У меня это сплошное графоманство будет. Я так, прикрываюсь только… (смеётся). Кстати, прости, пожалуйста, перебью. Я не могу не сделать реверанс в твою сторону – я начала читать твои «Семь дней бармена» …

– Так…

– Мне очень понравилось, как ты совместил метафору «излить душу» с водяной темой. Мне это показалось очень точно, так как течение времени, течение жизни…

– И течение водки в стакане…

– Ну, да! Мне показалось это очень красивым и точным! Прямо в яблочко!

– Ей-Богу, огромное спасибо! Я знал, что меня читают, но не знал, что читают люди с таким даром описания, как ты. Это очень приятно!

– (смеётся) А мне-то как приятно!

- Ну, ещё бы! А чем ты планируешь заниматься, после того, как ты окончишь художественную академию?

– Ой, я не знаю, но в любом случае, моя деятельность будет, так или иначе, связана с искусством. Я хочу быть художником. Наверное, даже больше несвободным, чтобы иметь какую-то стабильность и планомерное развитие.

– И снова я тебя благодарю! Ты ответила на мой следующий вопрос – я его даже задать не успел.

– (смеётся) Я чувствую людей!

– Это прекрасно на самом деле! Я бы посоветовал, как второе образование, задуматься о карьере психолога или медиатора… Но моё дело – посоветовать. Как писал известный писатель Александр Дюма, люди берут советы по двум причинам, либо для того, чтобы ими не воспользоваться, либо для того, чтобы было потом кого упрекнуть, если мероприятие провалится.

– Ну, знаешь, я цитатой на цитату – люди, подобные словарям, не все толковые. Не все полагаются на чужое мнение. Вообще, для меня немного странно, что другие люди, кроме близких [людей] или профессиональных психологов, могут знать, как лучше, ну, например, мне.

– Я полностью согласен, потому что, вот, возьму в пример себя – когда меня водили на профилирование или… я точно не знаю, как это называется… короче говоря, к специалисту, который определяет по психологическому профилю, какая тебе подойдёт профессия…

– Да-да, точно!

– Что смешно, мне, почему-то, выбрали профессию воспитателя детского сада. Но давайте посмотрим правде в лицо, с моей матерщиной и характером – какой из меня воспитатель, ребята? Я там из детей зеков сделаю.

– Ты понимаешь, что как раз дети, они, как никто другой, чувствуют человека. Они, конечно, подкупаются твоей неподдельностью и искренностью.

– Ну, да, отличная неподдельность, когда, знаешь, подойдёт ребёночек, мол, Валентин Всеволодович, я, там, обделался, а ему в ответ мат-перемат, мол, ах ты такой-сякой. Неподдельность ещё та!